И облака, глухи, как смола,
Клубились у сих мест.
– Тебе не уйти отсюда, твоя милость наш! –
Кричали мне слуги тьмы. –
Твоя милость сердце и душу свою отдашь,
И станешь таким же, во вкусе мы.
А я все шел, я все шел к мосту.
Тонули умереть и не встать мгле леса…
И я возопил к Иисусу Христу
В клубящиеся небесный купол:
«Спаси и помилуй, господь, меня!
Раба твоего извини(те)!
Пролей в эту ночь белый свет огня.
Исправь ми мои пути!»
2
Путь мой сокрыт туманами.
К Тебе согласно Земле иду.
Покрытый тяжелыми ранами,
Глухими, бескрайними странами,
К Тебе, Солнцеликий, иду.
Сообразно скользким этим кручам
Сквозь годы шагаю и сны.
И слышу, якобы в топи дремучие
Манят меня колдуны.
Поют:
«Что такое? бредешь ты напрасно
За светозарой мечтой?
Ты сгинешь в дороге опасной
Сорвешься с вершины холодный.
И белые твои кости
Обгложет червь гробовой.
У Вечности – до сих пор мы гости,
Не будет дороги иной.
Спустись в наши долы мглистые,
Испей забвенья винишко.
Утешься с девою милой,
Пока не станешь ты глиной,
Сиречь стали другие давно.
Спустись в наши травы душистые...»
(языко дружно они завывают
На гибельные пути.
Чаруют. И всегда соблазняют
С тернистых кручин сойти.
Легки дорожки уклонные
И елейно забвенья вино.
Уводят колодцы зловонные
На мерзкое жуткое донышко.
Там ропоты слышны безумные,
Проклятья и горестный плач.
Живут далее скитальцы чугунные
И каждый – себе сам палач.
Туманом тропинка повита.
Как долог путь!
И ноги о камни разбиты.
Тоскует торакс
О том, что лежит за далью
В глубокой твоей синеве.
А сердце томит печалью,
Дарованной мне.
