Современный литературный портал, склад авторских произведений
You are currently browsing the Литературный портал archives for Сентябрь 2023
Есть сегодня такая нехорошая мода — ругать учителей. Кто только не попал под ее влияние! Вроде бы и родители интеллигентные, и дети умные, а все туда же. Неужели потеряла уважение одна из наиболее важных, нужных и благородных профессий, какие существуют в современном обществе? Пришла пора менять ситуацию. И в этом помогут классические литературные произведения, которые напомнят о человечности.
Если вы пропустили рассказ Валентина Григорьевича Распутина «Уроки французского», который был написан в 1973 году на основе личного опыта автора лишь с некоторыми отклонениями от реальных жизненных фактов, и не видели одноименный фильм Евгения Ташкова, вышедший пятью годами позже, никогда не поздно это исправить. Это очень добрая история. Она прежде всего показывает тот вклад в развитие человека, который может внести талантливый, чуткий педагог. Кое-кто поспорит, что таких не осталось. Но что если поставить вопрос иначе? Вдруг это мы своими бесконечными придирками и вечной агрессией не даем педагогам раскрыться и проявить участие к нашим детям?
«Уроки французского» — рассказ о послевоенных годах, когда жизнь была тяжелее, чем сейчас. Мальчик из села переехал в райцентр, где теперь ему предстояло жить у подруги матери и учиться в школе. Продукты вдали от огородов оказалось практически невозможно добыть. Их требовалось покупать, а было не на что. И ребенок пошел ва-банк — начал играть на деньги. Об этом узнала молодая учительница, которая быстро поняла, что дело не в скверном характере паренька, его корысти или дурных привычках, а в необходимости, и решила помочь. Она пригласила его к себе под предлогом того, что ему надо подтягивать французский. К слову, это был единственный предмет, который ему действительно не давался. Во время занятий женщина все время старалась накормить гостя. Только гордый мальчик отказывался от чужой еды. Подумав, учительница рискнула — предложила ему сыграть. Естественно, эта новость дошла до директора школы. Случился скандал. Педагога уволили. Женщине не осталось ничего другого, кроме как вернуться к себе домой на Кубань. Оттуда она прислала подопечному настоящий подарок — яблоки и макароны. Таких деликатесов он еще не пробовал!
В жизни Валентина Григорьевича была такая же отзывчивая учительница. Совсем молодая, но неравнодушная. Звали ее в точности как героиню литературного произведения — Лидия Михайловна. Весь класс относился к ней с пиететом и уважением. На всю жизнь у писателя осталась память об этой доброй и умной женщине, сумевшей помочь ему в непростые детские годы. Конечно, на деньги или еду в азартные игры она ни с кем не играла, это приукрашение, авторский вымысел, нужный, чтобы добавить динамики, интриги и драмы сюжету. Но вот вдохновением для повзрослевшего Валентина его наставница стала. И это очень немало! Ничуть не хуже яблок и макарон.
Лидия Михайловна не сразу узнала о рассказе, героиней которого стала, и долгое время понятия не имела о способе, каким один из учеников выразил ей свою благодарность. Лишь много лет спустя она нашла книгу в библиотеке во французской Сорбонне, где к тому моменту преподавала русский язык. Она решила отправить ее Распутину. На что тот радостно ответил: «Я знал, что найду вас!»
С тех пор между Лидией Михайловной и Валентином Григорьевичем завязалась переписка. А как-то раз им даже удалось встретиться. Это случилось в Москве.
Эта настоящая история, которая стоит за художественным произведением, о многом заставляет задуматься. А именно, о том влиянии, которое имеют учителя и могут оказать на ребенка, если только дать им такую возможность, прекратив без конца трепать нервы.
Что будет, если из человека... вырезать чувства? Казалось бы, сама идея безумна. Но только не в литературе. Жанр антиутопии создавался для того, чтобы на несколько часов сделать для читателя безумие реальностью и показать, насколько оно нежизнеспособно. Зачем? Чтобы не возникало соблазнов. Чтобы подчеркнуть важность очевидных вещей, увы, частенько ускользающих в повседневности. Чтобы избавить от пустых иллюзий. И доказать — общее благо не в том, чтобы превратить мир в монотонный лабиринт однообразных, подчиненных строгим правилам будней.
Тот, кто пережил стресс, драму или трагедию, возможно, задумывался о том, как было бы замечательно ничего не чувствовать. Лорен Оливер в своем цикле «Делириум», состоящем из книг «Делириум», «Пандемониум», «Реквием» и нескольких бонусов, посвященных ключевым персонажам, развеяла миф о том, что эмоции — зло. Было бы без них лучше? Ответ представлен на страницах.
Как лишить человека умения чувствовать? В данном случае с помощью специальной операции на мозге, которая в недалеком будущем по закону проводится всем подросткам. После этого у ребят пропадает тяга чудить, им более неведомы пороки и страсти. Они становятся идеально благонадежными членами общества, живущими по четко выстроенным и придуманным ради их блага правилам. Главная героиня с детства мечтала пройти такую процедуру, так как всегда боялась пойти по стопам матери, некогда потерявшей голову от любви и разрушившей свою жизнь. Но незадолго до времени Х встретила парня, который только прикидывался добропорядочным, а в действительности являлся агентом сопротивления, проникшим на территорию идеального города, чтобы вместе с коллегами развалить систему изнутри.
В книге, по крайней мере в первой, есть что-то шекспировское. Такой же накал страстей. Но чем дальше ведется повествование и сложнее становится, тем больше на первый план выступают вопросы социального толка. При всей фантастичности истории в целом есть в «Делириуме» пугающая жизненность. Множество важных проблем, связанных с отношениями, поднимает автор. Это романтические и семейные отношения, взаимодействие между человеком и государством и роль индивида в обществе. Поразмыслить есть над чем, при этом не скучая, так как динамика захватывает, а чувства, вроде бы сведенные на нет, бьют через край, в том числе у читателя.
Возмутиться придется. Это неизбежно. Испытать страх и раздражение — без сомнения. Эта книга не пройдет бесследно даже для тех, кто уже давно не подросток. А ее открытый финал взволнует. Именно тогда наступит пора самому подумать: а что же дальше?
«Делириум» ответит на вопрос: зачем нужны эмоции? И тогда даже в самой трудной ситуации больше не будет искушения навсегда избавиться от них. Это неплохой урок для отчаявшихся и опустивших руки. А материал, изученный на этом уроке, пригодится в обыденной жизни простого человека.
Каким может быть финал у книги? Ответ будет пространным. По пунктам:
1. Счастливым. Это своего рода классика, берущая корни в сказках. Еще недавно она была в моде. На практике хеппи-энд значит, что главные герои разрешили свои проблемы и внутренние кризисы, обрели то, что искали на протяжении всего сюжета.
2. Драматическим. Тут все немного печальнее. Действия, описанные автором, привели не к тем результатам, на который шел расчет. Персонажи не почувствовали облегчение, когда ситуация завершилась, получили не то или не совсем то, на что рассчитывали, но никакой катастрофы в прямом смысле слова не последовало. Скорее новый внутренний или внешний конфликт.
3. Трагическим, когда все вышло намного хуже, чем думалось даже при условии рассмотрения худшего сценария.
4. Переворачивающим представление о сюжете. Результат может быть и счастливым, и драматичным, и трагическим. Его главная задача — изменить отношение читателя, героя, а может, и автора к уже сказанному. Из таких концовок нередко рождаются продолжения, хотя это вовсе не обязательно.
5. Открытым, когда возможно несколько вариантов дальнейшего развития событий или читатель сам должен додумать, а что потом.
Особняком стоят книги типа «Колокола» Лоры Кейли. Финал тут вроде и счастливый, гипотетически его задача — заставить ретроспективно взглянуть на события, собрать их воедино и сделать неожиданные для себя и героев выводы, которые не напрашивались сами собой по ходу повествования. Да только что-то пошло не по плану. Неизвестно, чего именно добивалась мисс Кейли, но у читателя, даже самого внимательного, нет и не может быть уверенности в том, что он во всем разобрался и сделал это близко к задумке. Почему? Слишком уж все туманно, заумно, запутанно и надуманно. Игра, которую обещают в аннотации и слогане, не определена. У нее нет ни названия, ни конкретных правил! Она становится ловушкой для любопытных, которым нравится не читать и что-то узнавать, а гадать на кофейной гуще о недосказанном. Все это напоминает шахматную партию, которую играют с завязанными глазами и заткнутыми берушами ушами.
Большое количество героев лишь утяжеляет восприятие. Несколько раз они повторяются, проявляются в разных местах и, вероятно, временах. Получается несколько сюжетных ответвлений. В конце линии пересекаются, но точка пересечения очень уж неубедительна. Нужно додумывать суть всей этой кутерьмы. Только данных не хватает, так как автор не предполагает никакой конкретики, за которую можно было бы уцепиться, ни единого логического объяснения. А без логики сюжет разваливается, сколько бы иные ни утверждали, что эмоции в книге на первом месте.
В итоге не ясно, живы герои или мертвы. А может, живы лишь некоторые? Или в разных временных отрезках одни живы, другие мертвы? Или?..
Нарушенная хронология не облегчает долю читателя и его задачу.
Создается ощущение, что Лора Кейли вдохновлялась книгами типа «Облачного атласа», но сделала свою игру менее масштабной и сама не ухватила ее сути. Вот и спрашивает себя читатель: три Жоэля — это ведь один? Семейство Лоран прошло чистилище? А может, что-то другое? Доктору Берку предстоит пойти по пути Лоранов? Или главного героя? А что если все не так, а как-то иначе? Но как? И кстати, кто такой Норах? Что за мистическая сущность?
Результат? Читать в моменте может быть довольно увлекательно, но под занавес — разочарование и полная прострация. И это все? Вот главный вопрос, возникающий на последней странице.
На
На бескрайней Руси – много холмиков есть,
Их не счесть,
Их не счесть…
Среди них – бугорок,
Он травою зарос…
И прохожий пройдет
На него не взглянув, и – зевнет.
А под холмиком тем – я лежу…
И когда-то я тоже по свету ходил,
И страдал, и любил,
И с врагом воевал.
И на Курской Дуге это я погибал,
И страну поднимал я из пепла разрух,
Сеял, жал, города возводил,
Лес валил,
А бывало, и пил,
Что греха уж таить…
И девчонок любил,
И грешил… да грешил,
Был порою не прав,
Падал рожею в грязь,
И вставал,
И опять по дороге земной я шагал,
И стыдом покаянным пылал я не раз,
И у Бога просил
Я защиты и сил,
И не мог без Него зло своё истребить,
И рогатую рать я свою победить.
Был в эпоху великих свершений рожден,
И когда мне родиться – не я выбирал.
И я шёл по пути своему, как умел,
Как шагали когда-то отец мой и мать,
И ломала меня,
И крутила в огне
Лихолетий и войн
Жизнь моя.
Но не ныл, не скулил.
Возводил города,
Поднимал целину,
На гитаре бренчал,
Песни пел у костров,
И запоем читал,
И мечтал я бывало
О жизни такой,
Где все будут привольно и счастливо жить,
Жар души отдавал,
Я и сердце своё,
Ради жизни такой,
И пускай уж не я,
Размышлял я тогда,
Пусть хоть дети мои,
Иль хоть внуки мои,
Жизнью той поживут,
И меня помянут
Словом добрым своим,
За семейным столом…
Не забудут они – дорогие мои!
Чьих корней,
Они есмь, кто они на Земле,
Той бесценной Земле, что я для них сберёг,
За которую кровушку я проливал,
Погибал,
Но стоял,
До упора стоял,
Хоть хотелось мне жить,
И любить,
И творить,
И дышать,
И бродить по просторам её,
Видеть солнце и звезды,
И женщин ласкать,
Но уж нет меня боле на этой земле…
И потомство моё проросло
От корней вековых,
И пустило побеги младые,
Зацвело цветом нежно-кипенным,
Как вишня в венчанной фате,
Потянулось ветвями к прозрачному небу,
И увидел я с высей нездешних,
На листочках какую-то бурую грязь,
И спустился пониже,
Чтоб её рассмотреть.
И заметил я злых насекомых,
Смердящих и алчных,
Пьющих соки мои, жрущих тело моё,
И напряг свои очи,
И узрели они неких мелких людишек,
Бранящих меня,
И весь род мой
Кричащих, что я оккупант,
Вор,
Убийца,
Тиран,
Утопивший в Днепре Украинцев,
И что жил я не так,
И всё делал не так,
И шагал не туда,
Куда надоть шагать,
И хулу изрыгали они
Языками своими
На советских вождей,
И на русских царей,
И меня костерили с презреньем великим,
Поучая,
Как жить,
Что любить,
На каком языке говорить,
И какому святому мне до́лжно молиться.
И, упав на колени,
В одеждах цветастых,
Гламурных,
Аляпистых,
Лизали они
Сапоги дяде Сэму,
Взывая:
«Мы ваши! О, дайте же, дайте нам банку варенья!»
И глаза я закрыл
Чтоб не видеть всей мерзости той,
С опечаленным сердцем…
01.09.2023 г.
На бескрайней Руси – много холмиков есть,
Их не счесть,
Их не счесть…
Среди них – бугорок,
Он травою зарос…
И прохожий пройдет
На него не взглянув, и – зевнет.
А под холмиком тем – я лежу…
И когда-то я тоже по свету ходил,
И страдал, и любил,
И с врагом воевал.
И на Курской Дуге это я погибал,
И страну поднимал я из пепла разрух,
Сеял, жал, города возводил,
Лес валил,
А бывало, и пил,
Что греха уж таить…
И девчонок любил,
И грешил… да грешил,
Был порою не прав,
Падал рожею в грязь,
И вставал,
И опять по дороге земной я шагал,
И стыдом покаянным пылал я не раз,
И у Бога просил
Я защиты и сил,
И не мог без Него зло своё истребить,
И рогатую рать я свою победить.
Был в эпоху великих свершений рожден,
И когда мне родиться – не я выбирал.
И я шёл по пути своему, как умел,
Как шагали когда-то отец мой и мать,
И ломала меня,
И крутила в огне
Лихолетий и войн
Жизнь моя.
Но не ныл, не скулил.
Возводил города,
Поднимал целину,
На гитаре бренчал,
Песни пел у костров,
И запоем читал,
И мечтал я бывало
О жизни такой,
Где все будут привольно и счастливо жить,
Жар души отдавал,
Я и сердце своё,
Ради жизни такой,
И пускай уж не я,
Размышлял я тогда,
Пусть хоть дети мои,
Иль хоть внуки мои,
Жизнью той поживут,
И меня помянут
Словом добрым своим,
За семейным столом…
Не забудут они – дорогие мои!
Чьих корней,
Они есмь, кто они на Земле,
Той бесценной Земле, что я для них сберёг,
За которую кровушку я проливал,
Погибал,
Но стоял,
До упора стоял,
Хоть хотелось мне жить,
И любить,
И творить,
И дышать,
И бродить по просторам её,
Видеть солнце и звезды,
И женщин ласкать,
Но уж нет меня боле на этой земле…
И потомство моё проросло
От корней вековых,
И пустило побеги младые,
Зацвело цветом нежно-кипенным,
Как вишня в венчанной фате,
Потянулось ветвями к прозрачному небу,
И увидел я с высей нездешних,
На листочках какую-то бурую грязь,
И спустился пониже,
Чтоб её рассмотреть.
И заметил я злых насекомых,
Смердящих и алчных,
Пьющих соки мои, жрущих тело моё,
И напряг свои очи,
И узрели они неких мелких людишек,
Бранящих меня,
И весь род мой
Кричащих, что я оккупант,
Вор,
Убийца,
Тиран,
Утопивший в Днепре Украинцев,
И что жил я не так,
И всё делал не так,
И шагал не туда,
Куда надоть шагать,
И хулу изрыгали они
Языками своими
На советских вождей,
И на русских царей,
И меня костерили с презреньем великим,
Поучая,
Как жить,
Что любить,
На каком языке говорить,
И какому святому мне до́лжно молиться.
И, упав на колени,
В одеждах цветастых,
Гламурных,
Аляпистых,
Лизали они
Сапоги дяде Сэму,
Взывая:
«Мы ваши! О, дайте же, дайте нам банку варенья!»
И глаза я закрыл
Чтоб не видеть всей мерзости той,
С опечаленным сердцем…
Слышали о «Призраке Оперы»? А в каком формате он вам знаком: вы читали книгу, видели мюзикл, смотрели фильм? Сейчас мы поговорим об оригинале, то есть о литературном произведении, которое в 1910 году опубликовал французский писатель Гастон Леру. Вернее, даже не о самом произведении, а о том, кто мог стать прототипом главного героя. Оказывается, он был. Правда, эксперты расходятся во мнениях, кем именно. Существует две официальные версии. Выбирайте ту, что вам больше по душе.
Первую и наиболее распространенную высказала историк Рита Деклеор. В начале прошлого века, именно тогда, когда Гастон Леру искал вдохновение, в здании французской Оперы была найдена маленькая потайная комната. Это для старых европейских домов дело вполне обычное, и, наверное, никто не обратил бы внимания, если бы внутри не обнаружилось кое-что куда более экстравагантное. А именно — скелет человека. Причем это был не самый обыкновенный скелет с ровненькими косточками, а останки с неординарным черепом, имевшим неправильную форму. В те годы Леру работал журналистом и, согласно утверждению Деклеор, которое мы не будем ставить под сомнение, так как не имеем на то никаких оснований, был приглашен разобраться в этой истории. Писателю предстояло узнать о личности умершего и о том, как тот оказался в столь неподходящем для мертвеца месте. А потом следовало обнародовать информацию, но таким образом, чтобы никого не напугать.
Гастон принял вызов и отправился в архивы, где накопал много интересного не только для статьи, но и для целого готического романа. Как выяснилось, труп мог принадлежать одному из строителей легендарной Оперы, который после завершения работ по каким-то своим причинам остался жить в новом здании. Естественно, он постоянно сталкивался с работниками театра, в том числе с хористками. Одна из девушек запала в сердце строителя. Он попытался ухаживать за красавицей, но ничего не получилось. Когда возлюбленная ему отказала, строитель не смог пережить горя. Он решил покончить со своими страданиями весьма непростым способом — замуровал себя в каморке, где жил.
Вторая гипотеза была высказана правнучкой самого Леру, а значит, не верить ей мы тоже не можем. Вероник Леру сообщила, что ее прадед, вероятно, был свидетелем печальной истории. В Опере произошел пожар. Один из музыкантов попал в пламя и получил сильные ожоги, которые обезобразили его внешность. Жена отказалась пустить мужчину на порог. И тогда он, не зная, куда еще податься, поселился в подвалах театра.
Что правда? Что додумки потомков? Скорее всего, в обеих версиях есть доля истины, ведь большинство образов в литературе являются собирательными.
Слышали о «Призраке Оперы»? А в каком формате он вам знаком: вы читали книгу, видели мюзикл, смотрели фильм? Сейчас мы поговорим об оригинале, то есть о литературном произведении, которое в 1910 году опубликовал французский писатель Гастон Леру. Вернее, даже не о самом произведении, а о том, кто мог стать прототипом главного героя. Оказывается, он был. Правда, эксперты расходятся во мнениях, кем именно. Существует две официальные версии. Выбирайте ту, что вам больше по душе.
Первую и наиболее распространенную высказала историк Рита Деклеор. В начале прошлого века, именно тогда, когда Гастон Леру искал вдохновение, в здании французской Оперы была найдена маленькая потайная комната. Это для старых европейских домов дело вполне обычное, и, наверное, никто не обратил бы внимания, если бы внутри не обнаружилось кое-что куда более экстравагантное. А именно — скелет человека. Причем это был не самый обыкновенный скелет с ровненькими косточками, а останки с неординарным черепом, имевшим неправильную форму. В те годы Леру работал журналистом и, согласно утверждению Деклеор, которое мы не будем ставить под сомнение, так как не имеем на то никаких оснований, был приглашен разобраться в этой истории. Писателю предстояло узнать о личности умершего и о том, как тот оказался в столь неподходящем для мертвеца месте. А потом следовало обнародовать информацию, но таким образом, чтобы никого не напугать.
Гастон принял вызов и отправился в архивы, где накопал много интересного не только для статьи, но и для целого готического романа. Как выяснилось, труп мог принадлежать одному из строителей легендарной Оперы, который после завершения работ по каким-то своим причинам остался жить в новом здании. Естественно, он постоянно сталкивался с работниками театра, в том числе с хористками. Одна из девушек запала в сердце строителя. Он попытался ухаживать за красавицей, но ничего не получилось. Когда возлюбленная ему отказала, строитель не смог пережить горя. Он решил покончить со своими страданиями весьма непростым способом — замуровал себя в каморке, где жил.
Вторая гипотеза была высказана правнучкой самого Леру, а значит, не верить ей мы тоже не можем. Вероник Леру сообщила, что ее прадед, вероятно, был свидетелем печальной истории. В Опере произошел пожар. Один из музыкантов попал в пламя и получил сильные ожоги, которые обезобразили его внешность. Жена отказалась пустить мужчину на порог. И тогда он, не зная, куда еще податься, поселился в подвалах театра.
Что правда? Что додумки потомков? Скорее всего, в обеих версиях есть доля истины, ведь большинство образов в литературе являются собирательными.
