Жемчужина в море поэзии
Владимир Зима, автор сборника «В сезон дождей», сумел меня удивить. Первое, что бросается в глаза, когда только открываешь книгу, — это уникальность. Почти с изумлением осознаешь: перед тобой писатель не такой, как другие. Совсем. Он полностью самостоятельная личность, независимая от стереотипов и канонов, что, естественно, находит отражение в созданных им строках, полных неожиданными сравнениями, которых никто нигде и никогда не использовал. По крайней мере, провести аналогию с ходу не получается. И это редкость!
«Любить, как работать
в аптеке снабженцем, —
гонять по субботам
за зельем от сердца,
от горла, от хвори,
которую прячут
в больничной истории,
в рюмке коньячной,
банкой консервной
запрятанной в подпол.
Выгрузил нервы,
затарился, отбыл.
Полки в порядке,
в достатке сортамент,
мозг на зарядке,
тело — местами».
Эти строки, как вы и сами, наверное, уже слышите, не из слащавой песенки, не для тех, кто привык к поп-культуре, не для любителей закрыть глаза, заткнуть уши и так брести по жизни, куда дорога выведет. Для перечисленных категорий читателей они слишком жесткие, порой бескомпромиссные, не убаюкивают сознание, а будоражат, что они, эти читатели (но не я!), могут посчитать недостатком (как же, через такие стихи от реальности не убежать!):
«Когда предательство находит час слученья
с тяжелой тайной трусости души;
когда не существует разночтений
в самоубийстве этом за гроши, —
в которых все от совести до веры
и меркнет, и теряется навек, —
последнее, что было, — чувство меры —
собою заменяет человек».
Строки Владимира Зимы складываются в эмоционально сложные стихотворения, такие же разные по смыслу и форме, как настроения чуткого человека, остро реагирующего на глобальные события и личные дела. Сперва, когда только начинаешь знакомство с ними, пребываешь в некоторой прострации. Столько всего, и такого, казалось бы, несовместимого, поэт умудряется втиснуть в одно произведение! А потом привыкаешь вот к такой интересной манере сочетать философскую, гражданскую, пейзажную лирику с современными или историческими мотивами (зависит от ситуации), переплетать это все между собой в единую вязь стихотворения, и потом еще долго ждешь того же подвига от других авторов.
«От замятых стогов пахнет скошенной вечностью,
Холит гребнем копыт луговое ретивый стригун.
Незабвенная длань. Первородство. Отечество.
В изголовье уздечку хранит опочивший драгун».
Увы, дождаться, чтобы прямо вот так, как «В сезоне дождей», едва ли выйдет. Владимир Зима не повторяет ни за кем, но и его стиль едва ли кому-то будет легко повторить.
Впрочем, я немного лукавлю. Иногда в творчестве Владимира Зимы можно отыскать мотивы и настроения, созвучные классике. Судите сами, вот в этом стихотворении мне отчетливо слышится что-то лермонтовское:
«Я тебя не любил, я люблю тебя только сейчас,
В этот миг, в этот час, в эту пору, когда твои стопы
На могиле моей оставляют, как крепкие стропы,
Нервный след и чего-то несметно тяжелого часть...»
Но ключевое слово — «что-то». Наверное, это обреченность, разочарованность, мрачная чувственность, одиночество, появляющиеся на страницах то тут, то там и звучащие с ноткой фатализма:
«Комната, как пространство,
где не находишь места
телу, лишенному сна и гражданства,
становится частью ареста
мозга, заполненного тем чувством,
что отравляет кровь и сознание,
будто выглядываешь через бруствер,
а пуля никак тебя не достанет».
Но! Если Лермонтов таков почти всегда, то Владимир — лишь иногда. Вообще-то автор — оптимист. Он замечает несовершенство мира, порой из-за него страдает (а как иначе?), но продолжает не просто жить, а любить жизнь:
«Еду, трясет, качает,
Жизнь не простая штука,
Но все равно в ней души не чаю,
В двери вхожу без стука».
Еще он романтик. Самый настоящий, из высшей лиги. Человек, умеющий любить всем сердцем и говорить об этом так, что мурашки бегут по коже. Оцените сами:
«И в одиночестве глубоком и безмерном
Тебе, чьих ног касался не дыша,
Отвечу, что пожизненно был верным,
Как телу отведенная душа».
Романтичная душа Владимира Зимы уносится в выси, где самое место настоящему поэту. Но он старается не терять связь с реальностью, не уходить слишком далеко от обыденности, намеренно заземляет некоторые свои стихотворения, чтобы они были ближе читателю и в то же время более точно отражали переживания в моменте. Это делается с помощью очень неожиданных, нетипичных для поэзии слов, вдруг проскальзывающих там, где им вроде как не место, но насколько же удачно все получается в итоге!
«Я потерял часть веры и себя
На той горе, в той чаще, той берлоге,
В том озере, в которое, любя,
Теперь другой вбултыхивает ноги».
Владимир Зима — экспериментатор. Это еще одно его важное отличие от многих современных поэтов. Он не зацикливается на одной манере повествования, а все время ищет новые. То он обращается к корням и говорит языком, ныне почти позабытым:
«Зима суровая. Метель. Россия.
Я — русский! И судьба моя такожды.
Ну-кось, пятастые жирные свиньи,
Выкусьте кукиш за норов мой набожный!»
То прибегает к свободному стилю изложения своих мыслей в стихах, рваными, рублеными фразами не просто стучась в сознание читателя, а прорубая себе двери сквозь все возведенные в голове стены:
«О, дорогая, мир сошел с ума
и никто не в силах ему объяснить этого.
Одни все видят в черном и в черном живут и ходят,
другие плывут в бледно-розовом.
(Но за этих хотя бы не страшно. Бог с ними!)
Но ведь и мы! даже мы! несыскомое что-то ищем,
и о нас кто-то думает также!»
Нет, не много таких, как Владимир Зима, живет среди нас. Да, они есть, но не сидят на каждом поэтическом форуме или сайте, не во всех книжных магазинах продаются. Чтобы отыскать одну жемчужину, нужно совершить множество погружений туда, куда, может быть, не очень-то хочется. Но, по моему опыту, оно того стоит. Так и только так убеждаешься, что поэзия жива. И получаешь истинное удовольствие от знакомства с ней, когда наконец встречаешь.
поэт, член Союза писателей России,
президент Академии литературного успеха.
Жемчужина в море поэзии
Владимир Зима, автор сборника «В сезон дождей», сумел меня удивить. Первое, что бросается в глаза, когда только открываешь книгу, — это уникальность. Почти с изумлением осознаешь: перед тобой писатель не такой, как другие. Совсем. Он полностью самостоятельная личность, независимая от стереотипов и канонов, что, естественно, находит отражение в созданных им строках, полных неожиданными сравнениями, которых никто нигде и никогда не использовал. По крайней мере, провести аналогию с ходу не получается. И это редкость!
«Любить, как работать
в аптеке снабженцем, —
гонять по субботам
за зельем от сердца,
от горла, от хвори,
которую прячут
в больничной истории,
в рюмке коньячной,
банкой консервной
запрятанной в подпол.
Выгрузил нервы,
затарился, отбыл.
Полки в порядке,
в достатке сортамент,
мозг на зарядке,
тело — местами».
Эти строки, как вы и сами, наверное, уже слышите, не из слащавой песенки, не для тех, кто привык к поп-культуре, не для любителей закрыть глаза, заткнуть уши и так брести по жизни, куда дорога выведет. Для перечисленных категорий читателей они слишком жесткие, порой бескомпромиссные, не убаюкивают сознание, а будоражат, что они, эти читатели (но не я!), могут посчитать недостатком (как же, через такие стихи от реальности не убежать!):
«Когда предательство находит час слученья
с тяжелой тайной трусости души;
когда не существует разночтений
в самоубийстве этом за гроши, —
в которых все от совести до веры
и меркнет, и теряется навек, —
последнее, что было, — чувство меры —
собою заменяет человек».
Строки Владимира Зимы складываются в эмоционально сложные стихотворения, такие же разные по смыслу и форме, как настроения чуткого человека, остро реагирующего на глобальные события и личные дела. Сперва, когда только начинаешь знакомство с ними, пребываешь в некоторой прострации. Столько всего, и такого, казалось бы, несовместимого, поэт умудряется втиснуть в одно произведение! А потом привыкаешь вот к такой интересной манере сочетать философскую, гражданскую, пейзажную лирику с современными или историческими мотивами (зависит от ситуации), переплетать это все между собой в единую вязь стихотворения, и потом еще долго ждешь того же подвига от других авторов.
«От замятых стогов пахнет скошенной вечностью,
Холит гребнем копыт луговое ретивый стригун.
Незабвенная длань. Первородство. Отечество.
В изголовье уздечку хранит опочивший драгун».
Увы, дождаться, чтобы прямо вот так, как «В сезоне дождей», едва ли выйдет. Владимир Зима не повторяет ни за кем, но и его стиль едва ли кому-то будет легко повторить.
Впрочем, я немного лукавлю. Иногда в творчестве Владимира Зимы можно отыскать мотивы и настроения, созвучные классике. Судите сами, вот в этом стихотворении мне отчетливо слышится что-то лермонтовское:
«Я тебя не любил, я люблю тебя только сейчас,
В этот миг, в этот час, в эту пору, когда твои стопы
На могиле моей оставляют, как крепкие стропы,
Нервный след и чего-то несметно тяжелого часть...»
Но ключевое слово — «что-то». Наверное, это обреченность, разочарованность, мрачная чувственность, одиночество, появляющиеся на страницах то тут, то там и звучащие с ноткой фатализма:
«Комната, как пространство,
где не находишь места
телу, лишенному сна и гражданства,
становится частью ареста
мозга, заполненного тем чувством,
что отравляет кровь и сознание,
будто выглядываешь через бруствер,
а пуля никак тебя не достанет».
Но! Если Лермонтов таков почти всегда, то Владимир — лишь иногда. Вообще-то автор — оптимист. Он замечает несовершенство мира, порой из-за него страдает (а как иначе?), но продолжает не просто жить, а любить жизнь:
«Еду, трясет, качает,
Жизнь не простая штука,
Но все равно в ней души не чаю,
В двери вхожу без стука».
Еще он романтик. Самый настоящий, из высшей лиги. Человек, умеющий любить всем сердцем и говорить об этом так, что мурашки бегут по коже. Оцените сами:
«И в одиночестве глубоком и безмерном
Тебе, чьих ног касался не дыша,
Отвечу, что пожизненно был верным,
Как телу отведенная душа».
Романтичная душа Владимира Зимы уносится в выси, где самое место настоящему поэту. Но он старается не терять связь с реальностью, не уходить слишком далеко от обыденности, намеренно заземляет некоторые свои стихотворения, чтобы они были ближе читателю и в то же время более точно отражали переживания в моменте. Это делается с помощью очень неожиданных, нетипичных для поэзии слов, вдруг проскальзывающих там, где им вроде как не место, но насколько же удачно все получается в итоге!
«Я потерял часть веры и себя
На той горе, в той чаще, той берлоге,
В том озере, в которое, любя,
Теперь другой вбултыхивает ноги».
Владимир Зима — экспериментатор. Это еще одно его важное отличие от многих современных поэтов. Он не зацикливается на одной манере повествования, а все время ищет новые. То он обращается к корням и говорит языком, ныне почти позабытым:
«Зима суровая. Метель. Россия.
Я — русский! И судьба моя такожды.
Ну-кось, пятастые жирные свиньи,
Выкусьте кукиш за норов мой набожный!»
То прибегает к свободному стилю изложения своих мыслей в стихах, рваными, рублеными фразами не просто стучась в сознание читателя, а прорубая себе двери сквозь все возведенные в голове стены:
«О, дорогая, мир сошел с ума
и никто не в силах ему объяснить этого.
Одни все видят в черном и в черном живут и ходят,
другие плывут в бледно-розовом.
(Но за этих хотя бы не страшно. Бог с ними!)
Но ведь и мы! даже мы! несыскомое что-то ищем,
и о нас кто-то думает также!»
Нет, не много таких, как Владимир Зима, живет среди нас. Да, они есть, но не сидят на каждом поэтическом форуме или сайте, не во всех книжных магазинах продаются. Чтобы отыскать одну жемчужину, нужно совершить множество погружений туда, куда, может быть, не очень-то хочется. Но, по моему опыту, оно того стоит. Так и только так убеждаешься, что поэзия жива. И получаешь истинное удовольствие от знакомства с ней, когда наконец встречаешь.
поэт, член Союза писателей России,
президент Академии литературного успеха.
Студенческая жизнь во всей красе
О жизни советских студентов, рассказ о которой перемежается невероятно смешными "бородатыми" анекдотами и забавными ситуациями, типичными для эпохи "застоя", рассказывает в своем сборнике повестей "От сессии до сессии, или Из жизни советских студентов" Андрей Женин. Читатель переносится в восьмидесятые и знакомится с тремя отвязными парнями. Они учатся в медицинском и выглядят полными шалопаями. В каждой повести их ждет отдельное приключение вдали от столицы. Независимо от того, куда и зачем судьба занесет друзей, им будет очень весело. А читателю - еще веселее. Он либо вспомнит свою молодость, либо получит откровения о молодых годах родителей. И то, и другое более чем увлекательно.
Начнутся странствия студентов-медиков на практике. В те далекие от нас годы она проходила не в больнице, расположенной в соседнем районе Москвы под неусыпным присмотром старших товарищей, а в провинциальной глуши, где не хватало персонала, и юным специалистам давали полную свободу действий. Парням придется взять себя в руки и сконцентрироваться на выполнении профессиональных обязанностей, что не так-то просто, когда у тебя каждый день вечеринка, новая подружка и абсолютная бессонница. К счастью, учили в советских ВУЗ-ах на славу, знания задерживались в головах даже после всех излишеств. Особое внимание стоит обратить на колоритных персонажей, которые находятся рядом со студентами. Они каноничны для исторического периода.
На картошке, куда тоже молодежь в восьмидесятые регулярно ездила, было не менее зажигательно. Правда, там помимо безудержных возлияний и амурных похождений приходилось еще и сноровку проявлять, чтобы жить чуточку лучше других, отдыхать больше и благ получать в достатке. Герои справляются с задачей. Но то, что они делают, современникам запросто может показаться фантастикой. Впрочем, папы и мамы быстро развеют это заблуждение. Не фантастика! Правда жизни!
Еще один важный момент и целая повесть - военные сборы. Если кто-то думал, что на таких мероприятиях скучно до слез, в казармах сплошная дисциплина, никаких радостей не предусмотрено уставом и нет женского общества от слова совсем, значит, он в подобные поездки в СССР не ездил. Теперь есть шанс. Вот уж где приключений столько, что голова идет кругом!
Андрей Женин показал студенческую жизнь во всей красе. Он передал атмосферу эпохи и наполнил свое произведение смешными моментами, шутками и анекдотами. Вот почему книга "От сессии до сессии, или Из жизни советских студентов" читается так легко и вызывает столько эмоций.
Студенческая жизнь во всей красе
О жизни советских студентов, рассказ о которой перемежается невероятно смешными "бородатыми" анекдотами и забавными ситуациями, типичными для эпохи "застоя", рассказывает в своем сборнике повестей "От сессии до сессии, или Из жизни советских студентов" Андрей Женин. Читатель переносится в восьмидесятые и знакомится с тремя отвязными парнями. Они учатся в медицинском и выглядят полными шалопаями. В каждой повести их ждет отдельное приключение вдали от столицы. Независимо от того, куда и зачем судьба занесет друзей, им будет очень весело. А читателю - еще веселее. Он либо вспомнит свою молодость, либо получит откровения о молодых годах родителей. И то, и другое более чем увлекательно.
Начнутся странствия студентов-медиков на практике. В те далекие от нас годы она проходила не в больнице, расположенной в соседнем районе Москвы под неусыпным присмотром старших товарищей, а в провинциальной глуши, где не хватало персонала, и юным специалистам давали полную свободу действий. Парням придется взять себя в руки и сконцентрироваться на выполнении профессиональных обязанностей, что не так-то просто, когда у тебя каждый день вечеринка, новая подружка и абсолютная бессонница. К счастью, учили в советских ВУЗ-ах на славу, знания задерживались в головах даже после всех излишеств. Особое внимание стоит обратить на колоритных персонажей, которые находятся рядом со студентами. Они каноничны для исторического периода.
На картошке, куда тоже молодежь в восьмидесятые регулярно ездила, было не менее зажигательно. Правда, там помимо безудержных возлияний и амурных похождений приходилось еще и сноровку проявлять, чтобы жить чуточку лучше других, отдыхать больше и благ получать в достатке. Герои справляются с задачей. Но то, что они делают, современникам запросто может показаться фантастикой. Впрочем, папы и мамы быстро развеют это заблуждение. Не фантастика! Правда жизни!
Еще один важный момент и целая повесть - военные сборы. Если кто-то думал, что на таких мероприятиях скучно до слез, в казармах сплошная дисциплина, никаких радостей не предусмотрено уставом и нет женского общества от слова совсем, значит, он в подобные поездки в СССР не ездил. Теперь есть шанс. Вот уж где приключений столько, что голова идет кругом!
Андрей Женин показал студенческую жизнь во всей красе. Он передал атмосферу эпохи и наполнил свое произведение смешными моментами, шутками и анекдотами. Вот почему книга "От сессии до сессии, или Из жизни советских студентов" читается так легко и вызывает столько эмоций.
Узловые точки на пути развития личности на примере героев романа «Евангелина»
А доводилось ли Вам задумываться о том, как сильно одно маленькое и, казалось бы, незначительное событие способно изменить жизнь человека? Довольно сложно разглядеть такую узловую точку в своей судьбе, если только ретроспективно. Но вот понять, где находится главный перекресток в чужой жизни, иногда получается. Правда, если иметь соответствующую интеллектуальную подготовку, например, прочитать множество книг, авторы которых фантазируют на эту увлекательную тему.Роман Любови Черенковой "Евангелина" начинается как раз с поворотного момента в жизни главной героини. Она - языческая ведунья, да притом талантливая. Родилась и провела всю жизнь в захолустной деревне, где люди верили во множество богов. Кто бы мог подумать, что юная Милолика собьется с пути, предначертанного ей самой судьбой? А между тем... "Отец Арсений у нас только ночку ночевал, но после этого неожиданного знакомства судьба моя пошла совершенно другим путем." Всего один разговор изменил все, посеяв в сердце зерна сомнения. С этого дня не было покоя девушке, пока она не оставила свой дом и не отправилась навстречу неизвестности. Чтобы там, в неведомом большом мире познать истину, найти дом и узнать о своем предназначении.
Книга состоит из трех частей, каждая из которых представляет собой отдельное приключение с логическим завершением действия и духовного поиска, что означает неизбежный переход на новый этап личностного развития. В период столкновения христианства с язычеством на Руси любой человек оказывался перед сложным выбором. Религиозное познание становилось не только способом хоть как-то объяснить мироустройство и разобраться с непонятной космологией, но и своего рода познанием своего "я", как случилось в случае с Милоликой. То есть, дорогу в Храм, с которой началась эта история, следует рассматривать не в качестве попытки автора приобщить читателя к своей вере, а как литературный маршрут себе истинному. Главная героиня книги принимает решения, опираясь на свои представления о нравственности и морали. Они меняются по мере того, как она знакомится с новыми людьми и проходит через испытания. Последние преподнесены в легкой авантюрной манере, но по сути являются довольно жесткими и точно отражают неспокойное, смутное время, отраженное в книге. Разбойники на больших дорогах, работорговцы, не признающие такого понятия как личная свобода, давление со стороны родственников и друзей из языческого мира и православных обывателей, рядом с которыми девушка остается жить... Это факторы, способствующие зарождению и развитию внутреннего кризиса. Возникает когнитивный диссонанс. В результате Милолика оказывается на перепутье, проходит очередные узловые точки своей судьбы и двигает сюжет в направлении, определенным писательницей, выступающей в рамках романа в качестве историка, психолога, философа и социолога. Повинуясь ветрам бытия, девушка то и дело меняет траекторию своего развития. Она то шагает вперед, то отступает назад, постоянно рискует, но постепенно приходит к осознанию, что без подобного риска невозможно прожить свою жизнь по-настоящему.
Любовь Черенкова помогает героям найти Бога и обрести покой. Она рассуждает о любви и ее значении. Показывает настоящую дружбу и на примере двух подруг, Милолики и Ангелины, говорит о счастье, демонстрируя его с разных сторон: "Прости, Господи, за моменты отчаяния! Благодарю за Твою Любовь, которую мы не всегда сразу ощущаем, но со временем понимаем и видим! За огромное терпение к нам! А мы, в свой черед, постараемся быть достойными Твоей Любви — кто в монастыре, как Ангелина, кто в миру, как я, подвергаясь не меньшим испытаниям и соблазнам. Но толь-ко благодаря этим трудностям мы становимся лучше: честнее, добрее, терпимее..." Писательница делает акцент на том, как человек становится тем, кем видят его другие. Она протягивает ниточки между причинами и следствиями поступков. Останавливается на каждом перепутье и позволяет догадаться, почему в этой точке персонаж свернул именно в эту сторону. А потом разбавляет сгустившиеся из-за большого количество смыслов и подтекстов краски красивой романтикой, рисует узор мистики, уместный при описании событий, относящихся к двенадцатому веку, удивляет неожиданными происшествиями.
Роман "Евангелина" - это томление по неведомому, непонятному, недоступному. Он дает определение понятию об узловых точках в судьбе, олицетворяет собой поиск, который длится на протяжении целой жизни, и является своеобразной одой духовному развитию человека, что имеет особую актуальность уже в нашу эпоху.
Приключение на стыке «Отражений»
"Зачастую первая Дверь, которую мы открыли, — дверь реанимации или морга... Первую — перед собой, вторую — прощаясь с тем, кто был нам дороже жизни". Только так, через сильное потрясение, личную драму или трагедию можно стать пространственным проводником, как главная героиня повести Анюты Соколовой "Отражения".Фэнтезийный детектив приглашает читателя в мир, который имеет свое Отражение. Это как бы две параллельные реальности по разные стороны воображаемого зеркала, но с неизбежными искажениями. Например, любой человек существует в обоих мирах, но играет в них разные роли, иначе себя ведет, принимает другие решения. Отсюда сам собой напрашивается философский вопрос: что определяет то, какими мы являемся? Анюта Соколова вместе со своей Ив ищет ответ. Правда может оказаться вовсе не такой, как предполагает читатель. Но как относиться к выводам автора, решать именно ему. В конечном итоге невозможно ни доказать, ни опровергнуть точку зрения писательницы. И в этом заключается интерес. Ведь каждый получает шанс додумать ее мысль самостоятельно.
Итак, Ив. Девушка, которая пережила страшную потерю. Ее возлюбленный умер. Чувства, которые испытывала героиня, писательница описывает проникновенно и вдохновенно. В ее словах читатель узнает свои собственные эмоции, пережитые когда-то или переживаемые сейчас. "Он был не любовником — первой моей настоящей любовью. Светом, озарившим всё вокруг, смыслом моего существования, самой жизнью! В его отсутствие звуки замирали, краски бледнели и я, словно наркоманка, ждала своей дозы — нежного взгляда зелёных глаз, пожатия сильной руки, прикосновения мягких губ. В его имени заключалась музыка целого мира, в его объятиях я ощущала себя прекраснейшей из женщин..." Эта романтическая нотка отчетливо звучит от начала и до конца повествования, вплетается в драматическую составляющую полотна книги, ранит, причиняет боль, внушает надежду. Ведь тот, кто мертв в одной реальности, может быть жив в Отражениях? А значит, его можно отыскать и вернуть все на свои места. Ив верит в это и заставляет верить того, кто идет по ее стопам через это удивительное приключение на стыке миров.
Но "Отражения" - это не любовный роман, пусть чувства и играют в нем одну из ведущих ролей. Это фэнтези, что подразумевает яркий, необычный для глаз читателя антураж, инновационные решения рядовых ситуаций и атмосферу, в которую хочется погрузиться. Все это есть в произведении Анюты Соколовой. Фишка истории - интрига и напряжение, присущие хорошему детективу. Остросюжетная ветка начинает закручиваться, когда после очередного прохода через Дверь Ив и ее напарник натыкаются на странного привратника. Это первое настораживающее событие в череде многих: "Брехт, незнакомый рыжий привратник, смерть Войка Лиори, враждебно настроенный отряд стражи, записка с указанием места, смерть дежурной в департаменте, странное предупреждение Маргер..." Именно по этой цепочке и придется идти Ив, чтобы понять, кто и зачем хочет подставить ее под удар. И те открытия, которые она сделает вместе с читателем, хорошенько пощекочут им нервы.
"Отражения" - книга, которая удивляет и становится приятным сюрпризом для библиофила, привыкшего, что большинство историй просчитываются наперед максимум с третьей страницы. Здесь этого не происходит. Головоломка постепенно усложняет, встают новые вопросы, а истину приходится искать не только в детективной части, но и в драматической, где скрыто не меньше неожиданностей.
Читать книгу "Отражения"
Беседа о главном в романтическом антураже
Какой тон для беседы выбрать, когда хочешь поговорить о человеке и Боге, войне и мире, искусстве и его влиянии на общество, вечных ценностях и сиюминутных прихотях? Можно поставить философские вопросы ребром и попытаться заставить публику размышлять над ними, спорить, высказывать свою позицию. Одним словом, создать много шума из ничего и не добиться никаких ощутимых результатов. Ведь в споре, может, истина и рождается, но только если люди готовы слушать и слышать. Не разумнее ли обойтись без криков и ссор, судорожных попыток доказать свою идею и "исправить" точку зрения собеседника? Это можно сделать, если подтолкнуть людей к тихим размышлениям, не провоцируя их, а бережно направляя на пути поиска главных смыслов, например, через "фантастическую рапсодию любви". Так поступил Борис Алексеев, автор повести "Солнце мое".Свое произведение он неспроста назвал рапсодией. Если обратиться к определению этого слова, станет ясно, что оно состоит из двух основных характеристик: импровизации и чередования разнохарактерных эпизодов. Они же присущи истории Бориса Алексеева, которая складывается из кусочков, относящихся к нескольким эпохам. А что может быть более... разнохарактерным? Следя за действиями героя, автор постоянно импровизирует, потому что трудно заранее предугадать, как будет развиваться судьба человека, родившегося в будущем и вынужденного жить в прошлом. Влекомый любопытством молодой парень неосторожно пошел за стариком, который и привел его в иную эпоху, где он может стать гением и пророком или парией. "Да, мне повезло. Я обрёл любовь, профессию и тихое семейное счастье. Так неужели за обыкновенное человеческое счастье я должен ежедневно расплачиваться угрызениями совести и страхом перед продолжением собственной жизни?"
Основа книги - это романтика. Она создает фон и настроение у библиофила, отбивают охоту вступать в дебаты и споры, заменяют агрессию, вызванную личными проблемами и контрастными мнениями нежностью, ностальгией, стремление понять другого и быть понятым самому. На этом фоне развиваются события и даются рассуждения на острые темы.
Борис Алексеев, позаботившись о правильной атмосфере, смело говорит обо всем, что обычно приводит к резкой дискуссии. "И наверное, самое главное, чему я стал свидетелем за долгие годы моей жизни, — как легко увлечь благородную душу жертвенным призывом! Жертвенное начало — это поводок, за который лукавый бес тянет наши души в ад самоубийства. Ведь никогда ни одна революция, ни одна война, развязанная с благими намерениями, не сделала человека счастливым". Он выбирает нарочито яркие метафоры, чтобы выразить саму суть, а не создать иллюзию ее выражения: "Скажу не тая: на лицах взрослых было написано этакое надменное удовольствие ума, в то время как мордашки детей буквально застыли от ужаса и превратились, да простит читатель жёсткое сравнение, в детские посмертные маски. Думаю, о таком восприятии «Герники» Пикассо мог только мечтать". В результате писатель неизменно находит отклик в сердцах читателей, просто потому, что грамотно их подготовил к восприятию своих мыслей и, даже если кого-то в последствии его слова не смогут убедить, все равно люди задумаются и, как минимум, допустят возможность существования другой позиции.
Человек и человечность, предопределение и выбор, вечность и конечность всего сущего... Создав литературного Уробоса по средством закольцовывания сюжета, автор поднял множество тем и поставил немало вопросов, соединив ответы на них в целое, так как все они - это шаги к пониманию смысла одного и того же - самой жизни в ее разных проявлениях.
Фэнтезийная аллегория или урок социальной терпимости от Анюты Соколовой
"Когда-то, давным-давно... Как начало сказки, только у этой нет счастливого конца. На земле владычествовали две великие расы, винари и морфы, презирающие друг друга. Нет, мы не враждовали и не убивали. Этой чисто человеческой гадости мы не знали. Но мы не взаимодействовали, не пересекались и не доверяли. Поэтому, когда появились люди, мы не осознали угрозы". Такова предыстория романа Анны Соколовой "Морфа", который увлекает читателя в неведомый мир магии и чудес, чтобы научить его быть терпимее к другим и забыть ненависть, что разрушает сердца и ведет к погибели.Анюта Соколова создала целую вселенную и населила ее разумными расами. Этой фэнтезийной действительности предстояло стать аллегорией, которая призвана показать, насколько опасно, безрассудно и отвратительно встречать по обложке, вешать ярлыки, бояться всего, что отличается, и считать лишь себя венцом творения — единственным достойным жизни. Глобальные социальные проблемы, заимствованные на Земле, перекочевали в фантазию, прочно там обосновались, многократно увеличились в размерах и стали наглядной демонстрацией неправомерности узких взглядов. Пройти мимо нее и не заметить — едва ли получится. Для этого нужно не иметь сердца. Не просто так главным героем романа стал именно представитель расы морф — существо наиболее презираемое, чей род почти уничтожен, а судьба — это путь боли, обид, разочарований и потерь.
Социология — это хорошо. Но если в книге есть только она — это не роман, а учебник морали и нравственности. Анюта Соколова то понимала, когда работала над своим произведением. Воспитанная на классических романах, как и все талантливые современные писатели, она знала — главное это конфликт личности. Поэтому она углубилась в психологию своих героев и показала, как справляются с социальной несправедливостью те, кто столкнулся с ней на собственном опыте и вынужден прозябать в постоянном страхе, будучи одиноким в толпе. Автор нашла лекарство от душевных ран, которым стали любовь, дружба, взаимное уважение. Писательница направила персонажей по пути борьбы с самими собой. И лишь потом дала возможность доказать, как заблуждаются те, кто считает их низшим сортом, порождениями Бездны, не достойными права жить.
Психологизм романа высок, но и это еще не все, что нужно, чтобы чтение было увлекательным. Фэнтези — это интрига, приключение и динамика. Поэтому о них писательница позаботилась особенно тщательно. Опираясь на социальную ситуацию в мире, оперируя своими знаниями в области психологии, определяющей поведение людей и их выбор, она придумала для героя профессию и научила его приспосабливаться к действительности. Морфа использует свои таланты — умение менять внешний облик и превращаться в других людей, чтобы выполнять сомнительные, иногда противозаконные задания. Ведь он не считает, что способен на большее и существует по принципу — не мы такие, жизнь такая. Можно ли рассчитывать на большее, если не видеть перед собой перспектив во враждебном мире, который его окружает?
Новая задача - и есть завязка сюжета. Нужно стать аристократом и отправиться в путешествие. Легко? В теории. Но зачем понадобилась подмена? Согласившись, герой становится частью политической многоходовки и превращается в пешку на шахматной доске, где фигуры лишь на первый взгляд движутся хаотично. На самом деле — никакого хаоса, лишь его видимость. Анюта Соколова продумала географию, политику, экономику, религию своей вселенной, что позволило фэнтезийный детектив и социальную аллегорию превратить в романтическую и шпионскую историю одновременно.
Результат на лицо. Книга "Морфа" - это аттракцион, который щедро дарит адреналин и не скупится на важные мысли о собственном отношении к жизни. Она завораживает, затягивает и увлекает, наполняя кровь эндорфинами, а разум полезными выводами.
Макс Фрай. Что в нём есть и что придумывает читатель
То, что книга стала популярной, ещё не значит, что она была написана идеально. Доказательств тому можно найти сколько угодно. Вспомните, как лет десять назад мир обсуждал «Сумеречную сагу» Стефани Майер, которая едва связывала слова в предложения, упрощала всё по максимуму, не морочилась на том, чтобы создать целостный мир и написала примитивный роман для старшеклассников, превратив парочку из них в клишированных вампиров. Но разве это единственный случай в истории литературы, когда люди буквально сходят по книгам с ума, а сами объяснить, что в них выдающегося, не могут.
Сегодня мы поговорим об одной нашумевшей истории, которая имеет миллионную армию фанатов. Вот только есть одна проблема. То, что они называют плюсами обожаемой ими серии, — лишь иллюзии, для которых писательница по имени Макс Фрай создала благодатную почву.
Итак, если спросить поклонников, за что они любят «Лабиринты Ехо», можно услышать примерно такие ответы: «это ожившая сказка!»; «такой красивый мир!»; «я влюбилась в главного героя!»; «невероятно захватывающий сюжет!»; «ох, здесь столько интриги!».
Да, не имеет смысла спорить, в каждом восклицании есть толика правды. И всё же нельзя назвать «Лабиринты Ехо» идеалом с художественной точки зрения. Почему? Начать следует с того, что цикл буквально построен на шаблонах. Нет, даже не так. Он состоит из тонны клише. Сам главный герой — классический попаданец, каких и до, и после него было великое множество. Макс был офисным клерком, не имел ни цели в жизни, ни возможности воплотить свои фантазии, пока не попал в иную реальность. И вдруг, совершенно неожиданно для себя и вполне ожидаемо для читателя, в нём проснулся колдовской дар. Из «менеджера самого среднего звена» он превратился в ценного члена общества и устроился на сыскную работу. Естественно, помимо магического дара у него проклюнулись находчивость, изобретательность, смелость, сила. В общем, полный супергеройский набор, который парень тут же стал использовать по полной. Ну чем не Бэтмен или Супермен? Нетрудно догадаться, что, убивая по злодею на завтрак, обед и ужин, Макс не забыл о личной жизни и проявил себя ну просто фантастическим любовником. Конечно, это подарило ему массу поклонниц из числа читательниц, которым не важны ни художественные изыски, ни всяческие внутренние конфликты по Достоевскому, а достаточно дармовых эмоций и сладких ощущений во всём теле.
Сам мир тоже не блещет продуманностью. Сегодня огромное количество фэнтезийных вселенных, как существующих параллельно с нашей реальностью, так и полностью вне её, к которым буквально невозможно придраться. Авторы стараются рассказать обо всём: о природе, разумных расах, обычаях и традициях, мифологии и основах волшебства, экономической и политической структуре. У Макса Фрая, куда не плюнь, точных ответов не найти. Конечно, за столько книг автору удалось создать более или менее приемлемое представление о своей вселенной в головах не слишком придирчивых поклонников. Но даже то, как устроена общественная иерархия, читателю долгое время приходится гадать. Зато какой милый король! Тоже такого хочу! А можно двух?
И, наконец, интрига… Есть она или нет? Для того, кто читал много фэнтези, детективов и фэнтезийных детективов, всё слишком просто. Ходы героев, происки злодеев — всё угадывается, нужно лишь не пропускать страницы текста. Но сказать, что в сюжетах вообще ничего нет, тоже нельзя. Здесь столько волшебства и сказочности, столько ярких снов, вдруг обрётших форму (пусть она и рассыпается, стоит попытаться потрогать), что невольно восхищаешься. Эмоции Макс Фрай будит прекрасно. Они-то и являются причиной общественной любви, заставляя вновь и вновь смотреть, как герой «Лабиринтов Ехо» прокачивается до новых уровней, встречает всё более сильных противников, соответствующих приобретённым скиллам, и пытается разгадать ребусы, которые по факту и десятилетке по зубам. Но какая разница, если кругом так красиво, мило, замечательно, что аж в глазах режет?
Нужны ли книги, подобные «Лабиринтам Ехо»? Читатели, воспитанные на классике, наверняка станут спорить. Не найдут в творчестве Макса Фрая ничего хорошего и поклонники мрачного и непредсказуемого Джорджа Мартина или философичного Толкина. Но те, кому необходим лишь толчок, чтобы оторваться от земли на крыльях мечты, останутся довольны и даже поставят перед собой парочку интересных вопросов о сути бытия, так как писательница не скупилась на лёгенькие и довольно длинные философские интермедии. Ну а тот факт, что цикл получил такое безумное количество фанатов, даже радует. Ведь так прекрасно, что мы и сегодня, в циничный двадцать первый век, не разучились грезить наяву и создавать вокруг себя вселенные иллюзий, чтобы хоть чуть-чуть отдохнуть от однообразной реальности, которую так славно покинул Макс, каким бы он ни был.
В чём секрет успеха «Кода да Винчи»?
Есть книги, которые сразу после выхода в свет взрывают общественность и покоряют миллионы читателей. Одной из них, без сомнения, в своё время стал бестселлер Дэна Брауна «Код да Винчи». Детектив увидел свет в 2003 году и стал второй в серии про псевдонаучные расследования нью-йоркского профессора Роберта Лэнгдона после не менее знаменитых «Ангелов и демонов».
Сегодня, спустя семнадцать лет, трудно найти хоть одного человека старше восемнадцати, кто хотя бы не слышал про эту историю, не видел одноимённого фильма или не читал, пусть бегло, оригинального произведения. Но мало кто задумывается над тем, какую блестящую аферу провернул автор, столь грандиозно обманув читателей и повергнув в шок миллионы верующих людей своими концепциями, априори противоречащими всем их убеждениям.
На случай, если кто-то провёл эти годы бункере и о Дэне Брауне и его творчестве никогда не слышал, коротко о сюжете. Мистер Лэнгдон отправился в Ватикан, где вместе со специалистом по семиотике Софи Невё (как вскоре выяснится, прямой наследницей Марии Магдалины) взялся в сложное самостоятельное расследование, поставившее его в эпицентр войны двух могущественных религиозных кланов. Они ведут борьбу за некие апокрифические документы, которые могут угрожать репутации Католической Церкви. В деле также замешен некий учёный по фамилии Тибинг, посвятивший жизнь розыску мифического Святого Грааля. Естественно, по ходу развития событий герои проявляют чудеса изобретательности, ловкости и бесстрашия. Они рискуют головами, не боятся никаких угроз, читают зеркальные изображения надписей, разбирают непонятную тысячам их коллег символику и в конечном итоге приходят к ошеломляющим заключениям, обличая церковных деятелей во лжи. Причём гипотезы преподносятся как истина в последней инстанции, факты выворачиваются наизнанку и перетасовываются в хаотичном порядке, а местами читатель держится за полного профана, неспособного посчитать до двадцати.
Дэн Браун берет на себя смелость ссылаться на гностическое евангелие, которое адептами истинной веры всегда рассматривалось как ересь. Он утверждает, что Мария Магдалина была законной супругой Иисуса Христа. Но это лишь малая толика «разоблачений»! Автор культового детектива утверждает, будто «божественность» Христа была не безусловной, как говорилось людям на протяжении тысячи лет. Согласно книжной концепции, она была установлена церковниками путём голосования, причём лишь спустя три сотни лет после его гибели на кресте. Собор, вынесший судьбоносное заключение, состоялся в городе Никее. Ко всему прочему, результат был достигнут лишь с небольшим перевесом голосов. Исторические факты писателя интересовали так же мало, как ребёнка, строящего куличики в песочнице. И доказательств тому масса, как, например, заявление, будто Иисуса провозгласил Сыном Божьим император Константин, начавший своё правление в 306 году, что, собственно, и стало началом восприятия общественностью его божественности.
Впрочем, всё это теряется в глазах людей, плохо разбирающихся в истории и теологии, на фоне «вишенки на торте», которой стала сюжетная кульминация. Благодаря одержимому Святым Граалем мистеру Тибингу герои выясняют, что легендарный артефакт был не предметом, а символом женщины, если говорить точнее — Марии Магдалины. Свои теории он доказывает через прицельное изучение «Тайной вечери». На полотне изображён Иисус и его двенадцать сподвижников. Согласно Брауну, вместо Иоанна на картине присутствует Магдалина. Приводится масса сомнительных «улик», подтверждающих данную теорию. Одна из них заключается в том, что фигуры Сына Божьего и его «жены» образуют букву «М». Но, конечно, символов, которые предстоит прочитать, намного больше и, чтобы вспомнить их все, нужно знать книгу наизусть. Вот только автор детектива никак не комментирует тот факт, что при упомянутом им раскладе апостолов на картине оказывается лишь одиннадцать, в то время как всем известно — их было двенадцать. Или это ещё один мировой заговор священников? Можно подумать и так, хотя напрямую, к счастью, ничего подобного не упоминается.
Приведённые выше примеры яркие, но не единственные. То есть достоверность и убедительность Брауна оставляет желать лучшего. А между тем миллионы ему поверили, причём безоговорочно. И есть даже такие, кто изучает библейскую историю по популярным книгам, как иные библиофилы запоминают историю Франции по романам Дюма. И причина у столь ошеломительного успеха только одна — на планете живёт множество сторонников теорий заговоров. Они ищут злой умысел и ложь буквально во всём. Уверены на сто процентов в существовании тайного правительства. Пытаются придумывать головоломки на основе простых и обыденных вещей из современной реальности, а потом с энтузиазмом их разгадывают, притягивая факты за уши. Что уж говорить про полные символизма, иносказаний и зашифрованных секретов, коими полнятся записи о былых временах? Их и более просвещённые, знакомые с научными обоснованиями давних событий люди готовы толковать кто во что горазд.
Так или иначе, книголюбов, помешанных на мистике и пытающихся изобрести велосипед из винтиков любого не зафиксированного камерой явления, мнение учёных, которые потратили целые жизни на изучение проблем прошлого, не волнуют. Главное, что в знаках, оставленных предками, есть интрига и неопределённость. Это богатая почва для произрастания дебрей всевозможных фантазий. Ну а на страницах романа, написанного вдохновенно и складно, с их появлением высоко подскакивает напряжение. А значит, любители острых ощущений с удовольствием погружаются в мутный омут, ловя подводные течения и наслаждаясь каждым мгновением мастерского обмана. Они даже не замечают, как начинают верить тому, что не имеет доказательств и банального смысла, противоречит известным фактам и не выдерживает даже поверхностной критики.
Можно ли их судить? А зачем? В конце концов, жанры фэнтези и альтернативной истории уже давно на волне. Так почему бы просто мысленно не поменять жанр произведениям Брауна и не позволить себе получить яркие эмоции от бесспорного таланта автора, сумевшего буквально околдовать миллионы читателей.
