Мусорщик
Мусорщик
В очередной раз мы в Египте. В шутку Хургада уже обрела статус Всероссийского курорта. Море, солнце, песок, да еще и сервис в придачу. Что еще может быть доступней россиянину?
Солнце уже начало медленно сползать к морю, жар значительно уменьшился. На пляже появились отельные мусорщики. Молодые ребята в перчатках и с пластиковыми мешками в руках бодро и по-деловому очищали глиняные амфоры-урны, вкопанные по самые бедра в песок.
Мы уже заполнили свои кроссворды и судоку, сыграли в шахматы и карты и были рады новым событиям и впечатлениям. Один из мусорщиков на хорошем русском языке поздоровался с нами, забрасывая пластиковые стаканчики и окурки в пакет. Это несколько удивило нас. Мусорщик и хороший русский язык как-то плохо сочетались.
— Как тебя зовут?- задали мы вопрос.
-Махмуд.
— Откуда ты так хорошо знаешь русский, Махмуд?
— Нет, совсем нехорошо. Я бы сказал, мне еще далеко до совершенства,- ответил молодой мусорщик, — мне нужно еще много учиться и практиковаться, чтобы говорить хорошо.
— И все же, где ты учился? И зачем тебе знать русский язык?
— В Египте очень мало работы. Все хотят быть в туристическом бизнесе. Здесь без знаний языков нельзя. Но в школе русский язык не изучают. Семьи залезают в долги, продают все, что только можно, чтобы кто-то научился русскому.
— Ты тоже все продал?
— Я занял деньги у дяди, и сам несколько лет подрабатывал. Скопил деньги на курсы русского языка. Но когда мы стали заниматься, то я обнаружил, что этот язык мне очень нравится. Он не похож ни на немецкий, ни на английский. Он певучий. Его очень приятно просто слушать. Он чем-то похож на наш арабский язык. Он завораживает.
Редкие в нашей обычной жизни слова «певучий», «завораживает», прозвучавшие из уст молодого арабского мусорщика восхищали. Как красиво он может выражать свои мысли на нашем языке.
— Махмуд, а почему же ты работаешь не гидом, а уборщиком?
— На экзамене мне сказали, что я не знаю язык и не понимаю русскую речь на слух.
— Как же так произошло, ведь мы видим, что это неправда?
— Экзамен принимала девушка из турагентства. Мы с ней мило беседовали, она задавала мне вопросы. Потом она отошла от стола за кофе. Ее не было минут пять или десять. За соседними столами тоже шли собеседования с другими ребятами. Девушка вернулась и спросила меня, о чем говорили за соседним столом, что я запомнил и понял. Я ей ответил, что они разговаривали между собой, и неприлично слышать то, что не предназначено другим. Поэтому я ничего не слышал и ничего не мог понять. Девушка сказала мне, что я не знаю русского языка, и поэтому экзамен я не прошел, и путь в турбизнес мне заказан.
— Но ведь это несправедливо!
— Хорошо, что вы это понимаете.
— И поэтому ты теперь убираешь мусор в отеле?
— Я потом посмотрел в Интернете что означает «путь заказан». Это значит закрыть дорогу. Если у тебя есть путь, то закрытая дорога – не беда, верно? Я правильно понимаю, что путь – это совсем другое, чем просто дорога? Путь – это мое предназначение в жизни, верно? И мой путь связан с русским языком. А убирать мусор тоже кому-то надо. Я снова буду сдавать этот экзамен.
-А если опять попросят подслушивать разговор за соседним столом?
— Я опять его не услышу. Это неприлично. Извините, я должен идти делать свою работу. До свидания.
— До свидания, Махмуд.
Солнце коснулось краешка воды и стало стремительно скрываться. Молодой мусорщик Махмуд шел с пластиковым мешком в руках, поочередно опустошая урны. В свете уходящего солнца он был похож на героя, отправившегося в долгий Путь.
ИБРАГИМ
ИБРАГИМ
Мы присели за столиком в летнем кафе. Ветерок приятно обдувал разгоряченные пляжным зноем тела. Ветви деревьев перешептывались между собой зелеными губами листьев.
-Как тебе вино?- поинтересовалась жена.
-Великолепно. Такое впечатление, что вино – это кровь винограда. А виноград делится своей жизненной силой с нами.
-Смотри, какие прекрасные ножки тянутся по стеклу, если его покрутить, разглядывая сквозь него уходящее за горизонт солнце.
-Да, дорогая. Именно так нас и учил в свое время отличать хорошее вино от дурного пожилой сомелье. Ты помнишь?
-Конечно, помню. Все было так романтично, но совсем по-другому.
-Согласен.
Было здорово просто лениво сидеть на берегу моря, который вот-вот покинет солнце. Жара спала. Первые бокалы отличного красного вина выпиты. За соседним столиком расположился сухопарый мужчина с банданой на голове, в переделанных из бывших крутыми в свое время джинсов шортах. В руке он держал вытянутой формы бокал с золотистого цвета жидкостью.
Нам захотелось поговорить с ним. Что-то подсказывало, что разговор может оказаться интересным.
-Простите, а вы откуда приехали? Хотите мы попробуем угадать? – вопрос к незнакомцу показался в этой обстановке каким-то вполне естественным.
-Давайте, попробуйте,- поддержал неожиданную игру мужчина.
— Питер. Сто процентов даю, что вы из Санкт-Петербурга,- с уверенностью заявила моя жена.
-Верно. Я из Питера. Ржевка.
Я был поражен проницательностью своей жены.
-Как вы угадали?- поинтересовался незнакомец, — ведь у меня на лице не написано, что я с берегов Невы и Финского залива, тем более, что у меня морда татарская.
Мужчина снял солнцезащитные очки и продемонстрировал свою явную принадлежность к соплеменникам Габдулы Тукая и Мусы Джалиля. Черты лица однозначно подтверждали это.
— А это не важно, кто вы по национальности. Петербуржцы очень отличаются от других чем-то неуловимым в своем поведении. Какой-то такой налет интеллигентности что ли в них присутствует. Человек может быть даже грубоват, а вот интеллигентность такая в нем сидит, что никакой грубостью не вытравится. Я это в вас сразу увидела.
-Спорить с вами не стану. Но всему лучшему в себе я обязан моим родителям, а все, что есть во мне плохое – это уже и есть собственно мое.
— А как вас зовут?
-Ибрагим.
Мы тоже представились. Завязался легкий разговор обо всем и ни о чем. В бокалах заплескалась отрекомендованная Ибрагимом мадера. Он затянулся беломориной.
-Вы удивительный человек, Ибрагим. Даже курите то, что уже никто сейчас не курит. Найти такую реликтовую папиросу в мегаполисе сложно.
-Просто невозможно, если не знаешь мест, — довольная улыбка расползлась по лицу Ибрагима.
Смуглая кожа прожглась дневным светилом почти до самых костей, превратив Ибрагима почти в уголек. На фоне прожарившейся плоти бандана смотрелась контрастным пятном, а белки глаз посверкивали сквозь стекла очков. Вокруг становилось темно.
Как только наш собеседник узнал, что мы с женой врачи, разговор потек в другом русле.
Оказалось, что отец Ибрагима преподавал в Военно-медицинской академии. Подполковник военно-медицинской службы не только был прекрасным кардиологом, но и передовым ученым. Дело в том, что американцы, соревнующиеся с Советским Союзом в освоении космоса, никак не могли выйти на долговременные программы пребывания на орбите. Приходилось все время сворачивать исследования раньше срока и досрочно возвращать на Землю астронавтов.
Отец Ибрагима разгадал загадку реакций человеческого организма в невесомости на три года раньше североамериканцев, и роль нашего нового знакомого была здесь сродни подопытной лабораторной мыши.
Ибрагим долго объяснял разницу в кровоснабжении на Земле и в космосе. Кое-что было вполне понятно, благо профессиональная врачебная подготовка помогала это сделать. А другое все-таки оставалось в тумане. Вникать во все тонкости ретроспективного восстановления исследовательского ноу-хау было лениво. Однако история подвешенного под пятиметровым потолком на разобранной раскладушке Ибрагима с датчиками по всему телу была восторженно нами принята, чему загоревший петербуржец был несказанно рад. Вероятно, ему прикосновение к тайне было приятно, а нам через него было любопытно представить как при помощи обыкновенной раскладушки с брезентовым дном и разума нашего ученого мы обскакали в очередной раз США.
Ибрагим ненадолго прервал рассказ. Смачно затянулся до жути крепкой папиросой и на время зажмурил глаза от удовольствия. Это было удовольствие и от внимания, и от ностальгической сладости воспоминаний, и всасывающегося через альвеолы легких никотина.
-А почему вы не пошли по стопам отца?- поинтересовалась жена.
-Я пошел. Но меня не пустили. Химичка на экзаменах стала на дыбы и ни в какую не пропустила в мединститут.
-А на следующий год можно было попробовать поступить еще раз.
-На следующий год я ушел в армию. В армии я был стукачом, а потом работал подонком.
Вероятно, на наших лицах Ибрагим увидел недоумение, и, убедившись в полученном эффекте, пояснил:
-В армии радистом служил,- и продемонстрировал несколько вариантов стука, не забыв SOS.
-А подонок – это водолаз? — догадался я.
-Верно. Водолазом работал 8 лет. Кстати, профессию получал в юном пионерском возрасте. Сами клеили ласты и маски, погружались на глубину. Меня это все здорово интересовало. Но помотало меня по Союзу в командировках уже в другой профессии. Объездил и облетал всю страну от Камчатки до Ташкента. Был и в Архангельске, и в Мурманске. Но больше всего мне понравился Ташкент. Там я впервые попробовал лагман. Кстати, вы знаете, что такое настоящий лагман?
-Да, конечно. Здесь на побережье в каждом кафе подают лагман.
-Это не лагман. Это пародия на лагман. Лагман на Черном море я пробовал только в одном кафе — «Золотые ворота». Везде в других местах было только одно название.
-И в чем подвох?
-Лагман – это большущий кусок бездрожжевого теста, который крутят и вытягивают в единую тонкую круглую нить. Именно эта нить и есть лагман. А вот к нему и добавляется наваристый, чтобы ложка стояла, бараний бульон и овощи. Сама нить лагмана обдается кипятком, но ни в коем случае не варится. Я хотел угостить своего товарища настоящим лагманом, но нигде не мог найти правильного. В некоторые заведения общепита, я даже не заходил. В коробке для мусора видел упаковки из-под лагманной лапши. А это уже совсем не та технология. Вкус и название тогда должны быть другими. Только в «Золотых воротах» я увидел узбека и турка, которые ловко, не таясь, производили волшебное блюдо.
Ибрагим прикрыл веки, как бы вспоминая картину и вкус настоящего лагмана.
-Да, это был настоящий лагман.
Мы поверили ему безоговорочно.
— Зарабатывал всегда очень много. ЭВМ были большие, а специалистов по их починке и настройке почти не было. Мы с Левой были нарасхват. – Продолжил Ибрагим.- У меня был дежурный чемоданчик — дипломат, в котором было очень удобно привозить свежие фрукты. Так как каркас у дипломата был достаточно прочным, то и виноградинки были одна к одной, и персики были не помятые. Любил я эти командировки в Ташкент.
— А там разница в часовых поясах была?
— Семь часов. Главное было не ложиться спать в первый день, дотерпеть до вечера.
— Напробовались, наверное, настоящих узбекских блюд?
-Да. Плов настоящий, шурпа настоящая, лагман настоящий. А фрукты… а рынок… Рынок в Ташкенте – это отдельная песня. Главное на нем – это торговаться. Если не торгуешься и сразу соглашаешься с озвученной продавцом ценой, то ты, вроде, как и не уважаешь его. Мне удавалось вдвое скидывать цену от стартовой. И продавцы при этом оставались довольны.
Ибрагим так вкусно подавал общеизвестные истины, пропущенные через собственный опыт, что слушать его было бесконечно интересно.
-Ибрагим, вы сколько лет уже ездите сюда?
-Почти всю жизнь. Шучу. Как только вышел на пенсию, то сразу стал приезжать на побережье с открытием сезона. И сразу стал ездить надолго. Мне много не надо: палатка, спальный мешок, котелок, утром по тропе в ближайшее кафе перекусить, видами насладиться. Здесь я по-настоящему отдыхаю.
-Простите, вы, получается, из-за горы, где расположились нудисты?
— Да, мы нудисты. Сегодня вот попробовал на ближнем пляже поплавать в плавках. Так неудобно получилось. Всё мешает. Бррр.- Ибрагим брезгливо помотал головой.
Нам стало любопытно побеседовать с представителем необычного сообщества.
— А много вас там, за горой?
-С каждым годом становится все больше, – с какой-то гордостью произнес Ибрагим.- В прошлом году наши отвоевали еще один пляж за второй горой.
-То есть теперь и за вторую и за третью гору в одежде лучше не заходить? – заулыбались мы.
-Именно так. Снимай штаны и заходи смело, — поддержал нашу весёлость нудист со стажем.
-А санитарно-гигиенические нормы как вы при этом соблюдаете? Это вопрос к сыну питерского врача.
— Без проблем. Есть скала. Рядом ущелье. Там всё усеяно человеческими минами. Иногда, правда, можно вляпаться в них в прямом смысле слова. Но на то и примета есть хорошая, и море рядом, чтобы от неприятностей отмыться в прямом смысле слова.
-А готовите как там?
— Мы все друг друга знаем. Годами ездим. Берем с собой плитки. Но я часто хожу в кафе. Мне нужна обстановка.
-Ибрагим, а жена у вас есть?
— Любимая женщина? Была. Я ей такие шубы из Ташкента и Самарканда возил в советские времена. Она у меня бухгалтером была. Красивая.
Ибрагим сделал паузу, глубже затянулся папиросой. Было не понятно, он вновь возвращается к былому с тоской и горечью или с приятными чувствами. Торопить возвращаться из прошлого нашего собеседника мы не стали.
— Квартиру дочери отписал, – продолжил Ибрагим.
Ночь накинула на небо черное одеяло тьмы. Яркие лампочки звёзд загадочно подмигивали нам. Ветерок, запутавшись в ветвях деревьев, что-то шептал и рассказывал. Было хорошо сидеть на берегу моря, пить приятный напиток и узнавать историю незнакомого человека.
-Вы не боитесь возвращаться за гору по такой темени, ведь все ноги можно переломать?
Ибрагим искренне рассмеялся.
-Я здесь все козьи тропы знаю, а не то, что человеческие. Могу с закрытыми глазами и без фонарика пройти туда-сюда,- бахвалился наш визави.
Вероятно, это преувеличение было не так велико и не так далеко от истины, так как Ибрагим казался нам вполне живым и здоровым, без признаков перенесенных травм от многочисленных падений со скал. Было заметно, что Ибрагиму нравится разговаривать с нами, делиться кусочками из своей жизни, быть интересным собеседником.
— Ибрагим, а вы не боитесь собак? Здесь так много собак развелось,- спросила жена, -я так их очень боюсь. Они какие-то непредсказуемые, злые и дикие.
— Я собак не боюсь. Я сам собачник. У меня в Питере королевский пудель. Самая умная собака в мире.
— Я читал, что королевский пудель на втором месте по сообразительности после восточно-европейской овчарки, — решил проявить свою эрудированность я.
— Ерунда!- категорично заявил Ибрагим.- Почитайте Конрада Лоренца «Человек находит друга». Там всё чётко изложено. Только королевский пудель.
-Да, да, да!- тут же согласилась моя жена.- У нас тоже был королевский пудель. Я сама его выбирала, ухаживала, дрессировала. Найд. Его звали Найд. Умнейшая собака. Член семьи. Он всё понимал. Он брал все медали на выставках. Мы ему фигурную стрижку делали как у Артемона в «Буратино».
-А это уже собаке не к чему. Собака должна быть собакой. Не надо никаких фигурных стрижек,- возразил Ибрагим.
— Когда Найд умер, то я проплакала почти неделю. Как будто человек ушёл. Я ведь говорю, что он был членом семьи. Невероятный пудель. У меня даже большая портретная фотография его хранится. Глаза умные-умные.
Было интересно видеть двух собачников, взгляды которых на породу, воспитание и дрессуру питомцев, их оценки во многом совпадали.
Щенячно-собачная тема была с явным желанием продолжена всеми участниками разговора.
Официант появился неожиданно. Вежливо предупредил о скором закрытии заведения. Время пронеслось незаметно. Уходить совсем не хотелось.
Мы тепло распрощались с Ибрагимом. Мне показалось, что ему очень хотелось еще поговорить. В его глазах виднелась глубокая грусть.
Ибрагим пошёл в сторону горы, а мы отправились в противоположную.
-Что ты по этому поводу думаешь, дорогая?
— Счастливый человек. Он ни о чём не думает. Ездит сюда надолго каждый год, наслаждается жизнью.
-Мне почему-то кажется, что он так и не догнал своего счастья.
Мелочь
Мелочь
Ей нравилось, когда её называют полным именем, и мягко, но настойчиво поправляла:
-Виктория.
Она была достаточно яркая, привлекательная женщина. Трудно было представить её не на каблуках и с поникшей головой. Украшения и косметика лишь оттеняли то, чем одарила её природа. Вероятно, она это знала.
В тот день она чуть дольше обычного провела у зеркала, решая какой именно платок выбрать. Бросив взгляд на часы, поняла, что стоит поторопиться, чтобы не попасть на глаза начальнику уже после начала рабочего дня. Конечно, он ничего не скажет. Но оправдываться, чувствовать себя в чём-то виноватой – это было не по ней. После некоторого колебания она всё же остановила свой выбор на платке в синий горошек. Ловко повязала его вокруг шеи, выскочила на улицу и ускорила шаг.
Из-за угла на остановку вырулил автобус.
«Как всё здорово складывается», — подумала Виктория.
Пробравшись в салон, она достала из сумочки красный кошелёк. Внутри аккуратно были уложены ряды крупных купюр. Мелочи, как назло не было.
К ней уже прибирался кондуктор. Молодая девчонка в нетоварного вида угах (для тепла), в тулупчике овчиной наружу без рукавов и неизменной сумкой-кошельком наперевес, двигалась за очередными двадцатью пятью рублями.
Виктория протянула ей тысячную купюру.
Кондукторша хмыкнула, вынула пятисотку и вывалила в ладонь Виктории заранее заготовленную гору мелочи.
— Девушка, вы что, издеваетесь? Вы мне дали сдачу одной мелочью.
— Во-первых, я вам пятьсот рублей сдала бумажкой, а во-вторых, что мелочь разве не деньги? – с вызовом ответила девчонка и дерзко зыркнула на Викторию.
Викторию охватила тихая ярость. Но она помнила, что месть – это то блюдо, которое стоит подавать холодным, и сдержалась. В кошельке не нашлось места для всей горы медяков, и пришлось часть мелочи ссыпать на дно дамской сумочки.
-Хорошо, согласимся, что мелочь тоже деньги, — подумала Виктория,- и хорошо это запомним.
А кондукторша продолжала свою работу, меняя билеты на деньги. От излишка монет она почти избавилась, поэтому нагрузить ещё кого-либо металлической ношей ей уже не требовалось. А может быть, кого-то другого она бы и не посмела так своеобразно вознаградить тяжестью сдачи.
День для Виктории прошёл как обычно за исключением того, что всё время в голове вертелась фраза наглой кондукторши: «А что мелочь разве не деньги?», и перед глазами стояла её невероятно противная усмешка. Усмешка и голос девчонки из автобуса преследовал Викторию весь день. Избавиться от этого было невозможно.
Вечером Виктория открыла шкаф и достала холщовый мешочек из банка с мелкими монетами. В своё время готовились к свадьбе хороших знакомых и для монетного дождя наменяли несколько мешочков. Один из них так и не пригодился. Не пригодился тогда. Вероятно, ждал этого случая.
Виктория обрадовалась и принялась отсчитывать двадцать пять рублей копеечками. Горочка вырастала значительная. Заготовленная гора копеек отправилась в двойной целлофановый пакетик. На подсчёт и подготовку оплаты будущего проезда ушло много времени. Но оно того стоило.
Засыпала Виктория легко, и ей грезилось, как лицо кондукторши изменится, когда ей в ладонь отправится серебряный дождь из копеечек.
На следующий день всё почти так и произошло. Кондукторша спросила деньги за проезд, а Виктория вынула заготовленный с вечера мешочек и вывалила его содержимое в ладони кондукторши, сопровождая оплату словами:
-А что, разве мелочь это не деньги?
Кондукторша вынуждена была взять деньги, но Виктория остановила её.
— Вы посчитайте, ведь я могла ошибиться.
— Я вам верю.
— А я вам не верю, — победоносно заявила Виктория и вынула из кучки несколько монет.
Ошарашенная кондукторша произнесла:
— Ничего страшного, если нескольких монет не будет хватать.
— А вдруг я вам дала больше. У меня лишних денег нет. Считайте, — уверенно приказала Виктория.
Кондукторша отправилась на площадку ближе к водителю и принялась считать копеечки. Через некоторое время она подошла к Виктории и процедила сквозь зубы:
— Ещё тринадцать копеек не хватает.
Виктория выдала изъятые ранее из горки монетки.
Теперь каждый вечер у Виктории начинался с подготовительных работ. Двойной целлофановый пакетик, подсчёт копеечек и продумывание следующей монетной экзекуции наглой кондукторши. Весь мир завертелся вокруг мелочи. Ситуация никак не отпускала её. С вечера она как заправский театральный режиссер проигрывала в голове следующую серию спектакля под названием «А что, разве мелочь это не деньги?», иногда даже сама себе говорила в зеркало, репетируя очередную встречу с ненавистной девчонкой. Утром она стремилась поспеть именно на тот самый автобус, чтобы воплотить в жизнь вечернюю заготовку. Но если вначале была радость отмщения, то теперь её уже не было. Отправляясь в магазин, Виктория старалась расплачиваться не банковской карточкой, а обязательно наличными. Откладывала мелочь, предполагая, что уже наменянные копеечки в банковском мешочке, когда-то закончатся. Если раньше удовлетворение от найденного победного решения помогало заснуть, то теперь Виктория долго не могла успокоиться и даже просыпалась ночью по непонятной для неё причине. Мелочь испортила ей жизнь.
Осень
Она пронизывает твою душу как шпиль самого высокого небоскреба прокалывает облака. Ты чувствуешь её каждой клеткой своего тела. Она завладевает твоим разумом. Она укутывает твои мысли пеленой опавших листьев. И постепенно ты становишься неотъемлемой её частью. Ты даже не замечаешь когда Осень исходит от тебя. Ты становишься её адептом. Подобно мессии вживляешь капли холодного дождя в души своей паствы. И вот, вас уже целый легион. Легион бессмертной армии Осени. Легион, чьи воины не знают пощады. Ибо не щадящий душу свою и разум, не знает пощады и жалости к душам других.
Утро в сосновом бору
Доводилось ли вам ранним морозным утром бывать в сосновом бору? Если нет, то представьте, а если да – вспомните вместе со мной.
Закройте глаза. Расслабьтесь. Прогоните все тягостные мысли прочь. И вот, вы, озорной ребенок лет 9-12, топаете по хрустящему снегу, волоча на веревочке свои сани. Впереди вас уверенно, но поглядывая назад, шагает высокий человек в темном тулупе и лисьей шапке. С ним уж точно ничего не стоит боятся. Посмотрите немного дальше: впереди виднеется тот самый сосновый бор. Слева слепит солнце, приятно согревая щёку. Справа необъятные поля, укрытые снежным одеялом. А позади виднеются крыши домов со струящимися над крышами змейками дыма. Тишина. Только лёгкое похрустывание под ногами и бесконечная радость со звоном в ушах от того, что тебя взяли с собой в такой неблизкий поход. Справа на снегу заметил чьи-то следы. Человек в тулупе объяснил, что это заяц пробегал, и показал рукой куда-то в даль. Нечего не разглядел. Кругом всё белое. Красиво.
Подходя к бору, чувствуешь, как воздух наполняется ароматом хвои. Чем ближе, тем сильнее. И вот, ты уже в лесу. Солнце уже высоко. Своими лучами она подогревает деревья, а те, в свою очередь источают колоссальный запах. Он затмевает все другие ароматы, и кажется, что даже снег на вкус как хвоя. Закрываешь глаза и делаешь глубокий вдох… Время замирает, легкие наполняются прекрасным ароматом, душа поёт. Тишину разбавляет только дятел, сидящий на огромной сосне. И как у него голова не болит. Как мало нужно в этом возрасте для счастья.
А тем временем, человек в лисьей шапке добыл необыкновенной красоты сосенку и зовет в обратный путь. Он видит, что у тебя замерзли руки. Отдаёт свои варежки. Они пахнут табаком и машинным маслом. Ещё одно, родное с детства, смешение ароматов.
А впереди путь домой. Туда, где тепло от потрескивающих в печи поленьев, где ты впервые попробовал картошку, запечённую в углях. Туда, где тебе всегда рады. Ты будешь помогать наряжать ёлку: займешься самым важным делом – установкой звезды и разбрасыванием «снега» из ваты. А вечером, при свете гирлянды будешь слушать интереснейшие рассказы мудрой доброй старушки с карими глазами и теплыми морщинистыми руками. О, сколько прекрасных историй поведала тебе эта женщина, как разнообразна, сурова и прекрасна была её жизнь. Как многому она тебя научила. И как часто самая родная тебе женщина не могла оторвать тебя от рассказов этой старушки. Никакие доводы, кроме сурового, довольно наигранного, взгляда человека, пахнущего табаком и маслом, не действовали на тебя.
И каждый день, ты засыпал, зная, что завтра будет не менее прекрасный день.
Collect moments. Not things.
На скорую руку собирая волосы и натягивая пушистые тапочки, я крадусь на кухню, тихонько закрыв дверь в нашу спальню.
Доброе утро!
По-детски облизывая пальцы, на которые налипла миндальная крошка и, радостно вдыхая носом аромат шоколадного пирога с яблоками и этим самым миндалём, я танцую в футболке на голое тело под музыку, которая тихо звучит из моего телефона. Люблю готовить под музыку, пританцовывая. Сегодня я стараюсь делать это тише, боюсь потревожить твой сон. В это утро, когда у тебя выходной, я специально встала пораньше, чтобы порадовать тебя вкусняшкой. Надеюсь, тебе понравится. Аромат пирога застилал всю нашу квартиру, процеживался сквозь щели дверных проёмов. Он проскользил в нашу спальню, осмотрелся по сторонам, достиг своей цели — тебя, и молниеносно направился в твою сторону. Ты уловил его носом и улыбнулся, ещё не успев открыть глаза. Солнце мягко падало на твою спину, просвечивая сквозь шторы. Просыпайся, соня:)
Скорее всего, наша соседка, эта болтливая, но милая девушка, лет на 5 старше меня, непременно почует аромат вкусняшки и, как это иногда бывает, позже зайдёт к нам выпытать у меня рецепт, под предлогом рассказать очередную новость, кои у неё, на моё удивление, всегда имеются.
Я доделываю последние штрихи на своём «шедевре», делаю тебе чёрный кофе, как ты любишь, и прислушиваюсь к звукам, доносящимся из другой комнаты. Вот звук резко открывающихся штор. Вот скрипнул стул, который ты задел, когда взял с него одежду. Вот ты нацепил тапочки и шаркаешь ими по полу, двигаясь в сторону кухни.
Протянув руки вперёд, ты направляешься ко мне, чтобы обнять меня.
— Доброе утро, пташка, — говоришь ты, ласково чмокнув меня в щёчку, — что тут у нас так вкусно пахнет?
— Беги умываться, придёшь — узнаешь, — отвечаю я, улыбаясь.
Ты быстро провёл этот утренний ритуал и в мгновение ока уже сидел за столом напротив меня. Так блаженно и немного наигранно закрываешь глаза, когда откусываешь кусок от пирога и пытаешься его распробовать, после запивая ароматным кофе. Слышу твоё протяжное «Ммм…» Значит угодила. Смотрю на тебя и не могу сдержать улыбку.
Смешной. Сонный. Уютный. Довольный. Уплетаешь мой пирог.
Поистине доброе утро!
* * *
Звук открывающихся штор, звук одевающегося тебя, звук твоих шагов. Объятие, поцелуй в щёчку. Звук включённой воды в ванной. Снова звук твоих шагов. Звук касания твоей чашки кофе о блюдце. Это канон.
Именно повседневные мелочи в совокупности делают нашу жизнь яркой и запоминающейся. Привносят в жизнь радость и гармонию. Из сотен подарков и свиданий, из тысяч приятных слов и многочисленных фото она запомнит именно тот мимолётный поцелуй у костра, когда ты накрывал пледом её плечи; именно ту смазанную фотографию, сделанную вашим другом, на которой вы смеётесь, стреляя друг в друга из водных пистолетов; именно тот маленький пробник твоих духов, который ты отдал ей, чтобы она могла чувствовать твой запах в твоё отсутствие.
* * *
Вроде так просто, всего лишь моменты повседневной жизни, но что-то особенное в этом есть. Нужно уметь ценить то, что имеешь.
#hmmstrr_writes
Only Love Paris
Поговорим о будущем?
Кокосы. Дело всегда в чёртовых кокосах. Когда несколько дней назад что-то больно ударило по голове — это был кокос. Когда Ян попытался сломать его, чтобы выпить молока, бесполезный плод напрочь отказался поддаться на манипуляции и упрямо остался твёрд, как камень, о который его безрезультатно пытались расколоть. Вот и сейчас, когда голод снова настиг его, а поблизости, как и ожидалось, не обнаружилось ни единого ларька с мороженым или хотя бы напитками, одни только кокосы дразнили бедолагу с высоты неприступной пальмы. Залезть на дерево не представлялось возможным, и Ян злился на эти большие питательные кокосы так, как уже давно ни на кого не злился. “Кокосы — это зло,” — бубнил себе под нос мужчина, ковыряясь ногой в нагретом солнцем песке и проклиная своё нежелание искать магазин. Оставалось лишь винить во всех бедах эти злобные коричневые шарики. Если хорошо подумать, наверное, они не виноваты. Возможно, они даже могли бы быть хорошими, не бить приличных людей по голове, легко раскалываться и не расти так высоко, что ни один достойный гражданин не сможет до них добраться. Но Ян уже давно перестал мыслить в сослагательном наклонении. Ясно было одно. Если произошло что-то плохое, — а что-то плохое происходило в последнее время с завидной регулярностью, — Ян знал наверняка: виноваты кокосы.
Солнце ещё стояло высоко, но день уже перевалил за свой экватор и медленно готовился к завершению. Ян не знал точного времени: счастливые часов не наблюдают; а ещё иногда часы уплывают от счастливых, нагло украденные особенно буйной волной. Но Ян знал, что уже совсем скоро небосвод окрасится оранжевыми, затем багряными, а затем и вовсе сине-чёрными оттенками, и тогда пляж станет прохладным, и захочется поскорее попасть домой, включить настольную лампу, устроиться в мягком кресле с книгой и чашкой чая с молоком и одним ухом улавливать звуки радио, которое Ханна всегда слушала по вечерам.
— Ты в курсе, что радио — это прошлый век, дружище?
Ян окинул друга скептическим взглядом. Джерри имел поразительную способность угадывать, о чём думает его собеседник. За все эти долгие недели, проведённые за беседами на пляже, он всегда знал, о чём захочет поговорить Ян, и всегда отвечал именно то, что Ян ожидал услышать. Наверное, так сказывались долгие годы дружбы, думал молодой человек, растягиваясь на земле рядом со своим товарищем. Песок приятно грел кожу даже сквозь старенькие потёртые шорты, в воздухе пахло солью и морской травой, а плавно набегающие волны зеленовато-синего моря то и дело норовили дотянуться до пальцев ног. Вокруг ни души.
— Я в курсе, Джерри, — отвечал Ян другу детства. — Но ты знаешь, что я не слишком-то люблю все эти новшества. Когда-нибудь подросшие соседские дети меня всему обучат. Хотя, боюсь, меня уже не будут интересовать технологии. Я стану старым, Джерри, старым и морщинистым. У меня будут радикулит и подагра, а Ханна научится вязать и будет пахнуть мылом и тёртой морковью.
— А чем запах тёртой моркови отличается от запаха целой моркови?
— Тёртой пахнут только те, кто её трёт уже много лет. Старушки, кулинары и те, кто просто с детства любит тёртую морковь.
— Да ты философ! — в сердцах воскликнул Джерри, хлопая друга по плечу. — Такой потенциал растрачиваешь, сидя здесь, бездельничая целыми днями. Ты посмотри, во что ты превратился!
Ян критически оглядел своё туловище. Да, немного поистрепались бежевые походные шорты, слегка помялась и запачкалась некогда яркая гавайская рубашка (надо будет попросить Ханну её постирать), но в целом, ни во что такое ужасное он вовсе не превратился! А если и превратился — во всём виноваты кокосы, эти ехидные твари.
— На самом деле, ты молодец. Ты много работал. Теперь ты заслужил отдых, — рассуждал Джерри, доставая из кармана жилета коробок спичек и пачку “Честерфилд” с одиноко болтающейся внутри последней сигаретой.
— Может, я и не хотел отдыхать. Мне нравилось работать, — возразил Ян. — А сейчас вот сижу тут с тобой, и всё как-то потеряло смысл.
— Тебя вдруг не устраивает моя компания? Сам виноват, что притащил меня сюда. Скучно ему одному было, понимаете ли. Я могу и уйти.
— Не уходи. С тобой как-то лучше.
И оба на несколько минут притихли, рассматривая линию горизонта.
— Есть хочется, — подал голос Джерри.
— Вон там кокосы висят, — отрикошетил Ян.
Прошло ещё несколько минут, наполненных лишь звуком прибоя и острым табачным запахом.
— Я не курил с тех пор, как пришёл сюда, — Ян прикрыл глаза и с удовольствием вдохнул серые ниточки дыма. — Почему ты взял с собой сигареты, а я нет? Я бы сейчас почку продал за затяжку.
— Извини, кончились, — Джерри вдавил окурок в песок. — Сдалась мне твоя почка. Своих хватает. — Он придвинулся к воде и зачерпнул немного, сполоснул лицо, улёгся обратно и сладко потянулся. — Что там ещё ты планируешь на старость?
Ян знал, что его выслушают, даже если он будет говорить час или всю ночь, и знал, что у них есть всё время на свете, чтобы дать волю фантазии или же расписать планы на целую жизнь. Ханна, конечно, будет волноваться, но он часто задерживался на пляже, рассуждая со старым приятелем о жизни, поэтому не было причин торопиться и в этот необыкновенно тёплый для этой местности вечер. Уже почти стемнело, а воздух всё ещё не налился знакомой прохладой, как это обычно бывало в предзакатные часы. Это странно, думал Ян, по привычке накидывая на плечи джинсовую куртку. Джерри пристально смотрел на него. В животе заурчало.
— Глупо, наверное, но мне хочется думать, что мы будем здесь всю жизнь. В Южной Каролине. Это настоящий Рай на Земле.
— Ты так думаешь, потому что больше нигде не был, — возразил Джерри. — Но какие твои годы, побываешь ещё. Объедешь весь мир.
— Я механик, а не рок-звезда. И даже не журналист. На кой мне весь мир?
— Чем больше стран посмотришь, тем больше жизней проживёшь. Когда я вернулся из Индии…
— ..ты чувствовал, будто заново родился. Джерри, если бы мне давали доллар каждый раз, когда я слышал эту фразу…
— Ты всё равно был бы бедным. Потому что ты никогда не умел правильно тратить деньги.
— Зачем мне уметь правильно тратить деньги, когда мне ещё тридцати нет? Главное, чтобы Ханне всего хватало, — Ян провёл рукой по длинным волосам. — Может быть, когда-нибудь мы выберемся. На пару недель. В Норвегию. Куплю себе клык волка, на шею повешу.
— Судя по всему, ты и после тридцати не научишься правильно тратить деньги, — язвительно вставил Джерри.
Солнце уже полностью скрылось, чтобы вынырнуть с другой стороны планеты. Ян отчаянно жаждал курить, пить и увидеть Ханну. Но и бросать Джерри , явно расположенного к интересной беседе, не хотелось. Никто больше не умел так скрасить одинокие бездейственные дни. Никто не мог стимулировать воображение так, как это делал он. Казалось, один Джерри на всём белом свете был способен составить достойную компанию. Он задавал именно те вопросы, на которые хотел ответить Ян, и отвечал именно то, что Яну было необходимо услышать.
— Думаешь, ты проведёшь с Ханной всю жизнь?
— Знаю. Знаю, что я не выдержу никакую другую женщину, и ни одна другая женщина не выдержит меня.
— А ведь она никому не понравилась — ни твоей маме, ни друзьям.
— Ты лучше других знаешь, что мало есть таких вещей, которым можно дать объективную оценку, — Ян на мгновение задумался, затем стянул с себя куртку. — Вот, к примеру, ощущения. Ты никогда не замечал, что иногда на улице холодно, а тебе по какой-то причине тепло? Люди идут навстречу и кутаются в шарфы, а ты возвращаешься домой после первого свидания, и тебе прямо-таки душно, и ты, наоборот, расстёгиваешься и радуешься ледяному ветру. Или же на улице тепло, а ты почему-то мёрзнешь. Особенно, если долго сидел на одном месте. Далеко не всегда наши личные ощущения совпадают с логикой или оценкой большинства. Прости, конечно, за неуместные сравнения.
— Нет-нет, мне интересно. Продолжай.
— Я знаю, почему Ханна им не нравится, и знаю, что поделать здесь ничего нельзя. Но через лет десять, может, двадцать, или тридцать, она приживётся. Просто однажды мы с ней проснёмся в воскресный день ближе к полудню, и к нам в гости заглянут мама и Софи и Ким. Принесут восточные сладости, и мы сядем пить чай и слушать по радио Миллера. И мама скажет Ханне, что у неё прелестный кардиган, а Ханна улыбнётся и добавит маме кипятка в чашку. А Ким всё будет смеяться над моими новыми круглыми очками и называть меня Ленноном.
— А эти очки тебе совсем не идут… — сказал вдруг Джерри.
— Я ведь ещё их даже не примерял!
Ян сделал глубокий вдох и тут же закашлялся. Ветер поднимал в воздух редкие песчинки и транспортировал их в глаза, нос и лёгкие. Где-то за спиной постукивали друг о друга кокосы. Волны почерневшего моря создавали шум, похожий на помехи, которые бывают слышны в промежутках между радиостанциями. Ян подумал, какая забавная связь существует между радио и морем: и в том, и в другом есть волны. Сейчас звуки прибоя заменяли ему музыку и голоса радиоведущих. Значит, радиоволны — это те же морские волны. Ян был уверен, что этот термин объединяло что-то научное, но уже не мог вспомнить, что именно.
Усталость накатывала тоже волнами. На долю мига Яну показалось, что он услышал человеческий голос прямо над правым ухом, но, повернувшись, понял, что это всего лишь Джерри.
— Ты всегда хотел жить в таком вот месте, да?
— Да. Хочу перебраться поближе к пляжу, когда всё немного устаканится. Мы купим старенький хилый домик прямо вон там, — Ян кивнул в направлении зарослей неопределённого вида, через которые пролегала давно протоптанная тропинка. — И в нём мы и состаримся. Зачем нам вдвоём что-то большее?
— Рано тебе о старости думать…
— И каждый день мы будем приходить к воде и устраивать пикники. Будем играть в воллейбол один на один, мочить ноги и есть сэндвичи с огурцом… А когда Ханны не станет, я буду приходить сюда один, говорить сам с собой и ворчать что-то о кокосах.
— А как же я?
— Ты тоже будешь приходить. Но однажды ты уедешь и не вернёшься. И даже звонить не будешь.
— Я бы так никогда не поступил! — насупился Джерри.
— Все когда-то расстаются. И все когда-то остаются одни.
— Как хорошо, что мы живём не в твоём будущем, — заключил Джерри, прикрывая глаза и улыбаясь той загадочной полуулыбкой, которую Ян не видел больше ни у кого ни в жизни, ни в кино.
— Да. За настоящее! — Ян поднял воображаемый бокал.
За настоящее!
Мужчины замолчали. На небе сияла одинокая звезда.
— Джерри.
— Что, дружище?
— Мне страшно.
— А ты не бойся. Может, тебе стоит вздремнуть?
— Пожалуй.
— А когда ты проснёшься, беги скорее к Ханне и извинись за то, что задержался.
— Вот опять: ночь тёплая, а мне холодно…
Ночь ласково накрывала берег своим синим блестящим одеялом. Прибой тихонечко шумел, словно боясь разбудить редкого случайного прохожего. В нескольких шагах от кокосовой пальмы на всё ещё тёплом песке застыла одинокая фигура старика в старенькой гавайской рубашке и смешных круглых очках. В прозрачной темноте на его груди белел волчий клык. На километры вокруг простирался безлюдный пляж.
Осень
… Я посмотрел в грязное окно. За ним бушевал ливень. Снова.
Улица была пустынна, серая, и от этого на душе «скреблось» сотни кошек одновременно. Иногда я мог видеть как кое-где пробегают одинокие силуэты людей, которые прикрываются зонтиками или тонкими газетами. Одинокие…
Куда они бегут? От чего? Почему? Это их так напугала пропахшая мочой вода, которая падает из тех больших, тучных черных облаков? Или разбушевавшийся ветер,который разносит по всей округе запах сточных канав?
Я засмеялся. Отчаянно. Это был болезненный смех.
Это осень. «Золотая» осень. Так ее называют, да? Время года, когда листья желтеют, дороги и тротуары наполняются грязью, всё вокруг становится мрачным, люди продолжают быть жалкими, а я цепляю за люстру свой теплый, шерстяной шарф. Холодно и сыро. Осень …
Повесть о ненастоящей человеке
Повесть о ненастоящей человеке
(часть 1)
Они познакомились в марте 2012 на сайте знакомств поддатинг.ру. Оказалось, что они работают в одном здании (Сталинский 140). Встретились практически сразу. Она была замужем, но жила раздельно. Он нет. Она курила. Он нет. Она пила. Он тоже, но изредка. Но при встрече в баре пили и болтали. Сначала был бар на втором этаже близлежащего Кутиловского рынка. Потом БПС напротив. Закончили далеко заполночь. Она жила рядом. Но с предками. Он снимал квартиру на другом конце города — на проспекте Пореза. Взяли такси у метро и поехали туда. В пути опять же болтали… и заболтались настолько, что он забыл в машине сумку. К счастью, болтали вместе с таксистом и совершенно случайно взяли его номер телефона. Вдруг что. Повезло.
Но случилось обыкновенное — она осталась на ночь. Потом на вторую. Так прошло три месяца. И ничто не предвещало последующих событий. Она помогала готовить. Однажды даже вымыла пол под роялем. С ведром, как положено. Ему нравилось. Гуляли, регулярно делали шашлыки в ближайшем парке Дубровка, купались в Стольнинском пруду опять же рядом. Повторюсь, прошло три месяца. Она залетела. С этого момента начались расхождения во взглядах. Она не хотела детей. У неё уже был старший Игорка. У него тоже был сын от первого брака Стас. Она хотела аборт. Он нет. Он сказал ей, что после этого они разбегаются. Она стала понимать, что он очень плохой человек. Но, подумав несколько дней, попив водки с пивом и пообсуждав проблему с подругами, она переменила мнение.
За это время он потерял одну работу. А у неё была вакансия на своей. Она числилась мелким директором мелкого офиса из двух человек. Теперь их стало трое на том же Сталинском 140. Стали проявляться некоторые наклонности. Она очень любила курить. Полторы-две пачки за рабочий день. И работать, надев наушники, слушая модный дынц-дынц музон. Он и второй манагер пахали. Она получала повышенный оклад и процент с каждого. Её всё устраивало. У него были подработки во внерабочее время, которые он постоянно развивал.
Ей нравилось продолжать жить вместе. Но она никогда не тратила ничего на совместную жизнь. Всё содержание и быт были на нём. Ей нравилось. Ему вряд ли, но он ждал ребёнка. Она же купалась в беззаботной жизни. Хотя иногда мыла посуду.
Как-то на очередных шашлыках она привела своего сына. Посмотрелись. Увела.
Часто рассказывала про прошлую жизнь. Про мужа-тирана, который её бил, заставлял жить в коммуналке — он с матерью сдавал одну из комнат. Тёща её тоже тиранила, приходила в ванную мыть ей спинку. Ей это не нравилось. Но она стоически терпела. Ей был обещан шикарный ремонт в детской. Она выбирала туда дорогую мебель. Это ей очень нравилось и затмевало всё.
Потом тиран превратился в плохого тирана. Он был гораздо старше её, и его мужские силы приказали долго жить. Это стерпеть она не могла. И через месяц пошла во все тяжкие. Встречалась на стороне сначала ради развлечений (их было много, особенно ей понравились групповые, об этом она рассказывала взахлёб). Потом говорила, что искала замену мужу-тирану. Типа нашла. Ему стоило уже тогда задуматься. Но он ждал ребёнка.
Она стала настаивать на переезде поближе к своим родным, что-нибудь рядом со Сталинским 140. Нашли. Ежемесячная плата была почти в два раза дороже, пришлось наскрести и 100% комиссию, и оплатить и залог и за два месяца. На это ушли все его сбережения (и даже кое-что нехватавшее добавила она). Ему это не нравилось. Никому не понравилось бы наверное остаться на нулях. И продолжать содержать всех. Теперь ещё и плюс первого её ребёнка.
Она же в это время занималась своим делом. Принуждала мужа к разводу. Тот не хотел, хотя они уже годы жили отдельно. Но живот рос. Однажды тиран всё понял. Оставалось считанное время до родов. Развод длился практически до них. Жестокий тиран подписал мировое досудебное соглашение и обязался выплачивать ей несколько МРОТ ежемесячно. Она была счастлива. А он задумался о невероятной жестокости тирана… Но помощи в совместном быту от неё как не было, так и не возникло.
Маленькую конторку, где они работали, владельцы решили прикрыть (и не только её, но и подобные по другим городам, оставив только центральную в Екатеринославле). Это был удар. Но им выплатили двойную премию. Он справился. А она была счастлива и так.
Его родственники жили очень далеко. Но были встречи его с её родственники. Дача, шашлыки, разговоры. У неё была мать, сестра Алёнка и отчим. И она и Алёнка были от отца. Но отец был убит при странных обстоятельствах давно. Отчим был простым человеком. Любил порассказывать о прошлом. Поплакаться. Однажды поплакался ему, что если что, то ему некуда пойти. Его дети от другого брака его фактически выгнали. Он задумался в каких условиях она росла, когда единственному мужчине в семействе некуда пойти…
Ей стало нравиться сидеть дома и целыми днями смотреть телевизор. Особенно женские телешоу — «давай в загс живо», «хоум-ту» и прочие. И ей нравилось при этом цедить что-нибудь алкогольное. Особенно медовуху, пиво, сидр, джин-тоники. Ему это не нравилось категорически. Но она была беззаботна, безработна, беременна и… счастлива. Она игнорировала его претензии. Это ж всего лишь слабенькие напитки.
Когда шло её любимое шоу она совсем не обращала внимание вокруг. Уходила в себя. Смотрела в экран в одну точку. Сопереживала, страдала. Часто повторяла при этом одну фразу «Ну какая там жизнь! Какая там жизнь!..» Как-то раз её сестра Алёнка по секрету призналась ему, что у неё с этим давно были проблемы. Если она уходит в телевизор, то уходит навсегда. Он негодовал. Но ей было не до него. На экране творилась Настоящая жизнь.
Однажды случилось страшное. Для него?! Он пришёл с работы. Уставший. Она по обыкновению ждала его ребёнка. Отдыхала с банкой сладенького женского Йессе у телевизора совсем опьяневшая, смотрела «давай в загс живо», медленно твердила «какая там жизнь то». Её глаза были совершенно остекленевшими. Рядом с ней в ногах игрался её пятилетний Игорка. С утюгом. Включил его в розетку (в ту же, с телевизором). Смеялся, играл. Крутил так и сяк… Он пришёл вовремя. Устроил скандал. Вылил пиво. Забрал утюг. Забрал телевизор в кладовку навсегда. Она трезвела и понимала, что что-то идёт не так. Он плохой человек. Может быть даже безжалостный тиран. Как можно отобрать телевизор у неё?! Ну как так?! Она совершенно по-женски мыслила вслух. Громко и истерично. Других мыслей у неё не возникало. Ни-ког-да. Он был в ужасе. Но он ждал ребёнка.
Жизнь для него превратилась в ад. Последний месяц-два она не пила. Только требовала содержания как её, так и её сына, плюс содержания быта. Она продолжала ничего не делать по дому. Но теперь с наслаждением. Она была права. И только она. Нельзя лишать телевизионной заботы и разливного тепла её привыкшее нутро. Он работал на новой работе с нуля. Поначалу всегда там мало. Подработок не хватало. Арендная плата съедала большую часть денег. И денег всегда было в обрез. Приходилось экономить. Ему было хреново, ведь у него ещё был свой старший сын, помогать и кормить приходилось всех. Она наслаждалась. Требовала роскоши. И берегла своё. Живот. Куда уходили ежемесячные преференции её мужа-тирана не знал никто.
Кормил всех он. И убирался, понимая что ей трудно наклоняться. И ждал ребёнка. Однажды Алёнка подбросила ему подработку на двадцатку, спасибо, Алёнка.
Витёк родился в феврале. Они сфоткались вместе на крыльце роддома на Бамбасова. На её губах застыла улыбка. Почему-то с каплей презрения. Он всё очень быстро понял. Она сбросила живот, теперь стало легко гулять с коляской. Особенно по бульвару Старпёров рядом с домом. Там были её подружки. С ними она частенько зависала на скамеечках. Она была счастлива. На бульваре Старпёров было много разливух сладкого сидра и медовухи. А значит и разговоров за жизнь. Она любила перетирать косточки в хорошей компании под хорошее питьё.
Он работал допоздна, чтобы покрыть все расходы за всех. Наконец стало больше денег. И от работы. И от подработок. Но она требовала всё больше и больше. Она считала себя идеальной кормящей матерью. Ей надо было, например, икры и дорогого филе дорогой живой рыбы из ближайшего Передвижника, что в ТЦ Испанский бульвар. Филе стоило 2000 р/кг. Он был плохим человеком. Он не хотел. Предлагал взять тупо целую ту же рыбу за 380 и разделать ей такой страждущей самостоятельно. Она с презрением отвергала подобные предложения. Она любила только самое лучшее и самое дорогое. Уже готовое, почищенное, вкусное. И без рук, марать их домашней работой? Два раза фи! Она любила пускать понты, особенно обсуждая суть жизни с товарками на скамеечках на Стапёров. С колясками с детьми, естественно. Дети должны привыкать к хорошей компании с детства — она так считала.
Он страдал, пытался устроить ей скандалы. Она смеялась и наслаждалась. Ведь он плохой человек. Он так мало зарабатывает. А надо много. Он не давал ей денег, знал что она всё пустит на понты, бухло, сигареты. Прецеденты случались неоднократно. Дашь денег — бежит в 8ю на углу Старпёров и Моряка Лузгина. Приносит несколько бутылок самого дорогого иностранного пива и несколько пачек сигарет. Поэтому платил сам арендную плату, покупал сам — и подгузники и продукты. Продолжал работать. Она продолжала наслаждаться жизнью, с удовольствием и не скрывая спускала выбиваемые алименты с прошлого мужа-тирана на столь ей необходимые понтовые вещи и красивую жизнь под питиё с сигареткой.
Это не могло долго продолжаться. Всё закончилось через три месяца после рождения Витька, на майские. В тот вечер она оставила его с Игорьком, а сама ушла к Варваре без коляски, но с Витькой на руках. У Варвары был сейшн допоздна. Он волновался. Он не знал где они. Звонил, она не отвечала. Она была счастлива и в полное говно. Варвара была знатная выпивоха. Она не оставала. Наконец в два часа ночи она соизволила взять трубку и процедить сквозь зубы «ща приду ну чё ты». Он ждал. Дождался. Её сильно штормило. Она несла Витька за ноги, обхватив двумя руками, его головка болталась где-то на уровне её бедра. Пока она поднималась на третий этаж их съёмной квартиры, перемазалась, и себя и всего ребёнка. Позвонила. Он открыл. Охренел и спросил «охренела?». Забрал Витька, отнёс и раздел в комнату. Вернулся. Она стояла всё ещё прислонившись к стене коридора. Пыталась снять сапоги. Не могла. Она наслаждалась своим состоянием. Он показал ей снятую одежду ребёнка в помоях. Она наслаждалась. А он не смог сдерживаться. Пощёчины трезвили её. И бесили. Её пьяное мычание наконец сложилось в подобие внятного звука. «Ты кто такой? Ты чё творишь? Щас ментов вызову. Засажу!» Пыталась царапаться. Удержал руки. Сказал «Да как хочешь. Но лучше я вызову такси и отправлю тебя к твоей маме — пусть полюбуется».
Категорически отказалась. Набрала 112 и долго проговаривала пьяным языком как её идеальную мать убивают тут злые тираны. Приехали минут через двадцать. Она ждала и была счастлива. Он открыл дверь. Она рванулась к ней же. «Вот он! Это он!!!» Мент сурово посмотрел на него. А он на мента и сказал два слова «Пусть дыхнёт». Изменение глаз служителя правопорядка надо было видеть. Удивление было просто детским. Резко повернулся к ней, приказал «Дыхни!» Она покраснела и пьяно покачнулась. Потом выдохнула. Уф. Мент сказал «Понятно» и сочувственно посмотрел на него. Тот-то был абсолютно трезв. «Забирайте его!» — закричала она. «С чего вдруг?» усмехнулся мент. «Он меня жестоко избил!» «Ну завтра сходите днём побои снимите тогда. Если есть.» Он показал на это менту её одежду и ребёнка и сказал «До двух пила и вот вернулась, ребёнка за ноги тащила трёхмесячного». Мент достал протокол и начал писать. «Сколько выпили?» Ответ был находчивый «Бутылычку пива». Он аж фыркнул. Мент тоже чуть не заржал «Да ладно». Составили протокол, расписались. И мент молча встал и собрался уходить. Она в ужасе заорала заплетающимся голосом «А его! Заб’рите, пос’дите его!» Удивился. «Да за что же? Нет. Ухожу». Она как безумная закричала «Тогда меня увезите!». Мент «Мы не такси». Он «Я тебе сразу это предлагал, хочешь — вызову?» Она отказалась. Побежала упрашивать экипаж подвести недалеко, на проспект Неродного ополчения. Потом пьяно царапала детей, собирая в путь. И уехали. Он остался один.
Что было с ним? Ничего. Его доблестные служители никогда больше не беспокоили. Вообще. Она по слухам потом забухала до утра, нужно было ей залить горе расставания. С кем пила неясно. Нашла компанию. Днём ходила снимать побои. Чего там наснимали неизвестно. Никому она заключение это никогда не показывала. Стыдилась видимо. Но недолго..
А протокол был отправлен в службу опеки. И пришли однажды к ней через пару-тройку недель. Всё это время она была на нервах, не пила. Опека страшная. Может детей отобрать у столь замечательной кормящей матери. А как тогда на скамеечках с колясками на бульваре Старпёров под пенистое разливное гневные базары с товарками вести о жестоких и ненавистных мужчинах?
{конец первой части}
Повесть о ненастоящей человеке
(часть 2)
Опеке была предоставлена идеальная чистота. У неё дома на то были помощники — мать и отчим. Она не принимала участия в уборке. Она была несчастлива и несправедливо брошена. Уже второй ребёнок и второй отец — тиран! Страдала. И за что? За маленькую посиделку с подружками с вечера до двух ночи. Ну с кем не бывает? А с ребёнком что случилось? Небольшая оплошность. И не более того. Зато посмотрите, что у нас есть в холодильнике. Опека была уставшая, шли до Неродного ополчения аж со Сталинского 119! Опека вздохнула и ушла. Ну что опека может без рецидива? А тут только единичный случай, о котором стало известно. Пока.
Прошло несколько месяцев. Он скучал по сыну. Она категорически не пускала его к ребёнку. Требовала предварительной оплаты посещения. Он давать ей деньги налом зарёкся давно. Предлагал альтернативу — встречаться и вместе покупать ребёнку всё, что надо. Подгузники, еду, одежду… Она повышала себе самооценку категорическими отказами. Потом её родителям надоело содержать её выходки. Капризы кончились. Сначала были списки и недопуски в квартиру. Но он приносил почти всё что было нужно. Предметы марок заведомой роскоши из бутиков, которые ей так хотелось иметь и хвастаться ими, заменял альтернативами из Детского пира, Башана и т.д. Потом ненадолго гуляли с коляской с ребёнком. Он был счастлив. Но ему хотелось большего. Потом стали встречаться и покупать вместе. Сначала нервно. Затем спокойней. Это продолжалось довольно длительное время.
Потом он и она стали пытаться сойтись. Получалось с трудом. Ибо она не могла не пить каждый вечер. Хоть банку, но ей надо. Ему это не нравилось. Ему хватало праздников для отметить. Он не давал ей смотреть тиви, приучая к скаченным фильмам на экране монитора в ограниченное время суток. Ей это не нравилось.
Он хотел чистоты и порядка в доме. Она разводила свинарник за сутки. Однажды он застал её за тем, что она валялась со старшим сыном Игоркой на кровати и учила его лепить жевачки под неё. Он плохой человек. И устроил скандал. Она отмазывалась «ну это же съёмная квартира, тут можно». Его это бесило. Он здесь жил.
Он не мог приучить её к уборке. Она всё делала не так. Мыла полы только шваброй в один проход, затем кидала её в угол. Тряпку помыть после этого? Да вы что? Это же ручки испачкать. Он вспоминал как она помогала ему в первые дни знакомства мыть старую съёмную квартиру из ведра в два прохода. Она этого не помнила. Её ежедневные спиртные напитки начисто стирали ей память о прошлом. Если ребёнок описался на пол, то максимум что она могла сделать — взять сухую тряпку из коридора, протереть и кинуть её обратно. Через сутки в квартире стоял тошнотворный запах мочи. Но заставить её споласкивать хоть что-то руками было невозможно. Руки она считала свои сделанными для красоты, маникюра и кремов.
Время от времени она бухала по чёрному. Скрывалась для этого у друзей или на даче предков. Он сидел с детьми. Бывало узнавал, бывало отправлял всех назад на Неродного ополчения на её перевоспитание. На некоторое время отпускало, возвращалась.
Сыну исполнился год. Она воспряла духом. С младшим сидеть она категорически устала. Особенно, если он не пускает её на святой для неё бульвар Старпёров для поболтать по душам под допинг. Очень он плохой человек. Однозначно. Устроили младшего в садик. Кстати к той самой Варваре. Она в яслях работала. По старому проверенному знакомству.
Она со всех ног побежала искать работу. Нашла. Была счастлива. Теперь ей было чем заняться. И куда уйти курить свои полторы дневные пачко-нормы. Вы думаете в доме что-то прибавилось от этого? Ни-че-го. За всё время (наша повесть занимает пять лет) она никогда не принесла в дом и копейки. И он никогда не узнал сколько она в принципе зарабатывает. Её заработанное она считала полноправным своим и только своим. А он был плохим человеком. Он продолжал сам и платить за аренду хаты, где все живут, и за пропитание, и счета и все теже подгузники и одежду. Был хороший момент. Для себя она всю одёжу и маникюры теперь делала сама, не пилила. Ну, разве что по пьяне. Экий такой-сякой, должен таки и её полностью одеть в бутиках Испанского бульвара или ТЦ Прорвы напротив.
Хорошо, что её старшему сыну Игорке от старого брака помогал тот самый ей ненавистный муж-тиран, его отец. Иногда странно помогал, пакетом конфет с пряниками. Игорка садился отдельно от всех и ел. Она гладила его по головке. «Это правильно, это только твоё». От такого количества сладкого у Игорки шла аллергия и кишечные расстройства. Времени от времени он хватался за живот и корчился на диване. Она открывала пузырёк дорогой микстурки и поила сына. Понтовыми руками с эксклюзивным маникюром. Очень красиво. Но он смотрел на это, морщился и вздыхал. Ну, плохой он человек, не бутиковый. И всё-таки однажды высказал всё, что думает про это высокоморальное и глубоконравственное поведение. Пакеты сладкого для старшего сына стали плавно сходить на нет.
Время шло. Дети взрослели. Быт не менялся. Зато она была счастлива. Дети в садиках. Он заберёт, если ей приспичит остаться подольше поработать. Ну, а уж если корпоратив — то святое. У неё ответственная работа. Она как обычно управляет парой менеджеров. Это очень тяжело. Нужно много курить и много слушать музыки в наушниках. Ну и управлять конечно этими дураками. Контролировать своевременный приход на работу. Раскладывать задания по обзвону. Рисовать на доске. Тяжёлая крайне ответственная должность. Она так тяжело устаёт, куда там шпалоукладчицам каким. Поэтому всегда есть повод и причина ежевечернего коктейля-двух. Больше он не давал. Крайне плохой человек попался. Он в выходные только мог поддержать. Приготовить её любимую еду. Она даже участвовала иногда. Могла почистить лук в картошку пожарить. Ну, макароны с сыром это её любимое крайне трудоёмкое блюдо. Сама умела. Он обожал голубцы, котлеты, плов. Делал сам. Ещё он любил борщ. Она его ненавидела и считала простым супом, куда не кладётся ни свекла, ни морковь. Она владела информацией. Он не владел. Он был плохим человеком и всегда её поправлял, что борщ это борщ, а не рядовой супчик с картошкой. Так и жили.
Его работа была другой. Он был менеджером в другой конторе. Крайне либеральных взглядов. Его начальству было плевать на графики прихода-ухода сотрудников. Лишь бы пахали. Ему (да и не одному ему) такое дело нравилось. И работа спорилась. Коллектив попался прям в засос какой отменный. Ещё с прошествием времени развивались его подработки на дому — медленно, но верно нарабатывалась клиентская база. Он всегда работал. И на работе и дома. И никогда не брал отпуск даже на основной работе. Ему нужно было содержать одному семью и ещё старшего сына Стаса от первого брака. За аренду квартиры, где он, она, старший сын от мужа-тирана и младший его, жили, тоже всегда надо было платить. Ему. Не работать ему было просто нельзя. Но он был всегда при любимом деле. И был от этого счастлив.
Она была рада, у неё была всего одна работа, отпуска, дачи, развлечения. Но она не была счастлива и довольна жизнью. Она хотела большего. Особенно после разговоров с подружками и под ежевечернее цежение коктейлей. Она придумал удивительную схему. Она решила вести общий бюджет. В её понимании это выглядело так. Он должен полностью отдавать ей большую часть зарплаты, она к этому добавляет примерно столько же. И этот общий бюджет она станет распределять самостоятельно на одежду детям и себе. Отдельно он должен продолжать платить аренду («ну ты ж всё равно бы снимал, а я у предков прописана — не тот уровень, пойми»), покупать себе одежду и еду всем («твоя простая еда с одеждой, чё там»). Он очень удивился. Общий бюджет не прошёл. Крайне странное с его стороны решение. Она до сих пор не может понять почему. Одно объяснение — он плохой человек.
Коктейли у неё были каждый вечер. И она всё равно хотела большего. Придумала. У них был общий сын. И она решила взять материнский капитал. Молодец же?! Додумалась! По этому поводу она принесла из магазина два пакета допинга и запила по крупному. Он безмолствовал. Интересно было что дальше будет. Ну и не поспорить же ему — материнский капитал по определению не отцовский. Алкогольно мозговой штурм у неё продолжался до середины ночи. Он тоже участвовал, греха таить не будем. Его улыбало на это смотреть. Поначалу. В конце концов она выдала конгениальное решение. Звучало это так. Я — мать, я мозг. Покупаем квартиру в новострое! Получаем маткапитал — этим в плане участвую я со своей стороны. Ты в это время участвуешь своими накоплениями на чёрный день и по своим родственникам собираешь оставшуюся сумму (с них лям-полтора, больше ж нет). Если чуть не хватит — возьмём с тобой по ипотеке (благородный порыв). Покупаем квартиру в новостройке, пока строится живём тут по прежнему — съёмная с тебя полностью. Потом переезжаем.
И пойми! У нашего с тобой ребёнка будет его квартира. Это твои вложения в его будущее. Тут он немножко недопонял. Она пояснила. Ну видишь как с тобой живём, то тут то там. Мне надоело ездить с детьми то к мужикам, то от них к маме. Дурные ж мужики то щас, все это знают! Мать гоняют туда-сюда. С вещами! Поэтому буду жить там с детьми в своей квартире, пусть мужики ко мне ездят! У него отвалилась челюсть. «Ты уже мужиков каких-то запланировала???» Она несказанно удивилась, что он живёт в несовременном мире. Мало ли что случится со временем?..
Думаете это всё? И добавила, да я и так уверена, что годик ты с нами поживёшь и тебе надоест — съедешь не вытерпишь или сам или попросим…
Абсолютно сказочные условия? Разве не так? Он высказал всё, что об этом думает. Особенно про то, что у него в семье много сердечников. И такой прокидон не выдержат. Она ответила — ну и что. Главное, что в квартире будет жить твой сын! А твоих родственников мы сроду не видели, так было пару раз не недельку — это не считается. Понимаешь, главное у твоего Сына будет собственная квартира! И я буду там жить, я же мать, я должна жить с детьми…
Он послал её в грубой форме. Алкоголь действовал на её память всегда одинаково. Память со временем о прошлых событиях у неё обнулялась. Она вспомнила про ментов. Он возразил, думаешь помогут и заставят? Она кивнула. И добавила, ну ты пойми — это уже решённый и абсолютно рабочий вариант. У детей и нас будет своя квартира. Разве ты не этого хочешь? И спокойно легла спать… А он не смог.
Утром она ушла на работу. Он был плохим человеком. Он собрал все её манатки, вызвал грузовое такси. Позвонил её матери и сказал «Встречайте, уже еду.» Сам перенёс их на пятый этаж хруща на Неродном ополчении. Потом поговорил с её матерью, сидя у окошка в большой комнате. Рассказал про её светлые мечты, про мужиков, про желание через год не жить вместе, но забрать с его семьи все деньги. Мама спокойно отнеслась. «Ну значит не сложилось у вас, ну бывает. Она у меня сложная девочка. Её нужно долго воспитывать». Так и разбежались в очередной раз.
{конец второй части}
Повесть о ненастоящей человеке
(часть 3)
Прошло время. Его не пускали опять категорически к ребёнку. Готовы были только принять денсредства и сказать досвидос. Видеться не будешь. Никогда. Он стал совсем плохой. Он решил, что такого не будет. Настало время и ей что-то делать постоянно для ребёнка. Он платить не будет налом вообще. Либо покупки и встречи, либо никак. Никакого потворства пьянкам и тратам на её отдельную квартиру. Либо давай встречаться с сыном, либо иди к чёрту.
Это понятно чем закончилось. В октябре 2015 она позвонила и пригрозила подать в суд на алименты. Либо подписать досудебное соглашение (как с её первым мужем-тираном) на несколько десятков тыс. рублей. Он был плохим человеком. Даже хуже её первого тирана, которые на такое, напоминаем, повёлся. Он не отказался, он читал законы и предложил 1/2 МРОТ (то есть — пояснение — пополамка минималки на двух родителей). Она не согласилась — мало. Тогда он просто сказал «Дерзай, подавай». Она пошла в суд. Сходу было написано заявление на алименты. Она решил взять по максимуму. Подала на 1/4 з/п. Он прочёл законы и написал возражение. 1/4 у нас платят отцы с одним ребёнком. С двумя только 1/6 (каждому). Но суды неохотно одобряют такое в первой инстанции. Нужно, чтобы и жена с первым ребёнком тоже подала в суд на алименты. Этого не было, потому что в том случае у него всё было хорошо. Он регулярно встречался со Стасом, были регулярные оплаты нужных ребёнку услуг и покупок. Никаких ограничений во встречах там не было. И возражений. И пьянства.
Было очень интересно наблюдать на заседании суда, когда она заявила (как в письменном виде, так и устном), что не имеет понятия о наличии у него ещё одного ребёнка кроме её. Его других детей кроме Витька для неё не существовало. Да, она не любила чужих детей до ужаса. Они не её. И к его первому относилась недружелюбно. За те годы, что прошли у них вместе, Стас, конечно, был в гостях. Несколько раз. Но она упрямо заявляла мировой судье, что других детей у него не существует. Он молча достал копию свидетельства о рождении, соответствующим образом нотариально заверенную и положил на стол суда. Судья внимательно посмотрела на неё и спросила, действительно она ничего не знает? Она покраснела и замялась. Следующая претензия, на основании которой суд в общем-то и начисляет алименты, это свидетельство заявительницы о том, что этот плохой человек не содержит её ребёнка. Он молча достал из сумки пакет с чеками за последние три года. Ему давно было ясно куда это всё может привести. Судья поморщилась «Я не товаровед, я это считать не буду»… Судья тоже женщина. Но редчайший случай — она не сочла претензии заявительницы достаточными для 1/4 и присудила ему 1/6 даже без заявления первой жены.
Она была в шоке. Он сначала тоже. Он как раз менял работу (на ту хорошую пришли эффективные менеджеры и разогнали всю старую гвардию). Неимоверным усилием воли (на поиски) была найдена другая. Специальная. Но настоящая. На ровно одну минимальную зарплату по региону. Напоминаем, у него были подработки и сбережения до этого. Вместо взлелеянных десятков тысяч рублей она стала получать около 2. Ещё раз напоминаем, он ей с самого начала предлагал 1/2 МРОТ — это 8 перечислением в этом регионе, которые она могла смело пропивать в своё удовольствие — она отказалась. Ну что ж. Не судьба. Он был очень плохим человеком, но с хорошей памятью и, если не знанием законов, то умением гуглить и узнавать. Она считала себя руководителем младшего звена, ей это было не дано.
Забавно. Но решение суда не вступало в силу более года. Она по случаю присуждения алиментов таааак отметила это дело, что забыла занести решение судебным приставам (без этого в нашей системе ничего не работает сразу, но будет начислено впоследствии ими на алиментщика задним числом). Приставы не знали и не обращались в бухгалтерию его конторы. Поэтому он каждый месяц законопослушно самостоятельно отправлял через почту РФ перевод на 2 т.р на её почтовый адрес на Неродном ополчении. Естественно с описанием в каждом переводе «алименты на моего сына Витька Такого-то за месяц такой-то года такого-то». Если отправлять перевод без описания — его могли бы посчитать благотворительным пожертвованием на её алкогольные нужды, но никак не на сына. Внимательнее, пацаны.
Как ни странно встречи с ребёнком пошли практически сразу после суда. Нужно было менять ребёнку коляску. Она денег на это из принципа бы не дала. А он пошёл и купил, и привёз. Она даже привычно попросила денег налом чуть-чуть. 500 руб. Он спросил тебе? Она послушно закивала. Случилось давно невероятное — он дал. Она радостно сбегала в 8ю за пивом и сигаретами. А со следующей встречи он вдруг стал постоянно спрашивать «Когда вернёшь долг? Он же тебе, а не ребёнку, а тебе я ничего не должен, в отличие от.» Заколебал её. Покупал что-то ребёнку, но всегда интересовался, когда же она вернёт личный долг ему. Она с удовольствием бегала к подружкам и всё про это рассказывала — какой же он мелочный и меркантильный. Подружки с проспекта Старпёров послушно кивали гривой, с удовольствием поглощали живительное разливное и обсуждали этих козлов мужиков. Через пару месяцев она не выдержала и вернула 500 руб. Он был очень плохим человеком. Ей как-то даже была объяснена причина этого поступка, но уже через пару недель ежедневных коктейлей она пропала из её головы. Всё объяснялось просто, помните её мама сказала, когда он привёз вещи «Её надо воспитывать». Он этим и занимался. Совет был хороший для очень плохого человека. Ему понравился. Простой и верный. В отличие от причины, быстро забытой, про то, что был такой долг, который её заставили вернуть, она запомнила Навсегда! После такого она где-то полгода не требовала с него наличку. Потом память обнулилась привычными возлияниями. Но он не захотел повторяться. «Достаточно одной таблетки.»
Он часто приводил Витька к себе ночевать. Иногда пьяная заваливалась она. Места в трёхи много. Он не возражал. Но прекратил требовать порядка, только заставляя мыть посуду за собой. И, напоминая, а полы не хочешь? Этого не хотела никогда. Ребёнок любил отца. Витёк всегда узнавал отца, улыбался и тянулся к нему. Сколько бы времени не длилась их разлука. Они вместе смотрели мультики, играли, ели, обнимались… да чего только не делали отец с сыном, которого часто отбирали у родного отца.
Ей было приятно видеть это. Но она так не могла. Её интересовало «что бы посмотреть? включи, а?», выпить пару банок при этом, иногда перекусить. Позднее она подсела на «сидеть в телефоне» — этим она могла заниматься сутки напролёт. А что делают в это время дети? Ей всегда было фиолетово. Главное, что интересно ей. Она современная свободная женщина, полностью выполнившая свою функцию по отношению к детям, добившись алиментов с обоих отцов-тиранов.
Время от времени у него с ней возникали кратковременные регрессии сексуального плана. День-два и наступал конец. Она повзрослела и сразу требовала ЗАГСа и возвращению к постоянной общей жизни с детьми и прежних условий бытия. Она ничего не делает, он содержит её и постоянно дарит подарки. Подарки для неё превратились в фетиш. Но он дарил их только по событиям. Ей. В общем он уже давно решил не жить как раньше. Нельзя сказать, что привык к хорошему, но точно не хотел возвращаться к прежним условиям без поблажек с её стороны. В первую очередь всегда давил на бытовой план. Если он содержит семью, то она должна наводить в доме порядок и уют как все обычные женщины. А не пить ежедневно, «играться» в телефоне и смотреть кино. Её это зверило. Как так, за кого он её принимает?! Повторимся, день-два регрессии и конец с разбегом на неделю-две. Потом опять встречи с ребёнком, её приходы чисто посмотреть чё творится. Да и просто она любила халявно поесть и… да, точно, это самое, тут это было в комплекте. Кроме алкоголя, ну или редкого алкоголя по праздникам. Здесь предпочитали квас.
Это длилось до сентября 2016 года. У неё было осеннее обострение, и она потребовала немедленно идти в ЗАГС. Он также немедленно послал её куда обычно посылают. И она пошла. Женщине в наше время найти куда посылают очень просто. Достаточно зарегистрироваться на любом из сотен поддатингов и отметить эту цель. Полчаса-час и желающих мужуков у неё вагон. У мужчин всё наоборот, чтобы что-то найти неплатное, а по.. страсти, им нужно прилагать нехилые усилия и отдавать поискам гораздо более продолжительное время, но мы не будем вдаваться в такие подробности.
Она пошла в разнос. Как в старые времена, когда уходила налево от первого мужа-тирана. С чувством, с бестолковкой, она была готова ко всему. Лишь бы было. Она же свободная и страстная натура, неверно понятая ранее. Уже через месяц она нашла то, что искала. 30 сентября она вдруг заявилась к нему поздно ночью. Одна. Жутко довольная. Ещё более жутче пьяная. И в синяках. И сказала, что у неё появился постоянный поклонник, с которым она будет теперь встречаться всИгда. У них был прощальный секс. Трудно было не понять в какое направление её теперь повело. Там были действительно новые ощущения, может быть которых она ждала всю жизнь. Она в них ушла на полгода. За это время она прекратила ему встречаться с сыном. Вообще. У неё было чем заняться. И было чем показать обиду. Она это сделала. А он страдал без сына. И только без него. Ну ушла, и ушла. Этого можно было ожидать. Был неясен только путь, теперь прояснился.
Его телефоны были у неё в чёрном списке. Она пообещала при приближении к её дому на Неродного ополчения сразу же вызывать ментов под любым предлогом. Она не допускала сына к отцу. Он стал искать свою жизнь. Отличную от прежней. У него таки был неплохой бонус для новой жизни — большая трёха. Ну съёмная, что теперь. Он всем честно рассказывал про двух детей от двух женщин. На других женщин почему-то это действовало устрашающе. Что-то, если и получалось, то в основном периодическое и кратковременное. Это честная история.
Прошло полгода. Январь 2017. У него раздался звонок. Она. Как обычно, ночью и в зюзю пьяная. Заплетающимся голосом спросила диалогу. Приезжай. Она была полна пьяной эйфории, но одновременно и грустна. Рассказывай. Её бросили. Её полугодичный поклонник, некий Йен с Самковского проспекта, богач, пьяница и садист бросил её. Вернее попросил прекратить его.. навещать. Ради интереса была истребована причина такого поступка. Она затрахала Йена на постоянных пьянках (на трезвую голову они не встречались — таки общий момент) разговорами о нём. О там какой он плохой, её второй отец ребёнка, какой он тиран. Йен считал себя лучше всех, особенно выпив. У него было всё. Апартаменты в элитном доме, джип, работа финансиста в модной компании. Ему было неприятно слышать это. Но поначалу терпелось, были другие, приятные точки соприкосновения. Прошло. Надоело. Выгнал. По крайней мере пока не забудет про него.
Почему-то он не был удивлён. Знакомясь за эти полгода, он часто встречал девушек, которые хотели любви. Привык спрашивать, а вы знаете что это такое. Коллекционировал варианты ответов. Большинство женщин даже не представляют что это такое. Часто объясняют своими словами, зачастую нелепо и смешно. Его «любимые» ответы — «ну это как в телешоу хоум-ту», «это как в кино», «вот в той книжке так было», «будут бабочки конечно»… и т.д. А он открывал словари ещё в далёком детстве, даже принимал как-то участие в описание некоторых ключевых понятий русского языка в рувикипедии. Хобби такое. У него было много непонятных хобби.
Если кратко — любовь это глубокая привязанность, которая не приходят с кондачка. Возникает по прошествии времени, когда стороны давно знают друг друга и «обтёрлись», либо имеют ключевые (родственные) связи.
Не путайте с влюблённостью — что есть сильная симпатия. Вот влюблённость может прийти с первого взгляда. Это отступление.
Она была привязана к нему. Глубоко и надолго. Трудно забыть столь длительный период притёрки. И по пьяне из неё лезло это всё из всех щелей. Правильно говорят, что у трезвого на уме, у пьяного на языке… Но нужна ли была она ему? Будучи очень плохим человеком, он не мог определиться. Но это был шанс видеться с сыном. И всё началось по новой.
Начиная с первой встречи с Витьком, который бросился к нему на шею и целовал, и целовал, лепеча только одно слово «папа, папа, папа». Через месяц Витьку стукнуло четыре года. Витёк не мог без отца, а тот без сына. Они любили друг друга. При каждой встрече Витёк радовался, задорно смеялся, бежал к отцу в объятья. Она наблюдала.
В остальном встречи мало изменились. Хотя она часто стала оставлять его одного у отца. У неё были дела. Она прекратила смотреть телевизор, вернее он надоедал ей через десять минут. Она ушла в телефон. Всё время что-то листала, кому-то писала. Стала очень рассеянной. Однажды, выйдя курить в коридор его трёхи, на её телефоне, лежащем перед ним возникло сообщение вайбера. Там было что-то про «блядина, ты где». Он заинтересовался. Полистал, хотя раньше не делал этого никогда. В отличие от неё, которой всегда было интересно что там в его компе… Писал Йен. У них были… высокие отношения низкого пошиба. Они не продолжались вроде бы. В основном всё перешло в ленивую переписку с обсуждением всего подряд. Её других поклонников особенно. Она с удовольствием делилась сокровенным с Йеном. За прошедшие полгода она полюбила развлекаться. Пробовала всё подряд. То мужика подруги Карины попросит подвезти… с закономерным исходом. То разведёт кого побогаче с поддатингов, чёрного пошиба. Ей нравились дорогие девайсы. Делилась фотками и видео. С удовольствием их коллекционировала с самых эротичных ракурсов. Ей уже взасос нравилась такая жизнь. И она не могла от неё отказаться.
Но ей по прежнему хотелось крепкого тыла и штемпеля ЗАГСа. Она не оставляла попыток изводить его этим. Он улыбался и отказывал. Ему такое счастье навсегда было не нужно. Ему был необходим только Витёк. Она злилась. Однажды он ради интереса попытался научить её говорить «люблю» в свой адрес. Она продержалась ровно два дня. Потом забыла это слово навсегда. Он понимал, что она никого не любит. И никогда не сможет стать чьей-то просто так. Она ничья. Он ей это высказывал, ей нравилось. Она считала себя современной бизнес-вумен, которой чужды любовные отношения. И у неё всегда было чем заняться на стороне. Но она частенько заваливалась в усмерть пьяная посреди ночи всё-таки к нему.
А он наслаждался обществом ребёнка. А Витёк обществом отца. На неё уже не обращали внимания. Ну что с неё взять. Ни петь, ни рисовать, ни ребёнком заниматься, главное ей выпить и уйти к новому.
Она сменила работу и переехала… на Сталинский 140. Другой офис, но всё по прежнему руководить менеджерами. Был один малолетний, про которого она с удовольствием ему расказывала. Его звали Александр, он клеился ко всем подряд в офисе, под конец остановился на ней. Подвозил из дома до офиса и обратно. Ей это нравилось. Но тот не был в её вкусе. Она насмехалась над его младыми порывами.
Как-то раз уже в августе Александр забирал её даже от него в офис. Он был в бешенстве, что она до сих пор бегает к нему. Тут с ним что-то произошло после стольки месяцев.
В августе у неё было день рождения. И Александр начал действовать. В тот день она сидела у него с Витьком. Вдруг на вайбер поступило сообщение. «Господи», — воскликнула она, — «только этого мне и не хватало. Александр признавался ей в любви. Как мог. Текстом. Она долго с ним переписывалась, отговаривала. Он внимал.
В предверии её дня рождения стояла странная тишина. Она пропала. Как-то нетипично. Обычно она вытребывала себе к этому великому событию у него подарок, который выбирала сама. А тут молчок. Наступило 23 августа, день рождения. Тишина. Ночью от неё раздались звонки ему на телефон. Она что-то говорила пьяно. Какой-то звонок был на громкой связи с её стороны, что-то про «я не твоя теперь, слышишь, а ты?». А какой-то со странным вопросом под смех, на который он ответил односложно и бросил трубку.
{конец третьей части}
Повесть о ненастоящей человеке
(часть 4)
Она исчезла. Но Витёк теперь вдруг практически стал жить у него. Он наслаждался. Витёк наслаждался. Им был никто не нужен. Они игрались вместе. Витёк засыпал вместе быстро, обняв отца. Потом он оставлял его и спал счастливый в своей кровати.
В три часа ночи воскресенья раздался звонок. Он взял трубку. Она была по обыкновению в зюзю. Ей хотелось приехать с какой-то дискотеки. Он давно привык. Место есть. Такси привезло её быстро. Она была очень пьяная и довольная, её плющило изображать маленькую девочку мальвину, вела себя по детски. Жизнь её удалась. Она мычала про это пьяно долго. Он слышал, но не обращал особого внимания. Было поздно и главное не было наездов и разборок (что иногда происходило пьяными приездами — тогда он вызывал ей такси и принудительно отправлял на Неродного ополчения до дому, до хаты)… Проснулись утром. Её было не узнать. То хихикала, то мотала рукой и произносила «ну блин!». Необычно. Скоро собралась и уехала.
29 августа к нему на вайбер пришла от неё картинка. Она стояла пьяная и довольная где-то в командировке. «Что это?» — спросил он.
«Я переезжаю на следующей неделе. Ну и официально тоже».
«Куды?»
«В Щельню» (местный пригород).
«А Витёк?»
«Со мной. В садик будет ходить тот же.»
Это рядом, можно видеться однако будет с сыном. Подумал он.
Потом от неё пришло второе изображение. Это была фотка приглашения на свадьбу 2 декабря между Александром и понятно кем.
Из командировки и видимо мини-медового месяца будущие молодожёны приезжали в пятницу 1 сентября. До этого времени Витёк жил у отца. Вечером 29-го он забрал сына из садика и привычно отвёл к себе. Долго ходил, думал. Потом таки сказал. «Тебя забирают сынок. Ты знаешь дядю Александра?»
«Да, видел, он маму возит».
«Ты будешь скорее всего жить с ним. В другом доме.»
«Он маме новый телефон подарил. С кругляшком внизу»
Ах вот почему она не требовала подарков на д/р. Там было бинго. Понятно.
Витёк внешне оставался спокойным. Но, когда они стали укладываться спать, началось. Витёк не мог. Сильно прижимался к отцу, гладил рукой по плечу. Первый час молчал. Просто не мог уснуть. Потом залепетал «Папа, папа, не пропадай. Спаси. Не хочу как тогда надолго. Папа, папа…»
Витьку было плохо. Ему, слышащему такое от сына 4,5 лет, ещё хуже. Они чувствовали, что что-то пойдёт не так, что расставание будет самым плохим из всех ранее. Витёк уснул. Но просыпался каждый час и бежал к отцу. Он же не ложился вовсе. И перехватывал сына то на кухне, то в одной комнате, то в другой. То в санузле. И нёс обратно. И укладывал его. И разговаривал, успокаивал, убаюкивал. Утром отвёл в садик. Все последующие дни до пятницы продолжалась та же самая картина. Витёк не мог долго уложиться, Витёк не хотел отпускать его. Витёк часто просыпался ночью и бежал к отцу. В пятницу он отвёл Витька в сад в последний раз. Вечером его забирали. Витёк не хотел. Но было надо…
В пятницу он запил. Перед глазами стояла одна и та же картина. Витёк, твердящий «Папа, не пропадай. Спаси». Одному было невыносимо. Но коньяк приносил некоторое облегчение.
Наступил понедельник. Раздался звонок. Она просила забрать Витька на следующие выходные в последний раз.
«Что так?»
«А мы уезжаем навсегда после них. Витёк пока с бабушкой неделю, но на выходных она на даче. Забери его на выходные в последний раз. Я сейчас в другом регионе вообще.»
«Там мёдом намазано видимо» — только и смог он хмуро ответить.
«Там квартира покупается. И мы сюда переезжаем».
«Куда?»
«В Нескольково, мы её уже смотрели. Можешь сам с Алчным поговорить, я могу только по поводу ребёнка с тобой общаться» — она потом часто называла его по фамилии.
«Ну пусть звонит».
И он услышал Александра. Тот упивался разговором. С ходу обложил матом и обозвал его всеми известными Александру ругательными словами. Александр был весел. Кричал, что выиграл. Что теперь вместе с ней. Навсегда. И Витёк тоже. Александр его будет воспитывать, а не он.
Понятная картина. Долго бухали, и она как всегда жаловалась окружающему миру на него. Он плохой человек. И это должны были знать все. Александр послушно впитал любимые её пьяные бредни в его адрес. И теперь упивался своей безнаказанностью, хамством и властью. «Чепушила ты и член с горы теперь Витьку» — были его особо употребляемыми ругательствами типичного деревенского интеллигента из Щельни.
«Да что ты ему дашь? А я уже квартиру покупаю нам! У тебя даже машины нет!»
Алчный обладал идеально ржавой восьмёркой, чем сильно гордился. На ней он полгода добивался сначала хоть кого, потом только её. Попытки перебить бранный поток Александра натыкались на бронебойную защиту. Александр не мог остановиться. Но ему всё-таки удалось вклиниться с простым предложением «Ну зачем вам там ребёнок? До этого был не нужен, вы его у меня столько времени держали. Проводите своё новоселье без детей. Раздайте отцам.»
«Нет» — кричал Алчный. «Я уже всё решил. Твой будет у нас. Ему со мной будет лучше — я так решил! А старшого Игорку мы отдаём в Нахимовское».
«И это ты называешь не избавляетесь от детей, и они вам нужны?»
Последовал новый поток брани. Витёк был нужен Александру в любом случае. В качестве идеального повода для постоянного злорадства.
А он… он вспоминал последние дни Витька у себя… «Папа, не покидай. Спаси.»
Он решил рассказать об этих последних днях сына с ним. Но Алчный только рассмеялся в ответ и бросил трубку.
Он подумал. Позвонил своей маме в далёкий регион. Обрисовал что творится. У него были хорошие родители, во всяком случае научили не крыть матом собеседников. Мама предложила забрать Витька к себе в любой момент. «Приезжайте оба, мы всегда вам рады». Поддержка всегда нужна. Всегда приятна. Всегда вовремя.
Надо было что-то думать и делать. Он открыл её страницу в соцсети. Там было несколько фото из поездок. На одной она стояла посреди какой-то деревенской дороги с сигаретой в руке и перекошенным от пьянства лицом. На другом с бутылками. Её жизнь действительно удалась.
Набрал её.
«У меня тут всё как надо. Всё как мечталось. Это тебе ничего не нужно, интересы других ты никогда не учитывал. Он всё делает за меня! Я счастлива. Не порти это ощущение. Оставь и забудь про нас. Ему с нами будет лучше. Уже через несколько дней мы переедем навсегда далеко.»
Алчный позвонил следом сам. Видимо очень не понравились звонки от него ей в их совместную командировку.
«Забудь про Витька навсегда. Ты его больше никогда не увидишь.» И поток уже ставшими привычными ругательств, в которые так трудно вклиниться. Александр красочно поведал, какой же тиран и недостойный жизни человек отец Витька, а кто же ещё. Но из большой жалости они соизволят провести с сыном последние два дня — прогресс на ближайшие выходные.
Он схватился за голову. Надо было вспомнить последние дни. Восстановить цепочку событий. Так. День рождения, айфон, потеря её головы от этого. Витёк у него… «Папа спаси!» Как больно же! Дальше, дальше. Дискотека. Дискотека??? ДИСКОТЕКА!!!
Он набрал Александра сам. Привычно выслушал кто он такой на самом деле и как смеет беспокоить столь важного водителя восьмёры. Громко зевнул. Алчный аж икнул. Вот и перерыв.
«Ты уверен, что ей с тобой будет лучше?» Ну, не совсем хорошее начало, ну да ладно.
«Да ёб ёб ёб!..» — интеллигента видно издалека. «Я ей предложение сразу сделал. Я мужик, ты говно.».
Охренеть, а Александр у нас авантюрист. И действительно же. Цепочка — объяснение в любви по вайберу (модно и современно), почти сразу дорогой подарок к дню рождения, и вуаля — вожделенный ЗАГС. Тут же празднование, бухня, дискотека по поводу. И супер-приз — ночью она едет по знакомой пьяне к нему, а не к Алчному.
«Александр, а как насчёт быта. Она же ничего не делает по дому.»
«Ха-ха-ха! Я всё-всё сделаю за неё!!! Бляха-муха» — это многое объясняет.
«А как же её ежедневное пьянство?»
«А кто не пьёт. Всё пьют! Я всё стерплю!!! Ты лучше подумай, что ты в Сугруте творил — она мне всё рассказала!»
Он подумал. Ну какой Сугрут? Он никогда там в жизни не был. Значит напилась до сказок. Больше про «он такой плохой» рассказывать ничего не осталось в синявой головушке и выдумывала на ходу, и грузила собеседника красочными фантазийными историями про монстра во плоти в лице отца её ребёнка.
«Александр, а ты знаешь, что она после твоих ЗАГСов всё равно ко мне приезжала.» — тихо спокойно уверенным голосом. Немая сцена на том конце, что-то булькает. Видимо тормозная жидкость пошла горлом. Брошенная трубка.
Александр набрал его через полчаса. Был несколько обескуражен. Значит она всё-таки признала приезд. А куда деваться. Неплохо. Матов в голосе поменьше. Звучит мысль лучшего и умнейшего молодожёна в мире — «Это был у неё единичный случай, она никогда этого больше не сделает!» Она его таки убедила.
«Александр! Сашенька, а ты уверен, что тебя не разводят?»
«Иди нааааа ..» И бросил трубку.
Звонит она.
«Ты помнишь, что я тебе говорила по громкой связи 23 августа? Странным образом — она запомнила. Будучи в сопли на свой день рождения. А-а… это про громкую связь и «Ты чужой для меня человек теперь, абсолютно чужой..» или что-то в этом роде.
Но ведь там же ещё было что-то ещё. Нетипичное. Вспомнить… Вспомнить.
И после дискотеки чем она там хвастался. Напрячься, вспомнить всё! «Жизнь удалась. Теперь у меня будет всё как я мечтала. Через год я разбогатею.» Пьяный бред ни о чём. Хотя. «ЧЕРЕЗ ГОД???» Ничего не напоминает? Хотя, если он покупает на свои до росписи, то трудно будет. Но есть один вариантик уточнить.
Александр позвонил сам. Закрепить свой успех. Поток брани. Сплошные чепушилы. Удалось перебить.
«Сашенька, а зачем тебе чужой ребёнок? У тебя своих нету?» — вкрадчиво.
«Мне твой нужен! То есть он уже наш! И не называй меня так!»
«Сашенька, а ответь пожалуйста на один простой вопрос. Ну ты разве своих не хочешь? А ей третьего от третьего мужа, ни разу не плохого и не тирана, а тебя милейшей души человека?»
Удалось удивить. Ответ был нормальным голосом, даже благожелательным. «Ну да. Планы такие у нас есть»
«Александр, ты уверен, что тебя не разводят?»
«Конечно, я ж не ты!» И привычный поток вульгарной ругани.
«Сашенька, мы все так думали когда-то. И первый её муж кстати законный. И я. Но… стали плохими в её глазах, бракованными. Это не она такая, ну конечно же. Это мы все виноваты. А ты другой?»
«Да упс! Я другой!» — он точно другой.
«Ну ладно, Александр. Я всё понял. Желаю тебе счастья и безумной любви. Конечно, никогда не будет никаких измен. Все ранее ни в счёт. У вас высокие отношения! Никогда не будет никаких судов. С тобой она так больше делать не будет. Те прошлые с нами, такими плохими отцами детей, тоже ни в счёт. Она на судах никого никогда не пыталась развести! Она святая женщина! Я так счастлив за вас. Просто люблю!» — он подумал, что Александр ведь даже не знает как называется то, что он только что сказал…
«Ты это… не говори такое, я могу неправильно понять… Уот» — лучший будущий муж планеты обескуражен. Он видимо понял только последнее слово.
«Я вас оставляю, Александр. Только единственная просьба, извинись, пожалуйста передо мной за свои ругательства. Ну я ведь настолько плохой человек по её бредням пьяным и твоему ликованию от этого, думать буду всякое, а мысли меня ого-го куда завести могут. Это ты стерпишь всё. А кому-то не дано. Пусть таких ты и не считаешь мужиками. Ведь только у тебя, всё позволяющего своей жене — правильное мнение. Все остальные плохие и недостойные жить. Эх…»
«Иди зачем! Наслаждайся последними двумя днями выходных с уже не твоим сыном.»
«Зря ты так, Александр, я бы на твоём месте подумал и извинился.»
Но Алчный бросил трубку.
Вот же как происходит однако… Не хотят извиняться. Не при каких условиях. Эти гордые современные скоро несвободные люди, уверенные в общей любви к золотому тельцу, которого они видят друг в друге. Эх, не имей сто рублей, а имей сто друзей.
Он расслабился. И тут пришло воспоминание. Само. Он вспомнил что там было такого сказано пьяной смеющейся будущей женой великолепного интеллигента ночью ему 23 числа. Во втором звонке был вопрос. Она прям гоготала, была в жопу пьяна и…
«Как ты относишься к куколдам? Ха-ха»
Он тогда ответил «Никак» и бросил трубку. Но шальная мысль успела пролететь. Что мадам за последний год узнала толк в разных извращениях.
Полная череда событий. Восстановление.
Эксклюзивное признание по вайберу.
Дорогой подарок на день рождения.
Она потекла. И от моря знакомого пития на свой праздник.
Звонок громкой связи «Я теперь чужая!»
Второй звонок попозже совсем пьяный. Что у пьяного на языке, то…
«Как ты относишься к куколдам?»
Интересно, а Алчный-то знает что это?
Предложение руки и сердца. Она согласная!
Дискотека века по этому поводу. Пьянь до усрачки.
Приезд на такси к нему вместо жениха.
Нет, ну Александр точно не знает.
«Через год я разбогатею, моя жизнь удалась, как я и хотела!»
Утром «ну блин» и хи-хи. Самой смешно. Его теперь тоже улыбает.
Александр этих улыбок никогда не поймёт.
«Переезжаю в Щельню!»
«Папа, спаси»
«Нет, не в Щельню! А в Нескольково! Это далеко и навсегда!» — Авантюра за авантюрой.
Ата-баты, ох, эти маты. Ой, как же проще было бы без них.
«Старшого в Нахимовское. Твой с нами. Воспитаю сам как себя.»
Воспитанный ты наш…
«Я всё по дому сделаю за неё!» — как это типично для куколдов…
«Пьянство? Стерплю!» — стерпит! стерпит!!!
«Я ей покупаю квартиру. И у нас будет третий ребёнок!»
У вас — у нас. Приём. Иногда бывает полезно знать законы и возможности совершить банальные комбинации по «было ваше — станет не ваше».
Никаких разводов ни на что! Только брак — вот выбор истинного ценителя вкуса!
А она святая. Никогда никого не обманывал, никому не изменяла, ничего не пыталась забрать по судам.
И вся череда событий — считанные дни. Всё бегом. И тот, и другая стремятся всё успеть как можно быстрее. Встретились два авантюриста. Ей нужен был такой муж годами. И она разом его получила. Мечты сбываются. Нужно было просто верить и ждать. А потом бежать-бежать-бежать. Галопом.
Оставались последние два дня выходных с Витьком. Потом ещё видимо не раньше чем через год.
{Конец}
Все имена и названия вымышленные. Происходившее нет.
Повесть о ненастоящей человеке
Повесть о ненастоящей человеке
(часть 1)
Они познакомились в марте 2012 на сайте знакомств поддатинг.ру. Оказалось, что они работают в одном здании (Сталинский 140). Встретились практически сразу. Она была замужем, но жила раздельно. Он нет. Она курила. Он нет. Она пила. Он тоже, но изредка. Но при встрече в баре пили и болтали. Сначала был бар на втором этаже близлежащего Кутиловского рынка. Потом БПС напротив. Закончили далеко заполночь. Она жила рядом. Но с предками. Он снимал квартиру на другом конце города — на проспекте Пореза. Взяли такси у метро и поехали туда. В пути опять же болтали… и заболтались настолько, что он забыл в машине сумку. К счастью, болтали вместе с таксистом и совершенно случайно взяли его номер телефона. Вдруг что. Повезло.
Но случилось обыкновенное — она осталась на ночь. Потом на вторую. Так прошло три месяца. И ничто не предвещало последующих событий. Она помогала готовить. Однажды даже вымыла пол под роялем. С ведром, как положено. Ему нравилось. Гуляли, регулярно делали шашлыки в ближайшем парке Дубровка, купались в Стольнинском пруду опять же рядом. Повторюсь, прошло три месяца. Она залетела. С этого момента начались расхождения во взглядах. Она не хотела детей. У неё уже был старший Игорка. У него тоже был сын от первого брака Стас. Она хотела аборт. Он нет. Он сказал ей, что после этого они разбегаются. Она стала понимать, что он очень плохой человек. Но, подумав несколько дней, попив водки с пивом и пообсуждав проблему с подругами, она переменила мнение.
За это время он потерял одну работу. А у неё была вакансия на своей. Она числилась мелким директором мелкого офиса из двух человек. Теперь их стало трое на том же Сталинском 140. Стали проявляться некоторые наклонности. Она очень любила курить. Полторы-две пачки за рабочий день. И работать, надев наушники, слушая модный дынц-дынц музон. Он и второй манагер пахали. Она получала повышенный оклад и процент с каждого. Её всё устраивало. У него были подработки во внерабочее время, которые он постоянно развивал.
Ей нравилось продолжать жить вместе. Но она никогда не тратила ничего на совместную жизнь. Всё содержание и быт были на нём. Ей нравилось. Ему вряд ли, но он ждал ребёнка. Она же купалась в беззаботной жизни. Хотя иногда мыла посуду.
Как-то на очередных шашлыках она привела своего сына. Посмотрелись. Увела.
Часто рассказывала про прошлую жизнь. Про мужа-тирана, который её бил, заставлял жить в коммуналке — он с матерью сдавал одну из комнат. Тёща её тоже тиранила, приходила в ванную мыть ей спинку. Ей это не нравилось. Но она стоически терпела. Ей был обещан шикарный ремонт в детской. Она выбирала туда дорогую мебель. Это ей очень нравилось и затмевало всё.
Потом тиран превратился в плохого тирана. Он был гораздо старше её, и его мужские силы приказали долго жить. Это стерпеть она не могла. И через месяц пошла во все тяжкие. Встречалась на стороне сначала ради развлечений (их было много, особенно ей понравились групповые, об этом она рассказывала взахлёб). Потом говорила, что искала замену мужу-тирану. Типа нашла. Ему стоило уже тогда задуматься. Но он ждал ребёнка.
Она стала настаивать на переезде поближе к своим родным, что-нибудь рядом со Сталинским 140. Нашли. Ежемесячная плата была почти в два раза дороже, пришлось наскрести и 100% комиссию, и оплатить и залог и за два месяца. На это ушли все его сбережения (и даже кое-что нехватавшее добавила она). Ему это не нравилось. Никому не понравилось бы наверное остаться на нулях. И продолжать содержать всех. Теперь ещё и плюс первого её ребёнка.
Она же в это время занималась своим делом. Принуждала мужа к разводу. Тот не хотел, хотя они уже годы жили отдельно. Но живот рос. Однажды тиран всё понял. Оставалось считанное время до родов. Развод длился практически до них. Жестокий тиран подписал мировое досудебное соглашение и обязался выплачивать ей несколько МРОТ ежемесячно. Она была счастлива. А он задумался о невероятной жестокости тирана… Но помощи в совместном быту от неё как не было, так и не возникло.
Маленькую конторку, где они работали, владельцы решили прикрыть (и не только её, но и подобные по другим городам, оставив только центральную в Екатеринославле). Это был удар. Но им выплатили двойную премию. Он справился. А она была счастлива и так.
Его родственники жили очень далеко. Но были встречи его с её родственники. Дача, шашлыки, разговоры. У неё была мать, сестра Алёнка и отчим. И она и Алёнка были от отца. Но отец был убит при странных обстоятельствах давно. Отчим был простым человеком. Любил порассказывать о прошлом. Поплакаться. Однажды поплакался ему, что если что, то ему некуда пойти. Его дети от другого брака его фактически выгнали. Он задумался в каких условиях она росла, когда единственному мужчине в семействе некуда пойти…
Ей стало нравиться сидеть дома и целыми днями смотреть телевизор. Особенно женские телешоу — «давай в загс живо», «хоум-ту» и прочие. И ей нравилось при этом цедить что-нибудь алкогольное. Особенно медовуху, пиво, сидр, джин-тоники. Ему это не нравилось категорически. Но она была беззаботна, безработна, беременна и… счастлива. Она игнорировала его претензии. Это ж всего лишь слабенькие напитки.
Когда шло её любимое шоу она совсем не обращала внимание вокруг. Уходила в себя. Смотрела в экран в одну точку. Сопереживала, страдала. Часто повторяла при этом одну фразу «Ну какая там жизнь! Какая там жизнь!..» Как-то раз её сестра Алёнка по секрету призналась ему, что у неё с этим давно были проблемы. Если она уходит в телевизор, то уходит навсегда. Он негодовал. Но ей было не до него. На экране творилась Настоящая жизнь.
Однажды случилось страшное. Для него?! Он пришёл с работы. Уставший. Она по обыкновению ждала его ребёнка. Отдыхала с банкой сладенького женского Йессе у телевизора совсем опьяневшая, смотрела «давай в загс живо», медленно твердила «какая там жизнь то». Её глаза были совершенно остекленевшими. Рядом с ней в ногах игрался её пятилетний Игорка. С утюгом. Включил его в розетку (в ту же, с телевизором). Смеялся, играл. Крутил так и сяк… Он пришёл вовремя. Устроил скандал. Вылил пиво. Забрал утюг. Забрал телевизор в кладовку навсегда. Она трезвела и понимала, что что-то идёт не так. Он плохой человек. Может быть даже безжалостный тиран. Как можно отобрать телевизор у неё?! Ну как так?! Она совершенно по-женски мыслила вслух. Громко и истерично. Других мыслей у неё не возникало. Ни-ког-да. Он был в ужасе. Но он ждал ребёнка.
Жизнь для него превратилась в ад. Последний месяц-два она не пила. Только требовала содержания как её, так и её сына, плюс содержания быта. Она продолжала ничего не делать по дому. Но теперь с наслаждением. Она была права. И только она. Нельзя лишать телевизионной заботы и разливного тепла её привыкшее нутро. Он работал на новой работе с нуля. Поначалу всегда там мало. Подработок не хватало. Арендная плата съедала большую часть денег. И денег всегда было в обрез. Приходилось экономить. Ему было хреново, ведь у него ещё был свой старший сын, помогать и кормить приходилось всех. Она наслаждалась. Требовала роскоши. И берегла своё. Живот. Куда уходили ежемесячные преференции её мужа-тирана не знал никто.
Кормил всех он. И убирался, понимая что ей трудно наклоняться. И ждал ребёнка. Однажды Алёнка подбросила ему подработку на двадцатку, спасибо, Алёнка.
Витёк родился в феврале. Они сфоткались вместе на крыльце роддома на Бамбасова. На её губах застыла улыбка. Почему-то с каплей презрения. Он всё очень быстро понял. Она сбросила живот, теперь стало легко гулять с коляской. Особенно по бульвару Старпёров рядом с домом. Там были её подружки. С ними она частенько зависала на скамеечках. Она была счастлива. На бульваре Старпёров было много разливух сладкого сидра и медовухи. А значит и разговоров за жизнь. Она любила перетирать косточки в хорошей компании под хорошее питьё.
Он работал допоздна, чтобы покрыть все расходы за всех. Наконец стало больше денег. И от работы. И от подработок. Но она требовала всё больше и больше. Она считала себя идеальной кормящей матерью. Ей надо было, например, икры и дорогого филе дорогой живой рыбы из ближайшего Передвижника, что в ТЦ Испанский бульвар. Филе стоило 2000 р/кг. Он был плохим человеком. Он не хотел. Предлагал взять тупо целую ту же рыбу за 380 и разделать ей такой страждущей самостоятельно. Она с презрением отвергала подобные предложения. Она любила только самое лучшее и самое дорогое. Уже готовое, почищенное, вкусное. И без рук, марать их домашней работой? Два раза фи! Она любила пускать понты, особенно обсуждая суть жизни с товарками на скамеечках на Стапёров. С колясками с детьми, естественно. Дети должны привыкать к хорошей компании с детства — она так считала.
Он страдал, пытался устроить ей скандалы. Она смеялась и наслаждалась. Ведь он плохой человек. Он так мало зарабатывает. А надо много. Он не давал ей денег, знал что она всё пустит на понты, бухло, сигареты. Прецеденты случались неоднократно. Дашь денег — бежит в 8ю на углу Старпёров и Моряка Лузгина. Приносит несколько бутылок самого дорогого иностранного пива и несколько пачек сигарет. Поэтому платил сам арендную плату, покупал сам — и подгузники и продукты. Продолжал работать. Она продолжала наслаждаться жизнью, с удовольствием и не скрывая спускала выбиваемые алименты с прошлого мужа-тирана на столь ей необходимые понтовые вещи и красивую жизнь под питиё с сигареткой.
Это не могло долго продолжаться. Всё закончилось через три месяца после рождения Витька, на майские. В тот вечер она оставила его с Игорьком, а сама ушла к Варваре без коляски, но с Витькой на руках. У Варвары был сейшн допоздна. Он волновался. Он не знал где они. Звонил, она не отвечала. Она была счастлива и в полное говно. Варвара была знатная выпивоха. Она не оставала. Наконец в два часа ночи она соизволила взять трубку и процедить сквозь зубы «ща приду ну чё ты». Он ждал. Дождался. Её сильно штормило. Она несла Витька за ноги, обхватив двумя руками, его головка болталась где-то на уровне её бедра. Пока она поднималась на третий этаж их съёмной квартиры, перемазалась, и себя и всего ребёнка. Позвонила. Он открыл. Охренел и спросил «охренела?». Забрал Витька, отнёс и раздел в комнату. Вернулся. Она стояла всё ещё прислонившись к стене коридора. Пыталась снять сапоги. Не могла. Она наслаждалась своим состоянием. Он показал ей снятую одежду ребёнка в помоях. Она наслаждалась. А он не смог сдерживаться. Пощёчины трезвили её. И бесили. Её пьяное мычание наконец сложилось в подобие внятного звука. «Ты кто такой? Ты чё творишь? Щас ментов вызову. Засажу!» Пыталась царапаться. Удержал руки. Сказал «Да как хочешь. Но лучше я вызову такси и отправлю тебя к твоей маме — пусть полюбуется».
Категорически отказалась. Набрала 112 и долго проговаривала пьяным языком как её идеальную мать убивают тут злые тираны. Приехали минут через двадцать. Она ждала и была счастлива. Он открыл дверь. Она рванулась к ней же. «Вот он! Это он!!!» Мент сурово посмотрел на него. А он на мента и сказал два слова «Пусть дыхнёт». Изменение глаз служителя правопорядка надо было видеть. Удивление было просто детским. Резко повернулся к ней, приказал «Дыхни!» Она покраснела и пьяно покачнулась. Потом выдохнула. Уф. Мент сказал «Понятно» и сочувственно посмотрел на него. Тот-то был абсолютно трезв. «Забирайте его!» — закричала она. «С чего вдруг?» усмехнулся мент. «Он меня жестоко избил!» «Ну завтра сходите днём побои снимите тогда. Если есть.» Он показал на это менту её одежду и ребёнка и сказал «До двух пила и вот вернулась, ребёнка за ноги тащила трёхмесячного». Мент достал протокол и начал писать. «Сколько выпили?» Ответ был находчивый «Бутылычку пива». Он аж фыркнул. Мент тоже чуть не заржал «Да ладно». Составили протокол, расписались. И мент молча встал и собрался уходить. Она в ужасе заорала заплетающимся голосом «А его! Заб’рите, пос’дите его!» Удивился. «Да за что же? Нет. Ухожу». Она как безумная закричала «Тогда меня увезите!». Мент «Мы не такси». Он «Я тебе сразу это предлагал, хочешь — вызову?» Она отказалась. Побежала упрашивать экипаж подвести недалеко, на проспект Неродного ополчения. Потом пьяно царапала детей, собирая в путь. И уехали. Он остался один.
Что было с ним? Ничего. Его доблестные служители никогда больше не беспокоили. Вообще. Она по слухам потом забухала до утра, нужно было ей залить горе расставания. С кем пила неясно. Нашла компанию. Днём ходила снимать побои. Чего там наснимали неизвестно. Никому она заключение это никогда не показывала. Стыдилась видимо. Но недолго..
А протокол был отправлен в службу опеки. И пришли однажды к ней через пару-тройку недель. Всё это время она была на нервах, не пила. Опека страшная. Может детей отобрать у столь замечательной кормящей матери. А как тогда на скамеечках с колясками на бульваре Старпёров под пенистое разливное гневные базары с товарками вести о жестоких и ненавистных мужчинах?
{конец первой части}
Повесть о ненастоящей человеке
(часть 2)
Опеке была предоставлена идеальная чистота. У неё дома на то были помощники — мать и отчим. Она не принимала участия в уборке. Она была несчастлива и несправедливо брошена. Уже второй ребёнок и второй отец — тиран! Страдала. И за что? За маленькую посиделку с подружками с вечера до двух ночи. Ну с кем не бывает? А с ребёнком что случилось? Небольшая оплошность. И не более того. Зато посмотрите, что у нас есть в холодильнике. Опека была уставшая, шли до Неродного ополчения аж со Сталинского 119! Опека вздохнула и ушла. Ну что опека может без рецидива? А тут только единичный случай, о котором стало известно. Пока.
Прошло несколько месяцев. Он скучал по сыну. Она категорически не пускала его к ребёнку. Требовала предварительной оплаты посещения. Он давать ей деньги налом зарёкся давно. Предлагал альтернативу — встречаться и вместе покупать ребёнку всё, что надо. Подгузники, еду, одежду… Она повышала себе самооценку категорическими отказами. Потом её родителям надоело содержать её выходки. Капризы кончились. Сначала были списки и недопуски в квартиру. Но он приносил почти всё что было нужно. Предметы марок заведомой роскоши из бутиков, которые ей так хотелось иметь и хвастаться ими, заменял альтернативами из Детского пира, Башана и т.д. Потом ненадолго гуляли с коляской с ребёнком. Он был счастлив. Но ему хотелось большего. Потом стали встречаться и покупать вместе. Сначала нервно. Затем спокойней. Это продолжалось довольно длительное время.
Потом он и она стали пытаться сойтись. Получалось с трудом. Ибо она не могла не пить каждый вечер. Хоть банку, но ей надо. Ему это не нравилось. Ему хватало праздников для отметить. Он не давал ей смотреть тиви, приучая к скаченным фильмам на экране монитора в ограниченное время суток. Ей это не нравилось.
Он хотел чистоты и порядка в доме. Она разводила свинарник за сутки. Однажды он застал её за тем, что она валялась со старшим сыном Игоркой на кровати и учила его лепить жевачки под неё. Он плохой человек. И устроил скандал. Она отмазывалась «ну это же съёмная квартира, тут можно». Его это бесило. Он здесь жил.
Он не мог приучить её к уборке. Она всё делала не так. Мыла полы только шваброй в один проход, затем кидала её в угол. Тряпку помыть после этого? Да вы что? Это же ручки испачкать. Он вспоминал как она помогала ему в первые дни знакомства мыть старую съёмную квартиру из ведра в два прохода. Она этого не помнила. Её ежедневные спиртные напитки начисто стирали ей память о прошлом. Если ребёнок описался на пол, то максимум что она могла сделать — взять сухую тряпку из коридора, протереть и кинуть её обратно. Через сутки в квартире стоял тошнотворный запах мочи. Но заставить её споласкивать хоть что-то руками было невозможно. Руки она считала свои сделанными для красоты, маникюра и кремов.
Время от времени она бухала по чёрному. Скрывалась для этого у друзей или на даче предков. Он сидел с детьми. Бывало узнавал, бывало отправлял всех назад на Неродного ополчения на её перевоспитание. На некоторое время отпускало, возвращалась.
Сыну исполнился год. Она воспряла духом. С младшим сидеть она категорически устала. Особенно, если он не пускает её на святой для неё бульвар Старпёров для поболтать по душам под допинг. Очень он плохой человек. Однозначно. Устроили младшего в садик. Кстати к той самой Варваре. Она в яслях работала. По старому проверенному знакомству.
Она со всех ног побежала искать работу. Нашла. Была счастлива. Теперь ей было чем заняться. И куда уйти курить свои полторы дневные пачко-нормы. Вы думаете в доме что-то прибавилось от этого? Ни-че-го. За всё время (наша повесть занимает пять лет) она никогда не принесла в дом и копейки. И он никогда не узнал сколько она в принципе зарабатывает. Её заработанное она считала полноправным своим и только своим. А он был плохим человеком. Он продолжал сам и платить за аренду хаты, где все живут, и за пропитание, и счета и все теже подгузники и одежду. Был хороший момент. Для себя она всю одёжу и маникюры теперь делала сама, не пилила. Ну, разве что по пьяне. Экий такой-сякой, должен таки и её полностью одеть в бутиках Испанского бульвара или ТЦ Прорвы напротив.
Хорошо, что её старшему сыну Игорке от старого брака помогал тот самый ей ненавистный муж-тиран, его отец. Иногда странно помогал, пакетом конфет с пряниками. Игорка садился отдельно от всех и ел. Она гладила его по головке. «Это правильно, это только твоё». От такого количества сладкого у Игорки шла аллергия и кишечные расстройства. Времени от времени он хватался за живот и корчился на диване. Она открывала пузырёк дорогой микстурки и поила сына. Понтовыми руками с эксклюзивным маникюром. Очень красиво. Но он смотрел на это, морщился и вздыхал. Ну, плохой он человек, не бутиковый. И всё-таки однажды высказал всё, что думает про это высокоморальное и глубоконравственное поведение. Пакеты сладкого для старшего сына стали плавно сходить на нет.
Время шло. Дети взрослели. Быт не менялся. Зато она была счастлива. Дети в садиках. Он заберёт, если ей приспичит остаться подольше поработать. Ну, а уж если корпоратив — то святое. У неё ответственная работа. Она как обычно управляет парой менеджеров. Это очень тяжело. Нужно много курить и много слушать музыки в наушниках. Ну и управлять конечно этими дураками. Контролировать своевременный приход на работу. Раскладывать задания по обзвону. Рисовать на доске. Тяжёлая крайне ответственная должность. Она так тяжело устаёт, куда там шпалоукладчицам каким. Поэтому всегда есть повод и причина ежевечернего коктейля-двух. Больше он не давал. Крайне плохой человек попался. Он в выходные только мог поддержать. Приготовить её любимую еду. Она даже участвовала иногда. Могла почистить лук в картошку пожарить. Ну, макароны с сыром это её любимое крайне трудоёмкое блюдо. Сама умела. Он обожал голубцы, котлеты, плов. Делал сам. Ещё он любил борщ. Она его ненавидела и считала простым супом, куда не кладётся ни свекла, ни морковь. Она владела информацией. Он не владел. Он был плохим человеком и всегда её поправлял, что борщ это борщ, а не рядовой супчик с картошкой. Так и жили.
Его работа была другой. Он был менеджером в другой конторе. Крайне либеральных взглядов. Его начальству было плевать на графики прихода-ухода сотрудников. Лишь бы пахали. Ему (да и не одному ему) такое дело нравилось. И работа спорилась. Коллектив попался прям в засос какой отменный. Ещё с прошествием времени развивались его подработки на дому — медленно, но верно нарабатывалась клиентская база. Он всегда работал. И на работе и дома. И никогда не брал отпуск даже на основной работе. Ему нужно было содержать одному семью и ещё старшего сына Стаса от первого брака. За аренду квартиры, где он, она, старший сын от мужа-тирана и младший его, жили, тоже всегда надо было платить. Ему. Не работать ему было просто нельзя. Но он был всегда при любимом деле. И был от этого счастлив.
Она была рада, у неё была всего одна работа, отпуска, дачи, развлечения. Но она не была счастлива и довольна жизнью. Она хотела большего. Особенно после разговоров с подружками и под ежевечернее цежение коктейлей. Она придумал удивительную схему. Она решила вести общий бюджет. В её понимании это выглядело так. Он должен полностью отдавать ей большую часть зарплаты, она к этому добавляет примерно столько же. И этот общий бюджет она станет распределять самостоятельно на одежду детям и себе. Отдельно он должен продолжать платить аренду («ну ты ж всё равно бы снимал, а я у предков прописана — не тот уровень, пойми»), покупать себе одежду и еду всем («твоя простая еда с одеждой, чё там»). Он очень удивился. Общий бюджет не прошёл. Крайне странное с его стороны решение. Она до сих пор не может понять почему. Одно объяснение — он плохой человек.
Коктейли у неё были каждый вечер. И она всё равно хотела большего. Придумала. У них был общий сын. И она решила взять материнский капитал. Молодец же?! Додумалась! По этому поводу она принесла из магазина два пакета допинга и запила по крупному. Он безмолствовал. Интересно было что дальше будет. Ну и не поспорить же ему — материнский капитал по определению не отцовский. Алкогольно мозговой штурм у неё продолжался до середины ночи. Он тоже участвовал, греха таить не будем. Его улыбало на это смотреть. Поначалу. В конце концов она выдала конгениальное решение. Звучало это так. Я — мать, я мозг. Покупаем квартиру в новострое! Получаем маткапитал — этим в плане участвую я со своей стороны. Ты в это время участвуешь своими накоплениями на чёрный день и по своим родственникам собираешь оставшуюся сумму (с них лям-полтора, больше ж нет). Если чуть не хватит — возьмём с тобой по ипотеке (благородный порыв). Покупаем квартиру в новостройке, пока строится живём тут по прежнему — съёмная с тебя полностью. Потом переезжаем.
И пойми! У нашего с тобой ребёнка будет его квартира. Это твои вложения в его будущее. Тут он немножко недопонял. Она пояснила. Ну видишь как с тобой живём, то тут то там. Мне надоело ездить с детьми то к мужикам, то от них к маме. Дурные ж мужики то щас, все это знают! Мать гоняют туда-сюда. С вещами! Поэтому буду жить там с детьми в своей квартире, пусть мужики ко мне ездят! У него отвалилась челюсть. «Ты уже мужиков каких-то запланировала???» Она несказанно удивилась, что он живёт в несовременном мире. Мало ли что случится со временем?..
Думаете это всё? И добавила, да я и так уверена, что годик ты с нами поживёшь и тебе надоест — съедешь не вытерпишь или сам или попросим…
Абсолютно сказочные условия? Разве не так? Он высказал всё, что об этом думает. Особенно про то, что у него в семье много сердечников. И такой прокидон не выдержат. Она ответила — ну и что. Главное, что в квартире будет жить твой сын! А твоих родственников мы сроду не видели, так было пару раз не недельку — это не считается. Понимаешь, главное у твоего Сына будет собственная квартира! И я буду там жить, я же мать, я должна жить с детьми…
Он послал её в грубой форме. Алкоголь действовал на её память всегда одинаково. Память со временем о прошлых событиях у неё обнулялась. Она вспомнила про ментов. Он возразил, думаешь помогут и заставят? Она кивнула. И добавила, ну ты пойми — это уже решённый и абсолютно рабочий вариант. У детей и нас будет своя квартира. Разве ты не этого хочешь? И спокойно легла спать… А он не смог.
Утром она ушла на работу. Он был плохим человеком. Он собрал все её манатки, вызвал грузовое такси. Позвонил её матери и сказал «Встречайте, уже еду.» Сам перенёс их на пятый этаж хруща на Неродном ополчении. Потом поговорил с её матерью, сидя у окошка в большой комнате. Рассказал про её светлые мечты, про мужиков, про желание через год не жить вместе, но забрать с его семьи все деньги. Мама спокойно отнеслась. «Ну значит не сложилось у вас, ну бывает. Она у меня сложная девочка. Её нужно долго воспитывать». Так и разбежались в очередной раз.
{конец второй части}
Повесть о ненастоящей человеке
(часть 3)
Прошло время. Его не пускали опять категорически к ребёнку. Готовы были только принять денсредства и сказать досвидос. Видеться не будешь. Никогда. Он стал совсем плохой. Он решил, что такого не будет. Настало время и ей что-то делать постоянно для ребёнка. Он платить не будет налом вообще. Либо покупки и встречи, либо никак. Никакого потворства пьянкам и тратам на её отдельную квартиру. Либо давай встречаться с сыном, либо иди к чёрту.
Это понятно чем закончилось. В октябре 2015 она позвонила и пригрозила подать в суд на алименты. Либо подписать досудебное соглашение (как с её первым мужем-тираном) на несколько десятков тыс. рублей. Он был плохим человеком. Даже хуже её первого тирана, которые на такое, напоминаем, повёлся. Он не отказался, он читал законы и предложил 1/2 МРОТ (то есть — пояснение — пополамка минималки на двух родителей). Она не согласилась — мало. Тогда он просто сказал «Дерзай, подавай». Она пошла в суд. Сходу было написано заявление на алименты. Она решил взять по максимуму. Подала на 1/4 з/п. Он прочёл законы и написал возражение. 1/4 у нас платят отцы с одним ребёнком. С двумя только 1/6 (каждому). Но суды неохотно одобряют такое в первой инстанции. Нужно, чтобы и жена с первым ребёнком тоже подала в суд на алименты. Этого не было, потому что в том случае у него всё было хорошо. Он регулярно встречался со Стасом, были регулярные оплаты нужных ребёнку услуг и покупок. Никаких ограничений во встречах там не было. И возражений. И пьянства.
Было очень интересно наблюдать на заседании суда, когда она заявила (как в письменном виде, так и устном), что не имеет понятия о наличии у него ещё одного ребёнка кроме её. Его других детей кроме Витька для неё не существовало. Да, она не любила чужих детей до ужаса. Они не её. И к его первому относилась недружелюбно. За те годы, что прошли у них вместе, Стас, конечно, был в гостях. Несколько раз. Но она упрямо заявляла мировой судье, что других детей у него не существует. Он молча достал копию свидетельства о рождении, соответствующим образом нотариально заверенную и положил на стол суда. Судья внимательно посмотрела на неё и спросила, действительно она ничего не знает? Она покраснела и замялась. Следующая претензия, на основании которой суд в общем-то и начисляет алименты, это свидетельство заявительницы о том, что этот плохой человек не содержит её ребёнка. Он молча достал из сумки пакет с чеками за последние три года. Ему давно было ясно куда это всё может привести. Судья поморщилась «Я не товаровед, я это считать не буду»… Судья тоже женщина. Но редчайший случай — она не сочла претензии заявительницы достаточными для 1/4 и присудила ему 1/6 даже без заявления первой жены.
Она была в шоке. Он сначала тоже. Он как раз менял работу (на ту хорошую пришли эффективные менеджеры и разогнали всю старую гвардию). Неимоверным усилием воли (на поиски) была найдена другая. Специальная. Но настоящая. На ровно одну минимальную зарплату по региону. Напоминаем, у него были подработки и сбережения до этого. Вместо взлелеянных десятков тысяч рублей она стала получать около 2. Ещё раз напоминаем, он ей с самого начала предлагал 1/2 МРОТ — это 8 перечислением в этом регионе, которые она могла смело пропивать в своё удовольствие — она отказалась. Ну что ж. Не судьба. Он был очень плохим человеком, но с хорошей памятью и, если не знанием законов, то умением гуглить и узнавать. Она считала себя руководителем младшего звена, ей это было не дано.
Забавно. Но решение суда не вступало в силу более года. Она по случаю присуждения алиментов таааак отметила это дело, что забыла занести решение судебным приставам (без этого в нашей системе ничего не работает сразу, но будет начислено впоследствии ими на алиментщика задним числом). Приставы не знали и не обращались в бухгалтерию его конторы. Поэтому он каждый месяц законопослушно самостоятельно отправлял через почту РФ перевод на 2 т.р на её почтовый адрес на Неродном ополчении. Естественно с описанием в каждом переводе «алименты на моего сына Витька Такого-то за месяц такой-то года такого-то». Если отправлять перевод без описания — его могли бы посчитать благотворительным пожертвованием на её алкогольные нужды, но никак не на сына. Внимательнее, пацаны.
Как ни странно встречи с ребёнком пошли практически сразу после суда. Нужно было менять ребёнку коляску. Она денег на это из принципа бы не дала. А он пошёл и купил, и привёз. Она даже привычно попросила денег налом чуть-чуть. 500 руб. Он спросил тебе? Она послушно закивала. Случилось давно невероятное — он дал. Она радостно сбегала в 8ю за пивом и сигаретами. А со следующей встречи он вдруг стал постоянно спрашивать «Когда вернёшь долг? Он же тебе, а не ребёнку, а тебе я ничего не должен, в отличие от.» Заколебал её. Покупал что-то ребёнку, но всегда интересовался, когда же она вернёт личный долг ему. Она с удовольствием бегала к подружкам и всё про это рассказывала — какой же он мелочный и меркантильный. Подружки с проспекта Старпёров послушно кивали гривой, с удовольствием поглощали живительное разливное и обсуждали этих козлов мужиков. Через пару месяцев она не выдержала и вернула 500 руб. Он был очень плохим человеком. Ей как-то даже была объяснена причина этого поступка, но уже через пару недель ежедневных коктейлей она пропала из её головы. Всё объяснялось просто, помните её мама сказала, когда он привёз вещи «Её надо воспитывать». Он этим и занимался. Совет был хороший для очень плохого человека. Ему понравился. Простой и верный. В отличие от причины, быстро забытой, про то, что был такой долг, который её заставили вернуть, она запомнила Навсегда! После такого она где-то полгода не требовала с него наличку. Потом память обнулилась привычными возлияниями. Но он не захотел повторяться. «Достаточно одной таблетки.»
Он часто приводил Витька к себе ночевать. Иногда пьяная заваливалась она. Места в трёхи много. Он не возражал. Но прекратил требовать порядка, только заставляя мыть посуду за собой. И, напоминая, а полы не хочешь? Этого не хотела никогда. Ребёнок любил отца. Витёк всегда узнавал отца, улыбался и тянулся к нему. Сколько бы времени не длилась их разлука. Они вместе смотрели мультики, играли, ели, обнимались… да чего только не делали отец с сыном, которого часто отбирали у родного отца.
Ей было приятно видеть это. Но она так не могла. Её интересовало «что бы посмотреть? включи, а?», выпить пару банок при этом, иногда перекусить. Позднее она подсела на «сидеть в телефоне» — этим она могла заниматься сутки напролёт. А что делают в это время дети? Ей всегда было фиолетово. Главное, что интересно ей. Она современная свободная женщина, полностью выполнившая свою функцию по отношению к детям, добившись алиментов с обоих отцов-тиранов.
Время от времени у него с ней возникали кратковременные регрессии сексуального плана. День-два и наступал конец. Она повзрослела и сразу требовала ЗАГСа и возвращению к постоянной общей жизни с детьми и прежних условий бытия. Она ничего не делает, он содержит её и постоянно дарит подарки. Подарки для неё превратились в фетиш. Но он дарил их только по событиям. Ей. В общем он уже давно решил не жить как раньше. Нельзя сказать, что привык к хорошему, но точно не хотел возвращаться к прежним условиям без поблажек с её стороны. В первую очередь всегда давил на бытовой план. Если он содержит семью, то она должна наводить в доме порядок и уют как все обычные женщины. А не пить ежедневно, «играться» в телефоне и смотреть кино. Её это зверило. Как так, за кого он её принимает?! Повторимся, день-два регрессии и конец с разбегом на неделю-две. Потом опять встречи с ребёнком, её приходы чисто посмотреть чё творится. Да и просто она любила халявно поесть и… да, точно, это самое, тут это было в комплекте. Кроме алкоголя, ну или редкого алкоголя по праздникам. Здесь предпочитали квас.
Это длилось до сентября 2016 года. У неё было осеннее обострение, и она потребовала немедленно идти в ЗАГС. Он также немедленно послал её куда обычно посылают. И она пошла. Женщине в наше время найти куда посылают очень просто. Достаточно зарегистрироваться на любом из сотен поддатингов и отметить эту цель. Полчаса-час и желающих мужуков у неё вагон. У мужчин всё наоборот, чтобы что-то найти неплатное, а по.. страсти, им нужно прилагать нехилые усилия и отдавать поискам гораздо более продолжительное время, но мы не будем вдаваться в такие подробности.
Она пошла в разнос. Как в старые времена, когда уходила налево от первого мужа-тирана. С чувством, с бестолковкой, она была готова ко всему. Лишь бы было. Она же свободная и страстная натура, неверно понятая ранее. Уже через месяц она нашла то, что искала. 30 сентября она вдруг заявилась к нему поздно ночью. Одна. Жутко довольная. Ещё более жутче пьяная. И в синяках. И сказала, что у неё появился постоянный поклонник, с которым она будет теперь встречаться всИгда. У них был прощальный секс. Трудно было не понять в какое направление её теперь повело. Там были действительно новые ощущения, может быть которых она ждала всю жизнь. Она в них ушла на полгода. За это время она прекратила ему встречаться с сыном. Вообще. У неё было чем заняться. И было чем показать обиду. Она это сделала. А он страдал без сына. И только без него. Ну ушла, и ушла. Этого можно было ожидать. Был неясен только путь, теперь прояснился.
Его телефоны были у неё в чёрном списке. Она пообещала при приближении к её дому на Неродного ополчения сразу же вызывать ментов под любым предлогом. Она не допускала сына к отцу. Он стал искать свою жизнь. Отличную от прежней. У него таки был неплохой бонус для новой жизни — большая трёха. Ну съёмная, что теперь. Он всем честно рассказывал про двух детей от двух женщин. На других женщин почему-то это действовало устрашающе. Что-то, если и получалось, то в основном периодическое и кратковременное. Это честная история.
Прошло полгода. Январь 2017. У него раздался звонок. Она. Как обычно, ночью и в зюзю пьяная. Заплетающимся голосом спросила диалогу. Приезжай. Она была полна пьяной эйфории, но одновременно и грустна. Рассказывай. Её бросили. Её полугодичный поклонник, некий Йен с Самковского проспекта, богач, пьяница и садист бросил её. Вернее попросил прекратить его.. навещать. Ради интереса была истребована причина такого поступка. Она затрахала Йена на постоянных пьянках (на трезвую голову они не встречались — таки общий момент) разговорами о нём. О там какой он плохой, её второй отец ребёнка, какой он тиран. Йен считал себя лучше всех, особенно выпив. У него было всё. Апартаменты в элитном доме, джип, работа финансиста в модной компании. Ему было неприятно слышать это. Но поначалу терпелось, были другие, приятные точки соприкосновения. Прошло. Надоело. Выгнал. По крайней мере пока не забудет про него.
Почему-то он не был удивлён. Знакомясь за эти полгода, он часто встречал девушек, которые хотели любви. Привык спрашивать, а вы знаете что это такое. Коллекционировал варианты ответов. Большинство женщин даже не представляют что это такое. Часто объясняют своими словами, зачастую нелепо и смешно. Его «любимые» ответы — «ну это как в телешоу хоум-ту», «это как в кино», «вот в той книжке так было», «будут бабочки конечно»… и т.д. А он открывал словари ещё в далёком детстве, даже принимал как-то участие в описание некоторых ключевых понятий русского языка в рувикипедии. Хобби такое. У него было много непонятных хобби.
Если кратко — любовь это глубокая привязанность, которая не приходят с кондачка. Возникает по прошествии времени, когда стороны давно знают друг друга и «обтёрлись», либо имеют ключевые (родственные) связи.
Не путайте с влюблённостью — что есть сильная симпатия. Вот влюблённость может прийти с первого взгляда. Это отступление.
Она была привязана к нему. Глубоко и надолго. Трудно забыть столь длительный период притёрки. И по пьяне из неё лезло это всё из всех щелей. Правильно говорят, что у трезвого на уме, у пьяного на языке… Но нужна ли была она ему? Будучи очень плохим человеком, он не мог определиться. Но это был шанс видеться с сыном. И всё началось по новой.
Начиная с первой встречи с Витьком, который бросился к нему на шею и целовал, и целовал, лепеча только одно слово «папа, папа, папа». Через месяц Витьку стукнуло четыре года. Витёк не мог без отца, а тот без сына. Они любили друг друга. При каждой встрече Витёк радовался, задорно смеялся, бежал к отцу в объятья. Она наблюдала.
В остальном встречи мало изменились. Хотя она часто стала оставлять его одного у отца. У неё были дела. Она прекратила смотреть телевизор, вернее он надоедал ей через десять минут. Она ушла в телефон. Всё время что-то листала, кому-то писала. Стала очень рассеянной. Однажды, выйдя курить в коридор его трёхи, на её телефоне, лежащем перед ним возникло сообщение вайбера. Там было что-то про «блядина, ты где». Он заинтересовался. Полистал, хотя раньше не делал этого никогда. В отличие от неё, которой всегда было интересно что там в его компе… Писал Йен. У них были… высокие отношения низкого пошиба. Они не продолжались вроде бы. В основном всё перешло в ленивую переписку с обсуждением всего подряд. Её других поклонников особенно. Она с удовольствием делилась сокровенным с Йеном. За прошедшие полгода она полюбила развлекаться. Пробовала всё подряд. То мужика подруги Карины попросит подвезти… с закономерным исходом. То разведёт кого побогаче с поддатингов, чёрного пошиба. Ей нравились дорогие девайсы. Делилась фотками и видео. С удовольствием их коллекционировала с самых эротичных ракурсов. Ей уже взасос нравилась такая жизнь. И она не могла от неё отказаться.
Но ей по прежнему хотелось крепкого тыла и штемпеля ЗАГСа. Она не оставляла попыток изводить его этим. Он улыбался и отказывал. Ему такое счастье навсегда было не нужно. Ему был необходим только Витёк. Она злилась. Однажды он ради интереса попытался научить её говорить «люблю» в свой адрес. Она продержалась ровно два дня. Потом забыла это слово навсегда. Он понимал, что она никого не любит. И никогда не сможет стать чьей-то просто так. Она ничья. Он ей это высказывал, ей нравилось. Она считала себя современной бизнес-вумен, которой чужды любовные отношения. И у неё всегда было чем заняться на стороне. Но она частенько заваливалась в усмерть пьяная посреди ночи всё-таки к нему.
А он наслаждался обществом ребёнка. А Витёк обществом отца. На неё уже не обращали внимания. Ну что с неё взять. Ни петь, ни рисовать, ни ребёнком заниматься, главное ей выпить и уйти к новому.
Она сменила работу и переехала… на Сталинский 140. Другой офис, но всё по прежнему руководить менеджерами. Был один малолетний, про которого она с удовольствием ему расказывала. Его звали Александр, он клеился ко всем подряд в офисе, под конец остановился на ней. Подвозил из дома до офиса и обратно. Ей это нравилось. Но тот не был в её вкусе. Она насмехалась над его младыми порывами.
Как-то раз уже в августе Александр забирал её даже от него в офис. Он был в бешенстве, что она до сих пор бегает к нему. Тут с ним что-то произошло после стольки месяцев.
В августе у неё было день рождения. И Александр начал действовать. В тот день она сидела у него с Витьком. Вдруг на вайбер поступило сообщение. «Господи», — воскликнула она, — «только этого мне и не хватало. Александр признавался ей в любви. Как мог. Текстом. Она долго с ним переписывалась, отговаривала. Он внимал.
В предверии её дня рождения стояла странная тишина. Она пропала. Как-то нетипично. Обычно она вытребывала себе к этому великому событию у него подарок, который выбирала сама. А тут молчок. Наступило 23 августа, день рождения. Тишина. Ночью от неё раздались звонки ему на телефон. Она что-то говорила пьяно. Какой-то звонок был на громкой связи с её стороны, что-то про «я не твоя теперь, слышишь, а ты?». А какой-то со странным вопросом под смех, на который он ответил односложно и бросил трубку.
{конец третьей части}
Повесть о ненастоящей человеке
(часть 4)
Она исчезла. Но Витёк теперь вдруг практически стал жить у него. Он наслаждался. Витёк наслаждался. Им был никто не нужен. Они игрались вместе. Витёк засыпал вместе быстро, обняв отца. Потом он оставлял его и спал счастливый в своей кровати.
В три часа ночи воскресенья раздался звонок. Он взял трубку. Она была по обыкновению в зюзю. Ей хотелось приехать с какой-то дискотеки. Он давно привык. Место есть. Такси привезло её быстро. Она была очень пьяная и довольная, её плющило изображать маленькую девочку мальвину, вела себя по детски. Жизнь её удалась. Она мычала про это пьяно долго. Он слышал, но не обращал особого внимания. Было поздно и главное не было наездов и разборок (что иногда происходило пьяными приездами — тогда он вызывал ей такси и принудительно отправлял на Неродного ополчения до дому, до хаты)… Проснулись утром. Её было не узнать. То хихикала, то мотала рукой и произносила «ну блин!». Необычно. Скоро собралась и уехала.
29 августа к нему на вайбер пришла от неё картинка. Она стояла пьяная и довольная где-то в командировке. «Что это?» — спросил он.
«Я переезжаю на следующей неделе. Ну и официально тоже».
«Куды?»
«В Щельню» (местный пригород).
«А Витёк?»
«Со мной. В садик будет ходить тот же.»
Это рядом, можно видеться однако будет с сыном. Подумал он.
Потом от неё пришло второе изображение. Это была фотка приглашения на свадьбу 2 декабря между Александром и понятно кем.
Из командировки и видимо мини-медового месяца будущие молодожёны приезжали в пятницу 1 сентября. До этого времени Витёк жил у отца. Вечером 29-го он забрал сына из садика и привычно отвёл к себе. Долго ходил, думал. Потом таки сказал. «Тебя забирают сынок. Ты знаешь дядю Александра?»
«Да, видел, он маму возит».
«Ты будешь скорее всего жить с ним. В другом доме.»
«Он маме новый телефон подарил. С кругляшком внизу»
Ах вот почему она не требовала подарков на д/р. Там было бинго. Понятно.
Витёк внешне оставался спокойным. Но, когда они стали укладываться спать, началось. Витёк не мог. Сильно прижимался к отцу, гладил рукой по плечу. Первый час молчал. Просто не мог уснуть. Потом залепетал «Папа, папа, не пропадай. Спаси. Не хочу как тогда надолго. Папа, папа…»
Витьку было плохо. Ему, слышащему такое от сына 4,5 лет, ещё хуже. Они чувствовали, что что-то пойдёт не так, что расставание будет самым плохим из всех ранее. Витёк уснул. Но просыпался каждый час и бежал к отцу. Он же не ложился вовсе. И перехватывал сына то на кухне, то в одной комнате, то в другой. То в санузле. И нёс обратно. И укладывал его. И разговаривал, успокаивал, убаюкивал. Утром отвёл в садик. Все последующие дни до пятницы продолжалась та же самая картина. Витёк не мог долго уложиться, Витёк не хотел отпускать его. Витёк часто просыпался ночью и бежал к отцу. В пятницу он отвёл Витька в сад в последний раз. Вечером его забирали. Витёк не хотел. Но было надо…
В пятницу он запил. Перед глазами стояла одна и та же картина. Витёк, твердящий «Папа, не пропадай. Спаси». Одному было невыносимо. Но коньяк приносил некоторое облегчение.
Наступил понедельник. Раздался звонок. Она просила забрать Витька на следующие выходные в последний раз.
«Что так?»
«А мы уезжаем навсегда после них. Витёк пока с бабушкой неделю, но на выходных она на даче. Забери его на выходные в последний раз. Я сейчас в другом регионе вообще.»
«Там мёдом намазано видимо» — только и смог он хмуро ответить.
«Там квартира покупается. И мы сюда переезжаем».
«Куда?»
«В Нескольково, мы её уже смотрели. Можешь сам с Алчным поговорить, я могу только по поводу ребёнка с тобой общаться» — она потом часто называла его по фамилии.
«Ну пусть звонит».
И он услышал Александра. Тот упивался разговором. С ходу обложил матом и обозвал его всеми известными Александру ругательными словами. Александр был весел. Кричал, что выиграл. Что теперь вместе с ней. Навсегда. И Витёк тоже. Александр его будет воспитывать, а не он.
Понятная картина. Долго бухали, и она как всегда жаловалась окружающему миру на него. Он плохой человек. И это должны были знать все. Александр послушно впитал любимые её пьяные бредни в его адрес. И теперь упивался своей безнаказанностью, хамством и властью. «Чепушила ты и член с горы теперь Витьку» — были его особо употребляемыми ругательствами типичного деревенского интеллигента из Щельни.
«Да что ты ему дашь? А я уже квартиру покупаю нам! У тебя даже машины нет!»
Алчный обладал идеально ржавой восьмёркой, чем сильно гордился. На ней он полгода добивался сначала хоть кого, потом только её. Попытки перебить бранный поток Александра натыкались на бронебойную защиту. Александр не мог остановиться. Но ему всё-таки удалось вклиниться с простым предложением «Ну зачем вам там ребёнок? До этого был не нужен, вы его у меня столько времени держали. Проводите своё новоселье без детей. Раздайте отцам.»
«Нет» — кричал Алчный. «Я уже всё решил. Твой будет у нас. Ему со мной будет лучше — я так решил! А старшого Игорку мы отдаём в Нахимовское».
«И это ты называешь не избавляетесь от детей, и они вам нужны?»
Последовал новый поток брани. Витёк был нужен Александру в любом случае. В качестве идеального повода для постоянного злорадства.
А он… он вспоминал последние дни Витька у себя… «Папа, не покидай. Спаси.»
Он решил рассказать об этих последних днях сына с ним. Но Алчный только рассмеялся в ответ и бросил трубку.
Он подумал. Позвонил своей маме в далёкий регион. Обрисовал что творится. У него были хорошие родители, во всяком случае научили не крыть матом собеседников. Мама предложила забрать Витька к себе в любой момент. «Приезжайте оба, мы всегда вам рады». Поддержка всегда нужна. Всегда приятна. Всегда вовремя.
Надо было что-то думать и делать. Он открыл её страницу в соцсети. Там было несколько фото из поездок. На одной она стояла посреди какой-то деревенской дороги с сигаретой в руке и перекошенным от пьянства лицом. На другом с бутылками. Её жизнь действительно удалась.
Набрал её.
«У меня тут всё как надо. Всё как мечталось. Это тебе ничего не нужно, интересы других ты никогда не учитывал. Он всё делает за меня! Я счастлива. Не порти это ощущение. Оставь и забудь про нас. Ему с нами будет лучше. Уже через несколько дней мы переедем навсегда далеко.»
Алчный позвонил следом сам. Видимо очень не понравились звонки от него ей в их совместную командировку.
«Забудь про Витька навсегда. Ты его больше никогда не увидишь.» И поток уже ставшими привычными ругательств, в которые так трудно вклиниться. Александр красочно поведал, какой же тиран и недостойный жизни человек отец Витька, а кто же ещё. Но из большой жалости они соизволят провести с сыном последние два дня — прогресс на ближайшие выходные.
Он схватился за голову. Надо было вспомнить последние дни. Восстановить цепочку событий. Так. День рождения, айфон, потеря её головы от этого. Витёк у него… «Папа спаси!» Как больно же! Дальше, дальше. Дискотека. Дискотека??? ДИСКОТЕКА!!!
Он набрал Александра сам. Привычно выслушал кто он такой на самом деле и как смеет беспокоить столь важного водителя восьмёры. Громко зевнул. Алчный аж икнул. Вот и перерыв.
«Ты уверен, что ей с тобой будет лучше?» Ну, не совсем хорошее начало, ну да ладно.
«Да ёб ёб ёб!..» — интеллигента видно издалека. «Я ей предложение сразу сделал. Я мужик, ты говно.».
Охренеть, а Александр у нас авантюрист. И действительно же. Цепочка — объяснение в любви по вайберу (модно и современно), почти сразу дорогой подарок к дню рождения, и вуаля — вожделенный ЗАГС. Тут же празднование, бухня, дискотека по поводу. И супер-приз — ночью она едет по знакомой пьяне к нему, а не к Алчному.
«Александр, а как насчёт быта. Она же ничего не делает по дому.»
«Ха-ха-ха! Я всё-всё сделаю за неё!!! Бляха-муха» — это многое объясняет.
«А как же её ежедневное пьянство?»
«А кто не пьёт. Всё пьют! Я всё стерплю!!! Ты лучше подумай, что ты в Сугруте творил — она мне всё рассказала!»
Он подумал. Ну какой Сугрут? Он никогда там в жизни не был. Значит напилась до сказок. Больше про «он такой плохой» рассказывать ничего не осталось в синявой головушке и выдумывала на ходу, и грузила собеседника красочными фантазийными историями про монстра во плоти в лице отца её ребёнка.
«Александр, а ты знаешь, что она после твоих ЗАГСов всё равно ко мне приезжала.» — тихо спокойно уверенным голосом. Немая сцена на том конце, что-то булькает. Видимо тормозная жидкость пошла горлом. Брошенная трубка.
Александр набрал его через полчаса. Был несколько обескуражен. Значит она всё-таки признала приезд. А куда деваться. Неплохо. Матов в голосе поменьше. Звучит мысль лучшего и умнейшего молодожёна в мире — «Это был у неё единичный случай, она никогда этого больше не сделает!» Она его таки убедила.
«Александр! Сашенька, а ты уверен, что тебя не разводят?»
«Иди нааааа ..» И бросил трубку.
Звонит она.
«Ты помнишь, что я тебе говорила по громкой связи 23 августа? Странным образом — она запомнила. Будучи в сопли на свой день рождения. А-а… это про громкую связь и «Ты чужой для меня человек теперь, абсолютно чужой..» или что-то в этом роде.
Но ведь там же ещё было что-то ещё. Нетипичное. Вспомнить… Вспомнить.
И после дискотеки чем она там хвастался. Напрячься, вспомнить всё! «Жизнь удалась. Теперь у меня будет всё как я мечтала. Через год я разбогатею.» Пьяный бред ни о чём. Хотя. «ЧЕРЕЗ ГОД???» Ничего не напоминает? Хотя, если он покупает на свои до росписи, то трудно будет. Но есть один вариантик уточнить.
Александр позвонил сам. Закрепить свой успех. Поток брани. Сплошные чепушилы. Удалось перебить.
«Сашенька, а зачем тебе чужой ребёнок? У тебя своих нету?» — вкрадчиво.
«Мне твой нужен! То есть он уже наш! И не называй меня так!»
«Сашенька, а ответь пожалуйста на один простой вопрос. Ну ты разве своих не хочешь? А ей третьего от третьего мужа, ни разу не плохого и не тирана, а тебя милейшей души человека?»
Удалось удивить. Ответ был нормальным голосом, даже благожелательным. «Ну да. Планы такие у нас есть»
«Александр, ты уверен, что тебя не разводят?»
«Конечно, я ж не ты!» И привычный поток вульгарной ругани.
«Сашенька, мы все так думали когда-то. И первый её муж кстати законный. И я. Но… стали плохими в её глазах, бракованными. Это не она такая, ну конечно же. Это мы все виноваты. А ты другой?»
«Да упс! Я другой!» — он точно другой.
«Ну ладно, Александр. Я всё понял. Желаю тебе счастья и безумной любви. Конечно, никогда не будет никаких измен. Все ранее ни в счёт. У вас высокие отношения! Никогда не будет никаких судов. С тобой она так больше делать не будет. Те прошлые с нами, такими плохими отцами детей, тоже ни в счёт. Она на судах никого никогда не пыталась развести! Она святая женщина! Я так счастлив за вас. Просто люблю!» — он подумал, что Александр ведь даже не знает как называется то, что он только что сказал…
«Ты это… не говори такое, я могу неправильно понять… Уот» — лучший будущий муж планеты обескуражен. Он видимо понял только последнее слово.
«Я вас оставляю, Александр. Только единственная просьба, извинись, пожалуйста передо мной за свои ругательства. Ну я ведь настолько плохой человек по её бредням пьяным и твоему ликованию от этого, думать буду всякое, а мысли меня ого-го куда завести могут. Это ты стерпишь всё. А кому-то не дано. Пусть таких ты и не считаешь мужиками. Ведь только у тебя, всё позволяющего своей жене — правильное мнение. Все остальные плохие и недостойные жить. Эх…»
«Иди зачем! Наслаждайся последними двумя днями выходных с уже не твоим сыном.»
«Зря ты так, Александр, я бы на твоём месте подумал и извинился.»
Но Алчный бросил трубку.
Вот же как происходит однако… Не хотят извиняться. Не при каких условиях. Эти гордые современные скоро несвободные люди, уверенные в общей любви к золотому тельцу, которого они видят друг в друге. Эх, не имей сто рублей, а имей сто друзей.
Он расслабился. И тут пришло воспоминание. Само. Он вспомнил что там было такого сказано пьяной смеющейся будущей женой великолепного интеллигента ночью ему 23 числа. Во втором звонке был вопрос. Она прям гоготала, была в жопу пьяна и…
«Как ты относишься к куколдам? Ха-ха»
Он тогда ответил «Никак» и бросил трубку. Но шальная мысль успела пролететь. Что мадам за последний год узнала толк в разных извращениях.
Полная череда событий. Восстановление.
Эксклюзивное признание по вайберу.
Дорогой подарок на день рождения.
Она потекла. И от моря знакомого пития на свой праздник.
Звонок громкой связи «Я теперь чужая!»
Второй звонок попозже совсем пьяный. Что у пьяного на языке, то…
«Как ты относишься к куколдам?»
Интересно, а Алчный-то знает что это?
Предложение руки и сердца. Она согласная!
Дискотека века по этому поводу. Пьянь до усрачки.
Приезд на такси к нему вместо жениха.
Нет, ну Александр точно не знает.
«Через год я разбогатею, моя жизнь удалась, как я и хотела!»
Утром «ну блин» и хи-хи. Самой смешно. Его теперь тоже улыбает.
Александр этих улыбок никогда не поймёт.
«Переезжаю в Щельню!»
«Папа, спаси»
«Нет, не в Щельню! А в Нескольково! Это далеко и навсегда!» — Авантюра за авантюрой.
Ата-баты, ох, эти маты. Ой, как же проще было бы без них.
«Старшого в Нахимовское. Твой с нами. Воспитаю сам как себя.»
Воспитанный ты наш…
«Я всё по дому сделаю за неё!» — как это типично для куколдов…
«Пьянство? Стерплю!» — стерпит! стерпит!!!
«Я ей покупаю квартиру. И у нас будет третий ребёнок!»
У вас — у нас. Приём. Иногда бывает полезно знать законы и возможности совершить банальные комбинации по «было ваше — станет не ваше».
Никаких разводов ни на что! Только брак — вот выбор истинного ценителя вкуса!
А она святая. Никогда никого не обманывал, никому не изменяла, ничего не пыталась забрать по судам.
И вся череда событий — считанные дни. Всё бегом. И тот, и другая стремятся всё успеть как можно быстрее. Встретились два авантюриста. Ей нужен был такой муж годами. И она разом его получила. Мечты сбываются. Нужно было просто верить и ждать. А потом бежать-бежать-бежать. Галопом.
Оставались последние два дня выходных с Витьком. Потом ещё видимо не раньше чем через год.
{Конец}
Все имена и названия вымышленные. Происходившее нет.
