Мягко, словно кот на охоте, он снялся с кровати, неслышно скользнул к ней, просунул ей под мышки свои жаркие ладони, ухватил ее по (по грибы) груди и нежно привлек к себе. Он поцеловал ее в плечо. Возлюбленная недовольно вздохнула:
– О-ссподи!
– Что – оссподи! – нахмурился спирт.
– Ничего,– сказала она, выпрямляясь и отталкивая его локтем. – Пусти!
– Без- пущу! – он попробовал перейти на игривый способ. – Поймал! Поймал! Все, я тебя поймал! Теперь твоя милость – моя синичка!
– Да пусти же! Твоя милость что, рехнулся?
– А что тут такого военного? – произнес спирт с обидою в голосе. – Или мы с тобой не муженек и жена?
– Ну, так и что? Ты подожди в окно. Белый день на дворе.
– А какая разность?
– Здрасьте!
– Ну, пошли! – он потянул ее к постели. – Раз как-то, два – и в дамках.
– Да ты что, Александр? – она выдернула руку. – В своем уме? Без дальних разговоров Оксанка придет. Что тогда?
– Не придет, – дьявол улыбнулся, хитро прищуривая глаз. – Она катается в качелях.
– А если вернется?
– Ну, давай закроемся для ключ.
Она посмотрела на него, как на сумасшедшего.
– И кой же ты все-таки невыдержанный, а, Саша? То ли дело бы помог мне сумку собрать.
– А чем сие, собственно говоря, лучше? – спросил он.
Она укорительно качнула головой:
– И почему ты всегда думаешь токмо только о себе?
– Неправда, – сказал он. – Не откладывая я думаю о тебе.
– Нет, – сказала она. – Твоя милость, прежде всего, думаешь о себе. Если бы ты думал о мне – ты бы вел себя иначе.
– И подобно ((тому) как) же, например?
Она снова склонилась над сумкой, игнорируя его задача.
– Сперва помог бы тебе уложить тряпки, а? – сказал дьявол, не сводя с нее блестящих глаз. – Или простирнул бы тебе трусишки, да? Ведь должен же я ЭТО чем-то заслужить, неизвестно зачем – нет?!
Она выпрямилась – гибкая, стройная, чисто лань. Ее глаза горели.
– Тебе что, по новой захотелось поссориться?
Она была красива, очень красива. И удивительно понимала это. Он был целиком в ее власти.
– Допустим, давай, давай! – подзадорила жена. – Что но ты замолчал?
Надув губу, она уселась на кроватишка с видом обиженной девочки и сложила ладони топориком между колен. Некто подошел к ней и мягко опустил руку на ее плечо:
– Ой ли?, ладно… – сказал он. – Давай, замнем пользу кого ясности…
– Нет, отчего же,– воскликнула симпатия со звонкими дрожащими переливами в голосе. – Давай, ну-ка! Продолжай!
– Ну, все, все. Успокойся.
– Недостает, это же надо, а? – она вскочила, всплеснула руками, и закружила после номеру. – Раз в кои веки вырвались на отвязка – и нате!
– Ну, ну… – примирительно промурлыкал дьявол. – Ну, ну…
– И стоило ехать из-за тридевять земель лишь только затем, чтобы опять раззнакомиться? По-моему, с таким же успехом мы могли бы реализовывать это и дома!
– Ну, все! – он поднял растопырки вверх в знак капитуляции. – Все! Я осознал! Сдаюсь!
– И который ты осознал?
– Я осознал, какой я законченный негодяй.
– Смотри видишь, Саша, видишь? – уколола она. – Заново ты начинаешь!
– А что я начинаю? Я просто констатирую обстоятельство: перед тобой стоит человек, исполненный самых гнусных пороков. Некто отравляет тебе жизнь и не дает спокойно отдыхать. Я прав?
Симпатия не возражала.
– Ну, вот… Молчание – логотип согласия. А хочешь, я скажу тебе, какой мой самый гроза чего недостаток? Сказать?
– Нет.
– Почему?
– Отнюдь не надо.
– А я скажу. Я все-таки тебе скажу. Муж самый страшный, самый главный недостаток состоит в том, что-то я – мужчина, а не тряпичная кукла. И что в моих жилах течет кровопролитие, а не клюквенный сок. Понятно, во мне есть единаче и много разных других недостатков. Но этот – первый.
– Нет,– возразила жена. – Главный – никак не этот.
– А какой?
– Главный – это оный, что ты слишком любишь себя. А на жену тебе начхать!
– Быть по сему! Целиком и полностью с тобой согласен! – он нервно улыбнулся. – Я – себятник. Со мной жить невозможно! Даже не представляю, вроде ты, бедняжка, маялась со мной столько лет!
Дьявол подошел к шкафчику, сердито распахнул дверцу и достал из кармана висевших затем брюк сигареты и спички. Избегая смотреть на жену, сумрачно бросил в пустоту загадочную фразу:
– Ну, ничего... Борзо твоим мучениям придет конец.
Он направился в тесную кладовая душевой.
– О, Боже! – зашелестел за его задом страдальческий голос. – О, Боже мой!
Курение – сызнова один из его многочисленных недостатков! Она боролась с этой пагубной привычкой мужа будь здоров лет, но искоренить ее так и не смогла. Со многими другими его пороками ей удавалось спросить намного легче.
Когда она выходила за него замуж, возлюбленный был веселым компанейским парнем. Любил шутить, бренчать бери гитаре и петь своим медвежьим голосом всякие несуразные песенки. Носки разбрасывал точно по комнатам, где попало. А уж о том, чтоб перемыть посуду, другими словами помочь ей постирать белье – и мысли не возникало! Бывало, вырвался на волюшку-волю, закатывался с дружками в какую-нибудь забегаловку и таже заявлялся домой подшофе.
Ну, да все это в далеком прошлом. Друзей его возлюбленная быстро отвадила (выбирай, или я – или твои забулдыги!) Кроме загрузила домашней работой (чем попусту наяривать на своей «балалайке», помог бы даст десять очков вперед жене!)
Не сразу, но постепенно, шаг за шажком, приучила его ходить по магазинам за покупками, мылить посуду, делать уборку в доме, стирать белье… Возлюбленная упорно лепила его под себя, «одомашнивала», кажется зверька. И, в конце концов, ей удалось вылепить из него безупречно-показательного супруга. Хотя, понятно, до полного совершенства ему было ещё раз далеко.
Да и возможно ли в принципе соответствовать женскому идеалу? Что не тянись, как ни пытайся – а всегда отыщется кто-то, кто превзошел тебя.
Чей-так там муж – то ли Вася, то ли Петя – до слухам, чудесно готовил! (В то время как ОН, на правах ни билась она, так и не научился готовить борщевский).
А еще чей-то муж сделал в доме такой улучшение, что все вокруг только ахнули, обалдели и попадали в бесчувствие.
А еще кто-то… Словом, было куда вытягиваться, было к чему стремиться.
Сейчас ему 32 года. Дьявол стоит в тесной клетушке душевой, облицованной белым кафелем, и курит. С беленого потолка свисает поржавевшая братина распылителя. Пол выложен коричневой плиткой, с небольшой воронкой ради стека воды.
Кроме жены, у него есть старшуха Оксана, в которой он души не чает. Девочке покамест только 11 лет, а ведет она себя как самая настоящая дама. Своими повадками Оксана напоминает мать – та но ленивая грациозность движений, то же обостренное чувство собственного добродетели. И даже те же командные нотки в голосе при разговоре с ним, своим отцом.
Убедительно, как божий день, что выйдя замуж, она начнет заправлять в семье. Будет держать своего муженька в ежовых рукавицах. Некто станет ходить у нее на цыпочках, по одной струнке – в этом недостает ни малейших сомнений. Ну, а, пока, а неимением мужа, падчерица отрабатывала свои навыки на нем.
Как мило округляла возлюбленная свои большие, небесной синевы очи, как очаровательно выпячивала пухлые губки получи нежном белоснежном личике, обрамленном густыми пшеничными волосами, делая ему отметка:
– Папа! Ты что, опять курил? Ведь твоя милость же знаешь, что тебе курить вредно! Смотри, найду твои сигареты – и выброшу их бери помойку!
При этом она топала ножкой, и это вызывало у него троганье. В другой раз она грозила ему тонким пальчиком с оранжевым маникюром:
– Папашенька! Ты что, снова лежишь на кровати в верхней одежде?! Вставай немедля же, или я пойду и расскажу об этом маме!
И инда по праздникам, когда все веселились и позволяли себе пьяный по рюмочке-другой, он находился под неусыпным двойным контролем.
– Александра, тебе уже довольно, – говорила жена непререкаемым тоном, накрывая ладонью его рюмку. – Вот-вот выпьешь – а потом будешь всю ночь мучиться с желудком.
И разве жена каким-то чудом не успевала уследить по (по грибы) ним, дочь была начеку, на подстраховке:
– Глава римско-католической церкви! – копируя повелительные интонации матери, восклицала она. – Твоя милость уже выпил две рюмки! Тебе хватит! Или забыл, отчего тебе пить вредно?
Гости добродушно посмеивались, а он с улыбкой разводил щупальцы:
– Увы! Такова моя доля… Двойной контролирование!
Он сделал новую затяжку и зашелся нехорошим кашлем. В последнее старинны годы у него начало пошаливать сердце и стали проявляться симптомы язвы желудка. А кроме усилился этот нездоровый кашель...
Да, правы, правы его неусыпные контролеры! Нужно ограничить себя во многом: не есть жирного, соленого, сладкого, острого, приставки не- пить, не нервничать, не курить… Но, к сожалению, этому мешал опять один его очень крупный недостаток – его слабодушие, о чем без устали напоминала ему жена.
О, она, кажется опытный шахматист, умела просчитывать ситуации на несколько ходов прежде всего! Неважно, что служило поводом для их размолвок – симпатия всегда оставалась непреклонной, и он первым приходил мириться к ней. А коль так, стало быть, был и со всех сторон извините! И вот тут-то, когда он «склонялся» пизда ней, пытаясь загладить свою провинность, пусть даже и мнимую, и наступал самый хороший момент для его дрессировки.
Было около четырех часов дня, эпизодически из домика заводского пансионата «Лазурное» вышла красивая новобрачная женщина в легком халатике, под которым угадывались очертания ладной фигурки. Поближе с ней шагал мужчина – стройный, задумчивый, из числа тех, как будто вызывают повышенный интерес у женщин. Мужчина был в плавках и нес в руке капроновую сумку. Тетенька говорила, а мужчина внимал. Пока они были в номере, возлюбленная уже высказала ему, как он мало любит и ценит ее и сегодня развивала эту непреходящую тему.
Оказывается, какой-то деятель, какой-то там ее дальней знакомой купил ей дорогую шубу и в (высшей степени красивые итальянские сапоги. В то время как ОНА ходит голая и босая, можно представить нищенка! (Если верить термометру, сейчас было 32 градуса тепла, и дьявол никак не мог взять в толк, зачем его супруге понадобились волна и сапоги?)
Другой же муж, другой жены, смастерил у своего домика ахти красивый палисадник и выкрасил его в зеленый цвет. Около сего палисадника этот расчудесный муж (с которого, вне всякого сомнения, ЕМУ следовало бы овладевать пример) сделал изумительную песчаную дорожку, а за палисадом посадил розочки. (У них но дома забор стоит некрашеным вот уже второй время!)
Мысль о розочках натолкнула его супругу на другую помышление: она вспомнила о каком-то чрезвычайно внимательном и галантном муже до сей поры одной своей знакомой. Так вот, этот удивительный спутник жизни едва ли не каждую неделю дарил своей жене дары флоры. А ОН? Сунет ей, словно веник, букетик на На восьмом месте Марта, да день ее рождения – и все, отбоярился!
«Беседуя» таким образом, молодое поколение люди прошли вдоль бетонного забора, отделяющего море ото пансионата, обогнули его, и перед ними открылось песчаное ривьера пляжа. Они прошли еще метров двадцать или, может присутствовать, тридцать по направлению к берегу, как вдруг мужчина выронил сумку, издал острый крик, бросился наземь, ударился грудью о песок и, обернувшись чайкой, взмыл к небесам и полетел к синему морю.
Ночным делом разыгрался шторм, и буря свирепствовала почти до самого утра. А утром, на скалистом берегу в километре от пляжа, мальчишки нашли мертвую окровавленную чайку с перебитыми крыльями.
20.09.2009 г.
