Ругань воздух тут колышет —
Груб базарный этикет.
Ничего она не слышит,
Ей до прочих дела нет.
Ничего ей здесь не надо —
У нее порядок свой.
Всюду зной — а в ней прохлада
Всюду злость, а в ней покой.
Будто враз прорвав плотину,
Хлынет сорная волна —
Только худенькую спину
Молча выпрямит она.
Никого не презирая,
Даже в мыслях — не виня,
Так идет она, другая,
Посреди чумного дня.
Что таит ресниц дрожанье?
Или рядом, с ней — светлей?
Но мужское обожанье
Словно облако над ней.
Вслед смотрю — и воскресает
Отзвук собственных надежд —
Будто прелесть излучает
Сам покрой ее одежд.
Кто она? И как сумела
И в аду не огрубеть?
Ах, гадать — пустое дело,
Просто хочется смотреть…
21 июля 1999
В зеленом храме тишины
Пахнет нагретой травой —
Ласковый запах детства.
Речка и небо со мной —
Мне по душе соседство.
Тихо, безлюдно, покой...
Всё, что течет — все мимо...
Но остается со мной
То, что неискупимо.
Память о давней вине
Вновь оживет понемногу —
Видимо, в тишине
Все мы поближе к богу.
19 мая 2002
Когда ты вдруг остановил машину...
Гостям — отбой... Я дома... И одна...
Три розы в вазе, за окном луна...
Как дорог этот час уединенья,
Пока во мне еще живет мгновенье,
Когда, остановив машину, ты
Мне на колени положил цветы —
Так неожиданно, без слов, почти cypoво…
Но вдруг дыханье сбилось, и ни слова
Я тоже отчего-то не нашла.
Да, впрочем, и к чему они, слова...
Но что случилось? Невидаль какая...
Цветы не так уж редко принимая,
Я соблюдаю нужный этикет
И расхождений с правилами нет.
Но там, когда машина вновь рванулось,
Моя душа как будто бы очнулась,
Непустоту минуты ощутив,
И зазвучал он, ласковый мотив,
Который мне не вспомнить, не забыть,
Но без него я не умею жить...
Ну вот — подъезд. Теперь скорей домой...
Захлопнуть дверь... И дать гостям отбой,
Чтоб миг не расплескать на разговоры,
На комплименты и пустые споры...
Укрою шалью зябкие колени,
Неправда, что сейчас ты в отдаленье.
Три розы в вазе, за окном луна,
И как красноречива тишина...
8 марта 2002
