В карете нечисть катила ко мне,
Сквозь полусонный погост.
Она владычицею здесь была.
Ей все подчинялось окрест.
И облака, глухи, как смола,
Клубились у этих мест.
– Тебе не уйти отсюда, ты наш! –
Кричали мне слуги тьмы. –
Ты сердце и душу свою отдашь,
И станешь таким же, как мы.
А я все шел, я все шел к мосту.
Тонули во мгле леса…
И я возопил к Иисусу Христу
В клубящиеся небеса:
«Спаси и помилуй, господь, меня!
Раба твоего прости!
Пролей в эту ночь белый свет огня.
Исправь мне мои пути!»
2
Путь мой сокрыт туманами.
К Тебе по Земле иду.
Покрытый незримыми ранами,
Полнощными дикими странами
К Тебе, Солнцеликий, иду.
По скользким этим кручам
Сквозь годы шагаю и сны.
И слышу, как в топи дремучие
Манят меня колдуны.
Поют: «Что бредешь ты напрасно
За ясноглазой мечтой?
Ты сгинешь в дороге опасной
Сорвешься с вершины крутой.
И белые твои кости
Обгложет червяк гробовой.
Все в юдоли этой мы - гости,
Ходи по прямой, иль кривой…
Оставь же дороги тернистые,
Да выпей хмельного вина.
Приляг в наши травы душистые,
С Наташей, иль с той же Галиной,
Пока ты не стал мертвой глиной:
Ведь жизнь у тебя-то одна!»
Как дружно они завывают
На гибельные пути.
Чаруют и все соблазняют
С кручин поднебесных сойти.
Легки их дорожки уклонные
И сладко забвенья вино.
Уводят колодцы зловонные
На жуткое мерзкое дно.
Там ропоты слышны безумные,
Проклятья и горестный плач.
Живут там скитальцы чугунные
И каждый – себе сам палач.
Туманом стезя повита.
Как долог путь!
И ноги о камни разбиты.
Тоскует грудь
О том, что лежит за далью
В глубокой твоей синеве.
Что сердце томит печалью,
Дарованной мне.
