И где-то в середине ночи
Я с неохотой уходил,
И сам себе беду пророчил
За то, как время проводил.
Мне помнится герань в горшочке –
Знак тихой женской нищеты.
А у меня – жена и дочка,
И те же на окне цветы.
Как всем испорченным мальчишкам,
Мне женщины смотрели вслед,
Я догадался поздно слишком,
Что без меня ей жизни нет.
Прости меня, моя подруга,
Во всем, во всем моя вина.
А ветер кроны гнет упруго,
И в доме – мрак и тишина.
Другу
- В.В. Бараковских
Нет, не подводит еще память.
Я время помню, и парней,
С которыми, – недавно, да, ведь? –
На речке дергал окуней.
Вдруг вспомнится: – «… во мгле холодной.
На нивах шум работ умолк,
С своей волчихою голодной
Выходит на дорогу волк…»
Все всколыхнет строка тугая:
Мы хлеба корочку жуем,
И у прогнившего сарая
Сидим, спина к спине, вдвоем.
Скользят над нами струи ветра,
Льют звезды на макушки свет,
Мы говорим о жизни светлой,
Что ждет нас через сорок лет…
