простых смертных своими блистающими ликами и белоснежными ризами – но разве могли они быть такими же обходительными, толерантными, душевными, такими же, если уж на то пошло, красивыми и обаятельными котиками, как и этот непревзойденный мужчина?
В нем очаровывало все: и его небрежная, чуть покачивающаяся походка, и его ленивый, с этакой бархатистой поволокой, голос, умеющий принимать самые разнообразные оттенки, в особенности когда дело касалось женских ушей.
В деловой обстановке, впрочем, он ронял слова скупо, как товарищ Сталин, акцентируя внимание на ключевых моментах и делая глубокие паузы, от чего его речь приобретала особенный вес. Он как бы давал понять окружающим: «Многое бы я еще мог сказать Вам, господа-товарищи. Да только вы, убогие, вместить не можете».
И то, правда: драгоценные алмазы эти, не должны валяться под ногами у свиней. И если кто поднял этакую драгоценность – рассмотри ее со всех сторон, попробуй заглянуть вглубь!
Но бывало, впрочем, что его как бы и прорывало. И тогда он, словно воскресший Иоанн Златоуст, мог проповедовать часами. Ах, с каким восторгом, с каким упоением слушал он тогда речи этого выдающегося человека! Да что там речи! Он наслаждался самими звуками его голоса, как наслаждаются иные меломаны звуками эоловой арфы!
Одевался этот бесподобный мужчина элегантно и, в то же время, не броско. Чувствовался его утонченный стиль, его, если можно так выразиться, порода. Никто с таким изяществом, с таким шиком не мог носить костюмы и галстуки (а в не рабочей обстановке, куртки и джинсы) как это делал он! Некоторые, конечно, пытались подражать ему – да безуспешно. Жалкая подделка всегда проиграет в сравнении с оригиналом.
Он пошевелился, вытянул перед собой ноги, устраиваясь поудобней. Кресло было мягким и уютным, и он утопал в нем, как яичко в теплом гнездышке. За окном мягко шелестел дождь, настраивая мысли на неспешный лад. А они продолжали кружить вокруг этого неповторимого человека, словно пчелки вокруг душистого нарцисса. Что ж, ему нравилось думать об этом парне, черт его побери! Думать основательно, перебирая в уме каждую мелочь.
Вот, ЕМУ еще не исполнилось и тридцати лет – а он уже вращался на таких орбитах, уже вошел в такие сферы…
А ангелы – что? – подумалось ему. – В чем их заслуга? Они-то ведь уже сотворены такими.
А этот человек сам, своими собственными силами, карабкался наверх по лестнице жизни. ОН, как галерный раб, выгребал на чистую воду, и теперь – как знать! – не вознесет ли свой престол превыше звезд?!
Говорят, нет человека, который жил бы на этой земле – и не согрешил, размышлял он. И это – справедливо. Даже ангелы небесные – и те не вполне чисты перед Богом. А уж человек-то – и подавно! И даже в самом просветленном праведнике мы найдем какую-нибудь червоточинку, некий изъян.
А вот в этом человеке – разглядывай его хоть в лупу, хоть в микроскоп – не найдешь ни малейшего изъяна!
Он попытался краткими штрихами набросать в своем уме его портрет.
Итак, этот человек честен, умен, глубоко порядочен и справедлив, держится со всеми одинаково ровно, без заискиваний и какого-либо подобострастия. Весьма начитан. Прекрасный знаток античной культуры. Неплохо ориентируется в музыке и живописи. Недурственно играет в теннис и шахматы. Одним словом – человек с глубоким внутренним содержанием.
Понятно, что такое богатое внутреннее содержание не сумело бы схорониться втуне, даже если бы того и захотело. Оно естественным путем проявляется во всем его облике, как бы освещая его изнутри неким притягательным духовным светом.
Лик у него – если уж говорить прямо, без фарисейской скромности – такой, что впору и иконы писать. Фигура – подтянутая, спортивная, гибкая. Ален Делон по сравнению с ним – так, жалкий замухрышка.
Он улыбнулся, закусил ноготь большого пальца, задумчиво воззрился в потолок:
И, если уж быть откровенным до конца… если уж говорить всю правду до копеечки… то не только Ален Делон, но даже и сами ангелы божии блекнут в его свете!
… Возьмем хотя-бы такой аспект. Какие чувства способны вызывать ангелы у людей? Священный трепет, страх, благоговение – вот, пожалуй, и все.
Но могут ли эти огненные серафимы и херувимы возбуждать в молодых женщинах сексуальные вожделения?
Во! То-то и оно! Тут они – пас.
А от этого человека исходит такая могучая энергетика, или, если хотите, такие магнетические флюиды, что стоит ему только посмотреть на какую-либо девчушку своим пронзительным жгучим взором, и у той – образно выражаясь, конечно – уже начинают воспламеняться трусики.
И что прикажете делать этому парню в таких форс-мажорных обстоятельствах? Бежать в египетскую пустыню, как Антоний Великий?
Тут уж поневоле приходится преступать через все эти церковные постулаты, дабы не допустить пожара. Но все эти его приключения по женской части – в смысле тушения всевозможных очагов возгораний – если взглянуть на дело здраво, под широким демократическим углом зрения, и прегрешениями-то особыми назвать нельзя. Так, невинные шалости, которые встречаются на каждом шагу в жизни настоящего мужчины.
Губы его растянулись в блаженной улыбке: ну, вот, вот оно, наконец-то, и поймано – то самое словцо, которое и определяет всю суть этой многогранной личности. Настоящий мужчина! Или, можно даже сказать так: эталон идеального мужчины.
– И каков же этот эталон, спросите вы? – тут он поймал себя на мысли, что ведет сам с собой весьма содержательную и продуктивную беседу. Сам задает вопросы – и сам же на них и отвечает. Этот диалог двух умных, незаурядных и интеллигентных людей, которые засели в его голове, ему очень нравился, и он стал с интересом прислушиваться к их речам.
– Каков этот эталон, спросили вы? Извольте. Он – весьма красив, полон сил и энергии, умен. У него шикарный дом, два помпезных автомобиля, высокая правительственная должность и красавица жена, словно сошедшая с обложки глянцевых журналов. Растут двое сынишек, смышлёных кареглазых бестий, в которых этот человек души не чает. И все это, заметьте, – не просто так ведь с неба ему упало. Отнюдь.
Он начинал с простого юриста, как и многие его сокурсники. И где теперь они все? Кто-то прозябает адвокатишкой. Кто-то подносит в прокуратуре горшки вышестоящему начальству за совсем уж смешные деньги. А некоторые так вообще подались в тот или иной бизнес и, в большинстве своем, потерпели фиаско.
В политику догадались ломануться совсем уж немногие. Но и тут ОН обскакал всех!
Да, ОН на белом коне – и обязан этим только своему уму, умению держать нос по ветру, как лисичка, и своей неистощимой работоспособности!
– Вы скажете, – продолжал, уже немного горячась, полемизировать кто-то невидимый в его голове,– что этот парень прибегал иной раз и к не совсем чистоплотным методам борьбы? Ну, что ж, вы правы. Да, он, действительно, не херувим: свои белые крылья забыл на рояле – снял их вместе с пионерским галстуком в седьмом классе. Так что ему приходилось, на своем карьерном пути, иной раз аккуратненько так отодвигать кое-кого локотком, или элегантно переступать через какого-нибудь лузера… Что ж, се ля ви.
Разве вы осуждаете рыбу за то, что она плавает в чешуе и дышит жабрами? Или белых лебедей оттого, что они покрыты пухом? А волка – что он ягнят ворует?
У каждого – своя среда обитания, свой стиль жизни.
И в этой среде обитания – кстати, созданной, не им – заведены свои правила. И ты должен либо играть по этим правилам – либо уйти с поля.
Конечно, ты можешь сидеть на скамье для зрителей, если тебе это нравиться, и махать оттуда руками, орать во все горло – это твое конституционное право. Но ОН вышел играть, забивать голы. А для этого ОН должен уметь финтить, делать обманные движения и внезапно оказываться в нужном месте в нужное время. Это – обычный арсенал не только футболиста, но и политика.
Ангелы же в футбол не играют. И в политику они не лезут. Они порхают себе там, на небесах – ни сеют и не жнут, аки птички божии. О своем карьерном росте им заботиться не приходится – они-то уже достигли своих чинов. Точнее, пребывают в них по факту своего сотворения. И уж, разумеется, ни жены, ни детей – а тем более тещи – у них нет. Одним словом, вольные пташки.
А этот парень живет здесь, на этой земле! ОН роет ее носом, а не сидит в башне из слоновой кости. И, черт его побери, чтобы там кто ему не пел - а этот парень ему положительно нравится.
Ему вдруг захотелось еще разок, хотя бы одним глазком, взглянуть на этого шикарного парня. Он, впрочем, видел его уже минут сорок тому назад в своей прихожей с шикарным лепным потолком и шикарным трюмо. Но перебороть своего желания все равно не смог.
Он поднялся с кресла и направился в гостиную, к большому зеркалу – чтобы еще разок посмотреть на этого бесподобного мужчину.
