Оклахома Местный (отрывок)
Секция 1. Оклахома и Масяня.
«Блин, козлы, вечные проблемы какие-нибудь дурацкие» — плюнул Оклахома, обходя ряды картошки. «Что за нелады, я их опрыскиваю уже битую неделю!» — Оклахома осматривал сорванный листик ботвы, вдоль изъеденный с насаженными личинками.
«Присяду, что ли». Оклахома присел и достал из кармана пачку сигарет. Прикурил.
«Жалко, Ленки нет, вдвоем мы бы этих быстренько поизвели»
Ветхая одежонка старика и грязно-желтая панорама вечернего горизонта. Лицо испещрено тысячами мелких линий, глаза прищурены, сигарета между пальцев. Дымит.
«Два года-то назад все совсем по-другому было» Оклахома задумался. «Эх, да когда они уж были, эти-то два года?»
Старик поднял с грядки старенький айфон, оставленный здесь вчера. «Не работает…» Оклахома встал и осмотрелся кругом.
Небо мерцало. Некоторые облака были разорваны на пиксели. В самом центре неба все еще горело полуденное солнце. «Должно было погаснуть уже. С каждым месяцем что-то новенькое» Оклахома развернулся и направился прочь.
Отворил вручную дверь модуля. Внутри зажегся свет.
«Сегодня датчики не хандрят» — пропищал Масяня – толстый рыжий кибернетический кот, выхваченный лучами света из подсвеченной темноты. Он медленно прошагал перед Оклахомой к миске с портом зарядки, вставил в него язык и застыл.
«Вечно ты на ночь литий лакаешь, а мне потом поговорить не с кем» — проворчал старик. «Говорил же ему», — Оклахома слегка пнул Масяню, отчего тот пискнул, но не сдвинулся. «Хоть бы раз сдачи дал, кошатина лунная»
«Пора сдвигать купол», — подумал старый космонавт, подойдя к сенсорному столу.
Морщинистый палец медленно коснулся поверхности экрана, провел по дуге, на месте которой вспыхнуло десять иконок.
Из них нажата «Закрыть экран». В ту же секунду снаружи модуля огромный жидкокристаллический купол стал медленно покрываться металлическим чехлом размером с небольшой город.
«Не понимаю, Масяня, почему они сделали нам эту железную шапку? Без нее нас давно бы пробил метеорит и поделом… Мне все надоело» Вот уже который день Оклахома был не в духе. «Тебя только жалко» — добавил старик и подошел к Масяне. Космо-рейнджер погладил искусственного кота. Масяня муркнул на секунду и снова замолчал – лишь тихое жужжание подзаряжающегося аккумулятора в его животе. В остальном тишина. Тишина была в модуле, в черноте под куполом, в Масяне и в старике.
Секция 2. Лунная проходка.
Оклахома завалился на печке, установив наружный термостат на зиму. В деревенские окошки сыпал самый натуральный снег, а из динамиков доносились звуки вьюги. Убаюкивание. Сон.
Пробуждение. Масяня подзарядился и внимательно осматривался кругом. «Оклахома, ты спишь?» Просканировал тело термодатчиком – все биологические процессы шли замедленно. «Спит» — пропищал толстый кибер-кот и короткими лапками засеменил к шлюзу. Ему было не впервой. Быстро хакнув замок, четырехлапый толстяк прополз в зону декомпрессии.
«Закрыть шлюз» — произнес Масяня голосом своего хозяина. Шлюз закрылся. «Разгерметизация» — повторил кот. Отсек был разгерметизирован. Рыжий диверсант неторопливо выполз из отсека в открытый космос.
На километры вокруг лунная пустота, и лишь вдали виднелся небольшой холмик лунного грунта. Любимое место Масяни. Куда он и направился.
Водрузившись, как на пьедестале, котяра всматривался в пустоту. В пучине многочисленных звезд вдали виднелся раскаленный докрасна шар.
«Земля» — пропищал рыжий. «Столько воспоминаний» И жизнь на некогда родной планете пронеслась перед его кошачьими кибер-глазами. Синий огонек блеснул в глубине этих глаз, а это значило только одно – Масяня снова ушел в свой внутренний кинотеатр. Это был его способ видеть сны. И всякий раз что-то щемило у него внутри.
(заметка: в Масяне имплантирован разум Антона; и в Оклахому тоже (бинарное существование разума сон-бодрость)
Секция 3. Сон Масяни.
«Милая, лемурчик, поставь чай, а» — сказал Антон, глядя в глаза любимой жене. «А сам не можешь… Лентяй!» — игриво прикрикнула Лена, и, соблазнительно подмигнув и вильнув попкой, вышла из зала на кухню. «Люблю тебя, негодяйка» — подумал Тоха и снова уставился в монитор ноутбука.
«А ты сахар купил?» «Дорогая, влом на улицу, давай с медом» «Влом ему, а… Может, я с сахаром хочу» «Да ладно, ты же не пьешь с сахаром» «А, может, сегодня как раз пью» «Накажу тебя! Скоро узнаешь всю силу моего гнева!» «Иж ты, гневливец… Жду не дождусь…»
На экране монитора уже который день одно и то же. Во всех новостях, на всех сайтах одно и то же. Кажется, массовой истерии не будет конца.
«Что читаешь, Мася?» Ему нравилось, когда она называла его Масей. «Кое-что интересненькое» «Интриган! Знаю я твое интересненькое… Опять эти байки. Там ничего больше и нет уже месяц»
«Да нет, ты послушай, какой-то парень случайно взломал военное ведомство США, просто играя по сети в шахматы» «Этот какой-то парень был ты… Про жену бы вспоминал иногда, ее тоже нужно двигать» «А я и не против, твоя фигура у меня самая любимая» «Льстец!» — улыбнулась, — «Ну. Что там еще пишут?» «Что это был простой баг в системе.. на шахматном сервере Лайчесс» «Это не тот, где ты отлыниваешь от супружеского долга» «Ну не кипятись ты… Хотя правильно, ты в шахматах полный чайник, кипятись» «Хохмач-четырехразрядник» «К слову сказать, перворазрядник… почти» «А я проверю…» — сказала Ленусик и бросилась целоваться. «Чай-то не разлей» «Ты главное свой не разлей на ковер раньше времени… иж как разгорячился» «Сучка» — улыбнулся.
(Заметка: Антон и есть Масяня после трансплантации разума после ядерного апокалипсиса и пересылки на луну, назван так в честь клички, которой его звала Лена – Мася)
«Ну давай, повали меня на диван, давай помнем хорошенько» «Диван или тебя?» «Чай пей!» «А если залью случайно, когда брошусь на тебя?» «Чаем или спермой» «Ну ни хера се! Да ты с огоньком» «Ты как будто в первый раз со мной» — смеется, сучка.
«Так что там?» — спросила Антона. «Так убеждают, что никаких проблем, что начинаешь нервничать» «А какие могут быть проблемы?» «Ну не знаю… Вдруг у какого-нибудь генерала на компе порнуху нашел домашнюю, и скоро выложит на ютуб?» «Порнухи ему захотелось, иж» «Да прекращай, лемур… На самом деле там же все на компах, а если нажмут не туда» «Этот твой шахматист?» «Да хватит, я знаю всех шахматистов, никому до ракет нет никакого дела… Здесь что-то другое..» — помолчал, — «знать бы что,» — добавил и замолчал.
Секция 4. Прогулка.
«Масяня, просыпайся» — голос старика. «Ты что здесь делаешь?» — очумело вытаращил глаза кот, — «Ты должен спать» «Ты разбудил меня своей тревогой» «Никакой тревоги не было, отбой, старик» — пропищал кибер. «Ты же знаешь, я не могу спать, когда ты вот так…» «Вот так это как?» Оклахома молчал. Присел на холм и посмотрел вдаль. «Жаль ее» — сказал. «Кого, космо?» — кибер. «Ее…» «Ты всегда мог изъясняться» — сморщил нос кот, — «Ну и на кой пряник ты меня разбудил?» «Я не мог больше смотреть твой сон, Мася… Слишком по сердцу» «Знаешь, я их не заказываю, как бургеры в кассе, с чем дали, с тем и жую» — нахмурился кот.
«А ведь она какая красотка» — умиленно сказал старик, смотря на красный шар вдали. «Скафандр бы проверил, тебе дышать надо, биос, не забыл?» «Уж лучше задохнуться, чем так…» — старик махнул рукой в сторону циклопического купола позади. «Ты хотя бы жив, руками вон как размахался, не долог час взлетишь с такой гравитацией» — усмехнулся Масяня.
«Масянь…» «Что надо?» «А если бы ты знал, как все выйдет, стал бы…» «Оставь. Что было то было. Я теперь сам как этот шар, с каждым днем все меньше…» «Ты в курсе, что оттуда еще идет трансляция?» Масяня выпучил глаза и посмотрел в лицо Оклахоме.
«Что? Транслячто?» «Идем», — сказал старик и пошел к куполу.
«Чертов мудрец» — подумал кот, — «оставил бы меня в покое…»
Секция 5. Трансляция.
Выйдя из камеры декомпрессии, старик и кот направились в центр дома, к русской печи. Как и многие предметы домашнего быта на лунной станции, она была искусной имитацией.
— Ты знаешь, что в нашей печи? — спросил Оклахома.
— Не знаю, биос. А что там? Мыши? Твой гроб, который я потом буду кочергой тролить по ночам? – осклабился Масяня.
— Мог бы и уважение проявить, котяра, — обиделся старик.
— Тебе что ли? – не унимался Масяня, — Ты бы хоть скафандр снял, чтобы мое уважение заслужить.
— Так я снял, чудак ты, — удивился Оклахома.
— Да? – Масяня напрягся, застыл и, пропищав, ответил, — Извини, какие-то сбои видеодатчиков. Теперь вижу. Раньше такого не было.
— А ты часто раньше на печи лежал?
— Вообще-то я кибер, печи для котиков-лошаротиков, таких же белковых биосов, как ты, старикан, — выпалил кот.
— Не знал бы я тебя шесть лет, ты бы уже давно на орбите летал с остальным космическим мусором….
— Ты чо, обиделся шо ли, мешок костей? – подтрунивал кибер, — Ты что-то мне транслячо хотел…
— Ты самый нелюбознательный кибер, которого я знаю… Смотри…
С этими словами Оклахома приоткрыл дымовую задвижку – нечто щелкнуло и зашипело.
— Что за шипение, Оклахома? У меня перед глазами все мельтешит.
— Это из-за электромагнитного выброса, скоро пройдет. Сейчас мы будем принимать сигнал с земли.
— Совсем рехнулся? Чему там передавать сигнал?! Бактериям?
— Шути дальше. Эта печь – мощный приемник и ретранслятор радиосигналов. Я не могу тебе объяснить, но у меня нет сомнений, что кто-то там еще жив.
— А знаешь, почему у тебя нет сомнений, Оклахома? Потому что у тебя нет мозгов, ха!! – выпалил Масяня из своих динамиков.
Оклахома пнул кибера носком в нос-выключатель, после чего Масяня пискнул и замолчал.
— Сам не знаю, зачем я его терплю… — пробормотал Оклахома. Открыв дверцу «печной» камеры, старик взял в руки кота и аккуратно положил внутрь.
— Тебя-то мне здесь и не хватало, — с этими словами Оклахома захлопнул дверцу. Раздался щелчок.
— Хоть раз сделаешь что-то полезное, Масяня, — сказал Оклахома, — Ты любишь почесать языком, пора бы тебе поработать и ушами.
Секция 6. Сон Масяни.
Масяня шел по длинной виноградной лозе, тянущейся от звезде к звезде. Как хоровод, вокруг вращался дикий космический мир. Бескрайний заповедник планет, черных дыр и солнц, девственная нетронутая пустыня тишины, укутавшаяся в застывшую вечность.
— Какой к чертям заповедник? – выпалил Масяня, — Кто это говорит вообще? Где я?
Черное полотно космоса было вязким и влажным. Кот медленно плыл, помогая себе лапками, толкая себя вперед к маленькой искорке света, видневшейся вдали.
