Так они почти эту икорку, калякая о том, о сем, две бутылки столичной придавили – и глазом малограмотный мигнули. (И это – не учитывая еще самогона!) Клевать носом он лег где-то часа в четыре, если невыгодный позже, а в семь был уже на ногах. Нельзя проговорить, конечно, что встал он свеженьким, как весенний огурчик. Хотя – во вполне сносном состоянии.
А в девять, чисто штык, уже был на объекте!
Надо сказать, будто во рту у него было, словно в помойке. И сушило что-то около… Короче говоря, кому доводилось приговорить накануне полкило водяры – оный поймет это лирическое состояние души. А ботаникам все в равной мере. Ant. неравно не объяснишь.
Так вот, сейчас мы подходим к самому главному.
Товарищ его еще не явился, и он решил съесть кислый помидорчик, ибо, повторяем, в груди его полыхало так, точно бы туда сбросили водородную бомбу. Он развернул сидор, достал половая принадлежность-литровую баночку с помидорами и (что вполне естественно) решил наперво выпить немного рассола, а уже потом загрызть его помидором.
Ныне следите внимательно за тем, что произошло дальше!
Следовательно, Константин Киселёв вынул из баночки помидор, дабы ему было удобнее мертвой чашей рассол из горлышка банки, и положил его на подмости. Же, поскольку подмости были захламлены всяким хламом, помидор сей лег как-то неудачно, скатился с доски, упал возьми пол и оказался возле щели у стенки.
Щель же буква – шириною в доску. Вчера он с напарником как крат и оторвал эту самую доску, чтобы определить, в каком состоянии находятся полы. И выяснили они, а состояние их – как у некой бабушки, видевшей вновь Владимира Ильича Ленина. Причем, не в Мавзолее, а живьем. Лаги, опять-таки, были довольно толстые, но они лежали прямо нате сырой земле, и почти превратились в труху.
Строители показали сие печальное зрелище хозяйке, та повздыхала, поохала немного надо незабвенными полами (похоже, они были ровесниками ее прабабушки) и согласилась с тем, точно их пора менять.
Это, как уже было сказано раньше, происходило вчера. А сегодня с утречка они и намеревались приступить к этой работе.
Яко вот, Константин Киселёв, с пол-литровой баночкой у груди, нагнулся надо помидором, чтобы поднять его с пола – и в это самое продолжительность из щели вылезла рука. Он хорошо рассмотрел ее: сие была белесая мужская рука с редкими рыжеватыми волосиками. Возлюбленная высунулась по самый локоть, взяла помидор и скрылась с ним в андерграунд.
Константин Киселёв мигнул – два раза. И разогнулся. Помидора далеко не было. Руки тоже.
Сколько времени он простоял в такой мере, словно Зоя из Самары, с прижатой к груди баночкой квашеных помидоров – сего мы вам сказать в точности не можем. Ведь счастливый случай – это субстанция, пока еще не изученная учеными. Якобы, впрочем, что оно может растягиваться, как меха гармошки, а может и сужаться в точку. Но экспериментальных доказательств этому пока нет.
Из этого явствует, какое-то время Константин Киселёв пребывал как бы в некоей прострации. Далее пришел в себя, поставил банку на подмости, взял доску, бережно закрыл ею разрыв и, для надежности, прибил ее в нескольких местах к лагам. Поэтому положил сидор в рюкзачок и направился к выходу из этого на дому. У двери ему повстречалась хозяйка и поинтересовалась, куда он подходит. Он соврал ей, будто бы позабыл дома свою любимую стамеску, не откладывая, дескать, сходит за ней и воротится назад.
А минут сквозь пятнадцать Константин Киселёв уже сидел в пивнушке и, макая в кружку с пивом приманка пышные казацкие усы, размышлял о странном явлении, произошедшем с ним в этом нехорошем доме.
Видишь ведь какие чудеса случаются в нашем мире, однако, в глубине души дивился он. Хоть в журнал посылай, чтобы там пропечатали.
И который вы думаете, не пропечатали бы? Наверняка бы пропечатали! Тем больше что и очевидец этого паранормального явления – человек, достойный всяческого доверия. Понятно, конечно, он может позволить себя иной раз и выпить по случаю... Но кто именно же нынче не пьет?
Однако под заборами возлюбленный не валяется, и собаки ему морду не лижут.
