Литературный портал

Современный литературный портал, склад авторских произведений
You are currently browsing the Художественный рассказ category

Мы всегда будем вместe

  • 07.12.2021 12:26
   Марта была единственным ребенком Хосе Бенитеса. Ее мать Макаэ была плоть и кровь айорео, народа, населявшего пустоши Чако за века до того, как первые испанские колонисты ступили на берег реки Парагвай. Хосе встретил ее на войне, будучи инженером связи в армии Эстигаррибии, идя через пустынные и негостеприимные земли Чако в поисках воды, чтобы выжить, или боливийцев, чтобы умереть, – как повезет. Контуженный и раненый в ногу, он был демобилизован в тридцать четвертом и отправил свое искалеченное тело проживать жизнь в родном Парагуари. Макаэ он забрал с собой. Так он и жил в семейном доме с женой и родившейся в сорок третьем дочкой Мартой, возделывая сахарный тростник и ковыряясь в своем сарае со старыми рациями времен своей военной службы.
   Напротив их скромного дома стоял колониальный особняк адвоката Эдуардо Кабреры, построенный еще до поражения от бразильцев, практически сравнявших Парагвай с землей. Окно спальни их сына Рауля выходило на двор Хосе, и маленький Рауль не отрывая глаз смотрел оттуда на игравшую во дворе соседскую девочку.
   Соседи не приняли Макаэ – смуглую, с раскосыми глазами, одновременно робкую и дикую. Она и сама не искала их общества, проводя дни за заботами о хромом муже и тоскливым, чуть жутковатым пением на своем языке. В городке ее считали не то что ведьмой, но явно нечистой. Макаэ не стала креститься, да падре и не настаивал. Ему не по себе было от ее взгляда, смотрящего в никуда и одновременно в глубину и видящего там пламя, которое тихо плясало в ее узких и при этом широко открытых глазах. На испанском она говорила плохо, но много для общения было и не надо.
Так дико пела она и дочке Марте. Не крестившись сама, не понесла она крестить и Марту. В церкви шептались, что от дикого кебрачо манго не вырастет, и не пускали детей играть с маленькой Мартой. Так и росла одна одиноко с отцом и матерью почти до самой школы. Когда ей было пять, Макаэ умерла от туберкулеза, и Хосе стал оставлять маленькую Марту играть с другими детьми, а потом отдал в школу.
   На удивление, в отличие от своей дикой матери, Марта притягивала к себе других детей. Ее такой же, как у матери, взгляд в никуда и в глубину, и чуть воющая интонация не отпугивали, а наоборот, зачаровывали, хотя и непонятно чем. Марта, не прилагая особых усилий, собирала вокруг себя всех окрестных детей, молча слушавших ее дикие песни. Сама Марта очаровывала и одновременно пугала первобытной красотой. Она пошла в мать, унаследовав ее худощавую фигуру, прямую осанку, смуглую кожу, раскосые глаза, черные вьющиеся проволокой волосы и более тонкие черты лица, чем у ее отца – типичного гуарани с тяжелыми бровями и округлым лицом.
   Страстью Хосе, служившего инженером связи, было радио и средства записи. Он тратил свой скромный доход на покупки новейших радиоприемников, что можно было выписать из столицы. Сослуживцы присылали ему списанные рации, с которыми он возился в сарае. У него первого в округе появился магнитофон, хотя к музыке он был равнодушен. Он был радиолюбителем-одиночкой и иногда связывался по рации с такими же одинокими энтузиастами в Асунсьоне.
Марта росла. Парни на нее заглядывались, зачарованные странной красотой. Девушки ей завидовали и распускали слухи о сидящих в ней духах или самом дьяволе, который помогает ей привораживать мужчин. К ухаживаниям, впрочем, она относилась довольно отстраненно и равнодушно, в лучшем случае говоря: может быть. Знала ли она себе цену или мужчины ее не волновали – только догадки строить оставалось городку.
   Когда Марте исполнилось шестнадцать, к ней посватался Хавьер, молодой скотовод из Эскобара. Может быть, ответила Марта, смотря глубоко и никуда. Через неделю пришел Пабло, молодой счетовод, проводивший отпуск у родителей в Парагуари. И это может быть, ответила Марта. А еще через неделю предложение сделал Рауль – двадцатилетний сын адвоката Кабреры, все эти годы не отрывая глаз смотревший на нее из окна своей спальни. Хорошая партия, лучший жених в городе. Будут завистливо шептаться кумушки в церкви, что дикарка без рода отхватила такой сладкий кусок.
Но этого быть не может, – неожиданно заявила Марта, глядя никуда и глубоко.
   А Рауль Кабрера был ей одержим. Как только ни уговаривал ее, чего только ни обещал. Ты мне являешься в каждом сне, тебе от меня не уйти, мы с тобой всегда будем вместе, – повторял он ей при каждой встрече. Ей от меня не уйти, мы с ней всегда будем вместе, заявлял он старому Хосе. Мы с ней всегда будем вместе, – повторял он всем в городе. Когда в город снова заявился молодой скотовод, Рауль побил его прямо на станции. Молодой счетовод связываться с ним сам не стал. И весь город знал, что Рауль не отступится, ей от него не уйти, они всегда будут вместе. И только Марта была непреклонна: этого быть не может.
   Холодным июньским вечером, на Сан-Хуан, Рауль пришел в дом к Хосе и Марте и попросил у Хосе разрешения последний раз поговорить с его дочерью наедине. Вид у него был отчаявшийся, но старый хромой Хосе пустил его к дочери. Через две минуты отец услышал голос Рауля: тебе от меня не уйти, мы всегда будем вместе, ответ дочери: этого быть не может, а после – выстрел пистолета. Он бросился в комнату Марты и увидел дочь, лежащую навзничь, убитую выстрелом в лицо, и раскрытое окно, через которое, по всей видимости, сбежал Рауль.
   Падре отказался отпевать некрещенную Марту и хоронить ее на городском кладбище, и Хосе вырыл могилу во дворе дома, так, что на нее выходило окно спальни убийцы в соседском особняке, через которое он смотрел на дочь Хосе все эти годы. Хоронили Марту в закрытом гробу. Так решил Хосе, чтобы не показывать обезображенное выстрелом лицо. Он заказал тяжелейший железный гроб, который едва несли шесть человек. Ты убил ее, чтобы вы всегда были вместе, – шептал на похоронах полубезумный отец, – тебе от нее не уйти.
   После похорон старого Хосе часто видели сидящим у могилы дочери и бормочущим: убийца, тебе от нее не уйти. А потом видели, как он шел в свой сарай и говорил по рации, словно обращался к убийце: ты убил ее, чтобы вы всегда были вместе, ешь ее плоть, пей ее кровь, тебе от нее не уйти. Спятил старик.
   Случай взволновал округу, об этом говорили целый месяц. Местные женщины, которые и так не любили Марту за ее дикий вид и излишнее внимание к ней мужчин, сошлись во мнении, что кровь айорео нечиста и дьявол как в ней сидел, так и свел с ума несчастного Рауля, смотревшего на нее из окна, внушив тому, что они всегда должны быть вместе.
   А Рауль Кабрера исчез без следа. Никто больше не видел его ни в Парагуари, ни за его пределами. Словно не было ему места ни на земле ни над ней. Отец, адвокат со связями в столице, хлопотал, чтобы его не разыскивали, рассчитывая, что Рауль объявится, когда шум поутихнет. Убийство, конечно, просто так не замять, но никто не видел Рауля входящим в дом Марты, кроме ее полубезумного старого отца. Такому на суде не поверят. Доказательств мало. Шансы хорошие. Отец даже в газетах давал объявления, адресованные сыну. Возвращайся, не бойся. Однако Рауль так и не объявился. Скорее всего, он переправился через реку в Аргентину и там затерялся, не рассчитывая вернуться домой. А может, и сгинул он где-то на рудниках Атакамы или на холодных патагонских пастбищах. Его семья надеялась и ждала, но с каждым годом надежда все угасала.
   Через три года с того дня, как была убита Марта и сбежал Рауль Кабрера, его отец нашел на крыльце особняка посылку без адреса отправителя. В ней была пленка с записью, длившейся несколько минут. Сдавленный голос Рауля, доносившийся словно из преисподней, повторял полушепотом, с обреченной дрожью, в которой чувствовались животный страх, отчаяние и крайнее истощение: “я убил ее, ем ее плоть, пью ее кровь, мне от нее не уйти, мы всегда будем вместе”. Семья не стала скрывать эту запись от полиции, надеясь, что это поможет найти сына, пусть даже и станет доказательством его вины.
Округу это снова взбудоражило, и кумушки шептались: даже после смерти эта ведьма не оставляет бедного Рауля. Где бы он ни был, нет ему покоя. Возможно, гонимый ведьмой, Рауль бродит по окрестным холмам и не может показаться людям. Охотники поговаривали, что им виделась какая-то одичавшая фигура в окрестных сухих лесах. Но семья потеряла надежду встретить Рауля, посчитав, что даже если он жив и бродит по холмам Кордильеры, то, во что он превратился, – это уже не совсем их сын, а всего лишь живой мертвец, мучимый убитой им ведьмой. Рауль и Марта стали страшной местной легендой, которой пугали детей, о призраке ведьмы и истязаемом им несчастном преступнике. Кто-то даже считал, что могила Марты, вырытая напротив окна спальни Рауля, образовала дьявольскую связь мертвой девушки с ее убийцей. И в городе думали: он хотел всегда быть вместе с ней, он это получил. Поделом обоим – и ведьме и одержимому.
   Еще через десять лет, пережив и жену и дочь, умер и старый безумный Хосе. Наследников он не оставил, и муниципалитет пустил его дом и участок с молотка. Новый хозяин решил перестроить дом, а Хосе похоронить вместе с дочерью на городском кладбище. Новый падре против этого не возражал, да и спокойнее городу будет, если дух одержимой дьяволом дикарки обретет покой среди христианских могил. Рабочие разрыли могилу Марты, вынули тяжеленный железный гроб – и в ужасе вызвали полицию. Полицейские обыскали дом и сарай с радиоаппаратурой, где нашли пленки с записью разговоров старика. Так спустя тринадцать лет город узнал страшную правду.
   В тот холодный июньский вечер Хосе, услышав звук выстрела, схватил молоток и побежал, хромая, в комнату Марты. Там он застал ее, убитую выстрелом в лицо, и Рауля, повторяющего в ступоре: мы всегда будем вместе. Не помня себя, старик оглушил убийцу ударом молотка и связал. Когда тот очнулся, Хосе глухо произнес: тебе от нее не уйти, вы всегда будете вместе. Он заказал тяжелый гроб, чтобы носильщики не почувствовали разницу в весе, сам поместил тело дочери в гроб, а Рауля усыпил снотворным и положил к ней же вместе с рацией.
   Очнувшись, Рауль Кабрера обнаружил себя похороненным заживо в гробу вместе с телом Марты и рацией. По этой рации к нему и обратился отец Марты. Соседи думали, что старик сошел с ума от горя и воображал, что говорит с убийцей по рации, но он на самом деле с ним он и говорил. Рауль, вне себя от ужаса, в закрытом гробу, в темноте и тесноте, не в состоянии даже повернуться, угрожал Хосе, умолял его вытащить, просил прощения и плакал от ужаса, на что Хосе отвечал: ты убил ее, чтобы всегда быть с ней вместе, так будь. Ешь ее плоть, пей кровь. Через неделю, мучимый голодом и жаждой, Рауль впился в остывшее и разлагающееся тело Марты, ел его, пил ее кровь, пока было что пить, и испражнялся под себя. Больше месяца он медленно и мучительно умирал от жажды и отравления в могиле, вырытой под окном своей спальни, среди своих фекалий и трупных выделений, царапая крышку гроба и остервенело впиваясь зубами в тело Марты. Довольно быстро он сошел с ума и повторял услышанное по рации от Хосе: я убил ее, ем ее плоть, пью ее кровь, мне от нее не уйти, мы всегда будем вместе. Эти его слова отец Марты и записал на пленку, подложив ее однажды под крыльцо семьи Кабрера, не знавшей, что все эти годы их сын лежал рядом с ними.
   И они всегда были вместе.

Мы всегда будем вместe

  • 07.12.2021 12:26
   Марта была единственным ребенком Хосе Бенитеса. Ее мать Макаэ была плоть и кровь айорео, народа, населявшего пустоши Чако за века до того, как первые испанские колонисты ступили на берег реки Парагвай. Хосе встретил ее на войне, будучи инженером связи в армии Эстигаррибии, идя через пустынные и негостеприимные земли Чако в поисках воды, чтобы выжить, или боливийцев, чтобы умереть, – как повезет. Контуженный и раненый в ногу, он был демобилизован в тридцать четвертом и отправил свое искалеченное тело проживать жизнь в родном Парагуари. Макаэ он забрал с собой. Так он и жил в семейном доме с женой и родившейся в сорок третьем дочкой Мартой, возделывая сахарный тростник и ковыряясь в своем сарае со старыми рациями времен своей военной службы.
   Напротив их скромного дома стоял колониальный особняк адвоката Эдуардо Кабреры, построенный еще до поражения от бразильцев, практически сравнявших Парагвай с землей. Окно спальни их сына Рауля выходило на двор Хосе, и маленький Рауль не отрывая глаз смотрел оттуда на игравшую во дворе соседскую девочку.
   Соседи не приняли Макаэ – смуглую, с раскосыми глазами, одновременно робкую и дикую. Она и сама не искала их общества, проводя дни за заботами о хромом муже и тоскливым, чуть жутковатым пением на своем языке. В городке ее считали не то что ведьмой, но явно нечистой. Макаэ не стала креститься, да падре и не настаивал. Ему не по себе было от ее взгляда, смотрящего в никуда и одновременно в глубину и видящего там пламя, которое тихо плясало в ее узких и при этом широко открытых глазах. На испанском она говорила плохо, но много для общения было и не надо.
Так дико пела она и дочке Марте. Не крестившись сама, не понесла она крестить и Марту. В церкви шептались, что от дикого кебрачо манго не вырастет, и не пускали детей играть с маленькой Мартой. Так и росла одна одиноко с отцом и матерью почти до самой школы. Когда ей было пять, Макаэ умерла от туберкулеза, и Хосе стал оставлять маленькую Марту играть с другими детьми, а потом отдал в школу.
   На удивление, в отличие от своей дикой матери, Марта притягивала к себе других детей. Ее такой же, как у матери, взгляд в никуда и в глубину, и чуть воющая интонация не отпугивали, а наоборот, зачаровывали, хотя и непонятно чем. Марта, не прилагая особых усилий, собирала вокруг себя всех окрестных детей, молча слушавших ее дикие песни. Сама Марта очаровывала и одновременно пугала первобытной красотой. Она пошла в мать, унаследовав ее худощавую фигуру, прямую осанку, смуглую кожу, раскосые глаза, черные вьющиеся проволокой волосы и более тонкие черты лица, чем у ее отца – типичного гуарани с тяжелыми бровями и округлым лицом.
   Страстью Хосе, служившего инженером связи, было радио и средства записи. Он тратил свой скромный доход на покупки новейших радиоприемников, что можно было выписать из столицы. Сослуживцы присылали ему списанные рации, с которыми он возился в сарае. У него первого в округе появился магнитофон, хотя к музыке он был равнодушен. Он был радиолюбителем-одиночкой и иногда связывался по рации с такими же одинокими энтузиастами в Асунсьоне.
Марта росла. Парни на нее заглядывались, зачарованные странной красотой. Девушки ей завидовали и распускали слухи о сидящих в ней духах или самом дьяволе, который помогает ей привораживать мужчин. К ухаживаниям, впрочем, она относилась довольно отстраненно и равнодушно, в лучшем случае говоря: может быть. Знала ли она себе цену или мужчины ее не волновали – только догадки строить оставалось городку.
   Когда Марте исполнилось шестнадцать, к ней посватался Хавьер, молодой скотовод из Эскобара. Может быть, ответила Марта, смотря глубоко и никуда. Через неделю пришел Пабло, молодой счетовод, проводивший отпуск у родителей в Парагуари. И это может быть, ответила Марта. А еще через неделю предложение сделал Рауль – двадцатилетний сын адвоката Кабреры, все эти годы не отрывая глаз смотревший на нее из окна своей спальни. Хорошая партия, лучший жених в городе. Будут завистливо шептаться кумушки в церкви, что дикарка без рода отхватила такой сладкий кусок.
Но этого быть не может, – неожиданно заявила Марта, глядя никуда и глубоко.
   А Рауль Кабрера был ей одержим. Как только ни уговаривал ее, чего только ни обещал. Ты мне являешься в каждом сне, тебе от меня не уйти, мы с тобой всегда будем вместе, – повторял он ей при каждой встрече. Ей от меня не уйти, мы с ней всегда будем вместе, заявлял он старому Хосе. Мы с ней всегда будем вместе, – повторял он всем в городе. Когда в город снова заявился молодой скотовод, Рауль побил его прямо на станции. Молодой счетовод связываться с ним сам не стал. И весь город знал, что Рауль не отступится, ей от него не уйти, они всегда будут вместе. И только Марта была непреклонна: этого быть не может.
   Холодным июньским вечером, на Сан-Хуан, Рауль пришел в дом к Хосе и Марте и попросил у Хосе разрешения последний раз поговорить с его дочерью наедине. Вид у него был отчаявшийся, но старый хромой Хосе пустил его к дочери. Через две минуты отец услышал голос Рауля: тебе от меня не уйти, мы всегда будем вместе, ответ дочери: этого быть не может, а после – выстрел пистолета. Он бросился в комнату Марты и увидел дочь, лежащую навзничь, убитую выстрелом в лицо, и раскрытое окно, через которое, по всей видимости, сбежал Рауль.
   Падре отказался отпевать некрещенную Марту и хоронить ее на городском кладбище, и Хосе вырыл могилу во дворе дома, так, что на нее выходило окно спальни убийцы в соседском особняке, через которое он смотрел на дочь Хосе все эти годы. Хоронили Марту в закрытом гробу. Так решил Хосе, чтобы не показывать обезображенное выстрелом лицо. Он заказал тяжелейший железный гроб, который едва несли шесть человек. Ты убил ее, чтобы вы всегда были вместе, – шептал на похоронах полубезумный отец, – тебе от нее не уйти.
   После похорон старого Хосе часто видели сидящим у могилы дочери и бормочущим: убийца, тебе от нее не уйти. А потом видели, как он шел в свой сарай и говорил по рации, словно обращался к убийце: ты убил ее, чтобы вы всегда были вместе, ешь ее плоть, пей ее кровь, тебе от нее не уйти. Спятил старик.
   Случай взволновал округу, об этом говорили целый месяц. Местные женщины, которые и так не любили Марту за ее дикий вид и излишнее внимание к ней мужчин, сошлись во мнении, что кровь айорео нечиста и дьявол как в ней сидел, так и свел с ума несчастного Рауля, смотревшего на нее из окна, внушив тому, что они всегда должны быть вместе.
   А Рауль Кабрера исчез без следа. Никто больше не видел его ни в Парагуари, ни за его пределами. Словно не было ему места ни на земле ни над ней. Отец, адвокат со связями в столице, хлопотал, чтобы его не разыскивали, рассчитывая, что Рауль объявится, когда шум поутихнет. Убийство, конечно, просто так не замять, но никто не видел Рауля входящим в дом Марты, кроме ее полубезумного старого отца. Такому на суде не поверят. Доказательств мало. Шансы хорошие. Отец даже в газетах давал объявления, адресованные сыну. Возвращайся, не бойся. Однако Рауль так и не объявился. Скорее всего, он переправился через реку в Аргентину и там затерялся, не рассчитывая вернуться домой. А может, и сгинул он где-то на рудниках Атакамы или на холодных патагонских пастбищах. Его семья надеялась и ждала, но с каждым годом надежда все угасала.
   Через три года с того дня, как была убита Марта и сбежал Рауль Кабрера, его отец нашел на крыльце особняка посылку без адреса отправителя. В ней была пленка с записью, длившейся несколько минут. Сдавленный голос Рауля, доносившийся словно из преисподней, повторял полушепотом, с обреченной дрожью, в которой чувствовались животный страх, отчаяние и крайнее истощение: “я убил ее, ем ее плоть, пью ее кровь, мне от нее не уйти, мы всегда будем вместе”. Семья не стала скрывать эту запись от полиции, надеясь, что это поможет найти сына, пусть даже и станет доказательством его вины.
Округу это снова взбудоражило, и кумушки шептались: даже после смерти эта ведьма не оставляет бедного Рауля. Где бы он ни был, нет ему покоя. Возможно, гонимый ведьмой, Рауль бродит по окрестным холмам и не может показаться людям. Охотники поговаривали, что им виделась какая-то одичавшая фигура в окрестных сухих лесах. Но семья потеряла надежду встретить Рауля, посчитав, что даже если он жив и бродит по холмам Кордильеры, то, во что он превратился, – это уже не совсем их сын, а всего лишь живой мертвец, мучимый убитой им ведьмой. Рауль и Марта стали страшной местной легендой, которой пугали детей, о призраке ведьмы и истязаемом им несчастном преступнике. Кто-то даже считал, что могила Марты, вырытая напротив окна спальни Рауля, образовала дьявольскую связь мертвой девушки с ее убийцей. И в городе думали: он хотел всегда быть вместе с ней, он это получил. Поделом обоим – и ведьме и одержимому.
   Еще через десять лет, пережив и жену и дочь, умер и старый безумный Хосе. Наследников он не оставил, и муниципалитет пустил его дом и участок с молотка. Новый хозяин решил перестроить дом, а Хосе похоронить вместе с дочерью на городском кладбище. Новый падре против этого не возражал, да и спокойнее городу будет, если дух одержимой дьяволом дикарки обретет покой среди христианских могил. Рабочие разрыли могилу Марты, вынули тяжеленный железный гроб – и в ужасе вызвали полицию. Полицейские обыскали дом и сарай с радиоаппаратурой, где нашли пленки с записью разговоров старика. Так спустя тринадцать лет город узнал страшную правду.
   В тот холодный июньский вечер Хосе, услышав звук выстрела, схватил молоток и побежал, хромая, в комнату Марты. Там он застал ее, убитую выстрелом в лицо, и Рауля, повторяющего в ступоре: мы всегда будем вместе. Не помня себя, старик оглушил убийцу ударом молотка и связал. Когда тот очнулся, Хосе глухо произнес: тебе от нее не уйти, вы всегда будете вместе. Он заказал тяжелый гроб, чтобы носильщики не почувствовали разницу в весе, сам поместил тело дочери в гроб, а Рауля усыпил снотворным и положил к ней же вместе с рацией.
   Очнувшись, Рауль Кабрера обнаружил себя похороненным заживо в гробу вместе с телом Марты и рацией. По этой рации к нему и обратился отец Марты. Соседи думали, что старик сошел с ума от горя и воображал, что говорит с убийцей по рации, но он на самом деле с ним он и говорил. Рауль, вне себя от ужаса, в закрытом гробу, в темноте и тесноте, не в состоянии даже повернуться, угрожал Хосе, умолял его вытащить, просил прощения и плакал от ужаса, на что Хосе отвечал: ты убил ее, чтобы всегда быть с ней вместе, так будь. Ешь ее плоть, пей кровь. Через неделю, мучимый голодом и жаждой, Рауль впился в остывшее и разлагающееся тело Марты, ел его, пил ее кровь, пока было что пить, и испражнялся под себя. Больше месяца он медленно и мучительно умирал от жажды и отравления в могиле, вырытой под окном своей спальни, среди своих фекалий и трупных выделений, царапая крышку гроба и остервенело впиваясь зубами в тело Марты. Довольно быстро он сошел с ума и повторял услышанное по рации от Хосе: я убил ее, ем ее плоть, пью ее кровь, мне от нее не уйти, мы всегда будем вместе. Эти его слова отец Марты и записал на пленку, подложив ее однажды под крыльцо семьи Кабрера, не знавшей, что все эти годы их сын лежал рядом с ними.
   И они всегда были вместе.

ШИРАК

  • 21.10.2021 01:31

 

Ширак

 

Глава 1

 

Вокруг него сгущалась непроглядная мгла, сырая и тяжёлая: дождь — не дождь, снег — не снег, не разобрать. Липкая мокрая взвесь летала в воздухе, надвигалась, давила то с одной стороны, то с другой. Она перемещалась плотной завесой, движимой неожиданными порывами ветра: порывами краткими, быстрыми, колючими; порывами с разных сторон, иногда одновременно, отовсюду сразу; крутила то в одну сторону, то в другую. Ему трудно дышалось, с усилием. Застуженный воздух наполнял лёгкие, будто ледяной водой, сдавливал горло и разрывал изнутри грудь. Разве так дышится? Разве так может дышаться? Даже в горах. Он-то знает. И если бы не отдалённый шум машин по шоссе, он решил бы, что всё происходящее здесь ему кажется или снится. Но нет, всё было сейчас и здесь с ним по-настоящему. Или как по-настоящему? Доносившиеся звуки оживляли чувства. Автомобили двигались в обе стороны равномерно, с определённой периодичностью. Далёкий звук приближался, нарастал, набирал силу и через мгновение уносился прочь. Такой знакомый ему шорох шин по асфальту и рокот двигателей, вырывающихся из-под капота, приближался, нарастал, удалялся; нарастал, удалялся; нарастал… И так раз за разом — с обеих сторон, в обе стороны. Легковая машина, ещё легковая, а это грузовик, дизель — точно, снова легковая. Он чувствовал, что знает эту трассу, знает эту местность, знает, но не может вспомнить. И ещё он знал, что сейчас появится тот странный мальчик. Он всегда появлялся, словно из ниоткуда, в самых невероятных местах, разных местах — всегда вдруг, всегда неожиданно. Чувствовал, что и сейчас так будет, но ничего не мог ни поделать, ни изменить: ситуация словно разворачивалась сама по себе, по какому-то, ему не известному, сценарию. И ему оставалось только быть свидетелем этому, свидетелем событий, которые сейчас произойдут, должны вот-вот случиться. Он ждал. Ждал недолго. За очередным мощным давлением воздуха появилось очертание — прямо перед ним, в нескольких метрах — лёгкое, точно невесомое, серое, как и всё вокруг, едва различимое. Оно приближалось к нему, будто скользило, не касаясь земли, плавно: ближе, ещё ближе. Да, это был мальчик, тот самый, что и всегда: лет девяти-десяти в короткой осенней куртке, в тёмно-серых школьных брюках или синих — не разобрать, — в вязаной шапочке на голове, за спиной школьный ранец. Вот так всегда — в куртке, в шапочке, со школьным портфелем. Мальчик приблизился, остановился рядом, напротив. Но, как ни всматривался он, лица ребёнка не мог разглядеть, никогда не мог. Мальчик, молча, взял его за ладонь — рука холодная, жёсткая.

— Пойдём со мной, — голосом тихим, ровным произнёс мальчик.

— Зачем? Куда ты меня всё время тянешь? — с трудом превозмогая подступающий ужас, выдавил он из себя каким-то чужим голосом.

— Пойдём, пойдём. — Мальчик настойчиво потянул его в серую мглу.

— Подожди, подожди. Кто ты и что тебе от меня надо?

Он пытался остановиться, но ноги сами, помимо его воли, следовали за мальчиком. Медленно, очень медленно, точно на ощупь и неуклонно, шаг за шагом он двигался за мальчиком. Они, молча, спускались куда-то вниз, где воздух становился всё плотнее и тяжелее, они будто погружались всё глубже и глубже в толщу воды. Ему хотелось вырваться, хотелось закричать, хотелось сопротивляться неведомой силе, но он потерял над собой всякий контроль, он ничего не мог сделать, лишь покорно шёл за ребёнком. Под ногами стало совсем вязко точно они брели по илистому дну высыхающего озера. Звуки машин исчезли. Он уже ничего не видел и не слышал, чувствовал только холодную детскую ладошку в своей руке. Дышать становилось с каждым шагом всё труднее. В какой-то момент он стал задыхаться. Казалось ещё один вдох, ещё один шаг и его грудь разорвётся наружу, взорвётся и разнесёт его в клочья. Возник гул в ушах, сильный гул, страшный гул. Этот гул за пульсировал в такт биению сердца. Ещё полшага — резкий, громкий хлопок в голове, точно выстрел. Всё. Мрак.

 

**************

 

Ширак проснулся. Первое, что он осознал, это то, что лежит он на своей самодельной тахте, лежит у себя дома. И это было хорошо, значит, всё таки сон. Его немного знобило, холодный пот выступил на лбу. Он приподнялся на локте, осмотрелся. В окно светило низкое солнце. В комнате никого. Какой-то шум во дворе. Ширак туго соображал, голова, словно чугуном налилась. Появилась первая мысль, робкая, нерешительная: «Надо бросать пить». На кухне что-то звякнуло, стукнуло, какое-то движение. Ширак напрягся и с трудом выдавил из себя звук, натужно прокашлял, хрипло позвал жену, на армянском языке:

— Марин! Ай, Марин! — Снова прокашлял.

— А-а-а, я здесь, — громко отозвалась жена из соседнего помещения, из кухни.

— Марин, воды принеси, умираю. — Ширак упал на подушки, закрыл глаза. Во рту бушевала пустыня, в голове гудел колокол.

Металлом о металл резко звякнула тяжёлая крышка эмалированного бака: резануло ему по ушам, отозвалось в голове болью. Булькнула вода. Снова крышка громко села на место. Он закрыл уши ладонями. Через секунду в комнату вошла маленькая, сухая женщина неопределённого возраста в длинном тёплом халате, на голове туго повязан белый платок в красный горошек. В одной руке она несла литровую железную кружку, полную холодной воды, в другой держала кухонное полотенце, вафельное, белое. Села на край тахты, протянула мужу кружку, ручкой к нему, положила рядом полотенце. Ширак приподнялся, сел. Жадно, в несколько глотков выпил всю воду, немного пролил себе на грудь и на постель — несколько капель.

— А-а-а-а! Уф! О-о-о-о! Хорошо! — Он внимательно посмотрел на жену. — Ну, что уставилась? Видишь мне плохо. Ты чего в платке? — спросил он грубо. Громко отрыгнул.

— Корову доила. Сейчас с продуктами — завтрак готовлю, — спокойно ответила Марина. Забрала кружку и ушла на кухню.

Ширак вытер губы полотенцем, положил его себе на лоб и снова упал на подушки. Закрыл глаза, полежал немного. Кажется, стал приходить в себя. Пошарил рукой под матрасом. Протянул руку, стянул штаны со стула, пощупал карманы.

— Марин! А, Марин! Где моя «Прима»? — крикнул он жене, громко прокашлялся.

— Откуда я знаю, где твоя «Прима», — ответила Марина невозмутимо, громко.

Ширак осмотрелся: пепельница на тумбочке, как обычно, полная окурков; рядом коробок спичек. Ширак сел, свесил голые худые голые ноги из-под одеяла на пол. Слегка приподнялся, забрал с тумбочки пепельницу и спички, выбрал самый длинный смятый окурок, выпрямил его трясущимися пальцами, смазал языком сухие губы, вставил бычок, слегка прижал его губами. Чиркнул спичкой раз, другой. Вспыхнул и разгорелся язычок пламени. Ширак подкурил, затянулся. Ещё раз. Тёплый едкий дым окутал и согрел грудь. Он подержал горевшую спичку перед собой. Посмотрел, как оранжево-синий огонёк подбирается к его пальцам.  Лениво помахал рукой — затушил спичку, чёрный, обугленный огарок бросил в пепельницу. Ещё раз глубоко затянулся, бычок обжог губы. Ширак его затушил коротким плевком. Поплевал ещё несколько раз, прочистил губы от прилипшего табака. Вытерся полотенцем. Вроде как полегчало, голова заработала.

— Марин! А что за шум во дворе?  Дети там? — Он вспомнил, что сегодня воскресный день, значит никакой школы, никаких занятий.

Марина выглянула в окно, понаблюдала несколько секунд. Ответила мужу:

— Похоже, Зорьку гоняют — тёлку. Опять, наверное, люцерны мокрой наелась.

Ширак, как плетью ударили: он живо вскочил на ноги. Его слегка качнуло. Стал спешно натягивать брюки, запутался, потерял равновесие. Сел на тахту. Сидя втянул на ноги брючины: одну, затем вторую. Влез в штаны, не вставая, не стал застёгиваться. Быстро вышел на кухню.

— Э-э-э, девка! Сейчас обоссусь. Где ведро, жена?

Марина стояла у стола, чистила картошку. Она, молча, нагнулась, вытянула из-под мойки ведро, наполовину наполненное водой из ручного умывальника, поставила перед мужем.

— Что пялишься?  Отвернись. — Ширак судорожно рылся в широких семейных трусах.

Зажурчало по воде: громко, звучно, долго.

— О-о-о! Теперь можно жить.

Ширак потряс рукой, застегнул брюки. Посмотрел в окно.

— Ну, сукины дети, не усмотрели за скотиной. Ух, сейчас получат. — Он зло пнул ведро. — Убери.

Влез в калоши босыми ногами. Накинул на себя фуфайку уже на ходу. Выскочил наружу. Марина поставила ведро обратно под мойку. Открыла воду, сполоснула руки. Кастрюлю с почищенной, промытой картошкой залила водой, установила на электрическую плиту. Вышла в коридор. Поднялась на табурет. Потянулась к электросчётчику. Аккуратно вставила тонкую полоску из-под фотоплёнки между стеклом и чёрным корпусом. Легонько продвинула плёнку внутрь, осторожно, ещё немного и ещё: колёсико счётчика остановилось. Марина вернулась на кухню, включила плитку, включила электрочайник. Посмотрела на часы: восемь утра, через час завтрак. Надо вовремя покормить своих мужчин. Сейчас же, пока есть минутка, не мешало бы и самой перекусить, потом некогда будет. Всегда так, всегда некогда. Быстро скрутила себе лаваш с сыром и зеленью: немного зелени с подоконника (свежая ещё осталась, кинза в деревянном лотке растёт) добавила, получился бртуч. Заварила чай. Хлеб и сыр. Чем не еда? На дворе шумели. Громче всех кричал Ширак. Они там сами разберутся, лучше не влезать, не вмешиваться. Главное, успели дети скотину и птицу накормить; двух бычков отвести на привязь, за дорогу, перед домом; у кролей клетки почистить; успели прибрать за живностью. Злится Ширак сильно, если ему приходится эту работу делать. Сыновей научил, обучил, приучил к труду. Это теперь их обязанность: с раннего утра, перед школой, всё успеть. Не дай бог, что не так… мальчишек гоняет подзатыльниками, пинками иной раз. И ей часто достаётся: бывает и ударит на отмажь, если пьян. Так что, лучше его не злить.

Ширак только увидел корову, сразу всё понял: её бока раздувались на глазах, точно корову насосом накачивали. Кожа на её брюхе натянулась, как на барабане. Артур и Серёжик гоняли Зорьку по всему двору. Оба в свитерах, без курток. Артур, старший, первым увидел отца. Закричал на ходу, не переставая бегать, отрывисто, на русском языке:

— Па, мы ни при чём.  Она сама за огород ушла…  На люцерну…  Нажралась… За пять минут…  Па, пять минут всего… Мы птицу…

— Да, папа…, мы пока птицу… кормили, она… сволочь такая… — вмешался младший Серёжа, с трудом поспевающий бегать за братом, и тут же запнулся — споткнулся и чуть не упал. Они оба успели набегаться и тяжело дышали. Мальчишки остановились одновременно.

— Сучьи дети. Сколько раз вам вдалбливал в ваши тупые головы: дома говорите только на родном языке. Ещё раз услышу здесь русскую речь — ремня получите. Чего встали? Гоняйте корову, гоняйте её быстрее, ещё быстрее, бегом, стегайте, стегайте её. Если корова сдохнет, я с вас с самих шкуру спущу.

Ширак постучал по карманам фуфайки — пусто. Эх, сигарет бы. Курить хотелось невыносимо. Где-то должна была быть заначка, но вот где, разве вспомнишь теперь? Корова тоже дура, не знает, что ей жрать, а что нет. Животное, тупое животное.

Корова Зорька, тем временем остановилась. Резко завалилась на бок, на огромный, вздутый живот, прямо посередине большого двора копытами вверх, и в стороны. Ещё дышала. Ширак подбежал к сараю, вытянул из расщелины между досками короткий нож. В три шага подскочил к Зорьке и всадил ей в надутый бок острие ножика со всей силы. Раздался хлопок, будто лопнул большой детский шар — из отверстия зашипел воздух. Артурик и Серёжа встали чуть в стороне, рядом друг с другом, боясь подойти. Оба тяжело дышали, запыхались. Молча, наблюдали. Оба ещё совсем дети. Артуру одиннадцать лет, он тёмный, худой и высокий, весь в отца и телосложением похож, и лицом, но характером растёт в маму — все говорят, да и так видно — тихий и молчаливый. Серёжик на два года младше брата, он пухлый и рыжий, весь в канапушках, ни на отца, ни на мать не похож. Марина утверждает всем, что он — копия дед (дед Азат, её отец). Внуки видели деда только на чёрно-белой фотографии. На ней разве разберёшь? Дед давно помер, они были тогда совсем маленькими, его совершенно не помнят. Серёжик хитрый и проворный, изворотливый.

Язык у Зорьки вывалился, глаза выкатились, остекленели, помутнели.

— Всё, б…., не успел, — проговорил тихо Ширак по-русски.

Он почесал затылок, спросил на армянском языке, уже громче:

— Артур, где мои сигареты? — Тут же приказал: — Быстро думай, ну же.

Дети всё так же нерешительно стояли в стороне, испуганно смотрели то на скотину, то на отца. Серёжик отозвался первым на армянском языке:

— Па, в летней кухне, в железной банке, ну, чай в ней был — пачка «Ватры», — выпалил он на одном дыхании. — Принести?

— А ты откуда знаешь, сукин ты сын? Куришь, наверное, по-тихому? Говори.

Мальчик сразу ответил:

— Нет, па, ты сам мне сказал. Ты с дядей Арамом когда на кухне сидели — ну, вы там сидели, выпивали, в нарды играли, я хотел сказать. Ты меня позвал, положил пачку в банку и сказал, чтобы я тебе напомнил в случае чего.

— Ладно, беги, принеси. А ты, Артур, мигом на велосипед — езжай к Самвелу, к дяде Самвелу, скажи, пусть срочно подъедет. Срочно. Прямо сейчас. Скажи, папа быстро зовёт. Мясо свежее, скажи. Сразу на рынок повезём. И чтобы быстро.

Артурик уже бежал к сараям, за велосипедом. Крикнул на ходу:

— А если не будет дома дяди Самвела?

— Ай, сукин сын. Как не будет? Воскресенье сегодня. Где ж ему быть? Спит, наверное, мы вчера вместе машину ремонтировали, вместе были. Ну, если что, поедешь либо к Араму, либо к дяде Хачику. Сам смотри по ситуации, не маленький, но, чтобы машина была здесь через полчаса.

Мальчишки повеселели. Артурик живо выкатил большой чёрный велосипед, марки ХВЗ, изрядно потрёпанный, но на ходу. Ногу — на педаль, оттолкнулся несколько раз, закинул вторую ногу, вскочил в седло, как джигит на лошадь, попетлял пару секунд — поймал равновесие, выехал со двора на просёлочную улицу. Донеслось звонким эхом:

— Папа, я, как ветер.

Он быстро помчал по утрамбованной глинистой дороге: хрус, хрус, хрус, хрус.

«Педаль надо смазать», — подумал Ширак. Перед ним уже стоял Серёжик с протянутой пачкой сигарет, он заискивающе улыбался. Ширак закурил.

— Уф! Хорошо. Беги к мамке. Скажи, чтоб ставила воду — выварку. Сообщи, что Зорька сдохла. И принеси плёнку скрученную, ту, которая для мяса. Она в кладовой, на полке. Понял? Найдёшь?

— Да, папа, — Серёжа с готовностью закивал головой. Продолжал стоять. Он улыбался.

— Ну, тогда чего стоишь? Бегом. — Ширак глубоко затянулся. — Бегом, я сказал.

— Ага.

Пацан побежал в дом. Донеслось на русском языке:

— Мама, мама!  Зорька сдохла, Зорька сдохла.

Хлопнула дверь.

— Вот, сукин сын! — тихо и беззлобно проговорил Ширак. На русском выругался.

А что делать? Так с ними и надо: строго, жёстко, иначе на голову сядут — мальчишки. И его самого отец муштровал с детства: бил постоянно и гонял. Дети, как волчата — уважают силу и решительность. Будешь с ними цацкаться — на шею сядут и ещё ногами начнут дрыгать, приказывать станут, капризничать.

Ширак докурил, поплевал на короткий окурок, отшвырнул в сторону. Пошёл в сарай, достал точильный камень, принялся тщательно точить тот самый нож, которым он пытался спасти скотину. Надо было спешить, пока, туша ещё тёплая, пока кровь не свернулась. Думал он в выходной дома отлежаться, отдохнуть: от работы отдохнуть, от постоянных пьянок — не судьба, видать, не сегодня, не в этот раз. Дура корова работу ему подкинула. Сейчас он её разделает. Жалко конечно, а что поделаешь. Хорошо, что не дойная, молодая ещё — тёлка. Хотели вторую корову завести, молоко чтобы на продажу, и вот… Ну что делать, будет теперь на зиму мясо. Часть они с Самвелом сейчас отвезут в Богодухов, сдадут перекупщикам. Остальное поделят по-братски: всех земляков Ширак угостит. А как же, по-другому нельзя. На всё село — четыре семьи армян. Как не дружить? Как отношения братские не поддерживать? Это там, в Армении, где армян много…, там, как придётся, как получится в отношениях. А здесь, на чужбине, надо плотнее держаться со своими, как можно сплочённей. Действительно, по-братски, конечно, не всегда и не со всеми получается, но он, Ширак, по крайней мере, старается — для него это дело чести. Вот так. Так что, отвезут мясо, вернутся, поделят остатки. Ну и как тут не выпить? Самвел джан не поймёт, Арам не поймёт, Хачик сразу обидится. Да, следует всех позвать на вечер: на мясо, на ужин.

Ширак подошёл к лежащей с растопыренными копытами корове, пнул ногой в бок пару раз, сплюнул, ещё раз сплюнул.

— Сволочь! Тупая, безмозглая сволочь, — проговорил он тихо по-русски.

Видать такая у неё, у тупой скотины, судьба: не стоять ей под быком, не быть ей тельной, не давать молока — не жить, значит. Зорька не Зирка — та послушная корова. Зорька не в первый раз убегала из загона и паслась на поле, на траве, на люцерне и клевере. Ширак вот уже несколько лет как траву посеял для кроликов: соток пятьдесят, за огородом, под самым лесом. Их у него, кролей, сорок штук или около того. Он уже и не считает. Ладно бы там днём нажралась, когда трава сухая, летом. Сейчас же осень, начало октября. Сегодня с утра влажность большая, трава росистая. Быть, значит, солнечному дню, но не для Зорьки. Тварь тупая.

Ширак сплюнул. Стукнула входная дверь в доме: Марина — в куртке поверх халата, и в тапочках, в белых гольфах под самые колени, под полы халата — и Серёжик с плёнкой в обнимку. Они быстро подошли к корове.

— Вай, вай. — Марина обошла Зорьку с одной стороны, с другой. Расстроилась сильно. — Шираак! Ничего нельзя сделать, а? Как же так? А, Ширак? Думать не думала, что этим всё закончится. Думала, побегают мальчики и всё, пробздится корова.

Ширак молчал.

— Она в прошлый раз побегала и сдулась. А! Как же так. Вай ме!

— Прошлый раз, прошлый раз… «Тому ли я дала». Хватит причитать, жена. Ты воду поставила? Посуду иди готовь — тазы там и всё, что нужно, — ну, ты сама знаешь. Что смотришь, как баран на новые ворота? Мясо нам подвалило, радоваться надо, а ты ходишь, причитаешь, как на поминках. Иди, иди делом займись.

Ширак отложил в сторону точильный камень, положил на пенёк. Попробовал на палец лезвие ножа. Нагнулся над мордой коровы.

— Шираак! Так не на мясо мы тёлку брали. — Марина встала рядом: руки на груди. Её трясло от возбуждения.

— Э-э-э, Марин! Иди отсюда, не стой над душой. Брали, не брали — корову не вернёшь. Толку теперь плакать и ныть, дело надо делать. Иди, не мешай. Тебе на сегодня и на завтра работы хватит: вечером братья армяне соберутся у нас. Иди, иди.

— Опять? — Марина развернулась и поплелась к дому.

Серёжик молча стоял в стороне. Он всё ещё держал рулон плёнки перед собой, крепко прижав к себе. Ширак поманил его жестом, сказал строго:

— Стой рядом и смотри внимательно, учись. Мужчина не должен бояться крови. Мужчина должен уметь обращаться с ножом. Смотри и запоминай порядок работы. Скоро сам своих кролей станешь разделывать. Начнёшь на них учиться. Вот сюда встань и смотри.

Ширак взялся левой рукой за нижнюю челюсть коровы, сильно перегнул ей голову назад, в правой руке ножик, полоснул по горлу скотине сильно, резко, уверенно, ещё и ещё. Открылась широкая рана. Из образовавшегося отверстие, размером с кулак, вяло потекла кровь, потекла густой струйкой по шерсти животного прямо на землю.

Ширак вспомнил. Много лет назад. Ленинакан. Ему тогда было что-то около…, как Артурику сейчас — лет одиннадцать-двенадцать. Отец привёз их семью: его, мать и сестру, к брату на какой-то религиозный праздник. Привёз в Ленинакан. Получается — к дяде Ашоту, а может и к дяде Вараздату или к дяде Рубику, он и не помнит толком, у отца в Ленинакане жили три брата. Но помнит, как во дворе, окружённом пятиэтажками, прямо на газоне перед окнами, забивали жертвенное животное. Забивали молодого быка. Много людей, гостей, ещё больше зевак было. Помнит, как из раны ещё живого бычка, из шеи била толчками багровая кровь. Некоторые взрослые наполняли стаканы этой кровью — свежей кровью, жертвенной кровью — и тут же пили её, восхваляли какого-то бога, провозглашали какие-то тосты. Он плохо помнил детали, он в них ничего не понимал, но он хорошо запомнил это кровопитие и тот тошнотворный запах — запах крови, стоявший в воздухе — приторный. А ещё его поразило то, как радуются люди вокруг, радуются этой казни, этому убиению. Тогда, перепуганный и потрясённый, он спросил у отца, что делают эти люди. И отец ему ответил, что это традиция, что таким образом люди восхваляют бога; мол, принося в жертву животное — люди высказывают своё поклонение и уважение богу, просят у него то и сё, просят разное. С того самого дня, с того самого момента Ширак-ребёнок понял, что никакого бога нет на самом деле; что, если и есть какой бог, то ему чужды и не нужны такие жертвы и такое поклонение. И ему, Шираку, не нужен такой бог, что, если и нужна кому кровь, то совсем не богу, а скорее самим людям: их понятиям, их извращённым представлениям. Или ещё кому? С того самого дня бог, для Ширака-ребёнка, если и представлялся как-то раньше, то теперь умер. Такой бог, их бог, бог взрослых — ему стал не нужен, а своего бога он ещё не нашёл, не придумал, не представил; до сей поры не нашёл, до своих зрелых лет. Да он его особо и не искал, некогда было. Ширак жил жизнь. За своё, ещё не долгое существование Ширак убил много животных, но только ради пропитания, ради пищи насущной, ради выживания его самого и его семьи. И никогда ему в голову не приходило прикрывать эту необходимость какой-то верой и религиозностью.

— Смотри, Серёжик, смотри. Знаю, зрелище неприятное, но ведь ты любишь мясо? Воот! Правильно, что киваешь. Любишь поесть вкусно, и я люблю, и мама любит, и все. А так, Серёжик, выглядит другая сторона нашего аппетита. Кроваво, правда? Но её тоже надо знать. Так сынок устроена жизнь: Мы что-то любим, и кому-то надо за эту любовь расплачиваться — и это надо знать и понимать и нельзя от этого знания отворачиваться. Поэтому смотри и учись.

Ширак быстро и умело разделал тушу.

 

******************

 

 

Глава 2

 

Они сидели на камнях. Камни, камни. Куда ни глянь крупные и мелкие, совершенно разные, самых причудливых форм и размеров, цветов и оттенков камни. Некоторые особые, огромные, размером с автомашину, с грузовик. Камни были щедро разбросаны вокруг, насколько хватало взгляда. Земля буквально, будто специально, была усеяна ими. Или они вырастали прямо из-под земли? Сами по себе. Кто знает? Вчера ещё в определённом месте зеленела лужайка. Сегодня же на том самом месте возникал камень. Завтра – кусок скалы. Откуда? Как? И так повсюду, в здешних горах. Рождались и исчезали камни. Он это знал. Знал с самого детства. Знал, как сказку. Как легенду. Здесь же, сейчас, не было видно ни одного деревца, ни одного кустика. И, если бы не зелёная, короткая трава, то пейзаж был бы совсем серый. Безрадостный. Но нет, в этот раз день стоял ясный, в цветах. Он оседлал узкий, нагретый дневным солнцем валун. Ноги свисали, не доставая земли по бокам камня в метре над травой. Многотонный гранит по своей форме действительно чем-то напоминал конскую спину с седлом на ней. Мальчик же нашёл для себя небольшой, плоский выступ в куске зубчатого массива, словно отломанного от края скалы и брошенного неведомой силой подальше от крутых гор. Он устроился чуть ниже, по спуску, спиной к нему. Лица мальчика он, как всегда не видел. Они оба смотрели в одну сторону. На юг. Мальчик был одет, как и прежде в курточку, школьные брюки, на голове вязаная шапочка. Его школьный ранец лежал у подножия скального камня, на траве. Было прохладно. Совершенно тихо. Звенящий, высокогорный воздух почти застыл, и был необычайно ясен. Далеко, далеко, из еле заметной, из стелящейся по низу пелены лёгкого тумана, выступал двуглавый Арарат, одетый в белые шапки вечного снега. Вечного, на большой вершине. На малой снег иногда летом таял. Малый и Большой Арарат. Отсюда к нему неуклонно спускалось долгое, пологое нагорье. Очертания этого нагорья терялись у самого подножия величественной горы. Они, эти очертанья, сливались в одно целое и становились больше похожими то ли на серый, мерцающий песок, то ли на далёкие спокойные воды, поблескивающие под лучами солнца. Арарат поднимался, будто остров из воды. Как будто парил над туманом. Изумительно красивый и грозный. Казалось он не далеко. Рядом. Его заснеженные обе вершины блестели в чистой атмосфере словно мираж. Вот тут, напротив. Только руку протяни. И дотронешься до снежной шапки. Но он знал, ощущение расстояния в горах обманчиво. До подножия Арарата было километров пятьдесят. На фоне горы выступал большой город. Древний город. Ереван. Он раскинулся совсем близко. Внизу, прямо под ними. Город, как продолжение каменистого пейзажа. Можно было различить панельные многоэтажки Авана, Нор Норка и Канакера. Районов города. Дальше было не видно. Но он знал, что за резким перепадом высот в пятьсот метров скрываются ниже Шенгавит и Эребуни, старые районы Еревана. Далее простиралась Араратская долина. Зелёная житница его страны. Масис, чуть правее Звартноц и Эчмиадзин. До боли знакомые ему места. Названия. До мелочей знакомые. С раннего детства. С самого рождения. Легендарные места и названия.

– Зачем ты сюда меня привёл? – Тихо, боясь нарушить тишину, спросил он мальчика.

– Как зачем. Ты же любишь эти места? – Не оборачиваясь, ответил ребёнок. Шепотом.

– Это правда, люблю. Это моя родина. В Ереване я родился.

– Но у тебя никогда не хватало времени? – Продолжал объяснять мальчик еле слышно. – Времени на что? – Он не понял вопроса.

– Вот так спокойно посидеть в тишине. Самому с собой. Со своими мыслями и чувствами. Посмотреть на гору. На эти камни. На раскинувшийся город под ногами. На себя. А? – Мальчик говорил не оборачиваясь.

– И это правда. Что да, то да. На это у меня всегда не находилось времени. –

Он ответил и вздохнул. Странные чувства в этот момент овладевали им. Он абсолютно не боялся мальчика. Теперь не боялся. В этот раз. Чего не было раньше. Сейчас не было страха. Даже наоборот. На него снизошло какое-то спокойствие, даже равнодушие. Он чувствовал себя невероятно расслабленным. Как никогда. И эта, очередная, странная встреча с мальчиком уже не пугала его. Не угнетала, и не тревожила. В душе он радовался тому, что вот так спокойно, без суеты и постоянной спешки, без тревожных мыслей, он может сидеть и созерцать красоту окружающего пейзажа. Красоту родного края. Близкого его сердцу Айастана. Откуда-то вспорхнула и пролетела мимо птичка. Серая, как и каменные глыбы вокруг. Уселась на вершине камня, над мальчиком. Стала громко щебетать.

– И всё-таки, зачем мы здесь? – Снова спросил он, повторил вопрос уже громче.

– Ты спокоен, и это хорошо. Я искал место где бы ты успокоился. Кажется нашёл. Расскажи мне о мире взрослых? – Мальчик нагнулся, поднял портфель. Подложил его себе за спину. Облокотился. Устроился по удобней. – Расскажи, пожалуйста. –

– А что конкретно тебя интересует? – Удивлённо спросил он.

– Всё. Меня всё интересует. – Спокойно ответил мальчик.

– Нууу, это займёт много времени. Это сложно и долго.

– Ничего. Время тут не помеха, оно не причём. Оно застыло для нас. Здесь, в нашем распоряжении целая вечность. Понимаешь – вечность. Куда спешить? Рассказывай. Мне очень интересно узнать. Узнать, как можно больше. Ну же, прошу…

– Даже не знаю с чего начать. Эээ…- На секунду он задумался.

– Мир взрослых – это очень жестокий мир. Беспощадный, бездушный. Мир борьбы и конкуренции.  Мир на выживание, за выживание…

 

**************

 

Костяшки весело и звучно скакали по деревянной доске.

– Ду щещь. – Громкий возглас. Смех. Стук. Снова костяшки. Зары.

– Сэ бай ду. Ха, но что скажешь? Чем ответишь? Давай, давай, мальчишка. – Низкий, хриплый голос. Запрыгали зары. Застучали. Встали. На число.

– Эээ! Ду ек. Ара! Твою налево. – Возглас. Стук. Костяшки-зарики. Закрутились.

– Ну, ну, ну! Есть! Ду бара! Я первый. Успел. Опередил. На один камень. Получи щелбан брат. Будь мужчиной, умей проигрывать. Давай свой лобешник. Давай, подставляй. –

– Да иди ты! – Возмущённый голос. – Просто не повезло. Зара не даёт. Твою мать. –

– Иди с детьми сначала научись играть, потом ко мне придёшь. Ха-ха! – Смех.

– Давай ещё одну партию. –

– Хватит с тебя. Голова треснет. Вот, кажется и Ширак проснулся. –

Ширак открыл глаза. Летняя кухня. Его летняя кухня, он же флигель. Называй, как хочешь. Маленький домик на одну комнату. Печь дровяная. Тепло. Накурено. Пахнет жареным мясом, чесноком и спиртным. За большим столом Арам со старшим своим братом Хачиком играют в нарды. В короткую. Расставлены камни-шашки на короткую партию. Похоже, Арам проигрывает. Он всегда брату проигрывает. Он хмурый. Лоб красный от щелбанов. Хачик толстый, с внушительным животом, довольный. Он смеётся и подтрунивает над братом. Всегда так. Ширак, оказывается, задремал. На стуле у стены, возле тёплой печки. Разморило. Сто грамм самогона, обильная пища и тепло сделали своё дело. Да, сказывается вчерашний день. Вчера он много выпил. Слишком много. Да и сегодня суматоха. Сегодня Ширак сдержался, не стал напиваться. Завтра на работу. Работой он дорожит. С большим трудом устроили. Помогли. Братья армяне, земляки помогли. Он встал, потянулся. Взял со стола пачку сигарет. Не своих. Гостей. С фильтром. Закурил. Затянулся. Спросил, у молча смотрящих на него братьев.

– А, что уставились, где Самвел, где женщины? –

– Ширак джан! Ха. Доброе утро брат джан. С добрым утром тётя Хая, вам посылка из Шанхая. Утро конечно в кавычках. Сколько сейчас Арам, покажи часы? Ооо! Почти одиннадцать. Скоро по домам. Понедельник, понедельник, а я маленький такой. Выспался Ширак джан? Мы битый час играем, а ты сопишь и сопишь во все отверстия. Ха! Не стали тебя будить. –

Толстый Хачик выплёскивал своё приподнятое настроение. Продолжал шутить.

– Видишь, этого пацана играть учу. Балбесу тридцать пять лет, а играть в нарды так и не научился. Ха! – Он отвесил Араму подзатыльник.

– Да иди ты! – Огрызнулся Арам. – Тебе просто везёт сегодня. –

– Везёт тому, кому везёт брат джан. А ты как не умел играть, так и не умеешь. Ха! Пацан! И молчать, когда с тобой старшие разговаривают. – Хачик повернулся к Шираку.

Растроенный Арам закурил. Молчал. Хачик продолжил. Ответил на вопрос

– Самвел домой уехал, ему в ночь выезжать, в Ровно. Женщины в доме с твоими мальчишками. Это я на твой вопрос отвечаю Ширак джан. Доволен, пить будешь? –

Хачик немного опьянел. Совсем немного. Что называется, у армян: был под лёгким кайфом. Он поднял со стола литровую бутыль с мутной жидкостью. Она была почти пуста. Посмотрел на Ширака.

– Нет. Я пас. На сегодня хватит. А вот поесть…, что-нибудь поем. Аппетит пришёл. –

Ширак переставил стул и подсел к столу. На огромном столе лежали раскрытые нарды, с краю у стены стояла глубокая эмалированная посудина с большими кусками жареного мяса и лука в ней. Остатки шашлыка. Шашлыка из молодой коровы. Широкое блюдо, в котором ещё пару часов назад дымилась отварная, цельная картошка, теперь пустовало. На дне осталось лишь немного растопленного сливочного масла с нарезанной зеленью. Плетёная корзинка с хлебом на другом краю стола. Масло сливочное у Ширака своё, домашнее. И хлеб Марина печёт. В печи. Сама она деревенская, всему обучена с детства. Хлеб из печи. Что может быть вкуснее? Большой каравай получается у Марины. Пышный. Мягкий. Не выгодно на дому печь. Выгодней покупать в магазине. Двухкилограммовый домашний хлеб съедается за один день. Но уж больно вкусный. Поэтому обычно хлеб дома готовят на выходных и по праздникам. Марина и лаваш умеет печь. Много чего она умеет. На столе сыр брынза куском, на тарелке. Остатки. Грамм двести. А было в начале застолья более килограмма. Любят земляки сыр, что поделаешь. Сыр тоже свой. Ширак взял себе кусок остывшего мяса с посудины. Пальцами. Положил на тарелку с сыром. Тарелку поставил перед собой. Оторвал кусок хлеба руками от остатка каравая. Резать ножом хлеб невозможно, и бесполезно настолько он мягкий. Отложил дымящуюся сигарету на самый край стола, фильтром на клеёнку. Обмакнул хлебный мякиш в масло из-под картошки. Отправил кусок в рот. Другой рукой поднёс к лицу кусок мяса. Посмотрел. Понюхал жареную корочку. Откусил. Зорька, Зорька, вкусная получилась, зараза. Ширак прожевал. Проглотил. Затянулся сигаретой. Положил её снова на край стола. Фильтром на стол. Хачик, тем временем, налил себе и Араму самогона в стограммовые гранёные стаканы. Совсем немного. По глотку. Они молча выпили. Арам затушил сигарету, сложил нарды, убрал доску со стола на диван у глухой стены. Братья присоединились к трапезе. Мясо, хлеб, зелень. В чашке давлёный чеснок в мацуне с солью. Вроде приправы к мясу. Ели молча, с удовольствием. Какое-то время.

– Ширак, сколько лет ты уже здесь? – Спросил, вдруг Хачик, громко чавкая.

– Шесть. – Ответил Ширак полным ртом.

– Как время бежит, а? Казалось, вы только вчера приехали. Шесть лет. Слушай, а чему я удивляюсь собственно? Младшая моя Сусанна тогда ещё совсем ребёнком была. Да, да я вспомнил, она в шестом классе училась. Точно. Теперь вот в институте, в Харькове. Домой редко приезжает. Город ей нравится, понимаешь ли. В городе хорошо, видишь ли. Да, время, время. –

Хачик вздохнул. Вспомнил дочерей. Не рядом они, редко видит, оттого и вспомнил. Старшая Гоар давно была замужем. Жила со своей семьёй в районном центре, в Богодухове. И с отцом была и продолжала находиться в натянутых отношениях. Эх, Гоар, Гоар! Потому что вышла замуж не за армянина. Вышла замуж по своей воле. Пошла против его, отца воли. Нашла себе местного хлопца. С самого детства, росла строптивой. Жена, Софа, говорит, что вся в него. Вся в отца. Упёртая, как баран. Хачик снова вздохнул. Дочь у неё. Значит, у него внучка. А толку? Он внучку и не знает толком. Молодёжь, молодёжь. Дети, дети. Он оторвал зубами большой кусок мяса. Зачавкал. И опять спросил.

– А что с ментами Ширак? Что участковый? Так и достают тебя? –

– Менты, они и в Армении менты. Конченые люди. Даже не люди, твари. Достают, конечно. Уже так достали шакалы, что дальше некуда. Денег хотят. Столько лет одно и то же. Не успели мы немного. Приехали уже в незалэжнюю страну. Теперь вот надо с гражданством, с паспортами решать.

Ширак отвечал неохотно. Не любил он эту тему. Но раз спрашивают….

– Много хотят? – Хачик не отставал с расспросами. Он поднял литровую бутыль, и молча разлил остатки по стаканам. С начало себе, затем и брату.

– Две тысячи долларов. – Ответил Ширак.

– Ого! Аппетиты у них. Что б им пусто было. Мусора не насытные. И что ты думаешь? –

– А что тут думать. Трясти надо. – Ширак улыбнулся. Вспомнил анекдот. Ему стало вдруг весело. Горько и весело одновременно. За шесть лет, которые они здесь Хачик первый раз заинтересовался его проблемами. Это даже было забавно. Ну а что он собственно хотел? Хачик на много старше его. Он сам по себе. Он, как и его братья, коренной сельчанин. Местный. Они все тут родились, в Полковой-Никитовке. Все три брата. Все с одного села. А по району ещё тьма дядей и тёток, двоюродных братьев и сестёр. Близких и дальних родственников. В селе братья Оганесяны хорошо и прочно устроены. Куда там! Их все знают. С ними считаются. Взять того же Хачика. Он хозяин местной маслобойни. Жмёт подсолнечное масло. Выкупил цех у колхоза, когда сельское хозяйство в селе разваливалось. На него несколько человек работают, включая Арама. Арам, вроде управляющего. Ответственный. Работящий. Да и сам Хачик, справедливости ради сказать, работы не чурается. Самвел, самый младший из братьев, тот больше сам по себе. Он возит машиной скотину всякую из западной Украины. В основном с Волынской области, Житомирской, Ровенской. Привозит по сезону бычков, тёлочек, птицу разную. Под заказ работает. Да и так, на рынок. Там на западной, скотина дешевле. Вот и крутится малый. Нашёл свою нишу, своё дело. Самвел. Ну как малый? Тридцать лет парню. И он пока холост. Но братья надумали его женить. Уже и невесту подыскали. Из соседнего района. Из Краснокутска. Армяночку молодую. Вроде как двадцатилетнюю. У Самвела «Жигули» с прицепом-клеткой и ещё микроавтобус «Фольцваген», грузовой. Дом свой, новый, на три комнаты в самом начале села, по трассе. Видный жених. Конечно хозяйка нужна. Кто ж откажется.

С Хачиком и с Самвелом Ширак знается так себе…, постольку поскольку. Поверхностно. Ну, земляки и земляки. Больше понтов, как и у всех армян, чем душевного, близкого общения. Больше разговоров, чем реальной помощи. Да и не просит Ширак никакой помощи. Просто старается поддерживать нормальные отношения с земляками. Он здесь пришлый. Человек со стороны. Он понимает, что у каждого свои проблемы. Зачем навязываться? Кому нужен бедный родственник? А вот с Арамом он как-то сдружился. Они откровенны друг с другом. И Арам знает все его дела и проблемы. Он молчун и человек дела. Арам давно сжился с Ларисой.  Немного странная женщина эта Лариса. Из местных. И он, Ширак ничего о ней сказать не может. Он не знает её. Лариса из дому редко выходит. Она старше Арама на пять лет. Страшная! Худющая! И чего он в ней нашёл? А живут ведь вместе они уже много лет. Детей у них нет. И живут же. Просто Арама, наверное, всё устраивает; одет, накормлен, в доме хозяйка. Тихая, безропотная. Но, женится на ней Арам не хочет. И она молчит, особо не требует. Не хочет он зависимости. А может всё надеется в тайне, армянку найти для брака. Как-то проговорился. Не хочет он детей смешанной крови. Правильно, наверное. Он, Ширак, тоже своим мальчикам армянских девочек найдёт. Обязательно найдёт. Время придёт. Только армянок. Чтоб всё по традиции. Как положено. Сосватает. Женит. И никак иначе. Армяне, армянки. Хотя…, в отношении братьев Оганесянов есть у Ширака большие сомнения. Какие сомнения? Чем больше он к ним присматривается, тем больше сомневается, что братья вообще армяне. По крайней мере, чистокровные. Уж больно они на турок смахивают. Или на курдов. Особенно внешне. Много в них тюркского. Да, говорят на армянском. Ну, на каком армянском!  Мало того, что Кяварцы! Мало того, что обрусевшие, их же понять надо. Их разговор. Ладно, уж. В Армении, что ни село горное, то свой диалект. Что ни область, то свой особый акцент. Но внешность. Лица. Арам, например. У него узкое, вытянутое скуластое лицо. Не пропорционально большая голова и соответственно большое же лицо. Не правильное и не красивое. Какое то, скошенное на бок. Широкий, горбатый нос. Узкий рот. Толстые губы. Чёрный, жёсткий вьющийся волос. Густые, сросшиеся на переносице брови. Огромные, слегка раскосые чёрные глаза, в обрамлении длинных ресниц. Да, глаза у Арама особые. Заметные. Горящие. По своему- выразительные. Но взгляд у них какой-то хищный. Не добрый. Наверное, женщинам такой типаж нравится. В Араме много от хищника. Много от самца. Это чувствуется. И к общей картине прибавить еще его стройную, тонкую фигуру с широченными плечами. Да, безусловно, он женщинам должен нравиться. Не может не нравиться. Каким-нибудь тонким, художественным, впечатлительным и озабоченным дамам. И всё же Арам хищник. Шираку, даже иногда кажется, что вдруг, какой клич, вроде режь армян, и Арам с ним разделается и глазом не моргнёт. Горло в один миг перережет. Чирк и всё. Смешно да? Да, смешно, наверное. Но так случалось много веков подряд в истории его, Ширака, народа. Это чувство настороженности у Ширака, наверное, в крови. В генах. Сейчас же, когда жизнь относительно спокойная и причёсанная… Ладно. Хачик вон. Вообще, на брата не похож. Ну да, отец у них только общий. Матери разные. Бывает. Всякое бывает. Ну, как не крути, с какой стороны не смотри, толстый Хачик с виду вылитый азербайджанец. И Самвел такой же. Вдобавок ещё и светлый. Нет, и ну пусть. Здесь они джигиты. Здесь они братья армяне. Армяне, так армяне. Ширак считает, и будет считать их своими земляками. Дружи с теми, с кем живёшь. Так Ширака дед покойный учил. Очень давно. Мысли, мысли. Он вернулся к разговору.

– Что думать. Время тяну Хачик джан. Время. По хохляцкому закону, если прожил пять лет в стране, то должен получить вид на жительство. А прожил десять лет – гражданство. Вот я и живу, набираю года. –

– Так ты говоришь уже шесть лет как здесь. Значит, пора бы вид на жительство получить. Арам давай за это выпьем. Что бы у Ширака всё сложилось! – Он поднял свой стакан. Арам, поднял свой. Выпили не чокаясь.

– Да, пора, но всё равно денег хотят. Постоянно мозги пудрят. На какие-то акты, шмакты ссылаются. То ту справку принеси, то другую. Одним словом, денег вымогают. Постоянно отказывают под разными предлогами. Ага, только вот им.-

Ширак скрутил дулю. Поднял руку и потряс в воздухе дулей, неведомому менту. Всем ментам. Всем сволочам. Сигарета упала со стола. Ширак выругался. Поднял. Раскурил. Затянулся. Раз, другой. Затушил окурок о стол.

– Хрен что они от меня получат. Ага! Ни копейки. Я столько сил и нервов потратил! Столько пережил! Пока, худо-бедно жизнь семьи тут устроил. Дрын им в дышло. Обойдутся. Тут каждая копейка на счету, а им доллары подавай. Шакалы. Ментам придётся, рано или поздно, выдать нам всем и паспорта, и прописку дать, и гражданство. В Киев буду писать. В какой-нибудь международный суд. В Гаагу. Ещё куда.  Куда угодно. Но из этого дома меня только ногами вперёд вынесут. – Ширак разозлился.

– А дом на ком числится? – Хачик продолжал чавкать и расспрашивать.

– На тётке Марининой. На тётке Асмик. Она в Харькове живёт. На Холодной Горе. В общем то мы изначально к ней приехали. Спасибо ей. Помогла. –

– Слушай Ширак джан. Всё хочу тебя спросить. Всё как-то повода не было. Какого чёрта, извиняюсь, вы вообще сюда приехали? Из Еревана в эту дыру, а?

Хачик перестал жевать, вытер губы рукавом. Достал из пачки несколько сигарет. Предложил брату. Протянул Шираку. Одну вставил себе в губы. Арам чиркнул спичкой. Все трое прикурили от одной спички. По очереди. Хачик последний.  Ширак поднялся из-за стола. Пошёл к выходу, приоткрыл тяжёлую дверь. Тут же потянуло свежим воздухом. Вернулся к столу. Присел на свой стул. Посмотрел внимательно на Хачика. Хачик курил и ждал ответа на свой вопрос.

– У тебя родня есть в Ереване, или в Армении? –

Вопросом на вопрос ответил Ширак. Он строго смотрел на Хачика. Разговор как-то сам собой стал серьёзным. Хачик на секунду замялся. Ответил.

– В самом Ереване нет никого. А в Армении полно родни. А что? –

– Вы с ними отношения как-то поддерживаете, переписываетесь, созваниваетесь? –

– Конечно. Не часто. Письма Софа моя регулярно отписывает. То одним, то другим. –

Ширак обоими локтями навалился на стол. На пару секунд опустил голову на руки. Затем поднял голову. Затянулся сигаретой. Медленно выпустил кольца дыма вверх.

– Тогда Хачик джан ты должен знать, что в Армении сейчас полная задница. Точнее худая жопа с огромным дуплом. А было ещё хуже. – Он опять глубоко затянулся сигаретным дымом. Хачик молчал.

– Ара! Там жить стало просто невыносимо. – Ширак говорил зло, словно обвинял кого-то. Невидимого и неведомого. Словно обвинял саму судьбу.

– Ара, мы жили очень хорошо. Своя квартира в Аване. Прямо возле памятника Гаю. Ну и что, что однокомнатная. Я в такси работал. Денег копил. Серёжик родился, хотели трёхкомнатную купить. Конечно, места стало мало. Двое детей. –

Арам и Хачик молча слушали. Не перебивали.

– Потом все эти события начались. Чередой. Одно хуже другого. Сумгаит, со страшной резнёй. Карабах. Война. Потом это землетрясение. Развал страны. Будь она неладна. Блокада энергетическая. Ты думаешь, почему я дом себе выбрал под самым лесом? Нет, ну конечно по деньгам, в первую очередь по деньгам. Но и что бы отогреться. Хачик джан, мы первую зиму топили до плюс тридцати. Изо дня в день. Мы в Ереване, в квартире, так намёрзлись! Мы нагреться никак не могли. Ара! Я свою квартиру за бесценок продал, чтобы только уехать. Тогда многие уезжали. Очень многие. И мы не выдержали. Ты знаешь, что такое, когда свет дают по два часа на день. Какой там – на день! На сутки. И время, не угадаешь. Ладно, если бы график какой был. А то сегодня с двух до четырёх дня. А завтра ночью включат. А ты сиди и карауль. Не прозевай. И так постоянно. Изо дня в день. Год, второй. Электроэнергия, это ведь не только свет. Это ещё и вода. Постирать. Ванную набрать. Отопления вообще никакого. В каждой квартире тогда керосинки стояли. И мы купили. Сирийскую. И грелись с её помощью, и обед готовили. Канистра соляры самый ходовой товар был. А спали мы как! Все в куче. Все вместе. В одежде, под одним одеялом. Одеялами. Дети посередине. Мы с Мариной по краям. Это что, жизнь? Работы нет. Денег нет. Тепла нет. Газа нет. Воды нет. Не жизнь, а выживание. И это в столице! Что говорить о других местах. В Ленинакане вообще худо было. Короче. Не выдержал я. У Марины тётка здесь. Я уже говорил. Как мы мечтали о тепле! Вот так, за несколько дней мы собрались и уехали. И плевать мне было на всё. Пусть, село какое. Лишь бы домик свой. Сад. Огород. Лес. Дрова. И только дрова. Никакого газа. Сегодня газ есть, завтра его может не быть. Только дрова. Просто и надёжно. Никакой квартиры. Посёлка или города. Только в село, в деревню. Подальше, в глубинку. К лесу. К своей земле. Посмотри на мои руки. –

Ширак вытянул перед Хачиком свои руки, показывая широкие мозолистые ладони.

Правую ладонь пересекал глубокий, старый шрам. Мизинец и безымянный палец были сухие и скрученные. С гладкой, не естественной кожей. Как после ожога. Давняя его травма. Из прежней жизни.

– Вот этими руками я детей подниму, на ноги поставлю и выживу. Своим трудом. Можешь не сомневаться. Мы ехали сюда. Мы только на это и настраивались. Трудиться и жить. И выжить. – Ширак замолчал. Он разволновался и тяжело дышал. Сигарета его потухла между пальцами, дотлев до фильтра.

– Ладно, брат джан. Чего ты так горячишься. Зачем так разволновался. Я понял. Я всё понял. Всё у вас будет хорошо. И мы, тебе, в чём надо поможем. Поддержим. Можешь на нас рассчитывать. Правда, Арам? – Хачик немного стушевался. Хмель прошла.

– Поможем, конечно, поможем. Пора уже. Пошли брат. Зови свою Софу. Завтра детям в школу. Нам всем на работу. Пошли. Спасибо Ширак джан за мясо. Пошли мы. – Арам встал. Армяне вышли из летней кухни. На небе холодно светили звёзды.

 

******************

 

 

Глава 3

 

Мелкий, колючий снег больно бил по глазам. Хлестал по щекам. Проникал за шиворот, неприятно обжигая кожу. Снег крутил со всех сторон. Одновременно. Куда ни повернись. Ветер постоянно срывал капюшон его куртки. Так и норовил сорвать с головы короткую шапку. Открытые уши сразу замёрзали. Вьюга разыгралась не на шутку. В двух шагах уже ничего невозможно было разобрать. Ничего не различить. Впереди только на белом фоне едва выделялась серая спина мальчика. Она как маяк на его пути. По нему он и двигался. Медленно. Шаг за шагом, утопая по колени в мягком снегу. На груди лямкой верёвка. Толстая, мокрая. Сейчас упруго тянула назад. Не поддавалась его усилиям. Как он не пытался. Тогда он остановился, оглянулся. Санки глубоко ушли в снег. Слишком тонкие полозья. Слишком узкие. Санки-то маленькие. На них разве что детей возить по накатанной дорожке или спускать с крутой горки. И чего он их тащил? Зачем мучается? Он и сам не знал. Тащил давно, по всей видимости. Так как очень устал и с невероятным трудом переставлял ноги. И что странно, он абсолютно не вспотел. Наоборот. Его знобило. Трясло как при лихорадке. Зубы стучали так, что он слышал их дробь. Или ему так казалось? Он совершенно замёрз. Он дёрнул лямки. Верёвки. Раз, другой. Санки не поддавались. Он, что есть силы, крикнул мальчику. Что? Сам не разобрал и не услышал своего голоса. Голос. Ветер мгновенно, в одну секунду сорвал его голос с губ, растрепал в клочья и развеял в разные стороны. В белую пустоту. Он дёрнул санки ещё раз. И ещё. Нет, сил не хватало. Санки основательно застряли в мокром снегу. Спина мальчика исчезла в белой мгле. Пропала. Он снова крикнул. Глотнул порыв. Снег в лицо. Посёк. Резко. Он закашлял. Отдышался. Тишина. Только шум ветра в ушах. Он развернулся. Сделал два глубоких шага назад. По своим же следам. К санкам. К ним привязан был старый армейский вещмешок. Потрёпанный, выцветший. Он его помнил. Это отца вещмешок. Всегда висел в кладовой на крючке, прибитому к двери с внутренней стороны. В кладовой их квартиры. С самого детства он его помнил. И ещё он знал, что нельзя мешок здесь бросать. Ни в коем случае. Его следует забрать. Обязательно забрать. Во что бы там не стало. Он обернулся. Да, мальчик ушёл. Спина растворилась в белой каше. Кричать снова было совершенно бесполезно. Он нагнулся. Снял рукавицы. С трудом распутал мокрые, примёрзшие верёвки, узлы. Поднял мешок. Тяжёлый. Килограмм на десять, пятнадцать. Попробовал закинуть рюкзаком, на оба плеча. Один раз, другой. Не получилось. Куртка мешала. Слишком дутая, большая. Слишком толстая. И петли у вещевого мешка маленькие, на плечи себе не накинешь. Он соединил их вместе и закинул на одно плечо. На правое. Так получилось. Одел на руки тяжёлые от влаги рукавицы. Теперь стало легче, гораздо легче идти. Он двинулся по следам мальчика. Их ещё видно. Плохо, но видно. Не успевало замести снегом. Он должен поторопиться. Он догонит мальчика. Обязательно догонит.

Он шёл, шёл и шёл. И время бежало рядом. Сколько его минуло, времени, трудно было оценить. Может час. Может пять часов. А может и сутки. Он не знал. Но он готов был умереть от усталости. Умереть прямо здесь, в эту минуту. На снегу. В каком-то поле. Посереди этого поля. Или, где он там находился? В этой бескрайней белой пустыне. Непонятно где. Непонятно когда. Он готов был умереть и был бы этому очень рад. Был бы рад, избавится от страшной усталости. От самого себя. От всепоглощающей безнадёжности. Где он? Почему он здесь? Как вообще он сюда попал? Что он здесь делает? Куда подевался мальчик? И зачем ему этот ребёнок? Зачем он тащит на себе старый мешок? Какого лешего он во всём этом участвует? Вопросы. Вопросы. Вопросы. Одни вопросы, и не одного ответа. Одна лишь смертельная усталость. Умереть. Избавиться. Он упал лицом в снег. В рот набилась холодная мокрая масса. Стала таять. Он проглотил. И ещё. Глоток. Холодная вода обожгла горло. Он поперхнулся. Закашлял. И странно. Стало немного легче. Он перевернулся на спину. Метель неожиданно стихла. Перестала. Исчезла. Вот так, вдруг. Как по мановению палочки не известного дирижёра. Лишь снег крупными хлопьями ровно падал с неба. Или на небо? Какая теперь ему была разница. Он уже мало что понимал. Над головой, вокруг, на все четыре стороны, было белым бело. Снег, снег, снег. Может так и выглядит смерть? Холодная, безразличная, белая. Кто сказал, что она чёрная? Он заставил себя приподняться, сел. И всё же, где мальчик? Никаких следов. Он давно их потерял. И что в мешке, может что съестное? Интересно. Он стянул мешок с плеча. Положил перед собой. Петля сильно затянулась. Замёрзшими руками не развязать. Зубами. Зубами. Да, так получалось. Поддался брезент. Пошёл узел. Пошёл. Ослаб. Всё. Развязался. Он запустил обе руки в мешок. Что-то не понятное. Он медленно достал, вытянул.  Он, держа в руках… свою голову. Глаза в глаза.  Ком подступил к горлу. Ужас обуял его. Перехватило дыхание. Готовый вырваться крик застрял в груди. Он с трудом оторвал взгляд от себя, от своих смотрящих на него в упор глаз. Посмотрел на верх. Перед ним стоял мальчик…

 

**************

 

Ширак сидел на корточках. Сидел в деревянном, узком туалете. У себя в палисаднике. По нужде сидел. Курил. Не спеша, расслабленно. Дверца туалета нараспашку. На дворе сумрачно. Звёзды над головой ещё горели. С ночи. Но на востоке тонкой розовой полоской неизбежно надвигался рассвет. Там, над горизонтом звёзды уже погасли. Начало шестого утра. Марина сейчас должна будет будить детей в школу. Мальчишкам ещё предстоит разобраться с хозяйством. Покормить и убраться за живностью. После чего они позавтракают. И лишь около восьми утра, вдвоём на одном велосипеде они покатят в школу. Четыре километра. Два из них по глинистому грунту, да в горку, всё время на подъём. Два километра затем, по разбитой асфальтовой дороге. С ямами и без освещения. Сейчас ещё хорошо. Сухо. Велосипед. Старший, везёт младшего. Обратно они вернутся, как придётся, как получится. Бывало, что по одному возвращались. Но кто-то обязательно на веломашине. Куда ж его бросишь? Один велосипед на всех.  Зимой будет сложнее. Гораздо труднее. Особенно в снег. Когда выпадет много снега. Как правило, часа полтора, пацаны топают в центр. Не меньше. Пока дойдут до школы, или вернуться со школы, мокрые насквозь. Тяжело по снегу идти. Ну, ничего. Это всё жизненная школа. Своего рода тренировка. Крепче будут. Здоровей будут. Мальчишки! Сукины дети! Сам он таким был. Уличным. Постоянно нагруженным, какой-нибудь работой. Отец с ним, к примеру, не церемонился. Сколько помнил Ширак, тот всегда был строг. И попробовал бы он отца ослушаться. Это потом, когда Ширак вырос…. Стал с отцом конфликтовать и ругаться. Это потом. После армейской службы. Так и должно было быть, наверное. Два характера…. Столкнулись. Ширак стал мужчиной. Он стал самостоятельным. Независимым. Отца он по-прежнему уважал, но не слушал. Слишком многого отец хотел от него. Во всём подчинения. Нет уж. Теперь он взрослый. Теперь он сам по себе. Даже сейчас, спустя годы, хватит отцу в Ереван и одного письма в год. И хватает. Расстояние их только сблизило. Письма выходят сентиментальные, сердечные. Но, пока дети маленькие, пока ещё они подростки, им необходимо слушаться старших. Отца и мать. И он, Ширак, с ними строг. Пусть нарочито. Маринэ всегда пожалеет. На то она и мамка. Она и жалеет мальчиков по тихому от него. И он делает вид, что не знает об этом. Не замечает. Пусть. Мать есть мать. А он, отец, должен вести себя с ними без соплей. В этом Ширак убеждён. Так и должно быть, если хочешь, чтобы мальчик вырос в мужчину.

Ширак поплевал на окурок. Отбросил в сторону. Сам он всю жизнь вкалывает. И сейчас, когда ему перевалило за сорок лет, он бегает и трудится как молодой. Закалка! С детства. Шираку выходить из дому в шесть утра. И пешком те же километры пройти предстоит, что и детям. Чуть дальше. На ферму. На свою работу. Гори она пропадом. Но другой нет. Какая тут в селе работа, когда большая страна Украина рассыпается, разворовывается, разбазаривается. Впрочем, как и все остальные Союзные. Советские. Разве что случайные шабашки попадутся. По выходным. По вечерам. Кому что по строительству подделать. Кому с автомобилем разобраться. По ремонту.

Ходовую перебрать или ещё что. Ширак в этом деле разбирается. Столько лет в такси проработал.

На соседнем огороде, у бабы Милы, что-то виднелось, выступало. В сумерках это нечто, вроде как кучка, горбиком выделялось на ровном поле. Какое-то очертание. Будто кто лежал на земле. Собака калачиком? Свернулась? Спит? Сидя не разберёшь. Да мало ли что! Ширак отвернулся. Но глаза сами возвращались к не понятному предмету. Любопытство! Ширак старался разглядеть предмет. Некоторое время. Гадал. Что же это такое? Наконец это занятие ему надоело. Ширак тихо выругался сам на себя. Сплюнул. Произнёс тихо, по русский.

– Да какая тебе разница! Придурок! Делать тебе нечего. Иди на работу собирайся.

Он встал, заправил штаны. Вышел из туалета. Посмотрел ещё раз. Нет, всё равно. Не разобрать. Но нет же. Он так просто не может уйти. Любопытство взяло вверх. Ширак подошёл к оградке. Тихо. Осторожно ступая. Присмотрелся ещё к предмету. Нет, не видно. Не понятно. Что-то большое. Но не различить. Ширак осторожно переступил через низкий штакетник.

– Во идиот. Делать тебе нечего.

Повторил он себе в полголоса. Пригнулся. Медленно прокрался в неудобных калошах по подмёрзшей земле к объекту своего любопытства. Несколько шагов. Вот оно.

– Идиота кусок! Сукин ты сын.

Ширак тихо выругался. Никакой тайны. До обидного просто. Перед ним лежала огромная округлая, приплюснутая тыква. Дутым колесом. Росла ещё. Пуповиной к земле. Связанная. Красивая тыква. Ничего не скажешь. Такая вся пропорциональная. На загляденье. Хоть на выставку вези. Одна одинёшенька, среди убранного огорода. И как он её раньше не замечал? И чего это бабка не прибрала овощ? Мороз ведь. Пусть, лёгкий и по утрам. Но, пропадёт тыква. Бабка, дура старая. Может, забыла? Ширак согнутый, на цыпочках обошёл вокруг тыквы. Посмотрел по сторонам. Засмеялся тихо, глупо. Смешно стало. Что он делает! Тыкв ему мало что ли? Тонны две собрал со своего огорода. Но нет же. Тут другое. Детство вспомнилось. Как они, пацанами шухерили. Воровали арбузы с бахчи. Яблоки с садов таскали под майками, за пазухах.

Ширак отломал сухой стебель. Оставил хвостик. Короткий. Рукой можно взяться. Отделил плод от земли. Обнял и поднял овощ. Тяжёлая зараза. Тыква всем тыквам тыква. Теперь понятно, почему баба Мила не срывала её до последнего. Не могла она. Очень уж громоздкая, большая тыква. Ну уж бабуля, извини. Больно хороша твоя красавица. Как говорится; кто не успел, тот опоздал. Ширак переступил через границу дворов и понёс свою ношу к сараям. Занёс в одну из дверей. Споткнулся в потёмках. Выругался. Замычала корова Зирка. Громко задвигали спинами об деревянные стены молодые бычки в тесном стойле. Их двое у Ширака. Сако и Вано. Кукарекнул петух. Неуверенно. Хрипло. Потом, тут же, словно проснувшись, захлопал крыльями и закричал, что было сил. Ширак вздрогнул от неожиданности. Ууу, зараза! На суп его что-ли пустить? Крикун хренов. Живность просыпалась. Задвигались кролики в клетках. Начинался трудовой день. Очередной день. Начинался каждодневный труд. Скрипнула входная дверь в дом. Вспыхнул свет на крыльце. Кто-то из детей вышел в туалет. Ширак спрятал неожиданную добычу в общую кучу сложенных тыкв. Завалил сверху, меньшими по размеру. Пойди теперь разбери где, чья. Зачем он это сделал? Зачем стащил чужое? Он и сам не знал. Захотелось, наверное, похулиганить. Просто так, без повода. Как мальчишка. Как когда-то.

Радист давно ждал Ширака в подсобке. Нервничал. Всё высматривал. Всё прислушивался. Идёт, не идёт. Радист — это прозвище. Старик уже, лет около семидесяти, Семёныч. Николай Семёнович. Когда-то был радистом настоящим. В армии. На службе. С полвека назад. Теперь вот только по прозвищу. Его всё село как Радиста и знает. Ширака сосед он, через три дома. Ближе к центру. Пенсионер он. Ещё и сторож на ферме. Через ночь пенсионер. Через ночь сторож. Рабочий на ферме. Но на полставки. Такие условия работы. Такое условие хозяина. Нового хозяина коровника. Никто не хочет за такие мизерные деньги работать. Ночевать. А ему что, Семёнычу? Какая разница, где спать? Дома старуха. Вечно ей всё не так. Ходит старая, всегда хмурая, только и ищет повода как бы придраться к нему. Да и спиться ночью плохо. Просыпается он несколько раз за ночь. Лежит потом часами, заснуть не может. Так уж лучше здесь, среди коров и быков. Те его старика не трогают. Не ругают. Пройтись туда, сюда пару раз. Продышаться. В чём сложность? От старухи своей отдохнуть. Какое ни какое разнообразие в жизни. Плюс копеечка к пенсии. Плюс украсть что. Если аккуратно. Как же не украсть, когда всё к чертям катится. И ферма. А что ферма? Несчастный коровник. Дойных осталось штук шестьдесят. Худоба. Последние дни доживают. Слухи ходят среди баб: закроют по весне ферму. Коров под нож. Помещения на кирпич. Разберут. Так же было и с первой бригадой. На Бойкова. Два года тому. Бабы, зря говорить не станут. Они всё наперёд знают. Зря болтать не будут. А какое хозяйство было при Советах! Колхоз миллионер! А что ему пенсионеру теперь? Ему теперь всё одно. Что воровать, что любить. Но, лучше воровать, риску меньше. Жить то осталось; хрен, да ни хрена. Вот такая позиция, такая философия. От Радиста.

– Где тебя черти носят? Начало восьмого. Случилось что? –

Встретил возмущённый Семёныч Ширака, как только тот появился в дверях.

– Рассвело почти. Как я мешки вести буду?  Через центр. Люди на остановке собрались. Что подумают? – Дед старался выглядеть строгим.

Ширак, в рабочей одежде, в старой куртке, в резиновых сапогах, снял с плеча сумку с термоском, собранную ему на обед Мариной, уселся на длинную лавку.

– Ладно, Радист, не шуми. Держи лучше, вот… – Он порылся в сумке, достал кулёк с мясом на кости. Килограмма на три кулёк.

– Держи Семёныч. Твоя доля. Вчера Зорьку забил. –

Старик взял кулёк. Посмотрел. Развернул. Понюхал.

– Чего так? Доля. Забил. Никак фильмов насмотрелся за выходные. Или детехтивов. Молодая вроде тёлка. Какая срочность в мясе? Праздник какой может, армянский? – Он торопливо засунул свёрток в свою авоську.

– Да нет. Причём тут праздник. Для праздника вон птицы полно, кролей. Мяса у меня хватает. Просто… дура молодая. Объелась люцерны влажной. – Ширак закурил. Протянул пачку деду. Семёныч взял сигарету. Поднёс ко рту. Прихватил губами. Посмотрел вопросительно на Ширака. Тот кивнул. Дед взял ещё одну. Вставил её за ухо.

– Раздуло, значит. Бывает. – Семёныч крякнул.

– Чего там? Бабы работают? Как дежурство прошло? – Ширак выпустил кольца дыма. Одно, второе, третье. Прищурил один глаз. Защипало. Дым попал.

– Давно доять. Как всегда, ругаются. Говна много. Тебя ждут, не дождутся. – Степаныч сел рядом на лавку. Чиркнул спичкой. Подкурил. Затянулся. Прокашлялся. Сплюнул жёлтой слюной. Спросил.

– Так что скажешь. Как мне мешки вести? – Он хитро посмотрел на Ширака.

– Не как. Оставь велосипед с мешками здесь. Я вечером сам привезу. По тёмному. И тебе и себе. Годиться? – Ширак глубоко затянулся.

– Спрашиваешь. Конечно, годиться. Вот это другое дело. И мне легче. И конспирация.

– Ладно тебе сосед. Все знают. Всё село знает, что скотники, сторожа и доярки комбикорм воруют. Таскают помаленьку. Ещё и молоко воруют доярки, по банке, за смену. Мне молока не надо. Своего хватает. А от комбикорма не откажусь. Все всё понимают. Да и как тут не воровать, с такой зарплатой? –

– Не скажи Ширак, не скажи. Одно дело знать. Предполагать. Совсем другое дело видеть. Да ещё и с мешками. Лучше на глаза не попадаться. Бабы то сумочками носят. По малёху. Что с них? – Дед закашлял. В груди у него заклокотало. Снова сплюнул. Жёлтым.

– Не дай бог попасть под раздачу. Тебе то что, ты здесь на птичьих правах. Не оформлен –  ни чего. Какой с тебя спрос. А я сторож. Как ни как. Так что, бережёного бог бережёт. –

– Прав ты Радист. Как всегда, прав. Поэтому иди себе на легке. Вечером встретимся. Я заеду. Привезу мешки. Ладно. Пойду работать. А то бабы изнасилуют. –

Дед хихикнул. Подмигнул Шираку.

– Это точно. Не дай бог таким попасться. Растерзают. Ты того…, осторожно. Ха-ха. Голодные бабы. Ох, голодные. Я-то знаю. Всех знаю. Верка толстая, та холостая баба. Горячая она. Смолоду пылкая. У Надьки муж – пропойца. Надька точно, что голодная. Неу-довле-творённая. Во! У Катьки …-

– Ладно, разошёлся, хорош трепаться. Я пошёл. –

Ширак потушил окурок о лавочку. Поплевал на бычок. Отшвырнул его в сторону. Поднялся, и вышел из подсобки не прощаясь.

В его обязанности по работе входило дать корм животным. Ещё убрать за ними навоз в помещении, когда коровы будут на пастбище пастись или находиться в загоне, который снаружи. Навоз собрать и свезти в определённое, отведённое для этого место. Лопатой. Вёдрами. Тачкой. Ещё развести по ферме сено и солому специальной тележкой, раскидать для каждой скотины по её месту, всем по стойлам. Наполнить кормушки в загоне. Напоить животных. Делать всё это надо было три раза на день. Утром, днём и вечером. Фактически постоянно. Столько же раз на день доили коров. И он должен был быть где-то рядом. Не по далёку. Если вдруг что, помочь дояркам. Быть на подхвате, что называется. Кроме того, к коровнику постоянно подвозили корма трактором. В его работу входила разгрузка и распределение этих кормов. Раньше на ферме работали одновременно несколько скотников и рабочих. Теперь осталось только двое; Ширак и Толик. Вовремя его, Ширака дежурства, а это через каждые два дня, проблем не возникало. Ширак работал добросовестно. И за его труд и отношение к своим обязанностям Ширака уважали. По крайней мере не ругали. Провести полную смену, двенадцать часов на ногах было не просто. Постоянно то туда, то сюда. Сделать надо это, сделать надо то. Тяжести, всегда тяжести. Лопаты и вёдра. Тачки и тележки. Труд тяжёлый, не квалифицированный и низкооплачиваемый. К концу смены, к семи вечера, ноги у Ширака гудели и тряслись мелкой дрожью, словно электрический трансформатор под большим напряжением. А потом ещё предстояло домой топать около часа. Ширак старался, работал. Но Толик, второй скотник…. Самое плохое это то, что его так называемый напарник Толик, работал спустя рукава. Пьянствовал каждую смену. И Шираку приходилось доделывать всё то, что тот не сделал. Что-то не разгрузил. Что-то не перевёз. Во время смены этого Толика, доярки часто сами толкали тележки, развозили корм, чистили за скотиной. А какой был прок с пьяницы? Когда тот уже напился. Когда он лыка не вязал. Валялся в полном беспамятстве где-нибудь в укромном местечке. А то и просто под забором. В полном смысле этого слова. Под забором. Напивался до полусмерти. И не было над ним никакой управы. И никакому воздействию он не поддавался. И не кем его было заменить. Ну вот не кем. Никого не загонишь в скотники. Время такое настало. Работать никто не хотел. Вкалывать не хотел. Народ бросился в торговлю. Что интересно, дома Толик спиртного не пил. Употреблял исключительно на работе. Как и где он самогон доставал, приносил, проносил? Каждый раз. Словно из-под земли. Хоть и следили за ним. И пытались как-то контролировать. Влиять. Без толку. Ширак, например, устал его мордовать. Бил он Толика всегда и везде, где встретит. Часто просто так. Даже если тверёзого встретит. Так сказать, для назидания. Идёт бывало тот мимо. Мимо Ширака. Как поравняются. Треснет по морде его вместо приветствия. И ещё раз. И ещё разок по носу. Да пинка, вдогонку. Всегда было, за что его бить. Или будет за что потом всё равно. Профилактически бил Ширак. На будущее. За предстоящие провинности, и за прошлые. И уже давно, Толик, как увидит Ширака, обходит его третьей дорогой. Третьей стороной. Убегал, только встретит. Мигом. Быстро и не стесняясь. И всё равно работал спустя рукава. Всё равно пьянствовал. Ширак и сам выпивал и выпивает. Выпивает часто и много. Но, всё же знает меру и никогда не напивается до чёртиков. Организм у Ширака крепкий, справляется. Да и стыдно было бы перед людьми пьяным валяться. Зачем нацию свою позорить.

– Здрасте бабоньки! Бог в помощь. – Ширак быстрым шагом с лопатой в руках шёл по пролёту. Это было его обычное приветствие.

– Привет. – Это Надька ответила. Встала. Улыбнулась. В глаза посмотрела.

– И тебе не хворать. – Верка ответила. Голосом. Её не видно. За коровой.

– Где тебя леший носит? – Это бригадир, старшая. Оксана. Самая молодая и самая привлекательная. Но и строгая не в меру. Её дочь с Артуриком в одном классе учится. Катька.

– Открывай, иди ворота. Скотину на выгон. Где пастух? Девочки, кто сегодня пасёт? –

Ширак молча прошёл мимо. К воротам. Открыл. Одну створку, затем другую. Тяжёлые ворота. Деревянные. Петли ржавые, скрипучие. С бабами лучше не пререкаться, лучше вообще не разговаривать. Всё равно не переговоришь. Особенно Оксану. Бойкая девица. Только силы тратить на разговоры. А они, силы эти, ему очень даже пригодятся сегодня. Работы невпроворот. И Ширак принялся. Погрузился в свои обязанности.

Днём заметно потеплело. Термометр в тени показывал двенадцать градусов по Цельсию. Термометр висел на северной стороне здания. Возле дверей в лабораторию. В тени. Ему можно было доверять. Термометру. Действительно погода стояла чудная, тёплая. Ширак закурил. Последняя сигарета. Надо было бы сходить в ближайший магазин, который в центре села, купить несколько пачек «Ватры» или «Примы». Что будет, то и возьмёт. На работе он курил больше чем дома. Одной пачки на смену не хватало. Покупал сигареты без фильтра, потому что дешевле и крепче. Привык он к крепким. Иначе, не накуришься. Иначе, не прошибёт. Не продерёт. Мозги на место не поставит. Ширак посмотрел на свои руки. Грязные, и в навозе. В навозе не страшно. К навозу Ширак привык. Но руки следовало помыть. Он сейчас сходит в магазин. Тут рядом, пять минут ходьбы. После он пообедает.

В это самое время старик Василий, пастух, гнал стадо на дойку. Загонял в помещение. На дневную дойку. Ширак, облокотившись на горизонтальное, сосновое бревно загона, докуривал свою последнюю сигарету. Хорошо вот так было стоять. Под тёплым солнцем. Отдыхать от работы. Немного расслабиться. Эх, кофейка бы сейчас. Мечтал Ширак. Мимо лениво проходили коровы. Одна из них остановилась рядом с ним. Подняла хвост. Громко и с напором зажурчала на землю. Забрызгала в стороны. Ширак, не мешкая ни секунды, сделал шаг навстречу и подставил свои руки под тёплую струю. Тщательно промыл. Сплюнул бычок на землю.

– Правильно, правильно. Вот это от любой заразы лучшее средство. И очищает хорошо кожу. Почище любого мыла. – Дед Василий заметил. Одобрил. Подошёл ближе.

– Курнём, а браток? – Попросил он. Остановился. Ширак отряхнул руки. Вытер их о брюки.

– Закончились дед. Минут через десять, пятнадцать подходи в подсобку. Пообедаем вместе. А я сейчас в магазин за сигаретами смотаюсь. –

– В магазин говоришь? Так и мне пачку возьми. Без фильтра. Какие будут. Ага? Я деньги отдам. Они у меня в пальто. Я занесу. –

– Хорошо дед. Куплю. Ты заходи. Поговорим. Побалакаемо. Поснидаемо. – Ширак улыбнулся своему украинскому.  Махнул рукой. Быстро и широко зашагал в село. Дед Василий ему нравился. Спокойный, рассудительный, не навязчивый. И есть о чём поговорить с ним. Есть что послушать. Дельное. Мудрое.

 

******************

 

 

Глава 4

 

Он ничего не видел. Ничего не слышал. Ничего не ощущал. Он вдруг понял, осознал, что совершенно ничего не чувствует. Ни внешне. Ни внутренне. То есть абсолютно ничего. Странное было состояние. Пугающее. И одновременно интересно было за собой наблюдать. За тем, что от себя осталось. Сказать, что кто-то за кем-то наблюдает, можно было очень условно. Он не смог бы словами передать то состояние. Тела, как бы, не существовало, он его совершенно не чувствовал. И ничего не существовало. Ни вокруг него. Ни внутри него. Ни его самого. Ни снаружи. Ни вовне. И никакого пространства. Никакой протяжённости. Никакого чувства времени. Чувства движения. Но, он то, сам, был. Безусловно, был. Не тем, каким он себя знал, а новым, незнакомым. В нём остался некий свидетель. Свидетель всему, или ничему. Он мыслил. Он раздумывал. Он соображал. Было Некое, или Некто! Которое всё воспринимало. Или нет? Или это был не он? А кто тогда?  Пусть не он. Пусть кто-то или что-то за него. Мыслило. Соображало. Думало. Пусть так. И, тем не менее, это кто-то или что-то представляло себя именно им. ИМ! И ни кем другим. Ведь он понимал. Он знал. Каким-то образом он узнавал себя. Где-то там, глубоко, глубоко внутри этого, кого-то или чего-то, этого свидетеля, ещё теплилась его память. Его личность. Его личное. Память о нём. Память о всём, что было с ним. Эта память как бы скрепляла собой всю конструкцию ЕГО. Цементировала. Склеивала. Была, своего рода, скелетом, на который нанизывалась, собиралась, строилась вся его самость. Весь ОН. Но состояние памяти выглядело каким-то странным. Необычным. Это, не была память в нормальном, привычном ему выражении. Привычном ему знании о себе. Она как бы была вся сразу и целиком. Без воспоминаний. Без отдельных и конкретных воспоминаний. Без фрагментов, составляющих ЕГО целое. Она ничего не воссоздавала конкретно. Не существовало ни видений из прошлого, ни каких-то картин из жизни, ни отдельных воспоминаний. И тем не менее память была в нём. Вся и сразу, но как замороженная. Застывшая. В принципе. В потенциале. Словно семечка растения, в котором уже есть всё заложенное для роста и развития, для раскрытия этого растения. Всё, кроме необходимых условий. Память эта как бы находилась в сторонке и не мешала ему. Не мешала ему БЫТЬ. Она присутствовала лишь настолько, чтобы он ни забывал себя. Что бы он мог себя узнать. Осознать. Отделить от прочего. Хотя это не точное сравнение. Очень приблизительное. Ведь отделять было некого и ни от чего. Всё же остальное, что осталось в нём, или проявилось в нём, или открылось ему, всё помимо зыбкой памяти, оказалось совершенно новым и незнакомым. Это было чистое восприятие. Восприятие без чувств, без телесных ощущений, и почти без мыслей. Он просто был. Мысли появлялись из неоткуда только на миг, словно пролетая мимо едва задев его сознание лишь для того, чтобы подтвердить для него само бытие. Его бытие. Его присутствие. Обозначить. Подчеркнуть. Напомнить. Состояние это оказалось настолько потрясающим, настолько сильным, настолько убедительным, что он вдруг понял, что находится в совершенном блаженстве. Что это состояние и есть блаженство. Что он сам и есть блаженство. Он состояние. Он процесс. Он же тот, кто испытывает и осознаёт всё это. И не было никакого противоречия. Он вдруг понял. Нет ничего. Ни света. Ни тьмы. Ни хорошего. Ни плохого. Ни верха. Ни низа. Ни мыслей. Ни памяти. Ни важного. Ни неважного. Ни существования. Ни отсутствия этого существования. Нет ничего. Есть только пустота всего. Отсутствие всего. И даже отсутствие самого отсутствия. Осталось  только блаженство. Ни вокруг него. Ни где-то в стороне. А он сам и есть это блаженство. Абсолютное и невыразимое. Неописуемое. Непередаваемое. И тогда он полностью отдался этому состоянию. Вошёл в него. Растворился в нём. Понял, что на самом деле, нет никакого противоречия. Не существует никакой двойственности. Всё едино. Всё блаженство. Всё высочайше разумно. Всё живо. И находится в совершеннейшей гармонии. В то же время этого всего нет. Странно! Невыразимо! Гармонично! И он парит в этой гармонии и как целое и как часть его одновременно. В блаженстве.

Он наслаждался неземным состоянием, когда возникла музыка. Откуда-то стали рождаться звуки музыки. Стали нарастать. Крепнуть. Музыка плавала вокруг. Звуки, нежные звуки. Стройный хор звуков. Он никогда не был силён в музыке. Он особо в ней не разбирался. Но это было определённо классическое звучание. Буд-то кусочки из разных  симфоний одновременно. Отдельные фрагменты. Он различал звуки струнных, духовых инструментов. Как будто инструментов. Эти фрагменты стали складываться, накладываться друг на друга, соединяться в нечто целое. И полилась мелодия. Мелодия была дивной и спокойной. Она вошла в него. И он сам стал мелодией. Он звучал. Он вибрировал. В какой-то момент он понял, что это его мелодия. Что он сам создал и продолжает создавать музыку. Он её пишет и исполняет и слушает и наслаждается одновременно. Он стал творить симфонию. Погрузился в неё. Утонул в ней. Прекрасные, гармонические звуки захватили его полностью. Это было чудесно! Ему казалось, он дирижировал вселенной. Он усиливал звучание скрипок, когда считал это нужным. Он выделял в соло кларнет или флейту. Он аккомпанировал духовыми, когда хотел. Взрывал барабанами и тарелками нужный ему эпизод. И всё получалось великолепно. Мастерски. Изумительно красиво и гармонично. Он вдруг почувствовал себя рыдающим. Безудержно рыдающим от счастья. От состояния какого-то космического счастья. Эта симфония, эти волшебные звуки возбудили и раскрыли в нём не веданные ему самому струны. Струны его сущности. И эти струны завибрировали в такт с музыкой. Отозвались. Как камертон. Зазвучали. Заиграли. А он рыдал и рыдал… . От переполняющего его счастья и блаженства. Звучала мелодией, утопала в музыке, и рыдала вместе с ним, казалось, вся вселенная. Его вселенная. И это было абсолютное состояние счастья. Состояние отсутствия себя. Состояние небытия. Состояние чистого сознания.

Вдруг он увидел мальчика. В вязаной шапочке, в короткой куртке. Увидел на мгновение. Как образ, мелькнувший в голове. Всплывший из глубин памяти на поверхность его сознания. Внезапно гармония  музыки нарушилась. Звучание инструментов смешалось. Сбилось. Превратилось в звуковой хаос. Он почувствовал беспокойство. Оно нарастало. Быстро. Неуклонно. Резкий визг тормозов вернул его в привычный мир.

 

**************

 

Дед Василий медленно пил молоко из глубокой алюминиевой кружки. Ширак втягивал воздухом обжигающий чай. Только что они оба перекусили. Время обеда. Сыр, хлеб, отварной картофель и мясо от Ширака. Домашние пирожки со сливовым джемом от старика. Общий стол. Поделились друг с другом. Скинулись. Теперь оба курили. И пили. Глоток молока, затяжка. Глоток чая, затяжка. У них было с полчаса свободного времени. Можно было немного расслабиться и побеседовать. В первый раз так сложилось. В первый раз они вместе. С глазу на глаз. В первый раз за совместной трапезой.

– Вкусные пирожки дед. Ты вроде один живёшь. Сколько я тебя знаю, один. Пирожки что ли умеешь печь?

– Нет, Ширак. Вот что-что, а пирожки печь я не умею. Ни пирожки, ни печенье, ни чего такого, что связано с тестом. Жизнь прожил – не научился. Не довелось. Если честно и не пробовал. Всё остальное, пожалуйста. Сам себе готовлю. И первые, и вторые блюда.-

– Ну а эти? Видно же, что домашние.

– Эти пирожки, Милка испекла. Соседка твоя. Она умеет. Всегда умела. Балует меня иногда. Так, просто, по старой дружбе. По старой памяти. Мы иногда дружим, по стариковский. Я ей бывает, с рыбалки, карасиков подкину. Или там яблок, груш завезу веломашиной. У меня сад большой. А у неё три сливы и одна Антоновка.

– Так ты у неё гостем бываешь в доме? Я тебя редко у нас на хуторе вижу.-

– Здесь Ширак не принято по домам ходить. В дом приглашать. Не замечал? Во. Я о чём. Это у вас , у армян, может по домам гостить принято. У нас тут всё больше на улице общаются, во дворе, на лавочке. И зимой и летом. Поговорили у калитки и разошлись. Каждый, всё больше, сам по себе. Милка-то мимо меня проходит часто. Когда в село топает. Вот, занесла пирожки. Угостила. Спасибо ей. –

– Понятно. Слушай дед. Хорошо сидим. Скажи? Спокойно как-то, тихо. Странно. Что-то и бабы наши не бегают. Не горланят. Дед Василий, вот пока так спокойно сидим, расскажи о себе. Расскажи, мне интересно.-

Ширак раскурил новую сигарету. Удобно устроился на лавке. Полулёжа. К стенке спиной. Облокотился. Приготовился слушать.

– А что рассказать? Зачем тебе?-

Дед подлил себе в кружку парного  молока из трёхлитровой банки. Пригубил.

– Ааа! Уууу! Люблю молочко.- Он облизал пену с губ.

– Ладно тебе дед, не скромничай. Вместе больше года работаем. Я же вижу, ты старик не простой. Хотя хочешь простачком казаться. Что-то есть в тебе уважительное. Глаза у тебя зоркие, умные. Нравишься ты мне. Чувствую, что человек.

– Спасибо Ширак, спасибо на добром слове. Так, что тебе во мне интересует? Обычный я человек. Как и все. Со своей историей. Со своими тараканами. Обычный.

– Ну, скажем; краткую справку о своей биографии. Где, когда, что, ну в таком духе. Представь, что анкету заполняешь. Набирают персонал на северную станцию. Куда-нибудь на Шпицберген. В экспедицию.-

Ширак улыбнулся. Дед Василий засмеялся. Ответил.

– Фантазёр ты парень. Лет то тебе, наверное, сорок, или около того. Да? Во! А как ребёнок. Честное слово. Ладно. Пусть Шпицберген. А лучше на землю Франца-Иосифа. Тут ты брат не сильно ошибся. Почти в точку попал. С названием. Не удивил. Потому как географ я. Да, да. А ты думал. Много лет назад я окончил Харьковский госуниверситет. Геолого-географический факультет. Да… после войны. И всю жизнь проработал учителем географии. Нет, не здесь. Сюда мы с женой моей, Галиной, покойницей, вернулись уже пенсионерами. Пятнадцать лет как. Мы-то оба, здешние. Коренные. Я с Полковой, она с Козиевки. Кстати, ты знаешь, что бабка Мила в прошлом моя однокурсница по университету. Она чуток моложе от меня. Но я позже поступил. Война была. Помешала. Видишь, какая жизнь тесная. Она здесь в селе всю жизнь прожила. И в этой самой школе, где твои пацаны учатся, преподавала географию. Вот так. Раньше была старая школа. Эту построили…, наверное, в году восьмидесятом, восемьдесят первом. Точно. Как раз мы с Галей приехали. –

Ширак внимательно слушал. Ему действительно было интересно.

– А жили вы где, с женой? Ну, откуда приехали?-

– В Казахстане жили. Все эти годы в Казахстане. Как попал я по распределению в Семипалатинск, так и прожили мы на одном месте долгие годы. Квартира там была двухкомнатная. Работа, друзья.

– А дети у тебя есть?-

Дед Василий призадумался. Ширак молчал. Почувствовал, что спросил об очень личном, интимном. Но уже спросил. Что ж делать. Дед ответил.

– Был сын. Степан. Стёпка. Сейчас был бы чуть старше тебя. Помер. Мальчишкой помер. Тринадцать лет ему было. Под машину попал. Под самосвал. Несчастный случай вышел. Вот.

– Извини дед. Откуда мне было знать. Извини.

– Да ладно ты Ширак! Ты тут причём? Да, и столько лет прошло. Иногда мне кажется, что это всё не со мной было. Не с моим сыном. Буд-то рассказал мне кто-то. Шутка ли, больше сорока лет тому… .  Но, ты знаешь, заноза осталась. Шрам на сердце. Болит иногда. Такое не забывается.-

– А сюда, зачем вернулись? Из города в деревню. Почему скажем не в Харьков?– Ширак поменял тему.

– Мы с Галей всегда мечтали вернуться на Украину. В родные места. Семипалатинск не хороший город. Закрытый город. Не просто вырваться. Экология паршивая. Радиация. Всякое такое. Советские дела. Давно бы уехали. Да и что может быть лучше родного края? Мне ли тебе объяснять. Вот ты, скучаешь по своей Армении?-

Дед внимательно посмотрел на Ширака.

– Скучаю. Конечно же скучаю. –

– Во! Значит, понимаешь меня. И мы ждали удобного случая. И вырвались, в конце концов. Когда на пенсию по выходили. Когда особо не нужны стали государству. –

– А в войне ты участвовал? В боевых действиях.-

– Нет, Ширак, не довелось. По здоровью не прошёл. Пробовал попасть на фронт. Не взяли. Рука у меня правая не рабочая. Травма с рождения. Инвалид я значит.

– Не беда что не воевал. Не всем же быть орлами и ястребами. То-то я смотрю ты всегда левой здороваешься. Левую руку подаёшь. У меня самого правая клешня не совсем рабочая. – Ширак показал порез и пальцы.

– Ну, а в пастухи, зачем пошёл дед? Пенсии не хватает? –

– Пенсия действительно мизерная. Едва прожить можно. Деньги не помешают. Тут другое. Трудно в четырёх стенах самому. Пять лет как Галю, жену схоронил. А знаешь какого оно, когда пол века вместе, а потом, раз , и один? Один остался. Очень тяжело Ширак. Очень. Думал, не переживу. Но, человек такая скотина, ко всему привыкает. К всему приспосабливается. Так и я. Смирился и приспособился к жизни. К одиночеству. –

– А сойтись с кем-то? Та же баба Мила, например. Твоя подруга с детства. И ей было бы легче. Пирожки далеко не носить. И тебе хорошо, живая душа рядом.

– Может быть. Может быть. Есть такая мысля.

– Вот и прекрасно. Если всё сложится, пригласишь за стол, а? Отметим. Посидим.- Ширак прищурил глаза.

– Ох, Ширак. Хитрый армян. Задумал что? Приглашу. Приглашу. Куда ж от тебя деться. Только в этом деле я сам должен разобраться. Так что, без фокусов, пожалуйста. –

– Сам та  сам. Я тебя услышал. – Ширак поднялся. Потянулся руками вверх. Хрустнул суставами. Хрустнул пальцами. Взял сигарету. Предложил деду. Дед отмахнулся. Налил себе молока в кружку. Посмотрел на часы.

– Что? Может, пойдём?- Спросил дед Василий.

– Покурим и пойдём. – Ширак чиркнул спичкой. Подкурил сигарету. Выпустил кольца.

– Пока тихо, как там, не буди лиха. Если что, позовут. Что Оксанку не знаешь. Как рот свой откроет…. Уши завянут от её криков. Пока сидим. Я ещё кипяточку себе налью.-

Ширак долил воду в электрочайник. Включил. Дед пил молоко.

– Скажи мне лучше дед Василий. Вот ты старше меня на целую жизнь. Пожил. Повидал много. Пережил всякое. Опыт у тебя и тому подобное. Скажи мне в чём ты видишь смысл жизни? Для чего ты живёшь и жил? Для чего мы все живём? Зачем вообще всё это?- Ширак рукой обвёл вокруг себя.

– У Ширак, куда тебя занесло. Если человек начинает задавать такие вопросы, сам себе или окружающим, значит не всё его, в этой жизни устраивает. Далеко не всё значит. Кто  хорошо живёт, тот подобными вопросами не мучается. Или вы армяне все склонны к философии, а? Так наверное, исторически сложилось, да? Вас же постоянно истребляли. Так кажется. Жизнь на выживание. Было от чего призадуматься народу в целом и каждому в частности. . Ладно, это я так. Если серьёзно…. Как тебе сказать? –

Дед Василий замолчал. Подумал немного. Ширак ждал.

– Сразу оговорюсь. Это моё личное мнение. Так вот, мне думается, что никакого принципиального смысла в жизни нет. В биологическом понимании  смысл может быть в продолжение вида, рода. То есть, по природе, ты должен продолжить себя в потомстве. Вырастить его и защитить. И это нормально. Это, как минимум. В более широком понимании, в человеческом, в космическом, в …  Э, наверное каждый должен сам для себя найти, или придумать,  или придать смысл своему существованию. Во все эти общепринятые идеи, во всевозможные светлые будущие и в небесные обители после земных мучений, я не верю. Те, кто идут за подобными призывами, верят им …. Это вот вроде; я пастух и вон, мои коровы которых я пасу. Стадо. Или по принципу; я хозяин, ты дурак. Понятно да? Ширак, тебе это интересно? Может сложно?-

Дед замолчал. Внимательно посмотрел на собеседника.

– Очень интересно. И абсолютно понятно. Продолжай, пожалуйста. Продолжай.-

Ширак затушил окурок, сбив указательным пальцем пепел. Поплевал на него.

– Так вот. Мне думается, что есть какой-то план, общий план развития, или движения человечества, живой природы, Земли в целом. Космоса. Галактик. Вселенной. Есть. И в этом я вижу общий смысл. Общая цель, нам не понятная и не доступная. Но, каждый отдельный человек в своей отдельной жизни, должен сам решать, в чём именно его, маленький смысл, или маленький вклад, прежде всего в своё собственное развитие. А затем и в общее движение.-

– Значит, есть смысл? Есть общая цель? Раз есть какой-то план. Ты верующий?

– Нет, Ширак. Я атеист. Я Советский человек. Под общим развитием и движением я подразумеваю эволюцию. Ну, там, большой взрыв, развёртывание вселенной и так далее. Понятно? А ты сам веруешь в бога? В церкву ходишь?-

– Нет, в церковь не хожу. И в  бога не верю.

– Поясни. Теперь мне интересно.

– Не верю в того бога, на которого мне указывают. Которому меня учат. В которого заставляют верить. С самого раннего детства приучают. И каждый на свой лад. В смысле каждая вера, каждая церковь. То есть я категорически против, как говорят, организованных религий. Но и не скажу, что я атеист. Думаю, есть что-то свыше. Много чего есть. Не знаю. Но чувствую. Скорее всего, на вопрос верю ли я в бога, могу честно сказать две вещи. Во-первых, что понимать под термином Бог. Тут надо разобраться. Во– вторых, на вопрос есть ли бог, скорее отвечу – я не знаю. Многие говорят что верят. А такое вытворяют! Говорить можно что угодно. Я смотрю за слова.

– Ты меня удивил Ширак. Да, действительно армяне очень глубокомысленные люди. Сколько живу, убеждаюсь. И сейчас лишний раз убедился. Вашего брата я много встречал по жизни. Вот как-то, если сравнивать, грузины например, если одним словом, очень обобщённо… Эээ… Грузины – гуляки. Азербайджанцы и азиаты– торгаши. Русские – дураки. Украинцы – куркули. Евреи – хитрецы. Армяне – мыслители. Это я не совсем серьёзно конечно. В каждом стаде всякая овца найдётся. Но что-то в этом и правда. –

– Может быть. Может быть. Люди все разные. Ты сказал про личное развитие. А зачем оно, если всё кончится смертью? Если ты атеист, и нет никакой жизни после жизни, нет бога которого, нужно бояться и перед ним отвечать, тогда где смысл в личностном каком-то там развитии?

– Трудно сказать. Если я скажу, что мне так кажется или мне так видится, это будет не ответ. Думаю, что гармония. Да, да. Стремление вселенной к гармонии. К математической гармонии. Это подразумевает процесс созидания. Процесс творчества. И эволюция всего как раз и ведёт к усовершенствованию вселенной. К совершенствованию как каждого в отдельности, так и всего в целом. Это мне сейчас в голову пришло. Наверное, так. –

– Не совсем убедительно. Какой план? Кто запрограммировал эту эволюцию? Ладно, это тема для бесконечных разговоров. А в чём смысл лично твоей жизни? А, дед Василий?-

– О! Когда я был молод, смыслом моей жизни была семья. Отец и мать, Галя и Стёпка. Потом я осиротел. Не стало родителей. Как-то быстро их не стало. За два года. Но смысл оставался. В лице жены и сына. Потом не стало моего ребёнка. Я снова осиротел. Недавно потерял жену. Свой крайний смысл. Теперь я полный сирота. И что? Живу абсолютно бессмысленно. Доживаю. Мне уже ничего не хочется. Ничего не нужно. И смысла для себя я ни в чём не вижу. Получается так.

– Грустно получается.-

– Вот поэтому, пока у тебя есть семья, пока у тебя растут дети и молодая жена рядом, есть огромный смысл в жизни. Пока ты кому-то нужен. Пока ты мотивирован на активную жизнь. На то, что б крутиться, шевелить задницей, решать вопросы, нести ответственность, нервничать, переживать и так по списку. Это всё делает тебя живым. Заставляет чувствовать движение жизненных соков в организме. Иначе….  Придётся искать другой смысл в жизни. Другую причину. В моём случае уже поздно. Я своё отжил. И спокойно качусь по наклонной. К финишу. Даже, где-то жду его. Желаю. Я устал жить. Семьдесят пять лет вполне достойный возраст, чтобы такое говорить. А, как считаешь?-

Дед улыбнулся. Ширак промолчал. Задумался. Потом вдруг спросил.

– А как же судьба? Предначертанность. Неизбежность. Что скажешь? Какое твоё мнение? Ведь у каждого своя жизнь. Своя судьба. И нередко не всё от человека зависит. Есть обстоятельства, которые сильнее твоих возможностей. Твоих желаний. Твоих сил. Ты, может быть всем сердцем хочешь одного, а получается совсем по-другому. А, дед, что скажешь?-

Ширак достал очередную сигарету.

– Трудный вопрос. Я не знаю ответа. Можем вместе просто по рассуждать на эту тему. Но, боюсь правда останется за рамками наших умозрений.-

Дед тоже взял сигарету. Свою. Оба закурили. Помолчали. Дед Василий первым его нарушил. Спросил Ширака.

– Чувствую я, что-то тебя тревожит. Что-то гнетёт. И разговор наш не случаен. Расспросы  твои о жизни. И злой ты какой-то сам по себе. Напряжённый, что ли. Может, поделишься? Момент то удобный. Вроде как по душам разговор складывается.-

Ширак ответил не сразу. Подумал.

– Сны плохие вижу дед. Пугающие. Тревожные. Сплю плохо. Вот и напряжение. – Ширак подлил кипятку в свой стакан со старой заваркой. Затянулся сигаретой.

– Сны очень навязчивые. Об одном и тоже. И никак не могу отделаться. Ты знаешь, мать родная померла. Мне тогда лет девять было. Она снилась мне каждую ночь. Наверное в течении года. Или около того. Потом как-то всё реже и реже. А со временем и вовсе перестала сниться. Сейчас и не вспомню, когда её последний раз во сне видел. А этот уже несколько лет меня мучает. Задолбал просто. Почти каждую ночь. И не только ночью. Бывает прикурнёшь днём, задремаешь. Тут же приснится. Не знаю, как избавиться. Мучение какое-то. Вот такая у меня хреновина дед Василий. Вот такая.-

– Даа парень! Не знаю, что и сказать. Что посоветовать. Не знаю. К врачу, может какому, а? Хотя, что я говорю. Какой врач в наше время, в нашей дыре? Наверное, тебе следует самому в себе разобраться. Понять что-то. И возможно проблема решится. А, как думаешь?

– Думаю, ты прав дед. Пытаюсь разобраться. Пытаюсь. Но пока что-то не очень получается.

– Может, какие травмы детства у тебя были, а?- Дед участливо посмотрел Шираку в глаза. Кивнул. Мол, подумай.

– Всякое было.-

– Ну вот, мать померла, ты маленький был. А мать говоришь тебе не сниться. А что тогда сниться?-

Дед внимательно смотрел на Ширака. Ширак отвёл глаза. Ответил в сторону.

– Как бы ничего конкретного. Разные сны. О разном. Но, очень тревожные. Пугающие.

– А ты, по вспоминай, по вспоминай. Из детства. Что-то такое, что тебя очень сильно потрясло. Ну, подумай.-

Ширак задумался. Секунд на десять. Дед терпеливо ждал.

– Был один случай. Он меня потряс. Стыдно признаться, но потряс сильнее, чем смерть матери. Смерть то матери я сразу не очень-то понял. Намного позже осознал что произошло. Так вот. Тот случай. Мне тогда было лет семь, наверное. Мы жили в Ереване. Часто ездили к бабушке и деду на Планы Глух. Район такой в старом городе. Частный сектор. Дома так знаешь, на горку налеплены. Уступами. Уступами. Улочки узкие, кривые. Дома с плоскими крышами. В общем, типичный горный аул. Только в самой столице, в Ереване. Там старики наши жили. Отца родители. Сколько себя маленьким помню, был там старый пёс, кавказец, по кличке Барс. Старый, старый. Слепой практически. И ничейный. Может у него и был когда хозяин?  Я не в курсе. И откуда он взялся? Но все его знали. Подкармливали. Этот Барс дальше Планы Глух никуда не уходил. Старый. Слабый. Бродил по дворам, шатался. Побирался. Лежал целыми днями, когда особо жарко,  где-нибудь в тени. Абсолютно безобидный пёс. С ним часто дети играли. Он был на районе своего рода талисманом. Своим. Его знали все; и дети и взрослые, и наверное знал весь город. Чей он был? Какая у него судьба была? Я без понятия. Дед мой знал. Теперь это не имеет значение. Но, по-видимому, пёс был хороший и прожил достойную для собаки жизнь. И вот как-то я увидел такую картину. Мы в очередной раз приехали к старикам. Лето. Жарко. Я вышел поиграть с местными ребятами. Вижу, чуть ниже по улице, толпа пацанов. Постарше меня. Человек, наверное, пятнадцать, двадцать. Шумят. Возбуждённые. Мало ли думаю. Может драка, какая. Такое часто бывало. Двое дерутся, разбираются. Остальные наблюдают. Ну, я туда. Посмотреть. Интересно ведь. Мальчишка. А там…, там старого Барса камнями забивают. Стоит собака у стены. У каменного забора. Тихо стоит. Морду опустил пёс. Лапы трясутся. Задние вообще подсели. Шерсть клоками. Кровь на шерсти. Морда в крови. А эти уроды, пацаны, с трёх метров его камнями забрасывают. И большими камнями. Некоторые только двумя руками поднять можно. Всё норовят в голову попасть собаке. Веселятся. Вот, как сейчас перед глазами картина стоит. Жуткая. И я смотрю, не могу глаз отвести. И ничего не делаю. Застыл. Испугался. Да и что я мог сделать? Ну да, наверное, мог бы. Крик поднять. Родителей позвать. Что-то мог бы сделать. Но не сделал. Я испугался. И молча смотрел, как убивают пса. Потом, позже, дома я забился под железную кровать и проплакал весь вечер. Домашним ничего не рассказал. Мне было страшно даже рассказывать то, что я увидел и пережил. До сих пор в памяти отчётливо всё помню. Как  медленно, и  как страшно умирал старый Барс. Вот такая история была дед Василий. Очень для  меня впечатлительная. Только в своих кошмарах собака мне не снилась. Ни разу. Никогда. –

Ширак поднялся. Достал из кармана часы «Командирские» на чёрном ремешке. Посмотрел на время. Положил часы обратно в карман.  Махнул рукой. Пора  мол. Молча вышел. Дед Василий поднялся следом.

 

**************

 

 

Глава 5

 

Мальчик должен был быть где-то здесь. Где-то поблизости. Он это чувствовал. Что-то подсказывало ему. Интуиция? Может быть. Он так думал. Теперь он торопился. Торопился нагнать мальчика. Тот ушёл на восток. Совсем недавно. Ага! Точно. Вот и его следы. Детские. Гораздо меньше его собственых. Несомненно, это детские следы. Надо было догнать. Во чтобы это не стало. На восток. На восток. Он узнавал эти места. Полупустыня. Пустыня. Есть и такие участки, такие ландшафты в его родной Армении. За спиной находился Октемберян. Небольшой город. Древний город, как и всё в этой стране. Житница. Виноградное царство. Когда-то он бывал здесь. Школьником. Должно быть бывал. В прошлом.

Солнце нагрело спину и затылок. Нагрело сильно и давно. Теперь жгло невыносимо. Торопись, не торопись, но идти получалось медленно. Широкими шагами. С трудом. Ноги по щиколотку вязли в горячих песках. Его ступни в кедах плавились, ныли от жара и боли. Боли от многочисленных уколов. От маленьких кровоточащих ран. То тут, то там под ноги постоянно попадалась сухая трава с острыми колючками. Колючки легко протыкали резиновую подошву и больно вонзались в пятки. В одну. В другую. До крови. Траву приходилось аккуратно обходить, перешагивать. Когда он её замечал. Это занимало какое-то количество и времени и сил. Отвлекало от цели. Ещё сказывалась общая усталость и жажда. Он несколько раз останавливался. Садился лицом к солнцу на раскалённый песок. Давал немного охладиться спине и затылку. Расшнуровывал кеды. Снимал их. Массировал руками свои изнурённые, окровавленные ступни. Немного отдышавшись, торопился, насколько это можно было, дальше. За мальчиком. По следам, которые он обнаружил. Которые его вели.

Прошло некоторое время. Он всё шёл и шёл. Почти механически. Уже не особо разбирая дороги. Но по следам.  Сил оставалось с каждым шагом всё меньше и меньше. Он уже с трудом переставлял опухшие ноги. Он их почти не чувствовал. Солнце опустилось к горизонту. Оно не тревожило более, не палило, не жгло спину. Мучила жажда. Жажда. Рот и горло словно покрылись засохшей древесной корой. Коркой. Глотать было нечего и невозможно. Сухость и боль. Мысли о воде. Боль и вода. Боль и вода. Но он продолжал упорно идти. А что ещё ему оставалось делать? Никакой другой цели он здесь не знал, кроме как догнать мальчика.

За невысоким холмом, далеко внизу показалось озерцо. Блеснула под  косыми лучами солнца вода. Сверкнула серебром. Отразилась в небе красным. Не мираж ли? Не помнил он здесь никакой воды. Гораздо дальше, гораздо восточнее тянулись друг за другом ряд озёр. Больших озёр по здешним меркам. Там, когда-то с отцом и одним из своих дядей он удил рыбу. Когда-то! В далёком детстве. Он хорошо помнил. Они приехали на ЕРАЗике, несколько взрослых и он один ребёнок. Приехали на ночевку. Рыбы тогда взрослые наловили много. Он не одной. Зато он натаскал раков на полный котелок. Мужчины вечером, за ужином с удовольствием ели красных, отварных раков. Хвалили его. А он любил нырять с детства. И хорошо нырял. Вот и хватал членистоногих  со дна. Насобирал. За бока, за панцирь. По норам же шарить рукой он не решался. Страшно и больно, если вдруг под клешню пальцы попадут. Он хорошо помнил, как они компанией сидели всю ночь у костра, и мужики травили свои рыбацкие байки. Одну историю он особенно запомнил. Историю о том, как одному молодому парню привязали трос к ноге. На случай, если вдруг уснёт рыбак, а рыба клюнет. Вот так же группой рыбачили, несколько человек. А тросик крепкий, специальный, на сома рассчитан. На крупную рыбу. На сома и прикормка особая и крючок соответственный. Сидели мужики общались всю ночь. Под утро все до одного уснули. Уснул и тот, который с тросом. Проснулись – нет паренька. Исчез. Ни тросика, ни рыбака. Искали. Искали. Нет. Нигде нет. Может, пошутил? Розыгрыш, какой? Дело молодое. Но и в городе его не оказалось. Три дня искали. Вызвали водолазов. Ещё двое суток на озере провели. В воде. Нашли. Обглоданного. Утащил его огромный сом. Утопил. И самого сома позже взяли. Поймали. Неподъёмная рыба оказалась. Метра три от хвоста до усов.

Нет же блестит, явно, не мираж. Переливается под солнцем водная гладь. Запахло водой. Он ускорил шаг. Песок стал плотнее. Следы, ведущие к пруду исчезли. Идти теперь стало гораздо легче. Ещё и под горку. Быстрее. Быстрее. Ближе и ближе. Нет, не озеро. Скорее пруд. Совсем крохотный. Почти идеальной округлой формы. Откуда он здесь взялся? Ни деревца, ни кустика. Один берег пруда немного зарос камышом. Невысоким, но густым. Вода зелёная, зацветшая. Пахнет тухлым. Он знал. Пить нельзя такую воду. Он подбежал к берегу. Громко зашёл, как был в одежде в тёплую воду по пояс. Под ногами мягко. Илисто. Постоял с минуту. Поборол в себе брезгливость, упал в воду с головой. Через несколько секунд вынырнул. Стало намного легче. Освежился. Он выбрался на берег. Осмотрелся. Никого. До противоположного берега камень можно докинуть. Что там за камышом интересно? Он медленно побрёл вдоль  берега. И тут он увидел школьный портфель-ранец. На берегу, прямо у воды. Чуть дальше – куртку и школьные штаны тёмно-синего цвета. Шапочка вязанная, на камушке. Та самая, что и всегда. В такую жару? Он подошёл ближе. На шапочке лежали наручные часы, циферблатом  вверх. «Командирские», с чёрным ремешком. Мальчика же нигде не было видно. Зато… . Рядом с камнем на котором лежали шапочка и часы, булькал родничок. Совсем маленький. Размером с тарелочку. Крохотная лужица в двух метрах от пруда. Из неё тонкой струйкой текла жизнь. Текла, впадала и терялась в зелёных, тухлых водах пруда. В лужице с чистейшей прозрачной водой сидела лягушка. Небольшая, зелёная. Тело в воде, голова наружу. Смотрит на него. Напряглась. Он облизал обсохшие губы. Упал на колени перед водой. Нагнулся. Опустился ниц. Припал губами к холодному роднику. Лягушка сразу вылезла и испуганно, в три прыжка, звучно плюхнулась в тинистый водоём. Он пил долго, с короткими передышками. Никак не мог напиться. Никак не мог насладиться. Ему казалось, что никогда ничего вкуснее он не пил в своей жизни. Он чувствовал себя губкой напитанной влагой. Нажми слегка и из тебя потечёт вода. Каждая его клеточка получила необходимую энергию. Он оживал. Оживал и наливался силой буквально с каждым глотком. Всё! Он откинулся на спину. Раскинул по сторонам руки. Вытянул ноги. Закрыл глаза. И закричал. Закричал от радости. Закричал хрипло. От избытка вдруг вернувшихся, казалось истраченных полностью сил.

– Чего кричишь, как резанный?-

Он вскочил на ноги. Мальчик? Это был мальчик. Это его голос.

– Ты где?- Он снова закричал. И снова вышло хрипло. И неожиданно громко.

– Да здесь я, здесь. Не кричи. Всю рыбу распугаешь.

— Рыбу? Какую ещё рыбу?- Он зашёл в воду по колена. Стал всматриваться в заросли камышей. Какая может быть рыба в этом вонючей луже?

– Ты где, пацан?- Шепотом позвал он. – Ты где?

– Тихо ты!- Прозвучало совсем рядом. И вдруг в метре от него раздался сильный треск. Хлопок по воде. Шлепок. И ещё один шлепок. И ещё. Шум. Возня. Борьба. Звуки ударов. Но он ничего не видел. Дрожали камыши. Громко плескала вода. Он всматривался, но по-прежнему ничего не видел. И так же неожиданно как началось, всё разом стихло. Внезапно. Он стоял по колено в воде, боясь шевельнуться. Боясь что-либо спросить, или сказать. Он, точно онемел от страха и растерянности.

– Что стоишь, подойди, помоги.- Камыши бесшумно раздвинулись. Показался мальчик. Лица не разглядеть. Раздетый. Он тянул за собой что-то большое и тяжёлое.

– Ну же. Чего встал как истукан? Помогай.-

Он шагнул мальчику навстречу. Тот  тянул за усы огромную рыбу. Сома.

 

**************

 

– Ара Ширак, пойдём, пойдём. Там работы на пару часов. Работа эта ерунда. Повод. Светка на кое-что другое намекала. Ара, пойдём. Ладно, ты.-

Арам продолжал настойчиво уговаривать. Он был немного пьян. На удивление, разговорчив. Смеркалось. Они стояли возле маслобойни. Встретились случайно. Ширак шёл мимо с работы. Говорили на армянском.

– Так иди сам. Если на что-то намекала, я тут при чём? Иди и работу сделай и дело сделай. Арам я устал. Домой хочу. – Ширак потушил окурок плевком. Сделал шаг.

– Пойду я.

— Вай, ара! Друг ты мне, или не друг? Ладно. Пойдём, поможешь мебель собрать. А дальше я сам. Просто хотел с тобой бабой поделиться. Как с братом. Светка тёлка при себе. Интересная. Вдова. Какие проблемы если дело по согласию? Будь другом. Пойдём, поможешь.

– Ладно. Арам, два часа. Не больше. Что там надо сделать твоей Светке?-

Они вместе зашагали по дороге.

– Да я толком не знаю. Говорит, мебель новую купила. Ей там что-то привезли с города. Новую, не новую. Стенку короче. БУшную. Но очень хорошую, ГДРовскую. Какие-то знакомые вояки привезли из Германии. Она разобрана. Надо там что-то вынести, что-то переставить. Стенку эту собрать. Установить.

– Там двумя часами не обойдётся. Часа три. А то и полдня. Как пойдёт. Надо смотреть. – Ширак достал новую сигарету. Протянул Араму. Взял себе. Остановились. Арам чиркнул спичкой. Подкурили. В сумерках засветились два огонька. Пошли дальше.

– Эээ, ара! Какая разница! Два часа, три часа, полчаса. Соберём мебель. Человек деньги даст. Не бесплатно же. Ты своё возьмёшь, и иди себе. А я посмотрю, чем это Светка таким новым грозилась, что я не пожалею. Ха-ха. Новенькое, говорит, попробуем.-

Они свернули в переулок. Арам споткнулся. Выругался.

– Твою мать. Чёртова деревня. Хотя бы на час свет включили. Ни утром, ни вечером. Старики говорят, после войны такого не было. Ха-ха. Темно как у негра где?-

Арам громко рассмеялся.

– Говорят наша дама с косой всю энергию и газ продала. Вот и сидим без света. И газ еле бздит синим пламенем. Не греет ни хрена. Слышал, в Харькове, по всему городу веерное отключение электроэнергии? Утром на два часа. И вечером. По всем районам. А нас тут по деревням так совсем похерили.                – Ладно тебе. В Армении ещё хуже. Развалили страну. Чего ждать хорошего. Идиоты. – Ширак сплюнул.

– А Ширак джан, ну его , расскажу лучше новый анекдот. На кассете слышал сегодня. Записи, зашибись. Самвел привёз. Час с лишним записи. Мы с Хачиком,  пол дня ржали. Всего  не помню, но этот… . Короче. Сидят два грузина в магазине. Вроде продавцы. Покупателей нет. Оба такие толстые. Ленивые. Сидят, скучают. Друг о друге давно всё знают. Всё переговорили. Молчат. Один вдруг говорит другому:

– Слущай Валико! Переставь ми с табой на ахота пощли.-

Второй встрепенулся так. Разговор вроде намечается.

– Да!- Говорит. – На ахота. На каго? – Спрашивает.

– Передставь, на мэдвэдя. – Отвечает первый.

– Вай! Ну, ну. Дальще. Дальще. Продолжяй!- Просит второй. Воодушевляется.

– Передставь. Идьём ми, идьём. Бах! Мэдвэдь навстреча. Что ти дэлать будэщь?-

– Как что? Ружё доставать. Стрэлять.- Удивляется Валико. Очевидно же.

– А нэт ружя.- Продолжает первый.

– Как нэт ружя?- Снова удивляется Валико.

– Нэт. Забиль. Дома забиль.- Настаивает первый. Второй призадумался на минутку. Ожил. И с надеждой так.

– Кинжяль доставать. Ух!- Он взмахивает рукой в воздухе. Мол порублю медведя.                    – А нэт кинжяль. – Безпощаден первый грузин.

– Что будэщь дэлать?- Продолжает он надавливать.

Валико растерян. Потрясён.

– Как нэт кинжяль? Я ходыть кинжяль. Я ест кинжяль. Я спат кинжяль. На ахота нэ брат  кинжяль?-

– Да. Забиль. Дома забиль.- Первый грузин непреклонен.

– Что Валико дэлать, а? Мэдвэдь на задни лапа встать. Аааа! Рычят. Аааа!-

Сильно призадумался Валико. Снова оживился.

– Валико болшой палька брат. Мэдвэдь по галава бит.- И он энергично машет руками над головой. Показывает, как он медведя будет лупцевать.

– А нэт палька. – Обламывает его первый.

– Как нэт?- Удивляется грузин.- Лэс кругом.

– А нэт. Нэт палька.- Первый победоносно смотрит на второго.

Валико  выпячивает пухлые губы.

– Вай Сулико! Ты мнэ друг или мэдвэду друг.- И обиженно отворачивается.

Поговорили, называется. –

Арам снова громко рассмеялся. Ширак улыбнулся для приличия. Да, сегодня у его товарища приподнятое настроение. Разговорчив. На удивление. Но Ширак не разделял состояние  своего земляка. Вот и пришли.

Большой добротный дом. Из белого кирпича. Что редкость для села. Как правило, дома у многих здесь деревянные, обложенные красным кирпичом. Завод кирпичный находился в Богодухове и выпускает только красный. Белый же нужно было вести или из Ахтырки, или же почти из самого Харькова, из Солоницевки. Забор тоже из белого кирпича. Со столбиками. С оцинкованными колпаками. Пирамидкой. Всё, как и положено. Кованная металлическая калитка. Сарай капитальный тоже из белого кирпича на несколько дверей. Дорожка в плитке. Клумбы, правда, запущенные. Богатый дом. Богатое хозяйство. Было. Хозяин три года как помер. Участковый. Бывший участковый. Роман Сергеевич. Его за глаза звали Живот. Понятно за что. Живот у него был действительно огромный. Ширак этого Роман Сергеевича знал хорошо. Редкая гнида. Похотливый и патологически  жадный боров. Света, его жена, была бездетной. И в свои сорок лет красивой её трудно было назвать. Ну и страшной не обзовёшь. Рыжая. Полная. Но, фигуристая, с большим бюстом, широкими бёдрами. С большими пухлыми руками. С белой, рыхлой кожей. Лицо с мелкими чертами в веснушках. Носик маленький. Глазки маленькие. Ушки крохотные. Света эта, после смерти мужа, неуклонно спивалась. Она никогда и нигде не работала. Всегда была за мужниной спиной. И жила, и пила, и существовала теперь, по всей видимости, исключительно со старых запасов. А запасов этих Роман Сергеевич покойный накопил достаточно. По селу уже давно ползли слухи о Свете, как о распутнице. Теперь уже Светке. Ширак слышал кое-что. Но какое ему было дело? К тому же, село есть село. Всему верить нельзя. На одном конце пёрнул, на другом обосрался.

Арам уверенно открыл калитку. Открыл как-то хитро. И Ширак понял, что тот тут не случайный гость. А ведь молчит, ничего ему не рассказывает. Не доверяет, значит. Правда он сам многое ему про себя не раскрывает. Ладно, тогда квиты. Собака во дворе сначала гавкнула, как-то лениво. Гавкнула ещё пару раз. Затем, видать, узнав Арама, замолчала и залезла к себе в будку. Поднялись на крыльцо. Арам громко постучал в дверь. Кованным кольцом. Оригинально придумано. Дверь двухстворчатая. Со стеклянной вставкой. Решётка, кованная с розой. Крашеная чёрным. Зажёгся свет в прихожей. Щёлкнул замок. Одна створка открылась. Светка. В красивом светлом халате до колен с оборками. Халат туго сидел на её полном теле. Между пуговицами выпирала и просилась наружу  белая кожа. На груди, на животе, на ляжках. Тепло в доме, наверное. Или ей тепло изнутри. Как всегда.

– Арамик! Дорогой! Кто это с тобой? Ширак, ты что ли? Вот и прекрасненько. Два брата акробата. Заходите мальчики. Заходите мои армянчики. Мы сейчас с вами такую акробатику устроим сладкие  вы мои.  – Света была пьяна.

Ковры, ковры, ковры, ковры. По всем пяти комнатам дома, по всем полам, по стенам, включая просторную прихожую, были расстелены и развешены ковры. Такого количества ковров в одном доме, в одной отдельной квартире Ширак никогда не видел. Даже в родной Армении, где традиционно это принято. Принято застилать полы и завешивать стены. Ширак почувствовал себя неловко. Он после работы, в своей спецовочной одежде, далеко не чистой. От него воняет навозом, он это знает. Да и Арам не в лучшей форме. Весь промаслённый. Но, похоже, это волновало только Ширака. Арам вёл себя развязано и уверенно. Светку, по-видимому, ничего ничуть не смущало. Ни запахи, ни грязные, пропахшие потом  мужики. Единственное, она потребовала разуться. Тапочки не предложила. Хозяйка решила начать свою вечернюю программу с показа дома новому гостю.  Ширак был не против. Он ходил по комнатам как по музею. Светка не переставая что-то рассказывать, и  хвалиться  разными редкими и дорогими вещицами, собранными покойным мужем в разное время и в разных местах,  водила его за собой. Левый носок на ноге у Ширака был порван. Из него торчал большой палец с грязным ногтем. Ширак то и дело пытался поправить носок. Стянуть. Спрятать порванное место. Постоянно нагибался. Но дырка предательски возвращалась на старое место,  обнажая большой  грязный палец. Знакомство с домом длилось минут пять. Арам в это время по-хозяйски звенел посудой на кухне. Громко чавкал и что-то наливал. Пил.

– Ну а вот и стеночка. Разобранная. – Света подвела Ширака к большой стопке завёрнутых в белую бумагу деревянных панелей, шкафчиков и полочек. Они занимали всё пространство вдоль стены.

– В кульке, э… как они там, фурнитура. Инструмент, если какой нужен, в гараже. Арамик знает. Арамиик!- Светка громко позвала. Кокетливо посмотрела на Ширака.

– Вы пока собирайте, занимайтесь тут, а я на кухне вам повечерить приготовлю. И ни каких возражений. Я вас по домам голодных не отпущу. Арамиик!-

– Ааа, Света джан! Иду, иду. – Вошёл Арам. Что-то жевал. Закусывает, Ширак сразу понял. Ещё он понял, что вечер обещает быть весёлым. Но ему ничего не хотелось. Ни пить, ни есть, ни гулять. Ни какого веселья.

– Мальчики, если какие вопросы зовите. Я ушла. – Светка стала протискиваться мимо, стоящего в дверном проёме Арама. Ущипнула его за ногу. Подмигнула. Прильнула.

– Без меня выпил. Ай ай ай! Может нальёшь одинокой женщине?-

– Как ни налить такой красавице! Пойдём.- Арам прижал к себе хозяйку. Ширак не выдержал. Его распирало какое-то раздражение.

– Так ребятки! Или, или. Или мы стенку собираем. Или, я ухожу и делайте что хотите. –

– Ой, Ширак! Ты чего такой агрессивный? Голодный, наверное? Ну да, с работы, голодный. А я дура. Может вас покормить сначала? Так я мигом.- Светка отстранилась от Арама, поправила  на себе халат. Одна пуговица на груди  осталась расстёгнутой, почти обнажив пышную грудь.

– Как у русских говорят: сделал дело, гуляй смело. Работаем Арам.- Ширак стал быстро разворачивать бумажные упаковки. Это оказались дверки. Света постояла немного, пожала плечами и ушла на кухню. Друзья тихо заговорили на армянском.

– Ара, Ширак! Ты чего такой злой. Что случилось? Такая тёлка! Знаешь, какая она пылкая? Ууу, брат! Она нас обоих замучает. Поверь мне. Я-то знаю. Ара, такой шанс у тебя развлечься! А ты ведёшь себя как последний скотник.- Арам раскладывал полки на полу. Сортировал по размерам.

– Эээ! Арам! Я и есть самый крайний скотник. Эээ! Ладно! Не знаю. Нет настроения. В последнее время у меня всегда паршивое настроение. Ты тут не при чём. И эта Светка тут не при чём. Надоело всё. Просто надоело. Всё как-то не так. Всё через жопу. Ладно. Давай с этим разберёмся, потом посмотрим. Инструмент нужен. Тут, видишь какие шурупы. Особые. Головку надо подобрать. Насадку. Давай в гараж за инструментом.

— Ага, понял брат. Иду. Бегу. Сейчас, только на кухню заскачу. Предупрежу хозяйку. Сто грамм хочешь? Давай. Для настроения. Давай брат джан. Сейчас принесу. Светааа! Света джан! – Арам убежал на кухню.

– Ааа! Чёрт с ним! Гулять, так гулять. – Пробубнил про себя Ширак. На русском языке выругался.

Выпили по пол стакана. Света с ними. Самогон. Хороший самогон. Светка сама гнала. Из сахара. Чистый. Первак. Крепкий. Вышли на двор покурить. Светка с ними. За компанию. Постояла. Она не курит. Через час выпили ещё по пол стакана. Покурили. Уже без хозяйки. Сами. Снова выпили. Без закуски. Дело привычное. Настроение у Ширака поднялось. Заиграла кровь. Жизнь в данный момент приобрела какой-то интерес. Какой-то смысл. Пришёл аппетит. Пошла работа. Но… . За два часа немецкая стенка так и не была собрана. Хотя основная работа была проделана. Оставалось кое-что по мелочам. И уже после этих мелочей дособрать всё в кучу, в единое целое. Скрепить. Светка не выдержала первой. Пришла, позвала.

– Ладно, армянчики. Пойдём к столу. Остывает. Я уже всё приготовила. Время позднее. Вы голодные, да и я порядком изголодалась по мужским рукам. Сил нет ждать. Пойдём. Арамик! Ширак! Бросайте это грязное дело. После доделаете. После. Хоть завтра приходите. Хоть послезавтра. Мне не к спеху. Успеется.- Светка взяла Ширака за руку, прижала к себе, погладила по руке. Потянула Ширака за собой.

– Арамик догоняй.-

Мужчины помыли руки. Белое полотенце одно на двоих. Сели за большой квадратный стол. Арам рядом со Светкой. Ширак напротив. На столе томились вареники с мясом. Вареники с картошкой и грибами. Стояла пиала со сметаной. Разные соленья; огурцы, помидоры, кабачки, салаты консервированные. Хлеб батон. Нарезанный.  Бутылка импортная, красивая, из-под какого-то виски, с прозрачным самогоном внутри. Полная трёхлитровая банка вишнёвого компота на краю стола. Закатанная под металлической крышкой. Закрытая. Рядом открывалка.

Ширак сильно проголодался. Поэтому, не долго церемонясь, приступил к еде. Все приступили. Ели, пили самогон. Ели, пили самогон. Быстро и с удовольствием. Ширак молча  жевал. Арам постоянно лапал Светку. Что-то шептал ей на ушко. От чего та смеялась громко и по девичьи. Звонко. В какой-то момент Арам вышел из-за стола и увлёк хозяйку в спальню. Бросил через плечо земляку на армянском.

– Я тебя позову. Будь готов.-

Ширак достал сигарету. Закурил. Он не знал, разрешается ли курить в доме, и прилично ли это. Он опьянел. И теперь ему было наплевать на всякие приличия, и на этот дом, и на эту хозяйку. Что хозяйка? Обычная шлюшка! Каких полно вокруг. Каких он повидал множество. Ну и что, что ухожена и возможно богата. Пусть даже образована и интеллигентна. Если человек шлюха, то он в любом соусе шлюха. Как не крути. С какого бока не смотри и не подставляй. Шлюха, значит натура такая. А натуру не поменяешь. Не спрячешь. И как быстро он ко всему привык. Однако.  Ведь такого распутства, как здесь, у себя на родине он и близко не знал и не видел. Да, конечно, и в Армении гуляли девки, и гуляют. Но, там всё по-тихому. Конспирация! И ещё раз конспирация! Не дай бог, кто узнает, кто что увидит. Не дай бог! Позор! Пятно на всю жизнь! Пятно, которое не чем не смоешь. Это касательно женщин, безусловно. Мужчинам позволено всё. На то они и мужчины. Сами для себя и под себя законы морали сочиняли и продолжают сочинять. Ха!      Ширак затянулся. Выпустил колечки дыма в потолок. Прищурился. Хорошо! Сейчас ему хорошо. На кухню зашёл Арам. Голый. Потный. Пьяный. Сел напротив, за стол. Закурил. Посмотрел на Ширака.

– Эээ! Брат джан. Чего ждёшь? Иди. Дама тебя требует. Тебя хочет попробовать. Дуй, давай. Я пока отдохну.-

В спальне горел ночник голубоватым светом. Светка лежала на широкой кровати. Красивое спальное бельё в кружевах. Дорогое, наверное. Мятое. Разбросанное. Две подушки. Одна у неё под головой. Вторая под бёдрами. Светка лежала голая, белая и вся рыжая. Вся распахнутая. Напоказ.

– Ну, что ж ты ждёшь акробатик. Показывай, на что способны братья армяне. –

Он не знал, почему он это делает. Ему было противно и тошно. Но Ширак делал своё мужское дело. Делал с каким-то остервенением. С огромной накопившейся злостью. Даже с ненавистью. Нет, не к Светке. К самому себе. Он не хотел этот близости. Такой близости. Ему никак, ни с какой стороны не нравилась эта рыжая распутная Светка. Но, вопреки всему он делал это. Делал и делал. Он весь взмок. Но удовлетворение не приходило. Словно некое железное кольцо сдавило ему низ живота, промежность  и держала его мужскую силу под запором. Сдерживала и не выпускала. И чем сильнее кричала Светка, тем яростнее Ширак пытался освободить эту животную силу. Но ничего не выходило. Ничего и не вышло. Ширак устал, обмяк. Обессилел. Встал и молча вышел. Надо было умыться. Отмыться.

В коридоре у дверей спальни ждал Арам. Он нетерпеливо переминался с ноги на ногу. По-прежнему голый.

– Ну, ты брат даёшь. Ара, сколько можно? Полчаса жду. Мне оставь немного. Да!-

– Я умоюсь и домой. Забирай хоть всё. Мне этого добра не нужно.-

Ширак быстро прошёл мимо. Зашёл в ванную. Открыл воду. В шкафчике нашёл марганцовку.

Когда он уходил, кукушка на часах пробила двенадцать раз. Ширак постоял, послушал. Отсчитал. В спальне кричала неугомонная Светка. Рычал Арам.

Ширак вышел на крыльцо. Он был опустошён. Сел на холодные ступеньки. В застывшем воздухе чувствовался лёгкий мороз. Над головой дремали звёзды. Ширак закурил. Посмотрел на небо. Выпустил кольца дыма. Они медленно растворились. Исчезли. Какой же он идиот! Вылезла собака из будки. Лениво гавкнула пару раз. Понюхала воздух. Залезла обратно в будку. Гавкнула там. Буркнула что-то про себя. Повозилась. Улеглась и затихла. Молчало село. Звенела тишина и трансформаторная будка, напротив, через дорогу. Ширак докурил сигарету. Потушил окурок плевком. Отшвырнул далеко в сторону бычок. Вышел за калитку и быстрым, привычным  шагом, в полной темноте  двинулся по ухабистой дороге. Домой.

 

**************

 

 

Глава 6

 

Он лежал на тахте. Да, это была  та самая тахта на кухне в доме его дедушки и бабушки. В доме на Планы Глух. Точно. Та самая. Он каким-то образом знал это. Без сомнений. Жёсткая тахта. Высокая. Сидишь, а ноги болтаются. Не достают до пола даже у дедушки. Крышка- лежанка на рояльных петлях. Она открывалась на весь размер. К стене.  Как и старый бабушкин сундук рядом. Тахта была глубокой. В ней можно было спрятаться и взрослому человеку. Но там бабушка хранила овечью шерсть в полосатом подматраснике. И тонкую гибкую палку для взбивания. Но он всё равно туда помещался. Залезал . Иногда он так и делал.

Старый дом на Планы Глух. Как он там очутился? Когда приехал к старикам? Из какого эпизода его жизни вырван этот момент? Всё это не имело значение. Он этими вопросами не задавался. Он лишь знал, что лежит на тахте, на любимой тахте своего деда. На которой старик всегда  отдыхал после обеда. Днём. Дремал. Всегда на боку. Всегда на левом. Лицом к стене. Посапывал. И тогда все в доме вели себя тихо. Говорили в полголоса. Старались зря на кухню не заходить. Сейчас же была ночь. Точно ночь. Темно. В доме все спали. Он знает. В большом зале родители. Его родители. В дальней спальне дед с бабушкой. Его же место здесь. Всегда здесь. Ночью. На ночь. Так должно было быть. Так и есть. Потому что, так было всегда.

Стояла полная тишина. Нет, не полная. Сверчок. Где-то за окном. Он его услышал. Вдруг услышал. Сейчас. Значит, он не спал. И не спит. Было жарко и душно. Как всегда летом в Ереване. Он лежал тихо под тонкой простынёй. Сверчок пел ему.

Вдруг он услышал какой-то шорох. Звук босых шагов. Еле уловимый. На кухню тихо, на цыпочках вошла мать. Вошла и остановилась. Замерла, точно прислушиваясь к чему-то. Он видел её в лунном свете. Видел не отчётливо, а словно призрака. Буд-то в лёгкой дымке. Светлым наброском на сером фоне. Мать была раздетой. Совершенно. Длинные волосы распущены. Они спадали по спине до самой её поясницы. Мама была красивой и грациозной. Ему так показалось. Он совсем не помнил своей матери. Он знал её больше по фотографиям, нежели в своей памяти. Здесь и сейчас мама была прекрасна. Тонкая, изящная. Молодая. Какая же она оказывается молодая! И какая оказывается она красивая! С очень правильными чертами лица. В профиль хорошо видны её прямой маленький нос, очертания губ, тонкий подбородок, высокий лоб. Мама повернула голову в его сторону. Глаза. Огромные, слегка раскосые глаза. Мама! Как такое может быть? Он  понимал и не понимал. Здесь и сейчас, в себе, он не был ребёнком. Он был собой. Взрослым и теперешним. И в то же время он был ребёнком. Тогдашним маленьким ребёнком. Лет пяти. Мать тихо подошла к столу. Налила из графина стакан воды. Выпила. В несколько глотков. Поставила стакан на стол. Делала она всё тихо. Почти бесшумно. Повернулась и посмотрела прямо на него. Он не выдержал. Выдал себя. Позвал тихо. Тихо.

– Мама!-

Мать сделала два шага навстречу. Присела на край тахты. Еле слышно  спросила.

– Аа, балик джан! Ты почему не спишь?- Она погладила рукой его волосы. Погладила лоб. Какая тёплая рука! Не просто тёплая. Оживляющая! Волшебная! От её нежного прикосновения по всему его телу пробежали мурашки. Ему стало хорошо, хорошо. И он тихо заплакал.

– Мама, мама ты такая красивая! Ты такая хорошая!- Слёзы вдруг сами покатились из его глаз. Слёзы счастья. Он зашмыгал носом. Мать сидела рядом, у его ног. Вся обнажённая, абсолютно естественная, абсолютно любящая. Он чувствовал это. Он ощущал её тепло, её запах, запах молока и ещё чего-то вкусного, сладкого. Чувствовал её правду. Её материнство.

– Спи сыночек. Спи. Всё хорошо. Я рядом. Я всегда рядом. Спи балик джан.- Она гладила его по голове. Едва касаясь. Он не видел, но знал, что она улыбается. Знал по голосу. По интонациям в голосе. Всегда так было. Всегда.

– Спи сынок. Спи Ширмик.- Она вдруг запела. Тихо. Тихо. Зазвучала мелодия. Слов не разобрать. Одна мелодия. Нежная. Тягучая. Плавная. Ширмик! Никто его так не называл. Только мама. Неужели такое было? Ширмик!

– Мама, я так тебя люблю! Очень, очень сильно! Больше всего на свете! Ты только никогда не бросай меня. Ладно, мама?- Он говорил тихо-тихо. Он нашептывал маме слова любви. Много слов. А мама продолжала тихо напевать.

Послышались тяжёлые шаги. На кухню вошёл отец. В широких семейных трусах. Коренастый. Сильный. Он, молча, взял мать за руку и увёл за собой. Грубо взял. По мужски. По хозяйски. Она успела шепнуть сыну.

– Спи Ширмик. Я всегда буду рядом. Всегда. Я в каждой женщине буду рядом. Ты поймёшь, надеюсь, когда вырастишь. А сейчас спи сынок.-

Он перестал плакать. Натянул простыню, под которой лежал, себе на голову, по самую макушку. Сверчок перестал петь. Опять наступила полная тишина. Он стал считать до ста.

– … шестьдесят семь, шестьдесят восемь, шестьдесят девять.-

Неожиданно у него возникло чувство тревоги. Безмятежное до этого состояние вдруг  исчезло. Что-то стало давить в воздухе. Сгущаться.  Как будто заложило в ушах. У него возник беспричинный страх. Он наползал на него медленно и неуклонно. Постепенно заполняя всего его. Наполняя страхом каждую его клеточку в теле. И в следующее мгновение кто-то схватил его за ноги. Чьи-то цепкие маленькие пальцы крепко стиснули  его лодыжки. От неожиданности у него перехватило дыхание. Хотелось закричать. Кричать. Но крик застрял в горле. А сильные, цепкие руки, тем временем, стали стягивать его с тахты. Сильнее и сильнее. Он отбросил от лица простыню. Приподнял голову. Увидел только руки. Они будто тянулись из под пола, из под тахты. Он видел лишь кисти и предплечья. На запястье левой руки были пристёгнуты часы с тёмным ремешком. Что-то очень знакомое. Знакомые часы. Ну да! Это же часы его отца. «Командирские». Он всегда на них засматривался. Он всегда ими любовался. И отец знал об этом. И как-то он сказал ему, что когда тот подрастёт, и закончит школу, то эти часы перейдут к нему. Перейдут как семейный талисман. От отца к сыну. От отца к сыну. Отец получил их от своего отца. И он тоже должен будет передать их своему сыну. Потом. Позже. Старшему сыну.

Руки тянули сильно. Он уже на половину сполз с тахты. Пытался сопротивляться, но тело его не слушалось. Пытался кричать. Но голос пропал. А руки всё тянули и тянули.

И вдруг он вспомнил. Вдруг понял. Это мальчик. Опять этот мальчик. Опять он его куда-то тянет. Куда-то ведёт. Зачем-то зовёт. Мальчик. И в следующую секунду он закричал.

 

**************

 

В доме спали дети. На одной полуторной, с растянутой панцирной сеткой, кровати. Серёжик и Артурик. Спали крепко. Спиной друг к другу. Как в гамаке. Прижавшись по центру. Марины в доме не было.

– Надо будет доски подложить под сетку. И достать ещё одну кровать.- Подумал Ширак и вышел из дому. Спустился с крыльца. Свернул. Обогнул дом. Пересёк  широкий двор. В летней кухне светилось окошко. Ширак открыл дверь. В помещении было натоплено. Тихо. В печи лениво потрескивали дрова. Марина сидела за большим столом. Лепила пельмени.  Она медленно подняла голову. Безучастно посмотрела на мужа и вновь склонилась к своему занятию. Молчала. Ширак подошёл к столу. Подсел на табурет. Достал из кармана куртки пачку сигарет и спички. Часы на чёрном ремешке. Положил их на стол, к стене, на чистое от муки место. Снял куртку и кинул её на соседний стул. Посмотрел на циферблат часов.

– Время час ночи. Чего не спишь?- Он снял тонкое кухонное полотенце с Марининого плеча. Вытер руки.

– Тебя ждала.- Ответила Марина безразличным голосом.

– Аа! А пельмени, по какому случаю?- Ширак положил перед собой кружок из теста. Сверху ложечкой немного фарша. Залепил пальцами. Получилось. Немного коряво. У Марины форма пельменей была один в один. Красивой. Ровной.

– Захотелось детей побаловать. Да и так. Давно не ели.- Марина долепила последний пельмень. Поднялась. Стала раскатывать тесто на столе, по широкой ровной дощечке. Небольшой шар из теста. Для очередной порции заготовок. Ширак молча наблюдал. Как у неё ловко получается! Быстро. Уверенно. Вот и тончайший блин готов. Марина тут же перевёрнутым стаканом надавила некоторое количество кругов. Тонких -тонких. Села. Стали лепить пельмени вдвоём.

– Почему не хинкали?-

– Не знаю. Захотелось пельменей.- Марина пожала плечами.

– И не спросишь, где я был?- Ширак старался лепить как можно ровнее. Но хвостики получались слишком большими. Пальцы. Пальцы. Очень  они у него грубые.

– А зачем? Раз где-то был, значит тебе так надо.- Марина говорила тихо, в полголоса. Словно за стенкой спали дети. Говорила спокойно. И это спокойное настроение передалось Шираку. Занятие пельменями увлекло его. Говорили тихо с долгими паузами.

– Как дети? Что нового? Поговори со мной.-

– Хорошо. Всё у детей хорошо. Артурику в субботу в Богодухов надо. С классом. Там у них целая экскурсия. Много детей везут. Вроде как новую больницу открывают. Ну, эту, Канадскую. На Канадские деньги, которая. Её говорят, уже лет десять строят. Ещё до нашего приезда начали. –

– Да, знаю. Начали Советы. Достраивали зарубежные спонсоры. Знаю. И что?-

– Митинг говорят, будет. Торжественный. Потом концерт какой-то на площади. Потом спектакль во дворце культуры. В общем – на целый день. Автобусом туда, сюда. Пустишь?-

– Пускай едет. А Серёжик что?-

– Младшие классы не берут. Дома он будет как всегда. Со мной.

– Что ещё? Никто не приходил?-

– Нет никто. Так… . Баба Мила жаловалась. Говорит, кто-то тыкву стащил с огорода. Представляешь! Да кому она, эта тыква нужна? Старая бабка. Сама, наверное, забыла что сорвала овощ. Тебя кормить?- Марина внимательно посмотрела на мужа.

– Нет. Я не голоден. Шабашку с Арамом делали. Светке мебель собирали. Эта, которая покойного участкового мента жена. Ты её не знаешь. Накормила ужином. Завтра доделаем работу. Не успели сегодня.-

– Знаю, не знаю. Плохая репутация у неё. Слышала.-

– А у кого она здесь в селе хорошая? Все друг на друга наговаривают. Кляузничают. Я что ли с хорошей репутацией? Или ты? Или бабка Мила? Ерунда всё это. Деньги платит и хорошо. Не бери в голову дурные разговоры. Сама то, как? –  Ширак неожиданно для себя вдруг осознал, что вот так просто, по-семейному, не беседовал с женой уже лет сто.

– Как обычно. Мне ли скучать. Кручусь целыми днями. Стоит присесть, тут же засыпаю. Перед твоим приходом кофе напилась. Взбодрилась немного.-

– Я бы сейчас выпил чашечку.-

– Я мигом.- Марина быстро поднялась. Вытерла руки. Из шкафчика на стене достала турку. Турка чеканная, с узким горлышком. С одного овального бока выбит Сасунци Давид на коне и с мечом. С противоположного бока выбита надпись на армянском – Ереван. Следом достала ручную кофемолку. Старую. От родителей досталась. От её родителей. Открыла её сверху. Засыпала туда немного зернового кофе с ладошки. На глазок. Кофе обычный – Арабика. Собралась молоть. Ширак наблюдал.

– Марин. Дай сюда. Я сам. – Он быстро прокрутил ручкой. С минуту.

– На Марин. Сделай без сахара и покрепче.-

На раскалённой плите печки кофе поднялся быстро. Марина поставила на стол две крохотных чашечки для кофе. Крохотные, на глоток  другой. Налила первому Шираку с пенкой. Затем себе, оставшееся. Поставила перед мужем блюдце. На него чашечку. Перед собой блюдце. Глотнула свой горячий напиток и тут же перевернула чашечку на блюдце. Ширак наблюдал.

– Гадать будешь?

– Как всегда. А что мне ещё остаётся делать? У каждого свои забавы.- Она села за стол. Продолжила своё занятие. Ширак обтёр руки о кухонное полотенце. Потянулся за сигаретами. Закурил. Глотнул из чашечки. Марина молчала. Работала руками. Лепила. Фарш заканчивался. Пельменей набралось уже два подноса. Ширак облокотился о стену. Ещё глоток. Допил кофе. Закрыл глаза. Курилось с удовольствием. Расслабленно. Почувствовал, как наваливается усталость. Кофе его всегда расслабляло. А завтра вставать как всегда рано.

– Заканчивай. Пойдём отдыхать.-

– Ты иди в дом. Ложись. Мне осталось немного. Я приберусь здесь и приду.

– Посмотри, чего там на чашке?-

– Ты иди. Я посмотрю, посмотрю. Это личное.-

Ширак поднялся. Накинул куртку. Сигарета в зубах. Посмотрел на Марину. Встретился с ней взглядом. И вдруг его передёрнуло. Как током ударило. Он развернулся и быстро вышел из летней кухни. Постоял у дверей. Докурил. Плюнул на окурок. Кинул его себе под ноги. Пошёл к сараям. К куче с тыквами. Отыскал в потёмках ту, бабкину. На ощупь. Она самая крупная, тяжело ошибиться. Вынес тыкву на руках. В обнимку. Перешагнул через соседский штакетник. Прокрался к бабкиному дому. За домом сарай. Маленький. Хилый. Он знал, внутри, под крышей, ляда в погреб. Там, в погребе и в сарае баба Мила всё с огорода и хранила. Основное в погребе, а что можно под крышей. Ширак положил тыкву с краю, у стены. Похлопал по ней. Тихо вышел.

Шираку не спалось. Марина лежала рядом под своим одеялом. Тихо посапывала. Спала. Серёжик что-то пробубнил во сне. Замолчал. Скрипнула сетка на кровати. Ширак никак не мог отделаться от разных мыслей. Они настойчиво лезли ему в голову не давая уснуть. Ещё его поразили глаза жены. Глубокие. Красивые. Её взгляд. Он долго не мог понять, что же его встревожило в этом взгляде, в этих глазах. И неожиданно для себя он понял. Он, оказывается, забыл, когда смотрел в глаза Марине. Он, совсем забыл, когда же он вообще смотрел на неё. Он её не замечал. Он совсем перестал её замечать. Как женщину, как человека, как жену. Она вроде как была. Он с ней вроде как разговаривал, решал какие-то вопросы и проблемы. Но он её не видел. За всеми этими вопросами и проблемами он перестал видеть Марину. Ширак поёжился. Ему стало не по себе. А как он исполнял свой супружеский долг? Именно, что исполнял. Именно, что долг. Грубо. Всегда со злостью. Быстро, словно желая поскорее отделаться от этой обязанности. Не спрашивая её,  хочет она или не хочет, удобно ей или неудобно, время ей или не во время? Никогда не спрашивая и не считаясь. По сути дела он её насиловал. Каждый раз насиловал. И она, его Марина, покорно всё сносила. Безропотно! Ширак тяжело вздохнул. И когда же он её потерял? Когда? Когда же он себя потерял? С какого момента, с какого места в его жизни он потерял свою любовь? Ведь не так у них начиналось. Ширак хорошо помнил. Ей ещё не было восемнадцати, когда они начали встречаться. Он был старше на десять лет. И сразу стал для неё всем. Она взяла его за руку и пошла с ним по жизни. По их совместной жизни. Взяла за руку доверчиво и отдалась ему вся и полностью. Приняла его, Ширака, таким, каким он был. Но он ведь не был раньше таким, как сейчас. Грубым и злым. Ширак повернулся на другой бок. Тяжело вздохнул. Ведь он любил её. И, наверное, сейчас любит. Только поступает наперекор своей любви. Наперекор её любви и доверию. Марина ведь совсем молодая. А во что он её превратил! Взвалил на её плечи непомерный груз. Груз, который она, молча, несёт. Молча и жертвенно. Ой! Ширак, Ширак! Он знает, что надо делать. Завтра он ей всё расскажет. Только так. Этот груз убивает его. И убивает всё вокруг него. Пора с этим кончать. Надо избавиться от прошлого. Скинуть с себя этот камень.

На следующий день Ширак зашёл к Араму. Предупредил его, что не пойдёт к Светке. Работы там осталось совсем немного и Арам сам прекрасно справится. Что, денег ему ни каких за работу не надо. Мол, пусть тот сам вопросы с хозяйкой решает. Арам предложил выпить по сто грамм. Ширак отказался. Поговорили немного,  и он поспешил домой. Спешил, не спешил, а всё равно пришёл поздно. Уже по тёмному, в девятом часу вечера. Дети успели сделать все свои обязательные дела по хозяйству и теперь сидели дома, топили печь и занимались уроками. Самостоятельно. Артурик сказал отцу, что мама купается. И что он позже, когда мама придёт, вынесет за ней воду. Так он делал всегда. Так сделает и на этот раз.

– Артурик , а вода ещё есть тёплая?- Ширак потрепал сына по голове.

– Да папа. Полная выварка на печи. Горячая вода. Парит. А что?- Артурик отвечал на армянском языке.

– Пойду, душ приму. Возьму пару вёдер. Залью в бак. – Ширак уже сбрасывал с себя рабочую робу.

– Так ведь холодно. Па! Простынешь. Брр! Не боишься? И маме надо ведро занести. Минут через пять. Просила.-

– А папа у нас ничего не боится. Правда, пап?- Это Серёжа влез в разговор. Он сидел за столом в большой комнате. Сидел за тетрадями.

– Боюсь Серёжик. Ещё как боюсь. Просто не признаюсь. Все чего-то боятся. Ладно, дети. Занимайтесь. Я маме сам ведро занесу.

– Нашего, папу наверное инопланетяне подменили.-

Сказал позже Серёжик Артурику. На ухо. По секрету.

Ширак налегке, в одной рубашке, выскочил на улицу с двумя вёдрами горячей воды. Пять шагов и летняя душевая. Деревянное строение на два маленьких помещения, с крашенным чёрным баком на крыше. Лестница сбоку. Ширак поднялся с одним ведром. Откинул крышку. Залил воду. Спустился. Поднялся со вторым ведром. Залил и его. Бегом вернулся в дом. В холодном коридоре на лавке несколько бидонов с водой. Он наполнил вёдра. Вошёл в дом, на кухню. Долил воду в выварку на печи. Пусть греется. Пригодится тёплая вода. Набрал в коридоре ведро холодной воды. Разбавить в баке. Так. Полотенце. Халат. Ширак побежал в душевую. Беготня, движение подняли ему настроение. Он с удовольствием принял контрастный душ. Три минутки. Вода оказалась горячая, воздух холодный. Пар так и шёл. Обтёрся докрасна полотенцем. Насухо. Разгорячился. Накинул халат. Почувствовал прилив сил. Настроение ещё больше улучшилось. Ширак вернулся в дом. Дети занимались. Делали уроки. Или делали вид, что делают уроки. Не важно. Главное – чем-то были заняты. Значит, не помешают. Ширак набрал ведро горячей воды. Накинул куртку  и пошёл в летнюю кухню. Сигарет с собой он не взял.

Марина сидела на стуле перед небольшим зеркалом, установленным на столе. Тускло горела лампочка под потолком. В большом оцинкованном корыте, в корыте с высокими бортами, в пенистой воде, плавала мочалка. Натоплено. Очень даже. На скамейке рядом два ведра. Пустых. Большой эмалированный ковш с ручкой. Мыло. Шампунь. Марина завёрнута в большое банное полотенце. Плечи и руки оголены. На голове полотенце поменьше. Накручено. Марина что-то высматривала на своём лице. Ширак зашёл и почему-то сразу смутился.

– Марин. Я тут воды принёс. Дети сказали.- Он поставил ведро на пол.

Марина быстро влезла с руками под полотенце. Она всегда его стеснялась. Всегда. Он ни разу не видел её полностью обнажённой. За все их тринадцать совместных лет.

– Спасибо. Мне хватило воды. Ты давно пришёл?- Она поправила полотенце на голове.

– Нет. Недавно. Успел душ принять.- Ширак опустился на свободный стул.

– Душ? Шираак! Ты что простыть хочешь? Этого нам только не хватало.

— Не переживай. Не простыну.- Он смотрел прямо ей в глаза. Марина смутилась.

– Ты чего-то хочешь? Прямо здесь? – Она опустила глаза. – Вдруг дети.-

– Хочу. Давно хочу. Поговорить хочу.- Ширак пододвинулся ближе.

– Шираак. Ты меня пугаешь. Ты какой-то странный сегодня. Сам на себя не похож. Не обычный. Что случилось?-       Марина поёжилась под полотенцем. От движения на её голове распутался клубок, сполз набок. Полотенце на голове развязалось. Влажные волосы упали ей на плечи.

– Постой. Постой. Марин! Не убирай волосы. Подожди.-

Ширак наклонился. Взял Марину за руку. Другой рукой дотронулся до её волос. Какие у неё прекрасные волосы. Густые. Тёмные. Вьющиеся. Длинные- длинные. Почему он забыл её волосы? Почему он забыл про её красоту? Как он мог быть таким безразличным? Он осторожно гладил её по волосам своими грубыми пальцами. Марина вся напряглась и сжалась. Он знал, что она хорошо помнила, как часто костяшки этих пальцев стучали ей по голове. Стучали каждый раз, когда он был пьян, или был в плохом настроении. Больно стучали его костяшки. Но сейчас в нём проснулась нежность. Что-то очень далёкое и знакомое защекотало в его памяти. Волосы. Эти прекрасные длинные волосы. Ширак вздрогнул. Комок подкатил к горлу. Он медленно стянул полотенце с плеч жены. Оголились плечи. Какие у неё красивые плечи! Какая нежная кожа! Марина едва дышала. Вдруг Ширак прильнул к жене, уткнулся лицом в её пахучие волосы и заплакал. Слёзы, по мимо его воли, катились из глаз. По его щекам. По её волосам. И не было сил их остановить. И не было желания их остановить. Марина немного обмякла. Освободила руки из-под полотенца. Обняла за голову Ширака. Стала его гладить по волосам. По шее. Потом вдруг сама заплакала. Так, обнявшись, они проплакали несколько минут. Молча. Поглаживая друг друга. Ширак целовал её плечи. Целовал её руки. Её волосы. Глаза. И плакал. И плакал. Словно камень свалился с его плеч. Много камней посыпалось. Ему стало легко и свободно.  Он немного отдышался. Набрался смелости, спросил у Марины.

– Помнишь, как мы уезжали из Еревана?- Он продолжал её гладить.

– Конечно, помню. Быстро. Неожиданно. В два дня. Ты приехал домой поздно вечером. Возбуждённый. Разбудил и испугал детей. Сказал, что всё надоело. Что сколько можно эту разруху терпеть. Что уезжаем. Уезжаем немедленно. Завтра же. К моей тётке в Харьков. Помню, до мелочей помню.-

– Марин! Я в тот вечер человека сбил.- Он перестал её гладить.

– Как сбил? Какого человека? Ширак, ты о чём?-

Марина вся напряглась. Он отпустил её. Отстранился. Отодвинулся. Сел ровно. Локти положил на стол. Посмотрел  прямо на жену. В упор. Она не отвела глаза. Ждала.

– В тот вечер я привёз клиента в Абовян. Ты помнишь, какая погода была. Слякоть. Туман. Видимость паршивая. Это в Ереване. Там же, наверху снег срывался. Порывы ветра. Почти метель временами. Откуда этот парнишка взялся? Время было около девяти вечера. Может с тренировки шёл, или ещё откуда? Не знаю. Я уже выезжал из Абовяна, с микрорайона. Пустой. Обратно в Ереван. Клиент щедрый оказался. По двойному тарифу заплатил. И я решил никого не искать, а ехать в город. Марин! Я об этом никому никогда не рассказывал. Страшная история. Короче. Он шёл по обочине и я его поздно заметил. Ударил бампером. Мальчик отлетел на тротуар. Упал лицом на землю. Так и лежал. Я остановился метров через тридцать. Подбежал. Марин! Куртка. Ранец на спине. Шапочка вязанная. Марин! Я испугался. Я уехал. Убежал. Поехал машину ремонтировать. Представляешь! Бросил мальчугана. – Ширак опустил голову на руки и зарыдал.

– Марин! Я мог бы спасти пацана. Но я испугался. Марин!- Ширака сотрясало от рыдания. Он не поднимал головы. Марина боялась к нему прикоснуться. Молчала. Наконец вымолвила.

– Может, этот мальчик жив остался? Ты же не знаешь.- Она погладила его по руке.

Ширак поднял голову. Вытер слёзы. Немного успокоился. Голос его дрожал.

– Не знаю. Марин. Ну как я мог! Как я мог! –

– Как ты мог молчать все эти годы?-

– Ооо! Это было тяжко. Но ещё труднее было признаться кому-то, в том, что ты убийца.- Ширак глубоко вздохнул.

– Шираак. Столько лет прошло. Если мальчик помер, его не вернуть. Если он остался жив, мы об этом вряд ли узнаем. Остаётся только смириться и просить у бога прощения.

– Эээ! Марин! У какого бога? Я тебя прошу. Разве можно такое забыть?- Ширак снова глубоко вздохнул.

– Надо в церковь сходить. И не спорь. Хоть раз меня послушай. Пожалуйста. Ширак. Пожалуйста.- Она перегнулась через стол и поцеловала мужа в лоб.

– Ладно. Сходим. На этих же выходных сходим. Хорошо.-

Он поднялся. Поднял жену. Приблизил к себе. Они крепко обнялись.

 

**************

 

 

Глава 7

 

Они сидели на камнях. У самого берега. Рядом. Что-то похожее уже с ним было. Когда-то. Где-то. Очень близкое. Забытое. Перед ними начиналось и простиралось вдаль  большое гладкое озеро. Узкое. Длинное. Холодные воды. Чистые воды. Где-то здесь был источник. Далеко, далеко  впереди виднелась дамба. Рукотворное озеро. Он вспоминал. Где-то в горах. На высоте более двух километров. Он огляделся вокруг. Горы амфитеатром. Голые горы. Усеянные камнями. Немыми зрителями. Деревьев нет, одни только низкие обнажённые кустарники. Без листвы. Рядом сидел мальчик. Чуть позади. Тот самый, как всегда. В куртке, в вязаной шапочке. На соседнем камне. Сидел, свесив ноги.  Полу боком к нему. Лица не разглядеть. У мальчика в руках была удочка. Обычная бамбуковая удочка. В три разборных секции. Осмотревшись, тут только он осознал, что и сам держит в руках удочку. Лёгкую, тонкую, метра четыре в  длину. Только вот… . Вода на озере замёрзшая. Тонким чистым зеркалом оно отражало небо в облаках. Облака медленно плыли, скользили по льду. И ни одной снежинки. Странно! Судя по всему холодно, но холода он не ощущал. Более того, камень под ним был тёплый. Сидеть было удобно и комфортно. И ещё одна странность. Два красных поплавка вмёрзшие в тонкий лёд. Это сколько времени они тут сидели? Он ещё раз осмотрелся. Рыбы никакой пойманной нет. Ничего нет из вещей и предметов. Только школьный рюкзак мальчика у камня. Стоял  прислонившись. Раскрыт. Набит до верху мелкими камушками. Камушками гладкими, камушками овальными и круглыми, плоскими и с причудливыми формами. Одноцветные и многоцветные вперемешку.  Набит разными камушками, самыми невероятными. Наверное, мальчик их на берегу насобирал. Странно! Всё странно!

– Ничего тут странного нет.- Мальчик словно прочитал его мысли. – Эти камушки всегда со мной. Они из разных мест. Их у меня  совсем немного. Всего-то рюкзачок. У других их гораздо больше. У других  камни значительно крупнее. Особенно у взрослых. И не такие красивые как мои. Я своих ещё не успел насобирать много. Только начал, и … . – Мальчик замолчал.

– И зачем они тебе?- Вопрос вырвался сам. Он не успел подумать.

– Как зачем? Все собирают камни. Так положено. Собирают, что бы потом разбрасывать. Ты разве не знал?

– Нет, не знал. Объясни.- Ему захотелось поговорить с мальчиком.

– Нечего объяснять. Так заведено испокон веку. Ни я это придумал и не ты. Это природа человека. Природа вещей. Люди собирают камни, потом разбрасывают. Потом снова собирают. И собирают. И разбрасывают. И у каждого своё время. Только не все их разбрасывают. Не все умеют правильно разбрасывать.  А многие собирают, собирают и, в конце концов, погибают под весом своих камней. Под их тяжестью. Разве ты не слышал притчи о камнях? Тебе об этом любая религия расскажет.

– Меня не интересуют религии. И все вопросы вокруг религий. Я ничего не знаю. Мне думается, что на этом кое-кто спекулирует. Не хочу голову забивать ерундой.-

– А вот и зря. Нужно задаваться вопросами. Иначе не будешь развиваться. В жизни как в школе. Учиться надо.- Мальчик достал из кармана куртки хлебные крошки. Набрал в ладошку. Бросил на лёд. Потом ещё раз. Поближе к поплавку.

– Зачем ты кидаешь подкормку на лёд? Рыба не поймёт, не попробует.-

Мальчик улыбнулся и промолчал. И тут же на хлеб слетелось несколько птичек. Воробьёв. Стали быстро клевать. Весело защебетали. Кинулись отбирать друг у друга. Мальчик рассмеялся. Звонко, по детский. Ему было очень весело. Он же не разделял настроение мальчика. Громко спросил. Немного раздражённо.

– Скажи мальчик, зачем ты привёл меня сюда? В это место. На рыбалку. Трудно же назвать подобный способ рыбалкой?-   Он показал на лёд.

Мальчик, продолжая смеяться, ответил.

– Это не я, это ты привёл себя на это озеро. Я здесь, не при чём. Это твоя рыбалка. Честное слово.-

– Я? Моя? – Он искренне недоумевал. – Каким таким образом, и зачем?-

– Наверное, тебе лучше знать. Разберись с начало в себе, а потом ищи причину вовне. Я ж тебе говорю развиваться надо. Учиться. А то ты, ты!-

Мальчик перестал смеяться. Обоими руками взялся за удочку и стал пристально смотреть на поплавок.

– А у самого вместо тетрадей и учебников камнями школьный портфель забит. Кто бы говорил. А, что скажешь?-

– Когда попаду в твой мир, тогда и учебники появятся. Ещё не успел. Понятно?- Мальчик нахмурился.- А камни никогда не помешают. Хотя бы для балласта.

– Ладно, ты. Не обижайся. Ну что ты дуешься. Я же ничего про тебя не знаю. Я даже не знаю, кто ты и зачем меня преследуешь. Зачем приходишь ко мне. Я ничего не знаю о тебе. Вот и злюсь. Скажи, кто ты?-

– Это вопрос мне? Спроси лучше у себя. – Мальчик подёргал удочкой. Леска опасно натянулась.

– Осторожно, порвёшь. Леска тонкая. Да, это вопрос тебе. Наверное, сейчас это самый важный вопрос для меня. Вопрос,  требующий ответа. Ты просто измучил меня. Извёл.

– Извини, конечно. Ну, я и тут, не при чём. Ничем не могу помочь. Видишь ли, всё дело в тебе самом. Только ты сам сможешь ответить на все вопросы. За тебя никто этого не сделает. А если и подскажет кто, то знай, что это будет ложью. Ну…, не совсем так. В основном. Надо объяснить. Понимаешь, к тебе может прийти какой-нибудь ответ на один из твоих вопросов через кого-нибудь. Как бы, через кого-то. Но этот кто-то будет проекцией твоего ума. Тебя самого. Понимаешь?-

Мальчик всё ещё пристально смотрел на поплавок.

– Не совсем. Сложно как-то. Можно, попроще.-

– Нууу,  бывает, что к тебе приходит мысль, или в голове появляется вдруг образ. Ты внезапно чего-то понимаешь. Ну, скажем, ответ на свой какой-нибудь жизненный вопрос, проблему или ещё там чего. И ты как бы думаешь, что сам решил данный свой вопрос. Тут понятно? Хотя на самом деле эти мысли вовсе не твои. Ты их просто уловил. Это к слову. Это уже другая тема. А бывает, что кто-то со стороны тебе что-то говорит, подсказывает. И подсказывается тебе абсолютно правильно. И ты эту подсказку, ни под какие сомнения не ставишь. Ты внутренне уверен, что всё правильно. Что ответ верен. Нутром чувствуешь. Что называется интуицией. Только эта подсказка пришла не от кого-то со стороны. Не от второго лица. Не от третьего лица. А от тебя самого. А этот другой, или третий, или кто угодно, всего лишь проекция твоего ума. Помощь тебе от твоего же воображения. Теперь ясно?

– Уф! Подожди. Надо переварить. И откуда, чёрт побери, у какого-то мальчишки, столько сложных и взрослых понятий в голове? Ты что, вундеркинд, какой? Меня, взрослого дядьку, уму разуму учишь.

– Так вот, если тебе кто-то что-то подсказал, ты почувствуешь ложь. Хотя она покажется очень даже правдивой. – Мальчик, продолжал как ни в чём не бывало развивать свою мысль. Объяснял предмет как учитель ученикам на уроке.

– Ты почувствуешь правдивость или лживость всего, что с тобой происходит, только если научишься себя слышать. Слышать свою интуицию. Свой внутренний голос.

– Постой, постой. Остановись. Для простого скотника всё очень сложно.

– Ты не скотник. Скотник это твоя временная ипостась. Ты в первую очередь существо. Ты человек. А уж что на себя наденешь, тем и будешь. Временно, конечно.

– Уф! На чём мы остановились?- Ему стало жарко. Пот выступил на лбу.

– Если коротко… на все твои вопросы ищи ответы в себе самом. Понял?-

– Понял. И насчёт тебя тоже?

– И на счёт меня тоже. А ты как думал? Нагородил делов. Я что ли разгребать буду? Каждый человек сам за всё отвечает. Перед собой в первую очередь и перед существованием.-

– А если не ответит? Если не сможет или не захочет? А, если он злодей, какой? Или недоумок, а?- Он вытер пот на лбу рукавом правой руки. Левой он продолжал держать удочку.

– Тогда не перейдёт в следующий класс. Останется на второй срок. Или ещё хуже скатится в предыдущий.

– И кто это решает? Кто учитель? Кто судья?- Ему становило совсем жарко.

– Решает само существование. Вселенский закон если хочешь. Если, например, ты хочешь что-то сделать или получить, то тебе необходимо произвести определённый набор последовательных действий что бы добиться желаемого. Скажем, ты хочешь открыть некую дверь. Тебе нужно её открыть. Что бы пройти дальше или выйти.  Для этого надо подобрать ключ к замку. Провернуть его правильным образом. Произвести некоторые действия, приложить определённые усилия. Так ведь? Нужно хотя бы начать что-то делать. Пробовать. Хотя бы понять. Понять, что для начала нужен ключ. Или что тебе действительно надо куда-то идти или выйти. И только при правильном, пусть и не единственном подходе, дверь будет отпёрта. Дверь откроется. А, в противном случае, хоть пляши перед ней, хоть головой бейся, дверь не открыть. Оказывается всё просто. Как в математике. Так и в жизни. Можно сколько угодно обманывать себя и окружающих, но до тех пор, пока ты не сделаешь всё правильно, твоя дверь в будущее не откроется. – Мальчик дёрнул удило. Леска оборвалась.

– Ну вот. Опять сорвалась. – Проговорил он расстроено. И тут же улыбнулся.

Совсем распогодилось. Из-за гор, напротив, выглянуло солнце. И сразу поверхность  озера превратилась в сверкающую золотом и серебром гладь. Заслепило в глаза. Он прикрылся рукой. Как козырьком. Его жар вдруг прошёл. Легкий ветерок приятно освежил голову. Он продолжал смотреть на сверкающую, золотом и серебром, поверхность озера. На какое-то время он забыл про мальчика. Тут, он заметил, как по воде пошла еле заметная рябь. Неужели растаял лёд? Так быстро. За каких-то несколько минут как ему показалось. Да, так и есть. Красный поплавок его удочки весело и часто запрыгал. Заиграл на маленьких волнах. Две большие тени пересекли озеро. Он поднял голову, и щурясь от солнца увидел двух больших птиц. Белых птиц. Они медленно развернулись над озером и опустились на воду. Прекрасные, грациозные творения. Лебеди. Они сели на воду совсем рядом. Сложили крылья и медленно поплыли в его сторону. Вот они совсем рядом. Красивые птицы. Какие красивые птицы! Он вспомнил о мальчике. Посмотрел в его сторону. Мальчик вынимал из кармана куртки и кидал в воду хлебные корочки, кусочки хлеба. Ах, вот почему подплыли птицы. Лебеди у самого берега принялись за угощение. Они хватали хлеб с поверхности, забавно хлюпая клювами по воде. Поднимали свои головки, проглатывая пищу. Мальчик весело и звонко засмеялся. Горы принялись эхом повторять детский смех. И через мгновение казалось, что вместе с ребёнком смеётся всё вокруг. И горы и вода и само небо. Мальчик на секунду повернул голову, в его сторону и он увидел его лицо. В первый раз. Близко и отчётливо. Вдруг. На мгновение. Что-то знакомое было в его чертах. Очень близкое. Но нет. Не вспоминалось.

Но вот птицы отплыли. Хлеб у мальчика закончился. Ребёнок уселся на свой камень. Залез с ногами. Ему же захотелось продолжить разговор. Он спросил у мальчика.

– Скажи мне, вот ты многое знаешь, наверное. То, что не каждому взрослому в голову придёт. Судя по рассуждениям, ты очень развитый ребёнок. Ты многое понимаешь. Что называется, зришь в корень. Откуда у тебя такие знания? Прости, но ты всё же ребёнок.-

– Да, ты прав. Тут я много чего знаю. Я знаю общие принципы и законы. Потому что я в них нахожусь. А они во мне. Эти знания не познаются. Они как бы уже есть. Есть во мне изначально. Они есть у всех изначально. И у тебя. Просто приходя, просыпаясь в земной мир люди, забывают об этом. И ты забыл. Ну, это не страшно. Потом вспомнишь. Когда время твоё настанет. Но я ничего не знаю в практическом смысле о том, вашем мире. Всё что я могу увидеть и прочувствовать про ваш мир, так это только через твоё воображение. В твоём воображении. Через тебя. Посредством контакта с тобой. Понимаешь меня?- Мальчик взял в руки удочку. Сделал движение, будто забрасывает в воду крючок с грузилом.

– Зачем ты это делаешь? У тебя всё равно леска оборвана.

— Как зачем? Мы же на рыбалке. Важен процесс. Так ведь? Вот я и в процессе.- Мальчик довольный улыбнулся.

– Ладно. Дело твоё. Слушай. А как насчёт будущего, его ты знаешь?-

– Кое-что знаю. В общих чертах. Но, видишь ли,  как тебе правильно объяснить. Будущего как такого нет. Нет, для тебя оно есть. Но…, понимаешь, всё относительно. Относительно твоей реальности  оно, безусловно, есть. И прошлое, и будущее, и настоящее.

По законам твоего мира оно не может не быть. Но в других реальностях, на других уровнях – не обязательно. Там, где я сейчас есть только настоящее. Время как бы застыло. Или, точнее будет сказано, законсервировано. И будущее…, оно у каждого своё. Не знаю, поймёшь ли ты. Ты ведь, наверное, чувствуешь себя частью общего мира вокруг себя, да? И ты с этим миром как бы куда-то движешься, так? Ну, там, в пространстве, во времени. Так ведь?

— Да. Наверное, так. Я как-то не особо задавался подобными вопросами.- Он задумался. Посмотрел на мальчика. – Продолжай.

– Но это не совсем так. Относительно человеческих представлений, это так. Но относительно более масштабных понятий это далеко не так. Ты и есть твой мир. Другой и есть его, этого другого мир. Третий, у него свой мир. И всё, что происходит вокруг тебя, в твоём восприятии, в твоём мозгу, в твоей голове, с твоими чувствами, с тобой в целом – это и есть твой и только твой мир. Твоя вселенная. Твоё существование. И в тоже время оно неотрывно от всеобщего мира, всеобщей вселенной и всеобщего существования. Кажется парадоксальным. Да? Но это выглядит противоречивым только для твоего, земного восприятия. На других уровнях бытия всякие противоречия исчезают.

— Прошу тебя. Хватит. У меня сейчас мозг взорвётся. –

Ему опять стало жарко. Пот крупными каплями выступил на лбу.

-Для меня это слишком. Ты явно не из моего мира, не из моего воображения. Потому что я не могу знать, не могу понять таких вещей. Лучше скажи про моё будущее. Можешь что-то поведать?

– Зачем тебе это знать? Вся прелесть твоей жизни, человеческой жизни как раз в том, что ты не знаешь что там, за поворотом. Что тебя ждёт. Это как игра. Вслепую. Вся прелесть в неизвестности. Весь смысл  жизни именно в текущем, данном моменте. Будущее изменчиво. Я могу сказать одно, а завтра получится по-другому. Кто его знает. Кто тебя знает.

– И всё же. Мне любопытно.- Он вытер пот со лба. Солнце стало активней.

– Ладно. Ну, например,…возьмём  двадцать лет. Через двадцать лет. Ммм . Твои сыновья женятся. Оба будут жить в городе, вдали от тебя. Оба будут женаты на украинках. Один, который  старший, возьмёт в жёны женщину с ребёнком. С чужим ребёнком. Оба будут с тобой в сложных отношениях. А, нравиться? Продолжать? Хорошо, продолжаю. Если не бросишь пить спиртное, то тебя ждёт серьёзная болезнь. Язва. Операция. Ты будешь на волосок от гибели. Но ты живуч. Вы с женой уедете из своего села в другое место. В соседнее село. В большой удобный дом с газом и удобствами. Будете спокойно доживать свой век. Пожалуй, хватит. Впрочем, эта уже будет другая история. И она в твоих руках. Запомни.- Мальчик стал складывать удочку.

– Кстати, твой поплавок исчез.-

Действительно. Он потянул за удило. На крючке висел ключик. Маленький ключик. Как от сумочки или от портфеля. Он взял его в руки. Внимательно рассмотрел. Положил себе в карман. Мальчик собрался уходить. Он слез с камня. Закрыл свой школьный ранец. Закинул его себе за спину.

– Постой секунду. Мне кажется, я узнал тебя. Ты тот самый мальчик, которого я сбил когда-то машиной.- Он проговорил медленно и громко. Воздух, казалось, застыл. Нависла духота. Ему становилось плохо. Подступила тошнота. Закружилась голова.

– А вот и не угадал. Обознался дядя. Не узнал. На самом деле всё гораздо сложнее. А тот мальчик, кстати, остался жив. Немного ты его помял конечно, но ничего…, живёт и здравствует. Это я тебе точно говорю. Иначе я бы его встретил.-

– А как же школьный портфель? Как же шапочка?-

– Это всё твои представления. Ты меня не знаешь, вот и напридумывал.

Мальчик дёрнул левой рукой и посмотрел на часы. Часы с чёрным ремешком. « Командирские».

– Пора мне. И тебе пора просыпаться. Скажи да… как запутано. Но… . Ты сам всё затеял. Одни шарады. Кругом одни шарады. Прощай.-

Мальчик в упор посмотрел на него. Мальчик. Мальчик. Лицо. Лицо из детства. Знакомое и родное. Он вдруг понял. Молнией по телу. Ударило. Пробило. Ошарашило. Всё поплыло перед глазами. Шрам на руке заныл. В груди потяжелело. Это он. Тот, наверное, первый. Тот самый первый. Первенец. Не родившийся. Он тогда побоялся. Не решился. Как-то неожиданно получилось. Он не был готов. Убедил жену. Повёз Марину в больницу…

Мальчик уже удалялся. Мальчик исчезал из виду. Он же терял его. Он понял. Теперь навсегда. Он лишь успел крикнуть в пустоту.

– Прости сынок!-

 

**************

 

Темное озеро

  • 30.03.2020 17:09

Глава 1.

– Давай возьмём ещё маршмеллоу, – окликнул я Криса.

– Зачем? У нас достаточно еды, – возразил он.

Я очень ждал этого похода! Мне так хотелось отдохнуть от надоевшей работы и выбраться из этого душного города, в котором от меня постоянно кому-то что-то надо. Никаких больше звонков и вызовов. Только я, друзья и три дня отдыха на природе. Я хотел, чтобы все прошло идеально.

– Все равно возьму, – ответил я.

– Тогда сам понесешь весь хлам, который ты набрал.

– Или положим все Мелани, – хихикнув, сказал я.

Мелани – двоюродная сестра Криса. Мы учились с ней в параллельных классах. В школе мы втроем здорово общались, но после её окончания Мелани уехала учиться в Нью-Йорк, а я и Крис остались тут. И вот, спустя четыре года, она закончила учебу и вернулась сюда до конца лета, чтобы повидаться с нами.

– Слушай, Рэй, может, просто увезём магазин с собой? – вмешалась в разговор Мелани, обращаясь ко мне.

– Хорошо, хорошо, еды, действительно, достаточно, – сдался я. – Поехали.

Закончив с покупками, мы погрузились в автомобиль и выдвинулись в путь, и уже через три часа мы добрались до заповедника.

– На этом месте кончается цивилизация и начинается безграничная власть природы. Глухой лес, куда не ступала нога человека, – произнес Крис, нагнетая атмосферу.

– Но ты ведь уже бывал в этом лесу, правда? – настороженно спросила Мелани.

– В этом лесу никто не бывал, – я загадочно пошевелил пальцами в воздухе. – Именно поэтому у нас есть его план! – ответил я ей.

Она улыбнулась мне в ответ. По правде, Мелани всегда мне нравилась, но мы так долго были друзьями, что я боялся себе в этом признаться. А потом она уехала на четыре года, и понемногу я начал ее забывать. Но сейчас я вспоминаю те чувства, которые испытывал к той, всегда веселой, и жизнерадостной девчонке. Казалось, она совсем не изменилась.

– Ну что, тогда идём в этот совершееенно обычный лес, – протянул Крис, бросив на меня косой взгляд.

Мы выдвинулись в путь. Вел нас Крис. Он знал одно хорошее местечко у озера. В детстве он часто останавливался там с отцом, и сейчас с нетерпением хотел нам его показать. Мы прошагали больше часа. Все изрядно измотались, темы для разговоров ни о чем закончились, и мы молча плелись, повесив головы. В какой-то момент Мелани не выдержала и спросила:

– Ты точно знаешь, куда идти? Может, остановимся где-нибудь тут? Я так устала.

– Еще чуть-чуть, – ответил Крис, указывая на план заповедника. – Смотри, этот овраг мы прошли минут пятнадцать назад. От него еще полтора километра на запад, и мы на месте.

– Ох, еще полтора километра? – вздохнув, сказала Мелани. – Я столько не вынесу! – она уселась на землю.

Я взглянул на Криса солидарным с ней взглядом.

– Ой, да бросьте вы, большая часть пути позади. Там отдохнем. Вставайте, слабаки!

С этими словами Крис бодро зашагал вперед. Мы с Мелани переглянулись и устало поплелись за ним.

Лес становился чаще, и вскоре небо скрылось в плотных кронах деревьев.

– Эй, смотрите, что это там? – вдруг воскликнула Мелани. – Видите свет солнца, кажется это…

Она побежала вперед.

– Мел, постой! – крикнул я, последовав за ней.

Мы выбежали к небольшому озеру.

– Какая красота! – сказала Мелани.

– Это точно,- поддержал ее я.

Вода в нем была кристально чистой, деревья и облака отражались в ней, словно в зеркале. В воздухе пахло природой и свежестью. Тут не было ни комаров, ни слепней, ни других назойливых насекомых.

– Это не оно, – заявил подоспевший к нам Крис.

– Ну и ладно, – сказала Мелани. – Здесь так красиво, давайте останемся. Зачем идти еще полтора километра, – она сбросила рюкзак и уселась на траву.

– И вправду, тут так здорово, – сказал я и последовал ее примеру.

– Значит, единогласно? – спросила Мелани, с надеждой глядя на Криса.

– Ладно, – ответил он и тоже присоединился к нам.

Еще некоторое время мы втроем сидели у берега и любовались этим завораживающим видом.

– Не знаю как вам, но мне безумно жарко, – сказала вдруг Мелани.

С этими словами она сняла с себя одежду, оставшись в купальнике, и нырнула в воду, окатив нас прохладными брызгами. Они напомнили мне, как обычно спасаются от жары, и я, недолго думая, прыгнул следом.

– Ребят, нам еще палатки ставить, – угрюмо сказал Крис. Он явно был расстроен тем, что мы не дошли до «его» места.

– Не будь занудой, успеем еще, – с улыбкой ответила Мелани. – Давай лучше к нам!

– Нет уж, – ответил он и сел у берега. – Потом сохнуть еще.

– Дай-ка свой телефон, – сказала подплывшая к нему сестра.

– Зачем? – поинтересовался он, доставая из кармана гаджет.

Ловким движением она выхватила мобильник у него из рук и бросила рядом, затем потянула Криса за руку, и прямо в одежде столкнула его в воду.

– Теперь тебе точно придется сохнуть, хуже уже не будет, – рассмеявшись, сказала она. – Так что давай веселиться!

– Мел! Что ты сделала?! – возмущенно воскликнул он.

– Можешь отомстить мне, если догонишь.

– Ну ладно, – улыбнулся Крис. Сняв мокрую одежду, он кинулся за ней. Его погоня переросла в «салки», и мы втроем еще долго не вылезали из воды, пока совсем не устали.

Вдоволь накупавшись, мы принялись разбивать лагерь. Пока я и Мелани ставили палатки, Крис все смотрел в свою карту.

– И все-таки странно, почему это место нигде не отмечено, – проговорил он.

– Так это же здорово, – ответила Мелани. – Мы первые, кто его нашли.

– Да, если бы о нем было известно, сюда бы повалила толпа туристов, и они бы быстро все загадили, – добавил я. – Будет лучше, если оно так и останется нашим секретом!

День пролетел быстро. Мы доели сосиски, спели все песни под гитару, и, загасив костер, разошлись по палаткам. После такого тяжелого и насыщенного дня я быстро уснул.

Проснулся я от раската грома. На улице ещё была ночь, но мне больше не хотелось спать. Я вышел немного прогуляться. Дул холодный ветер, но дождя не было. Небо заслоняли кроны деревьев. Достав фонарь, я пошел по направлению к озеру. Внезапно раздался ещё один раскат, вместе с которым содрогнулась земля, сбив меня с ног. На секунду все исчезло, я как будто потерял зрение. Но мгновенье спустя я снова все прекрасно видел. «Что это было… землетрясение?» – испуганно подумал я. Но тряска не повторилась. Я поднялся и продолжил идти. Вышел к озеру. Небо застилали темные ползучие тучи, периодически обнажающие блеклую луну. Я взглянул на озеро. Вода в нем была темная, почти смолистая, больше похожая на ил. «Отвратительно… и вот в этом мы купались?» – брезгливо подумал я. Мне сразу же захотелось уйти отсюда. Я вернулся обратно к палаткам.

– Крис, Мелани, просыпайтесь, – негромко крикнул я, – что-то странное с озером. Крис, Мелани? – повторил я чуть громче. Посветил по сторонам. Моя палатка стояла на месте, но их палатки… их палаток не было, хотя мы ставили их рядом.

– Ребята! – крикнул я. – Это не смешно, ребята. Где вы?!

Я был в замешательстве.

«Может, это какая-то шутка?» – думал я. -«Наверное, надо бы подождать их здесь».

Я простоял там около получаса, периодически выкрикивая их имена, но никто не появился.

«Стою и кричу тут, как дурак» – промелькнула мысль у меня в голове.

– Ну и черт с ними, – сказал я, и принялся собирать палатку.

«Неужели они меня бросили?»

Я пошел в том направлении, откуда мы пришли. В тот момент мной двигали эмоции. Меня одолевали обида и ярость. По пути мой фонарик внезапно погас. Я немного потряс его, вытащил и вставил батарейки, но ничего не помогло.

«Они сели, что ли? Ну и ладно, я помню, откуда мы пришли, мне не нужен фонарь! К тому же скоро рассветет», – подумал я и направился дальше.

– И почему утро никак не наступает? – проговорил я.

Достал телефон, но он не включился.

«Как странно, раньше он никогда не ломался».

В этот момент я понял, что могу легко заблудиться в темноте, и решил дождаться утра. Я сел на землю у дерева и принялся ждать.

Внезапно я что-то заметил. В темноте показался силуэт. Я пригляделся. В деревьях отчётливо было видно чью-то фигуру. Этот кто-то ничего не делал, он просто стоял и смотрел на меня.

– Крис? – поднявшись на ноги, окликнул его я.

Ответа не последовало. Меня это насторожило.

«Кто бы это ни был, лучше с ним не связываться», – подумал я и пошел назад, не выпуская его из виду.

Когда я немного отдалился, фигура начала медленно идти за мной.

– Эй, кто ты! – спросил я.

Снова молчание. Я ускорил шаг. Незнакомец ускорился вслед за мной. Тогда я достал из рюкзака свой походный нож.

– Ну чего тебе! – крикнул я, резко развернувшись.

Он остановился вместе со мной. Деревья тут стояли друг к другу уже не так плотно, и сквозь листву легонько просачивался неяркий свет луны. Его было не достаточно, чтобы рассмотреть незнакомца, но я заметил в его руке мясной крюк. Наверное, в этот момент мне следовало развернуться и бежать, но я боялся упускать его из виду. Я сделал маленький шаг навстречу. Он не пошевелился.

– Лучше отвали, у меня нож, – сказал я и пошел на него.

Он стоял, не сходя с места. Я подходил все ближе, всматриваясь в его лицо. И вот, подойдя на расстояние вытянутой руки, я смог его разглядеть. Волос не было, впалые скулы придавали голове форму черепа. Глаза закрыты, и рот… у него не было рта.

– Эй, кто ты такой? – тихо спросил я.

В следующий миг его глаза открылись. Я услышал шепот у себя в голове, ощутил, как все внутри меня затрепетало. Я испытал неведомый доселе страх. Он смотрел мне в глаза. Я попятился назад и тут же почувствовал, как что-то тяжёлое ударило меня по голове. Меня начало шатать. Схватившись за голову, я сделал ещё два шага и рухнул без сознания.

 

Глава 2.

Когда я очнулся, рядом никого не было. Мои вещи оставались нетронутыми.

«Кто это, черт возьми, был»? – подумал я. – «Неважно, надо поскорее выбираться из леса».

Голова безумно болела, но, собрав все силы, я заставил себя встать. Оглядевшись, я понял, что это уже не то место, где я вырубился. Деревья тут были довольно редки, в ясном небе виднелись звезды. Я провел рукой по затылку. Странно, но никакого следа от удара не было. Я побрел вперед в надежде наткнуться на какое-нибудь поселение. Вдали ухала сова, вокруг стрекотали сверчки. В этом месте лес казался довольно умиротворенным, страх и паника быстро отступили. Все еще была ночь. Наверное, инстинктивно меня начало клонить в сон. Немного погодя я вышел на небольшую лужайку.

«Надо устроить привал. Пожалуй, утром будет легче разобраться, куда идти», – с этой мыслью я принялся раскладывать палатку.

Вдруг я услышал шум проезжающей неподалеку машины. Бросив все, я кинулся на звук.

– Эй… помогите! – начал кричать я.

Снова вбежал в густой лес. Прикрыв лицо, я прорывался сквозь сухие острые ветки, царапающие до крови. Не обращая внимания на боль, я мчался на звук, чтобы только скорее найти помощь. Пробежав несколько метров, я вышел к дороге. Ровной, асфальтированной, вдоль которой стояли фонари. Вдали показались фары автомобиля.

«Неужели это спасение?»

Я выбежал на середину дороги.

– Эй, стой! – я начал прыгать, размахивая руками. На меня с огромной скоростью мчалась фура.

– Стой, стой!!! – продолжал кричать я, не сходя с места.

Грузовик не сбавлял скорости. В последний момент, когда он был прямо передо мной, я отпрыгнул на обочину, упав на землю. И тут грузовик резко свернул за мной. Я успел откатиться так, что он проехал в паре сантиметров от меня. Грузовик попытался снова вывернуть на дорогу, но его занесло так, что он врезался в столб и перевернулся. От удара фонари вдоль дороги погасли. Кабина грузовика загорелась. Кузов распахнулся, и из него посыпались расчлененные человеческие тела. Руки, ноги, туловища… он был просто забит ими.

– Что за… – ошеломленно произнес я.

Дверь кабины открылась, и из неё кто-то вывалился. Я подошел поближе. Это был явно не человек. Да, у него была человеческая фигура, обычная одежда. Но его голова была слишком большой вверху. Огромные глаза, пронизанные красными сосудами. Худые костлявые руки неестественно выгибались в плечах. Он упал на спину, задрал голову, выгнул руки и, издавая жуткое хрипение, пополз ко мне. Я попятился назад, с ужасом глядя на него. Проползя ещё немного, чудовище остановилось, продолжая хрипеть. Его взгляд застыл на мне. Вскоре утихло и хрипение. Выйдя из ступора, я в панике что есть мочи побежал по дороге.

– Кто-нибудь! Мне нужна помощь!!! – крикнул я от отчаяния.

Я все бежал и бежал по асфальту, не замечая усталости. Но вскоре дорога закончилась. Она просто упиралась в лес. Я упал на колени, положив руки на землю.

«Да как это?!» – отчаянно подумал я.

– Кто-нибудь, помогите! – снова крикнул я, но лишь ночные птицы ответили на мой зов.

– Я сдаюсь… сдаюсь… – отчаянно прошептал я.

Просидев так какое-то время, я начал приходить в себя. Собравшись, я медленно поднялся и пошел обратно.

Усталость и голод тянули меня к земле. Раздался раскат грома, и с неба посыпались маленькие капли дождя. Все звезды скрылись за облаками. Вскоре начался ливень. Теперь я ничего не видел дальше вытянутой руки. Шел я медленно, экономя силы.

«Смогу ли я найти свои вещи?» – думал я по пути.

Шум дождя заглушал звуки леса, но тут что-то пробилось через них. Где-то рядом я услышал звуки, словно кого-то жутко рвало. Я остановился, пытаясь понять, с какой стороны исходит звук. И в последний момент сквозь дождь я заметил, как быстрым шагом ко мне приближается двухметровый силуэт. Я бросился от него в лес. Было слышно, как он бежит за мной. В дождливом полумраке ничего не было видно, так что я бежал вслепую. В один момент земля исчезла у меня из под ног, я кубарем покатился в овраг и упал в разведенную дождём грязь. Существо упало следом, но налетело головой на булыжник. Недолго думая, я схватил этот булыжник и начал что есть мочи бить его по голове. Оно начало кричать, закрываясь руками. Послышался хруст черепа. Я продолжал бить его, пока оно не утихло. Затем я нанес ещё несколько тяжёлых ударов, и, убедившись, что оно больше не двигается, выпустил камень из дрожащих рук. Я упал на колени, пытаясь отдышаться. Это было то существо из грузовика.

– Что это за чертовщина! Так, ладно, надо успокоиться, – произнес я дрожащим голосом.

Внезапно существо шевельнулось. Я отскочил и снова схватил камень, но оно продолжало лежать неподвижно с раскромсанным черепом.

«Просто привиделось в темноте. Лучше поскорее уйти отсюда. Надо найти свои вещи… Черт, я не помню, в какую сторону бежал».

Я мог бы найти дорогу, но после всего этого мне было страшно туда возвращаться. Но тут оставаться нельзя. Собрав последние силы, я встал и медленно побрел вперед.

Дождь постепенно стих, и сквозь листву наконец-то начал просачиваться долгожданный дневной свет. Сперва я думал о том, что тут вообще происходит, но затем более суток голодовки дали о себе знать, и я больше не мог думать ни о чем, кроме еды. Силы начали покидать меня. Пока я брёл по лесу, мне удалось найти немного грибов и каких-то ягод. Я решил развести костер, чтобы согреться, обсохнуть и не есть грибы сырыми. К счастью, у меня в карманах остались нож и зажигалка, а также фляга с водой на поясе.

Собирая дрова, я наткнулся на мертвого оленя. Он был загрызен. Из его шеи были вырваны куски плоти. Укусы были огромного размера. Это был явно не волк, и даже не медведь. Труп был довольно свежим, даже кровь ещё не полностью свернулась. В тот момент мне не хотелось думать о том, кто мог оставить такие укусы, передо мной лежала гора свежего мяса. Я достал нож и начал отрезать животному задние ноги. Водрузив на плечи два окорока, я решил не разбираться с остальной тушей, а поскорее убраться оттуда. Кто бы ни убил его, мне абсолютно не хотелось с ним встречаться.

Каким же вкусным было это мясо! Я не помню, чтобы хоть раз в жизни чувствовал такой голод и эмоциональное истощение. Бедра оленя были достаточно жирными, и в голову мне пришла одна идея. Я отрезал немного ткани с нижней части штанины, пропитал ее вытопленным жиром и намотал на палку, соорудив факел.

«На крайний случай» – подумал я, закрепив его на поясе.

После ужина меня начало клонить в сон. Я нарвал травы и устелил ею себе местечко под большой елью, где даже после дождя было сухо. Я лёг, и стоило мне закрыть глаза, как я тут же провалился в сон.

Из сна меня вырвал пронзительный рев. Это было что-то среднее между рыком и визгом. Я вскочил и огляделся. Все ещё было светло, так как я лёг спать на рассвете. Я услышал быстро приближающийся топот. Обернувшись на звук, я увидел стремительно мчащегося на меня кабана гигантских размеров. В холке он был никак не ниже меня. Вся его пасть была в запекшейся крови. Я тут же бросился бежать. С яростным ревом кабан помчался за мной. Я слышал, как быстро он меня нагоняет.

«Надо что-то делать» – подумал я.

Деревья вокруг были слишком толстыми, я понимал, что не смогу забраться ни на одно из них. Тогда я нашел самое широкое дерево и спрятался за ним, прижавшись к стволу. Топот приближался. Я зажмурился.

«Только бы не заметил, только бы не заметил…» – шептал я.

У самого дерева топот стих. Снова раздался этот оглушительный рев, теперь уже в метре от меня. Кабан был с другой стороны дерева, и, шумно ступая по сухим листьям, он начал медленно огибать ствол. Я начал двигаться вместе с ним, так, чтобы спасительное дерево не прекращало отделять меня от твари. Сделав пару кругов, кабан остановился. Он принюхался, затем громко фыркнул и побежал прочь.

– Вроде ушел, – облегченно выдохнул я. – Но какого хрена, кабаны не бывают таких размеров! Где же я, черт возьми?!

Но времени на то, чтобы все обдумать, не было. Все мои вещи были со мной, но у костра осталась еще одна оленья нога. Я огляделся и, не увидев опасности, направился обратно к костру. Подходя к месту, я услышал там какую-то возню.

– Неужели он? – я осторожно раздвинул ветви деревьев.

Да, кабан был там, и расправлялся с оленьей ногой. Я аккуратно отпустил ветку и начал уходить. И уже отошел метров на двадцать, как вдруг, позади, раздался рев, а за ним последовал быстро приближающийся бег. «Почуял». Деревья тут были не такие толстые, но у их основания совсем не было веток. Тогда я, торопясь, снял с себя футболку, окинул ее вокруг ствола одного из деревьев, и в спешке покарабкался наверх. Не сбавляя скорости, кабан со всего размаху врезался в ствол. Удар зверя тряханул дерево, как травинку от ветра, я чуть не сорвался. Кабан приготовился ко второму заходу. Я обмотал концы футболки вокруг кистей и, что есть силы, сжал кулаки. Второй удар оказался еще сильнее: дерево накренилось, обнажив корни.

«Только бы не упало…» – шептал я, изо всех сил прижимаясь к стволу.

Кабан встал на задние лапы, оперся на ствол и пронзительно завизжал. Затем он принялся ходить вокруг дерева. Попытался рыть корни, затем снова начал ходить.

«Он же не сможет ждать здесь вечно. Скоро ему надоест, и он потеряет ко мне интерес», – успокаивая себя, рассуждал я.

Но кабан никак не хотел отступать. Он улегся рядом с деревом и начал выжидать. Тогда я тоже поменял положение и удобно закрепился, сидя на ветке. Так мы и пробыли весь день. Но когда начало смеркаться, кабан поднялся. Он начал суетливо ходить туда-сюда, нервно похрюкивая. Затем, в последний раз одарил меня своим ревом и поспешно убежал в лес. Я просидел на дереве еще какое-то время и, убедившись, что зверь нигде не притаился, наконец, слез вниз.

Ночь медленно опускалась на лес. Я собирался отойти подальше отсюда и поискать удобное место, где мне провести ночь.

«Вот бы отыскать реку», – подумал я.

Вода у меня заканчивалась. Я шел вперед, как вдруг я кого-то заметил. Некто в зеленом плаще с капюшоном сидел на корточках и что-то мастерил.

«Может, убежать, пока он меня не заметил?» – подумал я. – «Но больно уж он похож на обычного человека. Если это так, то он должен знать, что это за место. Придется рискнуть».

– Эй, – негромко крикнул я.

Незнакомец обернулся. Да, это был человек. Его лицо закрывала бандана. Я уже было обрадовался, со всех ног помчался к нему, как вдруг он достал арбалет из-под плаща и направил на меня. Я поднял руки и попятился назад.

– Постой, не стреляй, – начал лепетать я.

– Так ты не из них, – равнодушно произнес он и опустил оружие.

– Нет, я человек, как и ты, вроде. Знаешь, что здесь происходит, и как добраться до ближайшего города?

– Города? – он рассмеялся. – Недавно тут, да? А где твои вещи? – спросил человек, осмотрев меня с ног до головы.

– Я потерял их, – аккуратно ответил я.

– Понятно. Слушай, парень, у меня мало времени. Я не знаю, что здесь происходит, но могу сказать точно, что городов тут нет.

– То есть как – «нет»? Где мы вообще находимся?

– Говорю же – не знаю. Может, в каком-то параллельном мире или на другой планете. Может, вообще в аду. В целом, тут так же, как и в обычном мире, но некоторые вещи какие-то неправильные. Иногда деревья пытаются поймать тебя корнями, травоядные животные-переростки жрут мясо, ну и местные, думаю, ты сам уже заметил.

– Местные? Я встречал какое-то странное существо в грузовике. Сначала он пытался сбить меня, а затем…

– Гончий, – перебил меня незнакомец. – Они, в принципе, безобидны. По крайней мере, если не попадаться им на глаза. Возят себе какие-то тела и скармливают их падальщикам. А ты уже встречал блюстителя?

– Блюстителя? – переспросил я.

– Понятно, – сказал он и снова рассмеялся. – Похоже, тебя ждет жаркая ночка. Но не бойся, он приходит только один раз. Сможешь спрятаться – выживешь.

– Сколько ты тут уже находишься? – поинтересовался я.

– Точно не знаю, где-то два года.

– Два года, – ошеломленно повторил я. – Но как отсюда выбраться?

– Слушай, парень, ты задаешь слишком много вопросов. Скоро ночь, мне надо идти.

– Я с тобой.

– Нет, чувак, каждый сам за себя. Но я дам тебе совет: днем делай что хочешь, ты не встретишь тут никого страшнее хищного кролика, свинки или лося. Но ночью, когда выходят местные, лучше не оставайся на открытых местах. Найди себе какую-нибудь норку, сиди в ней до утра и молись, чтобы никто тебя не нашел. И да, не смей за мной ходить.

После этих слов он начал поспешно уходить.

– Ну и ладно! Я и без тебя справлюсь, – крикнул я ему вслед.

На самом деле его слова здорово меня напугали. Я продолжил путь, обдумывая свои дальнейшие действия.

«Значит, норку, говоришь. Наверное, он имел в виду место, где я не буду на виду». Уже совсем стемнело. Я накидал на землю травы, как в прошлый раз. Но, вспоминая слова того, в плаще, я собрал с земли листьев и, зарывшись в них с головой, улегся спать. Время шло, но мне никак не удавалось заснуть. В прошлый раз я был дико измотан, поэтому быстро уснул, но сейчас я, привыкший к мягкой, теплой постели, ощущал ночной холод и твердость земли в полной мере. Сил что-то делать уже не было, но сон никак не приходил. В лесу бурлила жизнь: стрекотали сверчки, кричали ночные птицы, где-то копошилась мышка. Но в один момент все звуки стихли. Птицы вспорхнули со своих мест и разлетелись по сторонам. Я насторожился, и начал вслушиваться в тишину. Лес полностью замолк. В этой тишине я начал постепенно забываться и засыпать.

 

Глава 3.

Из сна меня вырвал звук приближающихся шагов. Я услышал, как кто-то ходит вокруг. Затаил дыхание. Кто бы это ни был, я понимал, что от него не стоит ждать ничего хорошего. Чьи-то неспешные шаги становились все ближе и ближе. И вот, он совсем рядом. Мне казалось, что он вот-вот запустит свою руку в листья и вытащит меня. Я уже приготовился вскочить и бежать. Я почувствовал, как он наступил прямо возле моей головы. Еле сдерживаясь, чтобы не вскочить и не рвануть, я лежал, напрягшись всем телом, с затаенным дыханием. Но, похоже, все обошлось: шаги начали отдаляться. Я выдохнул и разжал кулаки.

«Похоже, это достаточно надежный способ спрятаться, лучше не вылезать отсюда до утра», – решил я.

Через какое-то время я снова начал засыпать.

– Рэй! – раздался крик из леса.

«Крис? Это голос Криса. Неужели они с Мелани тоже здесь?» – подумал я.

– Рэй! – повторился крик.

«Это точно он». Я выскочи из своего укрытия.

– Крис, ты где? – крикнул я.

– Рэй! – послышалось издалека.

Я зажег свой самодельный факел.

– Я иду, где ты, Крис?

– Рэй!

Я побежал на голос. И вот в свете факела показалась фигура. Да, это был он.

– Крис ну, слава Богу. Ты знаешь, что тут происходит? И где Мелани?

– Рэй! – снова крикнул он с той же интонацией.

– Как ты меня нашел? – поинтересовался я.

– Это не оно, – ответил мне Крис.

– Чего? – спросил я. Он показался мне каким-то странным. Я остановился. Крис быстрым шагом продолжал идти ко мне.

– Как ты нашел меня именно в этом месте, да еще и посреди ночи? – настороженно спросил его я.

– Зачем? У нас достаточно еды, – внезапно ответил он. Его рот растянулся в невероятно широкой улыбке. На его руке я заметил браслет с железными когтями. Это был явно не Крис. Я попятился назад, затем побежал.

– Ребят, нам еще палатки ставить, – крикнул он вслед.

Я обернулся через плечо. Этот кто-то неестественно широкими и быстрыми шагами двигался за мной. Словно резиновый, он растягивался в шпагате при каждом шаге. На его лице «Криса» застыла улыбка. Я несся что есть мочи вперед, но он явно меня догонял. Осознав это, я схватился за нож. Мои руки дрожали, сердце колотилось как бешеное. Я почувствовал, как страх сковывает мои движения. «Смогу ли я»? – промелькнула мысль. Я закрыл глаза: «Вот бы все исчезло, вот бы ничего этого не было», – подумал я. «Пожалуйста, окажись все сном. Как я хочу проснуться в своей палатке и увидеть ясный летний день. Крис и Мелани готовят завтрак. Они весело о чем-то болтают. Затем Мелани замечает меня, желает доброго утра и одаривает своей нежной улыбкой». Я снова обернулся. Он был уже в метрах пяти. Но я открываю глаза и возвращаюсь в реальность. – Ну же, решайся, второго шанса не будет, – прошептал я, изо всех сил сжав нож дрожащими руками. Нырнув за дерево, я начал выжидать момент. И вот, когда его нога уже была впереди меня, я выпрыгнул и нанес удар. Нож вошел в плоть. Он отпрянул назад. Его улыбка исказилась в кривой гримасе. Из раны заструилась бардовая кровь. В следующий миг он подскочил и нанес удар когтями. Неожиданно для себя я успел уклониться, поднырнув под его рукой. Но тут же он толкнул меня второй рукой в грудь. Толчок оказался такой силы, что я отлетел где-то на метр и упал на землю. Он набросился, снова ударив когтями. Я успел откатиться, но он задел мне руку. Половина предплечья была рассечена, и я выронил нож. После такого размашистого удара по инерции он упал, вонзив когти в землю. Пока эта тварь поднималась, я подскочил и схватил нож левой рукой. «Ты уже сделал это один раз», – сказал я себе. «Ты сможешь повторить. Бежать бессмысленно, это единственный шанс». Через мгновение он поднялся, и мы стояли друг перед другом, лицом к лицу. Он делает замах. Я приготовился. Когти со свистом рассекают воздух. Удар летит в область шеи. Я снова поднырнул под его рукой и вонзил нож. Он попытался отскочить, но на этот раз я крепко на него давил, вонзая лезвие все глубже. Его лицо начало хаотично искажаться, выдавая непонятные гримасы. Затем я начал опускать нож в низ, продолжая рассекать плоть. Он пятился назад, но я шел вместе с ним, не давая ему, избавится от лезвия. Затем он упал, и внезапно, выгнув колени в обратную сторону, отшвырнул меня ударом ноги. Из последних сил я поднялся, приготовившись к новой атаке. Он тоже встал, но тут же упал на четвереньки. Его лицо начало то вытягиваться, то сжиматься.

– Думаю, надо захватить хот-догов, – внезапно произнес он, незнакомым мне голосом. – Там отлично клюет – сказал он уже другим голосом. – По-моему, мы заблудились Брайан, – раздался женский голос. – Папа, что это, – послышался тоненьки детский голосок.

Его голова задралась, а из его рта обильно полилась темная слизь. Затем я увидел, как из его рта начало что-то вылезать. Рот начал рваться, из него лезло что-то большое и черное. И вскоре вместо Криса передо мной стояло какое-то мерзкое шестилапое существо. Оно было невысоким, с длинным овальным телом, одинаковое с обоих концов. Глаза нос и рот отсутствовали, с его тела струилась слизь. Оно поползло прочь. «Ну, уж нет» – подумал я. «За руку ты мне ответишь, тварь». Теперь страх почти ушел, сейчас оно вызывало у меня только омерзение и желание распороть это продолговатое тело. Я догнал его и начал бить ножом.

– Папа, помоги, пожалуйста, папочка! – снова раздался детский голосок. – Не надо, пожалуйста, помогите!

На секунду я замешкался от неожиданности, но затем, увидев, как уползает эта уродливая тварь, без колебаний начал разрезать это продолговатое тело, вдоль. Существо продолжало ползти, и только когда я дошел до середины, оно, наконец, остановилось и немного поизвивавшись, стихло насовсем.        Я сел на землю, положив нож. Я почувствовал, как руку пронзает пульсирующая боль. Я взглянул на нее: из раны струилась кровь. «Долго я так не протяну». Кое-как я перевязал ее футболкой и направился обратно, к месту ночлега. Но перед тем как уйти, я заметил на одной из лап существа тот браслет с когтями. «Возьму, где-нибудь пригодится» – подумал я, закрепив его у себя на поясе.

Остаток ночи прошел спокойно. Проснулся я от палящего летнего солнца. Начав подниматься, я почувствовал, как мою руку свело невыносимой болью. Размотав футболку, я увидел, что рана начала гноиться. «Хорошо хоть сухожилия не пострадали», – подумал я, пошевелив всеми пальцами. Я собрался промыть ее, но, взяв флягу, я обнаружил, что воды осталось не больше чем на пару глотков. Я повесил флягу обратно на пояс. «Надо срочно найти воду» – подумал я и двинулся в путь. «И куда мне идти?» Со всех сторон меня окружал сплошной и однообразный лес.

– Деревья, деревья, деревья… – бормотал я, пытаясь найти хоть какой-нибудь признак водоема. Жара начала утомлять, идти становилось все сложнее. Я снова достал флягу и сделал глоток… последний глоток. Солнце нещадно пекло, усиливая и без того мучившую меня жажду. Но никаких признаков водоема мне не попадалось. В один момент я наткнулся на следы от копыт какого-то животного. Конечно, я натыкался на подобные следы и раньше, но тут я кое-что вспомнил. Крис, чей отец был егерем, много знал о лесе. Как-то раз он рассказывал, что животные ходят по одним и тем же вытоптанным тропам, чтобы ориентироваться в лесу. Такие тропы всегда проходят неподалеку от водоемов. Удивившись тому, что я запомнил эту информацию, я направился по следам. Мой план меня не подвел и через какое-то время я вышел к болоту.

– Вода! – воскликнул я и бросился к ней.

Я лег на землю и принялся жадно глотать, как вдруг мое внимание привлекло одно из деревьев. Казалось, что в его листве кто-то был, кто-то следил за мной. Я начал вглядываться. Но внезапно позади себя я услышал, как кто-то фыркнул. Обернувшись, я увидел, что из леса на меня смотрит огромный, более двух метров, лось. Он приподнял верхнюю губу, оскалив огромные острые зубы. Поняв, что это не простой лось, я замер на месте: «Ближайшее дерево в метрах в пяти, думаю, я успею добежать. Но смогу ли я забраться на него с такой раной? Делать нечего, придется попытаться», – оценил ситуацию я и медленно направился в сторону дерева. Лось стоял и следил за мной взглядом. Но какой-то момент, когда половина пути была преодолена, зверь сорвался с места и помчался на меня. Со всех ног я бросился к стволу. Превозмогая адскую боль в руке, я начал карабкаться наверх. Как и кабан, лось с разбегу протаранил дерево. Я схватился за ветку, но раненая рука не выдержала встряски, и, сорвавшись, я полетел в болото. Галопом, лось помчался ко мне. Без раздумий он вбежал в трясину. Глубины воды здесь было достаточно, чтобы я мог плыть. Зверь начал понемногу проваливаться, замедляясь в движении. Я заплывал все дальше. Лось провалился почти по шею, но продолжал скакать прыжками вверх. Но вскоре трясина пошла на спад, и лось снова начал ускоряться. Поняв, что я движусь слишком медленно, я повернул назад и, обогнув лося, поплыл на берег. Выбравшись, я снова покарабкался на дерево. Руку сводило невыносимой болью каждый раз, когда я ею хватался. Но подоспевший лось успел схватить меня за штанину, и рывком бросил на землю. Я попытался ползти, но зверь встал прямо надо мной. Его пасть раскрылась для укуса, обнажив острые, как у хищника, зубы. Я закрылся руками, приготовившись к худшему. Но в этот момент шею зверя пронзила стрела. Он отскочи и задергал головой, пытаясь вынуть ее зубами. Следом прилетела еще одна стрела. На этот раз она попала ему точно в глаз. Лось зашатался и замедлился в движениях. С дерева, того дерева, на котором я кого-то заметил, спрыгнул человек. Обшитый листьями плащ идеально маскировал его в листве. Он убрал лук за спину, достал мачете и уверенно пошагал к зверю. Лось яростно помчался на него, но незнакомец ловко отскочил от мчащегося зверя, при этом нанеся удар. Упав, лось прокатился по земле, но затем снова поднялся. Не дав ему оправиться, человек с налету нанес свой удар по шее. Кровь фонтаном хлынула из пересеченных артерий. Животное чуть попятилось назад и упало замертво.

Я лежал и ошеломленно наблюдал за происходящим.

– Не такую добычу я ожидал поймать, – сказал человек, рассматривая тушу.

Затем он принялся срезать с лап мясо.

– Спасибо, что спас, – осторожно произнес я, поднимаясь с земли.

– Не благодари, – с ухмылкой ответил он. Я просто охотился, а ты с этим лосем удачно подвернулся.

Закончив с голенями, незнакомец распорол зверю брюхо и принялся вырезать что-то внутри.

– Кстати, из тебя вышла неплохая приманка. В общем, ладно, – сказал он, вырезав лосю сердце. – Было приятно поболтать, но мне пора. Оставшуюся тушу можешь забрать себе. Он завернул сердце и часть мяса в лоскуты ткани и положил в рюкзак, а остальное взял в руки и направился в лес.

Это был уже второй повстречавшийся мне человек, на этот раз я не хотел упускать шанса во всем разобраться.

– Стой, стой, стой… – спешно произнес я, подбежав за ним. – Возьми меня с собой. Пожалуйста, я тебе пригожусь.

– Правда? – иронично спросил он. – Что-то я сомневаюсь. Ты даже лося завалить не можешь.

– Пожалуйста, помоги мне тут освоится. Я не буду обузой, я тебе пригожусь, обещаю, – продолжал упрашивать я, следуя за ним.

Он резко остановился и развернулся ко мне.

– И как же, интересно, мне может пригодиться такой неумелый хлюпик, как ты? – произнес он, оттолкнув меня, – Еще и с подбитым крылом…

Он резко замолчал. Его взгляд остановился на моем поясе.

– Что это? – спросил он, рассматривая когти. – Неужели… – он поднял на меня удивленный взгляд. – Пошли, понесешь это, – добавил он, вручив мне несколько кусков мяса.

Мы прошагали около получаса, пока не оказались возле небольшого, двухметрового холмика.

– Мы на месте, – сказал он, сбросив рюкзак. – Я Дэйв.

На вид ему было чуть за тридцать.

– Очень приятно, – ответил я, протянув ему руку.

– Имя твое, идиот.

– Э… Рэй, меня зовут Рэй.

– Здесь мы будем ночевать, – сказал Дэйв, подойдя к холмику. На нем лежало, связанное из листьев, покрывало, еле заметное в траве. Затем он сдернул его, и перед нами открылся проход: в на удивление глубокую пещеру.

– Твою рану надо продезинфицировать. Он кинул мне бутылку водки. – Не лей много, это очень редкий товар. Еще у меня есть лишняя футболка, можешь пока надеть.

– Спасибо, – осторожно ответил я.

– Так как ты пришил блюстителя?

– Это тот, который превратился в моего друга?

– Превратился? – ухмыльнулся Дэйв. – Эта тварь не превращается. Сначала он убивает свою жертву, затем высасывает ее содержимое и забирается в ее кожу, как в какой-нибудь гидрокостюм.

– То есть, как это… значит, Крис…

Я опустил голову. «Тогда я и не подумал, что передо мной было тело Криса… тело моего лучшего друга, которого я знал с самого детство. Но раз Крис попал сюда, значит, и Мелани тоже. Возможно, она еще жива», – подумал я.

– Прирезал его ножом, – с гордостью заявил я, – небольшим походным ножом, – уточнил для пущей эффектности.

– Блюститель приходит ко всем новичкам. Большинство не переживает встречи с ним, другим же удается спрятаться и дождаться утра, но чтоб убить… Я знаю только одного человека, который провернул такое. Но этот человек работал на мексиканский наркокартель, и опыта в убийствах ему было не занимать. Кстати, ты сделал большое одолжение всем, кто попадет сюда после тебя. Теперь блюститель не вернется пару месяцев, а, может, и больше. Но рано или поздно все здешние появляются вновь. Ладно, хватит болтать, собери дров.

Я покорно принялся за работу.

Когда дрова были собраны, Дейв развел костер и принялся готовить мясо. Я сидел на бревне, наблюдая за процессом.

– И сколько ты тут уже? – поинтересовался я.

– Лет пять, наверное… – задумчиво ответил он.

– И неужели ты никогда не пытался отсюда выбраться?

– Конечно, пытался, первое время только об этом и думал. Я проходил множество километров вглубь, в надежде выйти из этого чертового леса. Там дальше обитают такие существа… Тебе достаточно знать лишь то, что этот лес не кончается. Чем дальше ты в него заходишь, тем опаснее он становится.

– Так ты знаешь, что это за место? – с надеждой спросил я.

– Нет, не знаю… никто не знает. Все находят некое озеро, а затем оказываются тут.

– Готово, – сказал Дейв и протянул мне кусок жареного мяса. – Сегодня я дам тебе поесть, но в следующий раз будешь добывать еду сам. Сейчас…

Он зашел в пещеру. Через минуту он вышел, держа в руках деревянный арбалет. – Лично я предпочитаю лук, но ты, учитывая руку, будешь использовать его. Скорострельность конечно ниже, но целиться легче.

– Я не умею, не когда не держал в руках оружие.

– Тогда будешь сидеть голодным, пока не научишься, – сказал он, вырвав мясо у меня из рук.

– Видишь то дупло, попади в него, – он указал на дерево, примерно в метрах двадцати.

– Сейчас попробую, – ответил я, взял арбалет и сделал выстрел. Но стрела не просто не попала в цель, а пролетела мимо дерева.

– Идиот, нужно беречь стрелы!

– Да чего ты, сейчас принесу, – ответил я

– Ладно, не надо, все равно уже не найдешь. Просто постарайся не промахиваться. В ближайшее пару дней ты должен отточить стрельбу до приемлемого уровня, так что тренируйся.

Попытка за попыткой, я начал стрелять, пока Дейв сидел на бревне и увлеченно поедал мясо.

– Попал! – воскликнул я, когда с восьмого раза, стрела все же оказалась в дупле.

– Хорошо, хватит на сегодня, – ответил Дейв, глядя в небо. – Скоро стемнеет. Ешь быстрее, – сказал он, протянув мне мой кусок. – Потом собери стрелы и подходи к пещере.

Я забрался на дерево и принялся вытаскивать стрелы. Перед моим взором предстал лес, огромный, необъятный. Где-то в дали, среди прочих деревьев виднелась дорога, освещаемая фонарями и уходящая куда-то вдаль. «Неужели у этого леса и вправду нет конца»? – подумал я.

Когда я вернулся, Дейв стоял у входа и развешивал там нитки с крепленными на них металлическими банками.

– Сигнализация? – спросил я. – Что, кто-то может нас здесь найти?

– Конечно, могут, всегда есть такая вероятность. Дело в том, что они нас чувствуют. Каждую ночь эти твари ошиваются вокруг. И чем больше людей находится в одном месте, тем больше шанс того, что они на них наткнутся. Но не бойся, место здесь спокойное, близкое к центру. Я пару раз ночевал с одним парнем, все обошлось. А завтра поищем тебе собственное убежище.

– Центру? – переспросил я.

– Да, к озеру… Спальник один, но у меня есть лишнее одеяло.

– Хорошо, спасибо – ответил я.

Пещера оказалась на удивление глубокой. В оставшееся время я, как всегда, нарвал травы и застелил ею место ночлега. Затем мы легли спать.

– Помогите! – раздался голос.

Я раздвигаю листья. Передо мной озеро. Вода в нем черная, как в ту ночь. В его центре Мелани. Она словно парит над водой.

– Рэй, пожалуйста помоги мне, – кричит она. Из ее закрытых глаз струится кровь. Я делаю шаг в воду. Вода густая и вязкая.

– Рэй, прошу, – повторяет Мелани.

Я плыву к ней, тяжело пробираясь сквозь густую жижу. Вот я уже почти у центра.

– Хватайся, Мел! – кричу я, протягивая ей руку. Она тянется ко мне. Наши руки почти соприкасаются. Но внезапно ее тело начинает светиться, и она превращается в большой светящийся шар. Он опускается под воду. Я ныряю за ним. Мне почти удалось его коснуться. Но внезапно, вокруг моей шеи обвивается металлический крюк. Он начинает тянуть меня на дно. Свет отдаляется, все вокруг заполняет тьма…

Я проснулся в холодном поту.

– Кошмар? – спросил меня Дейв

– Нет, просто… – начал я.

– Озеро, да?

– Как ты… Тебе тоже, оно снилось?

– Тут часто бывают подобные сны.

– В его центре моя подруга, мы пришли сюда вместе. Возможно, она еще жива… а, может, она и вправду там, в озере.

– Это вряд ли, – ответил Дейв. – Я тоже там кое-кого вижу… свою дочь.

– У тебя есть дочь? Быть может они и правда там, в плену у этого с крюком, или типа того.

– Это невозможно, потому что моя дочь умерла незадолго до того, как я сюда попал. Мне кажется, озеро нас зовет, манит к себе, используя образы дорогих нам людей.

– А может, стоит откликнуться на его зов? Мы все попали сюда через него, быть может, там и находится выход, – оживленно предположил я.

– Может быть, но попасть к нему снова невозможно. Его охраняет привратник, тот самый с крюком. Он отличается от остальных местных. Его особенность заключается не в грубой силе, а в способности проникать человеку в голову. Он может взять тебя под контроль и заставить делать то, что он хочет, а может просто вырубить. Его нельзя победить. Ложись спать, завтра предстоит многое сделать.

 

Глава 4.

Дейв разбудил меня на рассвете. Солнце едва показалось на горизонте. Мы проспали не больше пяти часов.

– Вставай, мне нужна твоя помощь, – сказал он.

– Почему в такую рань, – недовольно пробурчал я.

– Так надо, пошли.

Он вышел из пещеры. Я взял арбалет и направился вслед за ним. Вскоре мы пришли на небольшую поляну. Дейв достал рог и затрубил в него. Звук рога показался мне знакомым. «То ли рык, то ли визг» – вспомнил я.

– Подожди здесь, – сказал Дейв и направился в лес. – Только никуда не уходи, особенно в поле, хорошо? – добавил он.

– Ладно, – ответил я и остался стоять.

Прошло минут десять, Дейв все не появлялся. Я сел на корточки и принялся разглядывать арбалет. Он был не аккуратно вырезан из дерева, явно самодельный. Меня отвлек снова раздавшийся рог. Я поднялся и взглянул в ту сторону, откуда послышался звук. Через пару минут на другой стороне поля показался гигантский кабан. Он неторопливо вышел из леса, и принялся озираться по сторонам.

– Вот черт, Дейв, где же ты, – прошептал я.

Я бы мог забраться на дерево, но Дейв просил никуда не уходить, я не хотел его подвести. Кабан замер, его взгляд остановился на мне. Затем он взревел и помчался на меня.

– Дейв! – крикнул я, нервно заряжая арбалет.

Кабан приближался с безумной скоростью. Я прицелился и спустил курок. Стрела попала кабану в шею, но тот как будто и не почувствовал ее, лишь слегка дернувшись, и продолжил бежать.

– Дейв, где ты! – снова крикнул я.

Поняв, что помощи не будет, я бросился в лес. Внезапно, сзади раздался хлопок, а затем дикий вопль кабана. Я обернулся и увидел, что его лапа была в капкане. С одного из деревьев неподалеку, спрыгнул Дейв.

– Сюда, свинка! – крикнул он и пустил в кабана стрелу. Кабан потерял ко мне интерес и, хромая, поскакал к Дейву, волоча за собой капкан. «Хлоп» – вторая нога кабана оказалась в еще одном капкане. После чего Дэйв достал удавку и ловко набросил ее на шею зверя. Кабан больше был не в силах сопротивляться, и спустя несколько минут был окончательно задушен.

– Какого черта, Дейв, где ты был? – гневно спросил я. – Он чуть не добрался до меня.

– Я уже говорил, что из тебя вышла неплохая приманка? – насмешливым тоном ответил он.

– Так я нужен был тебе для приманки?

Дейв ничего не ответил. Он достал пассатижи и принялся вырывать кабану зубы.

– Почему ты не сказал мне, – продолжал я.

– А зачем? Да и какая теперь разница, все же получилось.

– Нет, есть разница, я думал, что мы теперь друг другу доверяем.

– Доверие… что за вздор. Ты здесь, со мной, только потому, что можешь мне пригодиться. Если бы ты ослушался меня, пошел в поле и попал в капкан, то я был бы только рад избавиться от бесполезной обузы. Пока ты показал себя неплохо, так что я все еще буду тебе помогать. Но как только ты перестанешь быть мне нужен, я отправлю тебя, куда глаза глядят, и забуду о тебе на следующий день. Так что пользуйся тем, что ты пока еще можешь быть мне полезен.

– Так значит… – кипя от злости, произнес я. – Тогда я ухожу.

– Катись, – сказал он, даже не бросив в мою сторону взгляд.

Я развернулся и направился в лес.

– Ага, только арбалет верни, – сказал он мне в след.

Я немного промедлил, понимая, что сейчас я мог совершить ошибку, стоящую мне жизни.

– Почему ты просто не сказал мне? – спросил я, глядя в землю.

– Это была хорошая возможность тебя испытать. Да и согласился бы ты быть приманкой, зная, что кабан может и не попасть в капкан?

– Да, потому что доверял тебе. Я знал, что ты не подставишь меня просто так. Что если что-то пойдет не по плану, ты спустишься и поможешь мне. И тогда, если бы кто-то напал на тебя, я прикрыл бы тебе спину, а не стал бы дожидаться, пока он разорвет тебя, чтобы забрать твои вещи. Я понимаю, что мы знакомы пару дней, и нам плевать друг на друга, и то, что ты значительно нужнее мне, чем я тебе, но доверие, это же не так плохо, правда?

Дейв выдержал небольшую паузу.

– Знаешь, прожив тут несколько лет, ты поймешь, что это место меняет людей. В условиях выживания не может быть доверия. Сегодня вы вместе охотитесь на кабана, а завтра грызете друг другу глотки за последний кусок мяса.

– Но я не жил тут несколько лет. Ведь можно разделить последний кусок пополам, а затем снова пойти охотиться вместе.

На какое-то время воцарилась тишина. Мы молча стояли и смотрели друг на друга.

– Я не могу уйти, – прервал тишину я, глядя в землю. Я вырос в городе, и мало что знаю о выживании в дикой природе, охоте, или ядовитых и съедобных растениях. Мне не выжить одному и в обычном лесу.

– Ладно… – выдохнул Дейв. – Знаешь, зачем нужно было валить этого кабана?

– Для еды? – предположил я.

– Нет, для нее я бы наловил дичи, или поймал обычное животное. Нам нужны его зубы. Водка, бинты, арбалеты… – откуда, думаешь, я беру все эти вещи? Я знаю одних парней, у которых можно выменять все это. Эти ребята рыщут по лесу в поисках погибших людей, и собирают их вещи. Затем, не парясь тяжелой работой, вроде охоты и поиска водоемов, они выменивают найденное на еду, шкуры, зубы и другие ресурсы у таких, как я – опытных охотников. В этот раз они заказали зубы хищного кабана, их используют как наконечники для стрел. В ближайшее время я с ними встречусь. Можешь пойти со мной и выбрать себе какое-нибудь оружие или еще что-нибудь за половину зубов. Это будет твоей платой за то, что был приманкой.

Дейв закончил с кабаном и мы направились обратно в лагерь.

– Кормить я тебя не буду, добудь себе завтрак сам, – сказал по пути Дейв. – Видишь этих пестрых птиц: ума не приложу, как они называются, но у них довольно вкусное мясо. Бери арбалет и подстрели одну.

Две птицы сидели на ветке. Я начал подкрадываться. На этот раз не хотелось облажаться.

– Да стреляй ты, куда идешь! – подгонял меня Дейв.

Я подходил все ближе, держа одну из них на прицеле.

– Стой, – резко сказал Дейв.

Не придав значения его словам, я продолжал красться. «Теперь точно попаду» – подумал я.

– Да остановись ты, болван! – крикнул Дейв, затем подбежал и отдернул меня за шиворот назад. Птицы, услышав шум, вспорхнули с ветки.

– Зачем ты это сделал! Они были фактически мои!

– Ты идиот, Рей, я же велел тебе остановиться. Вот, видишь это дерево, рядом с которым ты хотел пройти.

Дейв встал в метрах трех от него, и начал приближаться мелкими шажками, затем наклонился и положил на землю руку.

– Сейчас, сейчас, – сказал он.

Вдруг из земли, словно черви, начали вылезать корни. Они принялись обвиваться вокруг руки Дейва. Он рывком отдернул ее. Корни зашевелились, пытаясь нащупать жертву, а за тем снова скрылись в земле.

– Такие деревья можно определить по отсутствию травы вокруг. Также они довольно медлительны, но если плотно обхватят, вырваться уже не удастся.

– Ничего себе, – удивленно сказал я.

– Пошли, найдем тебе новую дичь.

Дичи в этом лесу было много. Я быстро нашел новую добычу, и после пары попыток, завтрак был у меня в руках. Дейв показал мне, как потрошить и жарить птиц, а затем целый день заставил тренироваться стрельбе. Вечером, мы, как обычно, легли спать в пещере.

Этой ночью меня разбудил грохот банок.

– Кто это может быть? – испуганно спросил я.

– Похоже, кто-то из местных, – ответил тоже разбуженный Дейв.

Затем он вскочил и принялся что-то искать в своих вещах.

Достав спички, он зажег факел, висячий на стене, в середине пещеры. В его свете показалась тень, а за ней и силуэт незнакомца. Существо ползло на карачках. Его кисти были больше человеческих в несколько раз, а на концах пальцев росли когти. Нос как будто отрублен, а нижняя челюсть его приоткрытого рта свисала до груди.

– Это падальщик, – прошептал Дейв, – все-таки не надо было нам ночевать в одной пещере. В отличие от блюстителя или привратника эта тварь не преследует какую-либо конкретную цель, а просто бродит по лесу в поисках, кого бы сожрать.

– Что будем делать? – спросил я.

– Валить гада! – ответил он и потянулся за рюкзаком. – Хватай мачете.

Мы стояли в самом конце пещеры так, что свет от факела до нас почти не доставал. Падальщик медленно приближался, обшаривая по пути каждую выемку в стенах. Дейв достал удавку и начал раскручивать. Падальщик встрепенулся и устремил взор в нашу сторону.

– Надо действовать! – крикнул Дейв. В следующий миг он набросил удавку на шею монстра. Падальщик поднялся на задние лапы, бешено замахал лапами и с совершенно человеческим воплем помчался на Дейва. Тот дернул веревку вниз, заставив монстра снова встать на четыре конечности.

– Лапы руби! – крикнул Дейв, удерживая тварь.

Я подбежал и начал рубить. Падальщик повернул голову ко мне, его челюсти неожиданно выдвинулись вперед и сомкнулись. Я отскочил, но он успел ухватить меня за одежду, и принялся мотать из стороны в сторону. Дейв отпустил веревку, схватил стрелу и вонзил монстру в глаз. Падальщик выпустил меня и с дикими воплями голопом помчался к Дейву. Дейв попытался отбежать, но падальщик настиг его, и, налетев телом, сбил того с ног. Монстр сделал замах. Я успел подставить мачете под его запястье. Удар пришелся в полную силу, лапа падальщика отлетела в сторону. Он завопил и снова накинулся на меня, но от взмахов всего одной лапы я легко увернулся. Затем я начал наносить удары по шее и телу. Его движения стали замедляться, и вскоре он уже лежал на земле, заливая пол своей темно-бардовой кровью. Я перерезал ему шею, закончив дело.

– Неплохо сработано, – сказал Дейв, поднимаясь.

Я кивнул ему в ответ.

– И что теперь, где мне ночевать? – спросил я.

– Сегодня спи тут, вряд ли нас кто-то еще найдет, а завтра встретимся с собирателями, я знаю, где они будут. Купим тебе спальник, и найдем какое-нибудь укрытие. Помоги мне вынести труп, нужно отнести его подальше от пещеры.

Мы вышли на улицу и поволокли падальщика в лес.

– Нужно отойти, хотя бы на метров на двадцать, – говорил Дейв.

Внезапно, откуда-то раздался какой-то писк, а за ним, последовал громкий звук, похожий на стрекотание сверчков.

– Зовущий, – сказал Дейв. – Черт, дело плохо, похоже, услышал звуки борьбы. Они почти не видят, но слух у них незаурядный. По одному зовущие обычно не нападают, но такими звуками они созывает стаю. Нужно найти и пришить его, или придется бросать пещеру. Он где-то поблизости, давай разделимся и найдем его. Иди направо, а я гляну слева.

– Зовущий, падальщик, блюститель, кто придумывает все эти названия? – поинтересовался я.

– Не знаю, их придумали задолго до меня. Они передаются по мере общения, так легче обозначать этих тварей… Ладно, за дело.

– Постой, мне кажется, что разделяться – это не лучшая идея.

– Говорю же, пока он один, он вряд ли нападет, они обычно очень аккуратные.

– Что значит: вряд ли? То есть он все-таки может напасть?

– Главное, просто не поворачивайся к нему спиной. Иди, у нас мало времени, если не заткнуть его, то через десять минут здесь будет стая.

Дейв вручил мне факел и мы разошлись. Я зарядил арбалет и медленно двинулся вперед, нервно озираясь по сторонам. Казалось, звук исходил отовсюду. Казалось, будто десятки сверчков вокруг стрекочут одновременно. «Надеюсь, он попадется Дейву, а не мне», – думал я, неохотно продвигаясь. Но вот, на одном из деревьев я его заметил. Он держался на стволе, вниз головой. Худое длинное тело, из спины торчат два небольших отростка, похожих на крылья. Услышав мое приближение, зовущий поднял свою маленькую лысую головку. Две темные, казалось, пустые, глазницы уставились прямо на меня. Теперь стало ясно, что из его открытого рта доносились эти звуки. Я быстро пошагал к нему. Он не шевелился, продолжая стрекотать и таращиться на меня пустыми глазницами. «Вдруг он сейчас бросится на меня, может, позвать Дейва?» – подумал я. – «Нет, хот что-то я должен сделать сам, без его помощи». Я подбежал и нанес удар мачете. Зовущий упал со ствола на землю, но продолжил стрекотать. «Если не заткнуть его, то минут через десять здесь будет целая стая» – вспомнились мне слова Дейва. И я принялся рубить его шею. Даже захлебываясь темно-бардовой кровью, он продолжал стрекотать. И только когда его голова была полностью отделена от тела, он замолк. Облегченно выдохнув, я направился назад. Но внезапно позади себя я что-то услышал. Обернувшись, вдалеке я увидел еще одного медленно ползучего зовущего. Я попятился назад, не поворачиваясь к нему спиной. Затем показались еще несколько. Они медленно приближались издалека. Один полз по земле, двое прыгали по стволам деревьев, а еще один по веткам.

– Дейв, – позвал я.

– Ты нашел его? – отозвался тот, где-то неподалеку.

– Похоже, все плохо, Дейв.

Он подбежал ко мне.

– Это стая, да? Что нам делать, – спросил я, встревожено глядя на приближающихся зовущих.

– Нет, это пока не стая, их всего четверо. Они не зовут остальных, похоже, хотят одни нас сожрать, – ответил Дейв, глядя на тварей. Я заметил какую-то растерянность в его взгляде.

– Так что нам делать? – повторил я.

– Я… я не знаю, – неуверенно ответил он.

– Как это – не знаешь?! Ты же тут пять лет!

– Я никогда не сталкивался со стаей.

– Может, мы сможем убежать? – спросил я.

– Нет, это сейчас они такие медленные и осторожные. Как только повернешься к ним спиной, они бросятся на тебя с огромной скоростью. От них невозможно убежать. Похоже, мы трупы, Рэй, нам с ними не справиться.

Мы просто стояли и беспомощно смотрели на наших медленно, но неизбежно, приближающихся палачей.

– Они пока нас изучают, сейчас подойдут поближе и накинутся все разом, – сказал Дейв.

– Но можно же хоть что-то сделать, – отчаянно произнес я.

– Может, и можно, – сказал Дейв, приставив мне к горлу нож. – Может, если я убью тебя, они все бросятся жрать, а мне удастся уйти.

– Но ты же этого не сделаешь? – произнес я, глядя ему в глаза. Его рука легонько задрожала. Он немного промедлил, затем опустил оружие.

– Ладно, тогда дадим им бой, – обреченно произнес он. Они нападают, мчась на тебя с бешеной скоростью, и пронзают лапами или же режут острыми крыльями. От одного такого вполне можно увернуться, но от четырех – практически нереально.

– Кажется, у меня есть другой план. Мы успеем добраться до трупа падальщика?

– Может быть, но зачем?

– Нужно попробовать!

– Что ты задумал? Они чуют именно нас, людей, им плевать на других местных.

– Все дело в крови, она у них другая. Кровь у блюстителя была такая же темная, как и у падальщика, и у зовущего. Мне кажется, все дело в ней. Может, если мы измажем падальщика в нашей крови, они сочтут его за человека и отвлекутся, тогда нам удастся убежать.

– А если не сработает?

– У тебя есть еще варианты?

– Ладно, давай попробуем, – согласился Дейв, – двигаемся только спинами.

Мы начали отходить.

– Будь осторожен, они могут налететь в любой момент. Оборачиваемся только по очереди.

Таким образом, нам все же удалось добраться до падальщика. Я рассек мачете только-только начавшую заживать руку. Кровь струйкой полилась на труп.

– Давай, Дейв.

– Черт, надеюсь, твой план сработает, – произнес он, порезав себе левую ладонь.

Зовущие уже были в метрах пятнадцати. Мы продолжили отходить назад. Внезапно, один из зовущих резко метнулся к падальщику, вонзив в него лапы. Затем он начал кружить вокруг него, периодически откусывая куски плоти и выплевывать их. Еще один последовал его примеру. Но остальные двое продолжали приближаться к нам.

– Ну почему они не среагировали? – отчаянно спросил я.

– Мы можем убить их, пока они разделены, – уверенно произнес Дейв. – Готовься!

Он зарядил лук и пустил в одного стрелу. Тот запищал, растопырил крылья и резко метнулся к Дейву. Второй тут же бросился на меня. Я успел заметить, как Дейв отскочил в сторону, при этом поразив зовущего кинжалом. Я хотел провернуть то же самое, но при виде мчащегося на меня со скоростью автомобиля монстра, я растерялся и просто отпрыгнул в сторону. Он пронесся в паре миллиметров, и тут же развернулся для нового броска. Дейв достал лук и, переключившись на моего зовущего, принялся его расстреливать. Остальные двое перестали кружить и устремили взгляд на нас. После нескольких стрел зовущий снова метнулся ко мне, но с уже с более медленной скоростью. Я без труда увернулся и с размаха встретил его мачете, отсекая монстру голову. Один из зовущих у трупа расправил крылья и приготовился к броску. Я успел достать арбалет и выстрелил прямо во время броска. Он зашатался и на полной скорости влетел в дерево рядом со мной. Я подбежал и быстро добил его мачете. Последний зовущий, казалось, тоже приготовился к атаке, но затем вместо броска запрыгнул на ствол и начал стрекотать. Тут же к нему подскочил Дейв и перерезал шею.

– Черт, мы сделали это! – восторженно воскликнул я.

– Да уж, с кровью ты это здорово придумал, – похвалил меня Дейв.

– Знаешь, а ведь если бы ты убил меня, это могло помочь… Но ты все же не стал.

– Я не знал наверняка, – угрюмо ответил он. – Ладно, возвращаемся в пещеру, сегодня приключений уже точно не будет.

 

Глава 5.

Когда я проснулся, был уже день.

– Наконец-то, я уже подумал, ты помер со страху, после вчерашнего, – сказал Дейв, увидев, что я встаю. – Решил дать тебе выспаться. Пошли, они не будут долго ждать. Бери с собой когти, пацаны их оценят. Далеко не каждый может похвастаться победой над блюстителем.

Мы двинулись в путь. Вдали на небольшой полянке показались два человека.

– Это они, – сказал Дейв. – Знаешь, лучше поменьше говори, не испорти о себе первое впечатление. Я представлю тебя как надо.

Мы приблизились к людям: это были двое парней, лет двадцати пяти. Один в зеленом плаще, второй в камуфляжной форме. Я сразу узнал парня в плаще, это его я встретил тогда на дороге. Банданы сейчас на нем не было.

– Здорово, Дейв, – сказал парень в плаще.

– Здорово, Рик, – ответил тот.

– А это кто с тобой? – спросил парень в камуфляже. – Неужто, Дейв, ты в няньки подался? – с ухмылкой произнес он, взглянув на мою перевязанную руку.

– Не спеши с выводами, этот парень блюстителя пришил, – ответил им Дейв.

Я потряс когти, висячие на поясе. Они переглянулись. Слегка презрительные взгляд взгляды сменились каким-то удивлением, или даже восхищением.

– Как зовут? – спросил меня парень в камуфляже.

– Рэй, – немного застенчиво ответил я.

– Я Фрэнки, а это Рик.

– Знаешь, а я уже встречал его несколько дней назад, – сказал Рик. Он увязался за мной, чуть ли не умолял взять его с собой. Я и подумать не мог, что ты способен завалить блюстителя.

Дейв удивленно глянул на меня.

– Да, было дело, – тихо сказал я. – Только я за ним не увязывался, просто попросил объяснить, что здесь происходит.

– Ладно, давайте к делу, – прервал нашу беседу Фрэнки. – Ты выполнил заказ?

– Да, но сперва покажите, что есть у вас, – ответил ему Дейв.

– Подожди, Диего сейчас будет, – сказал Рик.

Спустя какое-то время к нам на поляну подошел высокий, смуглый мужчина крепкого телосложения. За ним, опустив голову, шла девушка. Ее руки были связаны, а рот заклеен. Шею обвивала веревка, за которую он вел ее.

– Здравствуй, Дейв, – сказал он. – Кто это с тобой?

– Здравствуй, Диего. Это мой приятель. Кстати ему не мешало бы вооружиться новеньким профессиональным арбалетом, а также спальным мешком и бинтами для руки. Он получил ранение, когда сражался с блюстителем. У вас ведь это найдется?

– Думаю, найдется, – ответил Диего. У нас тут есть целая аптечка со спиртом, бинтами и кучей таблеток. Также несколько ножей, охотничий арбалет и одно мачете. Еще бутылка вискаря и пара батончиков. Есть палатка, два спальника, а также шмотки на любой вкус. Рик смастерил еще пару капканов и арбалетов, но нормальных стрел пока нет, сейчас будем их делать из зубов, которые ты принес, можем продать несколько. Также имеются некоторые охотничьи снасти, по мелочи. Итак, что берем?

Дейв вопросительно посмотрел на меня.

Но я почти не слушал их разговор. Все мое внимание было устремлено на эту девушку. Она стояла с опущенной головой, растрепанные волосы закрывали ее лицо.

– Кто эта девушка? – тихо спросил я Дейва.

– Не знаю, и лучше не узнавать, не надо лезть не в свое дело, – ответил он. – Говори, что хочешь взять.

«Это же не…» – промелькнула у меня мысль.

– А кто эта девушка? – спросил я, обращаясь к Диего.

Он окинул меня каким-то злобным, презрительным взглядом, но все же ответил:

– На днях нашел ее спящей в лесу. Поначалу удивился, как такая хрупкая куколка смогла пережить ночь и встречу с блюстителем, а тут вот оно что, ты оказывается, его прикончил.

– Эй, слышишь? – с усмешкой обратился он к девушке. Этот додик спас тебе жизнь, – сказал он, дернув веревку.

Девушка споткнулась и приподняла голову. В этот момент я замер. Мои опасения подтвердились, это была Мелани. В ее глазах читался ужас.

– Мел, – негромко позвал я.

Она подняла на меня глаза. Рот был залеплен скотчем. По ее взгляду я сразу понял, что она тоже меня узнала. По ее щекам покатились слезы. Диего снова дернул веревку, бросив на нее грозный взгляд, и она вновь опустила голову.

– Ну, что берете? – повторил вопрос Диего.

– Знаешь, давай бинты, арбалет и… – начал Дейв.

– Я хочу купить девушку, – внезапно перебил его я.

Все трое сперва переглянулись, а затем рассмеялись, как будто я сказал какую-то шутку. Дейв недоумевающе посмотрел на меня.

– Девчонку захотел, значит. И что же ты можешь за нее предложить? – еще не кончив смеяться, спросил Диего.

– Все что захочешь. Забирай кабаньи зубы и еду, а еще вот.

Я снял с пояса когти.

– Первый раз за все время пребывания тут я нашел живую женщину. И ты, правда, думаешь, что я отдам ее за какое-то барахло? – резко, серьезным тоном ответил Диего. – Девчонка не продается!

– Пожалуйста, я отдам все, что хочешь, – продолжил упрашивать я.

– Дейв, кажется, твой друг не понял, что я сказал. Он что, умственно отсталый? Если так, то лучше заткни ему рот, пока это не сделал я.

– Что ты творишь? – сквозь зубы прошипел Дейв, толкнув меня в плечо.

– Ладно, он все понял, – сказал Дейв, обращаясь к Диего. – Давай отложим торг на завтра.

– Я смотрю, тебе надо научить своего друга манерам? Хорошо, тогда до завтра.

Дейв направился назад, потянув меня за рукав.

– Постой, – сказал я ему.

– Ладно, Диего, извини за это недопонимание. Нам нужны бинты, спальник, арбалет, а еще капканы.

– Прости, мы уже уходим – сказал Дейв, дернув меня за рукав.

– Подожди Дейв, – остановил его Диего, – если твой друг понял что к чему, мы можем договориться.

– Тогда с нас зубы, шкура, мясо и вода, а с вас арбалет, бинты, спальник и четыре капкана, – сказал Дейв.

– Два капкана, – ответил Диего. – Благодаря своему другу, ты не в том положении, чтобы торговаться.

– Хорошо, идет, два капкана.

– Кстати Дейв, ты уверен, что тебе нужна эта обуза? – с усмешкой спросил Диего.

– Брось, он значительно крепче, чем кажется. Сейчас, только поднаберется мозгов и окупит с лихвой вложенные в него силы.

– Или, может, заботясь о нем, ты пытаешься заместить…

После этих слов взгляд Дейва переменился. Он бросил на Диего злобный, полный ненависти взгляд. Мне показалось, что он вот-вот набросится на того, но Дейв промолчал, и просто опустил глаза. Затем, без лишних слов, мы обменялись припасами и разошлись.

– Что это, черт возьми, было! – раздраженно сказал Дейв, когда мы немного отошли. – Какого хрена ты творишь?

– Слушай, я должен ее спасти.

– Кого?

– Та девушка, Мелани, она моя подруга. Мы вместе пришли к озеру. Я не могу ее бросить.

– И как же ты собираешься ее спасать? Слушай, мне жаль, что все так получилось, но тебе придется смириться. Они не станут ее продавать.

– Черт, да ты видел ее? Страшно представить, что этот ублюдок с ней делал, – кипя от злости, не выдержал я. – Если не продадут, придется вызволять ее по-другому, чему я буду даже рад.

Дейв остановил меня.

– Ты это серьезно, Рэй? – спросил он, глядя мне в глаза. – У тебя нет шансов, – не дождавшись ответа, сказал он.

– Тогда помоги мне.

– Я торгую с этими ребятами уже больше двух лет, зачем мне это делать? Вообще я должен быть на их стороне. Так что брось эту затею, просто смирись.

– Нет, Дейв, ты не понимаешь! Я уже потерял тут лучшего друга, я не могу потерять еще и ее.

– Это я-то не понимаю!? Моя жена и дочка погибли у меня на глазах. Во многом это случилось по моей вине. Я мог вмешаться тогда, но не стал, иначе тоже бы погиб. Я смирился и продолжил жить дальше. И тебе тоже придется.

– Но я так не могу… Знаешь, я ведь люблю ее. И я готов спасти ее, даже ценой своей жизни. Дейв, я не прошу идти со мной, просто скажи, где они ночуют, и посоветуй, как лучше действовать.

– Эти ребята – настоящие профи. Каждый из них стоит троих таких, как ты. Тебе ни за что с ними не справиться. Но ты уже все решил, верно?

Дейв глубоко вздохнул.

– Ладно… Сможешь найти место, где мы с ними встречались?

– Думаю, да.

– От него иди на юг, там найдешь большое поле, ты на него по-любому наткнешься. Дальше иди вдоль, на восток. Там увидишь огромное упавшее дерево, ты его узнаешь. Где-то возле него должен быть их перевалочный пункт, где они делят добычу и обсуждают планы. Не успеешь найти до темноты, они разойдутся по своим укрытиям, место нахождения которых мне неизвестно. Но знай, шансов у тебя все равно нет.

Я быстро собрался, взяв с собой новый арбалет, а так же новое мачете и капканы.

– Можешь забрать когти, они мне больше ни к чему, – сказал я, отцепив трофей с пояса. Спасибо за все, Дейв.

Я протянул ему руку.

– Иди уже, – сказал он, бросив на меня обреченный взгляд.

– Ладно.

Я отправился в дорогу. Мне быстро удалось отыскать поле, а затем и упавшее дерево. Как и предполагал Дейв, недалеко от него, в лесу я заметил дым. Подойдя поближе, я услышал треск костра и их разговоры. Трава в поле была мне по грудь, а их лагерь находился недалеко от края. Я присел в нее и начал красться. Дойдя до края, мне удалось их увидеть: они сидели у костра и жарили мясо, очевидно, которое мы им принесли. Мелани сидела рядом с Диего, привязанная за «поводок» к дереву. Я достал из рюкзака арбалет и прицелился в Диего. Цель была приблизительно в сороках метрах. «Мне не попасть с такого расстояния», – оценивающе подумал я и начал подбираться ближе, держа ублюдка на прицеле. – Думаю, попаду, – прошептал я, подкравшись к ним настолько близко, насколько позволяло поле, чтобы оставаться незамеченным. В этот момент кто-то схватил меня сзади. Я выхватил из кармана нож, но он крепко прижал мою руку к земле и заткнул рот рукой.

– Тебя слышно за километр, идиот, – прошептал незнакомец.

Он оттащил меня от края поля и отпустил.

– Тебе повезло, что среди них нет охотников, и они не могут отличить шелест травы от крадущегося неряхи.

Это был Дейв.

– Что ты собрался делать? Даже если ты попадешь в одного из них, остальные двое тут же тебя прикончат. И тогда твою подружку уже точно ни кто не спасет. Надо валить их по одному.

– Ты все-таки решил помочь, так? И что заставило тебя передумать?

– Ты хочешь сейчас об этом поговорить?

– Ладно, что ты предлагаешь?

– Капканы при тебе?

– Да.

– Тогда будем выжидать. Пока они вместе, шансов у нас нет.

Мы притаились и стали наблюдать. Вскоре они дожарили мясо и принялись обедать. Спустя какое-то время, один из них встал и направился в нашу сторону.

– Он нас заметил? – встревожено спросил я.

– Вряд ли, он слишком беспечен, – ответил Дейв. – Бери капкан и попробуй отманить его чуть подальше, вглубь, а затем сделай так, чтобы он в него попал. А я попробую отвлечь внимание остальных.

Дейв пополз вперед, поближе к их лагерю. Парень, который шел сюда, Фрэнки, остановился рядом у дерева и принялся справлять малую нужду. Я демонстративно колыхнул травой, пытаясь привлечь его внимание. Он подозрительно глянул в мою сторону, затем достал из-за спины арбалет и пошагал в мою сторону.

– Эй, там кто-то есть? – спросил он, направляясь ко мне.

Я отполз слегка назад, готовя капкан. Фрэнки шел вперед, все еще не замечая меня. Затем я оставил капкан на земле, отползя еще немного.

«Хлоп» – капкан защелкнулся на его ноге.

– Рик, – глухо вскричал тот, пытаясь его разжать.

Я выскочил из травы с мачете в руках.

– Нет, стой, пожалуйста, – начал лепетать он, не прекращая попыток разжать капкан.

Я замахнулся для удара. Но в этот момент моя рука дрогнула, и я застыл на месте. Я понимал, что должен закончить начатое, но я просто не смог убить беспомощного человека.

– Рик, – снова позвал тот, но уже громче.

«Это же так просто, всего один удар», – думал я, продолжая колебаться. «Давай, эти люди это заслужили».

Через несколько секунд к нам подскочил Дейв. Он быстро достал нож и вонзил Фрэнки в горло. Его крики сменились бурлящими хрипами. Все это время я стоял в ступоре и пытался вернуться в реальность. В следующий миг мне в лицо прилетел удар.

– Тупой ублюдок, ты нас чуть не угробил!

– Прости, я просто не смог, – оправдывался я, вытирая кровь с губ.

– Сейчас не время распускать нюни. Ты пришел сюда их убивать, помнишь?

– Я был готов убить Диего, но этот парень, он же мне ничего не сделал. Мы разговаривали с ним, вот только пару часов назад.

– Сейчас это неважно. Главное то, что он тут вместе с Диего. И за своего друга он убил бы тебя, не задумываясь.

– Прости, Дейв, больше не повторится.

Рядом послышались шаги. Диего и Рик быстро приближались к нам.

– Услышали, – сказал Дейв, обвиняюще глядя на меня. – Отходим назад.

Пригнувшись, мы побежали вглубь поля. Их не было видно в траве, но было слышно, что они бегут вслед за нами.

– Они нас уже не отпустят, мы оставляем слишком характерные следы, приминая траву, – сказал Дейв. – Поворачиваем к лесу, на равнине шансов у нас нет.

Вскоре мы выбежали обратно в лес.

– Может, попробуем всадить в них по стреле, на развороте, – предложил я.

– Нет, сейчас они в поле, возможно даже видят нас, укройся за деревом. Не высовывайся, жди пока они выйдут. Я услышу их шаги.

Мы снова принялись выжидать, прячась за деревьями. Прошло несколько минут, но никто так и не появился.

– Тоже выжидают? – спросил я.

– Возможно, но, думаю, Диего надолго не хватит, это не в его репертуаре. Сейчас…

Дейв снял с себя куртку и высунул ее из-за дерева. Ничего не произошло.

– Диего бы не упустил шанса, стрела бы прилетела мгновенно, – сказал он, – их там нет.

– Что, значит, решили дать нам уйти?

– Нет, значит, решили обойти. Ложись на землю и ни с места. Я пойду, осмотрюсь.

Дейв направился в сторону их лагеря, перебегая от одного дерева к другому, а я остался его дожидаться. Спустя две минуты он вернулся.

– Я видел там Рика, но только его. Похоже, они решили зайти с двух сторон. Значит так, Рэй, нам нужно выдвигаться к ним навстречу, чтобы они не зажали нас с двух сторон. Диего – это настоящий монстр, убивший множество людей еще там, в нашем мире. Ты ни за что с ним не справиться. Тебе придется в одиночку одолеть Рика, или хотя бы задержать его. Как только я расправлюсь с Диего, я тебе помогу. Ладно, надо действовать, удачи.

Он хлопнул меня по плечу, и мы разошлись. Я приготовил арбалет и выдвинулся вперед, стараясь прятаться за деревьями, как это делал Дейв.

Рика я заметил еще вдалеке. Он достаточно уверенно шел вперед, не особо смотря по сторонам. «Наверное, рассчитывает застать нас врасплох». Я прицелился. «Черт, он слишком далеко, мне не попасть… Ладно, будь что будет». Я пустил стрелу: как и ожидалось, она пролетела на приличном расстоянии от цели. Ответ не заставил себя долго ждать: не успел я укрыться, как его стрела тут же вонзилась в дерево рядом, в нескольких сантиметрах от меня. Я нырнул за дерево и вновь зарядил арбалет. Но стоило мне только высунуться, как тут же, мимо меня промчалась еще одна стрела, снова в нескольких сантиметрах. Не дожидаясь, пока он натянет тетиву лука, я наспех прицелился и выстрелил, тут же укрывшись. Но теперь стрела пролетела в полуметре от него. А его ответная промчалась точно в том месте, где только что была моя голова. «Мне не перестрелять его!», – признал я очевидный факт. – «Нужно что-то придумать». Я начал отбегать, виляя из стороны в сторону и периодически прячась за деревьями.

– Эй, Рэй, – выкрикнул Рик. – Это же ты, Рэй? За девчонкой пришел?

Немного отбежав, я укрылся за достаточно толстым деревом, обдумывая свои последующие действия. Он не пытался сблизиться, лишь не спеша следовал за мной, явно рассчитывая использовать свою более высокую точность.

– У тебя нет шансов, Рэй. Скоро подойдет Диего и тогда тебе уже ничто не поможет. Зачем ты убил Фрэнки? Он был отличным парнем. Он не сделал твоей подружке ничего плохого.

Я достал последний капкан. «Но как же вынудить его наступить именно в это место?»

– Знаешь, в тот день, когда мы встретились на дороге, я ведь хотел ограбить и убить тебя. Но ты выглядел настолько жалким, что я подумал, пускай лучше это сделает блюститель. Но ты сумел не просто пережить встречу с ним, ты сумел его завалить, чего даже я не смог. Слушай, все ведь еще можно исправить. Бросай арбалет и выходи с поднятыми руками. Я не буду стрелять, клянусь. Знаешь, ты проявил себя как отличный воин. После гибели Фрэнки нам в команду нужен еще один человек. Помоги прикончить Дейва, и ты вполне можешь вписаться к нам в группу. Давай, мы не мстительны, нам с Диего нет нужды тебя убивать, если ты перейдешь на нашу сторону. Дейв ничего не сможет тебе дать… Скажи, Рэй, а ты бы хотел повидаться с Мелани?

«Не произноси ее имя, ублюдок», – прошептал я, подготавливая капкан.

– Если ты сдашься сейчас, мы можем это устроить. Ты встретишься с ней, поговоришь, обнимешь. А если ты решишь присоединиться к нам, то сможешь видеться с ней каждый день. А еще, я поговорю с Диего, и, быть может, он отдаст ее тебе, навсегда. Это лучший расклад, и для тебя и для нее. Нам пригодится парень вроде тебя. Бросай арбалет, не глупи. Может, мы с Диего и кажемся тебе подонками, но клятвы я держу.

На секунду его слова заставили меня задуматься: «Ведь правда, если я погибну, что будет с Мелани? Что, если все можно разрешить мирно?»

– Давай, решайся… Дейв бы на твоем месте не стал долго думать и принял мое предложение. Он без колебаний, предал бы тебя.

«Предал… Прямо сейчас Дейв сражается, рискуя жизнью, и ради чего? Нет, он бы меня не предал. Я должен попытаться», – прошептал я.

Установив капкан в траве рядом с деревом, я принялся карабкаться по нему вверх. К счастью, оно было достаточно толстым, что бы я мог забраться на него незаметно для Рика.

– Ты все-таки решил умереть и пожертвовать своей подругой, а, Рэй? – спросил он, шагая к тому месту, где я установил капкан.

«Похоже, думает, что я убежал вперед», – усмехнулся я, глядя на него с дерева.

Рик подошел точно к тому месту, где лежал мой капкан.

«Попади, попади», – шептал я. Но вместо того, что бы попасться в него, он присел и принялся его разряжать.

– Ты серьезно думал, что это сработает? – выкрикнул он, куда-то вперед.

– Не думал! – выкрикнул я, спрыгнув на него с мачете.

Удар пришелся в плечо, нанеся глубокую сечку. Он схватился за рану, попятившись назад, затем, опомнившись, потянулся за ножом. Не дав ему достать оружие, я обрушил на него град ударов.

– Постой, давай договоримся, – начал умолять он, упав на землю и закрываясь руками.

Не слушая слов, я продолжил его кромсать. После нескольких ударов его предплечье перерубилось надвое. Я продолжал рубить. Глядя на его изрубленное, окровавленное, но все живое тело я почувствовал, что вот-вот потеряю сознание. «Что же ты делаешь, остановись. Ты же не такой», – шептал внутренний голос. Он все еще пытался ползти, закрываясь обрубком руки и что-то лепеча. Собрав последнюю волю, я и наступил на него ногой, схватил за волосы, приставил мачете к горлу и перерезал шею. Убедившись, что с ним покончено, я упал на землю. Все тело трясло. «Неужели я это сделал? Вот так вот взял и убил живого человека! Что же это место сделало со мной… Сейчас не время об этом думать, надо взять себя в руки. Возможно, Дейву нужна помощь».

Я поднялся и направился в сторону их лагеря. Когда он показался, вокруг все было тихо. Подойдя еще ближе, я заметил чей-то силуэт, привязанный к дереву. «Неужели это…» – промелькнула мысль. В следующий миг, с одного из деревьев, в меня прилетела стрела. Каким-то чудом я успел среагировать и отскочить за дерево. «Черт! Похоже, он не справился! Ладно, нужно собраться, сейчас его жизнь и жизнь Мелани в моих руках» – подумал я. Немного выждав, я тихонько выглянул из- за ствола. Диего нигде не было видно. «Надо как-то его найти». Я выстрелил наугад в одну из крон: ответа не последовало. Похоже, он выжидал более удобного момента. «Думаю, Диего надолго не хватит, это не в его репертуаре», – вспомнились мне слова Дейва. «Ну что же, будь по-твоему, проверим твое терпение», – прошептал я и принялся просто ждать. Как я и рассчитывал, спустя примерно десять минут Диего не выдержал, спрыгнул с дерева и помчался ко мне. Убедившись, что он на земле, я тут же рванул в поле. «Может, удастся обогнать его, и освободить Дейва, пока этот ублюдок меня ищет», – думал я, выстраивая план. Добежав до лагеря, я подкрался к краю поля, чтобы осмотреться. Дейв был привязан к дереву. Мелани тоже, но не полностью, а только за свой «поводок». Затем я заметил и Диего, притаившегося за упавшем деревом. «Похоже, догадался, куда я побегу и опередил меня». Он легонько выглядывал, пристально всматриваясь в поле. Почти в тот же момент, как я заметил Диего, его взгляд остановился прямо на мне. Я метнулся назад в поле, ожидая погони. Но ее почему-то не последовало. Я снова вернулся к краю.

– Эй, додик, выходи! – выкрикнул Диего, направившись к Мелани.

В этот момент мое сердце замерло: «Нет, только не ее».

– Выходи, иначе твоей подружке будет очень больно, – сказал он, схватив ее и приставив к горлу кинжал.

В растерянности, я продолжал прятаться и наблюдать.

– Я не шучу! – раздраженно выкрикнул он, вонзив кинжал ей в плечо. Она застонала сквозь заклеенный рот. По руке заструилась кровь.

– Ладно, ладно, выхожу, только отпусти ее, – произнес я, сделав шаг из поля.

– Вот так, другое дело, додик. Теперь убери арбалет за спину, подходи сюда, и мы обсудим, как разрешить наш конфликт. Видишь, я тоже убрал лук, – сказал он, убрав оружие за спину.

– Хорошо, только отпусти ее.

– Нет уж, она будет нашим посредником. Подходи сюда и мы это обговорим.

Я понимал, что, скорее всего, он блефует, но выбора у меня не было, кинжал все еще был у горла Мел. Я убрал арбалет за спину и направился к ним. Увидев это, Мелани посмотрела мне в глаза и замотала головой. Я заметил, как изо всех сил она пытается высвободить руки. «Ничего, Мел, я как-нибудь спасу тебя», – прошептал я, продолжая идти.

– А ты смельчак, Дейв бы никогда на такое не решился. Он бы сбежал, бросив и тебя и девчонку. Не понимаю, что ты смог ему предложить, что он вообще согласился пойти.

– Ладно, чего ты хочешь, – спросил я, остановившись в семи метрах, готовый в любой момент нырнуть за дерево.

– Ты ведь убил двух моих друзей… но, к твоему счастью, мне на них плевать, я найду новых. Знаешь, додик, я решил дать тебе шанс искупить свою вину. Ты сильно впечатлил меня, одолев Рика и Фрэнки. А твоя дрищавая телка мне уже порядком надоела, я могу отдать ее тебе, просто так. Но сперва ты должен подойти ко мне, встать на колени, и извиниться за то, что перешел мне дорогу. Ты должен признать мою полную, безоговорочную победу. Да, ты совершил ошибку, но такая смелость и находчивость встречается нечасто. В отличие от всяких слизняков, вроде Дейва, в тебе есть дух воина, так что я не хотел бы убивать тебя из-за какой-то телки. Может, в будущем, когда ты поймешь, как устроена жизнь в этом месте, мы еще сработаемся. А пока просто признай поражение и мы в расчете.

– Как я могу тебе верить?

– Сейчас ты бросишь свой арбалет, а я лук, без оружия подойдешь сюда и извинишься за свою глупость. Затем я отдаю тебе девчонку, и мы мирно расходимся. Соглашайся, нечего нам воевать.

– А Дейв?

– Тебя правда волнует этот слизняк? Он же просто никчемный трус, на твоем месте он бы не стал думать… Ну да ладно, можешь забрать и его, развяжешь, когда я скроюсь из виду.

«Что же ты задумал? Неужели все так легко разрешится?» – подумал я. «Придется ему довериться, выбора у меня все равно нет».

– Ладно, идет.

Я медленно положил арбалет на землю и сделал шаг вперед. Ожидая подвоха, я был готов в любую секунду нырнуть за дерево. Но, к моему удивлению, Диего честно снял со спины лук и бросил его в сторону. Я сделал еще несколько шагов. Мелани снова замотала головой, явно пытаясь меня остановить. Дальнобойного оружия у Диего не было, так что я продолжил приближаться. Но вдруг, в один момент, когда я был уже в паре метров, окровавленная рука Мелани выскользнула из веревки. Она тут же сорвала со рта скотч и закричала: «Рэй, берегись, это ловушка! У него арбалет!»

В следующую секунду Диего вытащил из-под плаща маленький, размером с ладонь, арбалет. Догадываясь, куда, скорее всего, придется выстрел, я бросился на землю. Стрела просвистела надо мной. Тут же я метнулся к своему арбалету, лежащему в нескольких метрах. Диего попытался поднять лук, но Мелани вцепилась ему в руку, и я поднял оружие первым. Увидев это, он закрылся Мел, как живым щитом, приставив кинжал к горлу. Недолго думая, я выстрелил ему в руку, отчего тот выронил кинжал, и Мелани удалось вырваться. Пока я перезаряжал арбалет, Диего, невзирая на стрелу в руке, подхватил свой лук. Опережая меня, он уже натягивал тетиву. Мелани подняла кинжал. В следующий миг с яростным, полным боли и отчаяния криком, она набросилась на него. Не успел он обернуться, как она обрушила на него град ударов. После нескольких тычков он свалился. С какой-то неистовой яростью она продолжала вонзать нож в его истекающее кровью тело.

– Мелани, хватит, он уже мертв, – произнес я, подойдя к ней и присев на колени рядом.

Будто не замечая меня, она продолжала вонзать нож в его тело. Ее безумный взгляд застыл на нем, а по щекам потекли слезы.

– Хватит, Мел, – повторил я, остановив ее руку.

– Рэй… – всхлипнула она. – Рэй, о Рэй! – разрыдавшись, она кинулась мне в объятия. – Он, он… – захлебываясь слезами, что-то пыталась сказать она, уткнувшись мне в плечо.

– Я знаю Мел, но теперь все позади… – успокаивал ее я, поглаживая по волосам, – все кончено.

– А Крис? – спросила она, подняв на меня заплаканные глаза. Я печально помотал головой, и она снова уткнулась мне в плечо, заплакав еще горче.

– Там… Дейв. Я должен его развязать.

– Да конечно, – ответила она, отпустив меня.

Дейв был живой, но без сознания. Похоже, Диего просто оглушил его. Я развязал веревку. Он рухнул на землю, уже начиная приходить в себя.

– Как тебя так угораздило? – с улыбкой спросил я. Он резко вскочил и потянулся за кинжалом, которого у него не было.

– Где Диего? – растерянно спросил он.

– Успокойся, он мертв… они все мертвы.

Ко мне подошла Мелани, взяв меня за руку.

– Мы победили!

– Я… рад, – ответил он.

– Мелани знакомься, это Дейв. Без него ничего бы не вышло. Он спас меня еще при нашей первой с ним встрече, а теперь мы оба обязаны ему жизнью.

– Очень приятно, – дрожащим голосом произнесла она, все еще отходя от шока. – Спасибо…

– Его благодари. Он за тебя жизнь был готов отдать.

Дейв пошел смотреть, чего ценного осталось у них в лагере, а я остался с Мелани.

– Расскажи, что произошло той ночью, когда мы были там втроем? – спросил ее я.

– Мы разошлись по палаткам, и я легла спать, – начала рассказывать Мелани. – Ночью меня разбудил грохот, похожий на гром. Я не предала этому значения и снова уснула. Затем раздался еще один раскат. Дождя не было, поэтому мне показалось это странным. Я вышла посмотреть, что происходит на небе. Затем был третий раскат, и будто бы землетрясение, всего на секунду. Все вокруг на мгновенье пропало, а затем я оказалась там одна. Пропали не только вы, но и даже ваши палатки.

– У меня было почти то же самое, только два раската, – сказал я. – Похоже, именно с ними мы попали сюда. Я был вторым, а ты третья.

– Я пошла вас искать, начала звать. Но мой зов услышал кто-то другой. В один момент я заметила, что за мной идет какой-то человек, как будто сопровождая меня. Поняв, что он не один из вас, я стала убегать. Человек преследовал меня некоторое время, но затем отстал.

– Привратник, – сказал подошедший к нам Дейв. – Он не убивает новичков, его целью является не дать им вернуться к озеру. Надо идти, начинает темнеть, у них остались укрытия где-то поблизости, как раз для нас троих. Нам еще предстоит их отыскать.

– Я знаю, где они, – сказала Мелани.

– Отлично, тогда отведи, – ответил Дейв.

 

Глава 6.

Убежища располагались недалеко от лагеря. Ими являлись замаскированные под кусты палатки, со всех сторон обшитые ветками какого-то кустарника. Поселившись в новых укрытиях, следующие несколько недель мы вели размеренную жизнь, залечивая раны и стараясь не встревать в неприятности. С утра мы с Дейвом уходили на охоту, а потом все вместе собирались у костра, готовить обед. Моя рука уже полностью зажила, а Мелани начала оправляться от пережитого шока. У них в палатках мы нашли много оружия. Все оно, так или иначе, повторялось, но было среди них кое-что особенное: настоящая гвардейская сабля. Нашла ее Мелани, а потому присвоила себе. Мы с Дейвом не стали возражать, так как никто из нас не умел фехтовать и мачете с кинжалами были нам привычней.

– И что мы будем делать дальше? – спросила как-то Мелани, сидя у костра. – Неужели, мы так и будем жить тут, неужто никак нельзя вернуться обратно, в нормальный мир?

– Я не знаю, Мел, – ответил ей я. – Возможно, выход есть, но его охраняет привратник. Но он умеет управлять сознанием людей, его невозможно победить.

– Может, и возможно, – неожиданно сказал Дейв. – Доподлинно известно, что привратник может держать под контролем не больше одного человека одновременно. Я как-то слышал о двух парнях, которые попытались прорваться к озеру. Когда появился привратник, он брал их под контроль по одному, пытаясь убить второго, руками первого. Но они продолжали бежать к привратнику в те моменты, когда были свободны, пока подконтрольный ему парень честно пытался его догнать. Им почти удалось до него добраться, пока один из них не достал лук. Привратник тут же взял над ним контроль, и вместо стрелы в привратника тот пустил стрелу в товарища. Мне кажется, если не повторять их ошибки с дальнобойным оружием, шанс есть.

-Так что же ты молчал! – воскликнул я. – Тогда мы должны попытаться.

– У нас будет только один шанс, – ответил Дейв. – Привратник не оставляет в живых при второй встрече. Так что решайте, стоит оно того?

-А как ты, Дейв? Ты прожил тут пять лет, насколько сильно ты хочешь вернуться?

– Я… – начал Дейв, но замолчал и призадумался.

– Мне кажется, нам все же стоит попытаться, – сказала Мелани. – Не хочу и думать, каково это, прожить так всю жизнь.

– Я думаю, все же стоит попробовать, – ответил Дейв.

– Тогда давайте сделаем это! Нужно разработать план.

– Тут особо нечего придумывать, – заговорил Дейв, – Нам просто нужно добежать и прикончить его в упор.

– Хорошо, мы с Дейвом повторим попытку тех парней, только не совершая ошибок. Мел, ты подождешь нас в укрытии, если все получится, мы за тобой вернемся.

– Но я тоже могу драться, – вмешалась Мелани.

Добраться до него, это лишь полдела, – продолжил Дейв. – В физической силе и живучести он не уступает остальным местным.

– Я не могу стоять в стороне, пока вы будете сражаться, – возразила она. – Я справлюсь!

– Без нее шансов у нас мало, – сказал мне Дейв.

Я взглянул на полную решимости Мелани, крепко сжимающую в руке свою гвардейскую саблю.

– Ладно, – вздохнул я. – Только будь осторожна.

После заката мы сразу выдвинулись в путь.

– Будьте осторожнее и не подходите близко друг к другу, – говорил Дейв, – привратник может появиться в любую секунду и взять контроль над любым из нас. Местных, кроме привратника, рядом с озером нет, но тут много хищных деревьев, так что глядите под ноги.

По мере нашего приближения лес сгущался. Я начал вспоминать первую ночь тут. Вместе с ней мне вспомнился и привратник: его ужасное лицо… по спине прокатились мурашки. Я взглянул на Дейва, идущего впереди: он явно тоже не желал скорейшей встречи с привратником и не спеша шагал, нервно озираясь по сторонам. Мелани шла в конце, из всех сил пытаясь выглядеть решительно, что даже немного подбадривало. Но по ее испуганному и растерянному взгляду было ясно, что она тоже боится.

На горизонте показалось озеро с темной водой. Силуэт человека с крюком стоял на берегу.

– Он что, нас не видит? – прошептала Мелани.

– Вряд ли, скорее всего, дает нам шанс повернуть назад, – ответил ей Дейв.

– Как будем действовать? – спросил я.

– Нужно добраться до него!

С этими словами Дейв помчался вперед. Но привратник тут же взял над ним контроль и спустя пару метров Дейв остановился, развернулся и пошел ко мне, размахивая кинжалом. Я проскочил мимо и побежал к привратнику. В следующий миг я услышал у себя в голове шепот, тот самый шепот. Мое тело развернулось назад и направилось к Мелани, а сам я будто не мог пошевелиться. В этот момент Дейв обогнал меня. Мелани тоже пробежала вперед. Затем, привратник снова взял контроль над Дейвом, и я снова обогнал его. Таким образом, мы довольно быстрыми темпами приближались к привратнику. Когда мы были уже близко, он начал отходить назад, вдоль озера.

– Я и Мелани побежим за ним, а ты оббеги озеро с другой стороны! – крикнул Дейв. – Нужно зажать его!

Я побежал огибать озеро. Когда я уже отдалился, привратник пошел к ним навстречу. Я пробежал уже полпути, когда Дейв вступил с ним в бой. Он нанес удар кинжалом, но привратник сблокировал его крюком, затем схватил Дейва другой рукой, и швырнул того, на несколько метров, в лес. Теперь он был один на один с Мелани. Она маленькими, нерешительными шагами приближалась к нему, занеся саблю для удара.

– Мел, нет! – крикнул я. – Ты не справишься, убегай!

Приблизившись к нему, она уже замахнулась, но в этот момент привратник взял над ней контроль. Она опустила саблю и встала с ним рядом. Теперь взор привратника устремился на меня. Я наконец-то добежал. Мелани стояла по правую сторону от привратника и смотрела на меня пустым, ничего не выражающим взглядом. Он выставил крюк вперед, словно приглашая меня в битву. Я подскочи и нанес первый удар. С молниеносной скоростью он сблокировал его крюком. Я предпринял еще несколько ударов с разных сторон, но привратник без труда блокировал их все. Я ничего не мог сделать. «Неужели на этом все… Неужели и я, и Мелани, и даже проживший тут пять лет Дейв, неужели все так закончится?!» – уже подумал я. Ко мне пришло осознание, что привратник уже победил, и сейчас просто играет со мной. От отчаяния я скрестил с ним оружие и ударил кулаком. Он поймал мою руку, и со свойственной местным силой швырнул меня в дерево, хищное дерево. Корни тут же поползли обвиваться вокруг моей ноги. Я успел вскочить и при помощи рук выдернул опутанную ногу. Привратник вместе с Мелани начал приближаться. Словно для подстраховки она шла рядом с ним. Я поднял мачете, но оно было погнуто. Привратник неумолимо приближался. Но в этот момент у подножья леса показался хромающий Дейв. В руках он держал удавку. Привратник успел лишь мельком взглянуть в его сторону, как веревка оказалась на его шее. Подконтрольная ему Мелани замахнулась, чтобы перерезать ее, но я повалил ее, не дав этого сделать. Тогда привратник дернул за веревку, и Дейв полетел вместе с ней вперед.

– Прошу, парень, сделай, что-нибудь! – отчаянно сказал Дейв и метнул мне веревку, за пару секунд до того, как привратник взял над ним контроль.

«Если физической силой его не одолеть, то… хищное дерево… Боже, хищное дерево!» – подумал я. Схватив веревку, я бросился к нему. «Давай же, давай же!» – шептал я, положив руку с веревкой на голую землю. Корни начали обвиваться, как вокруг руки, так и вокруг веревки. Выждав до последнего, я отдернул руку. Обвитую веревку начало затягивать вниз. Подконтрольный Дейв схватил кинжал и побежал ко мне.

– Хватай! – крикнула освободившаяся Мелани, протягивая мне саблю.

Добежав, бешено и без разбору Дейв начал наносить удары. Но я успешно уворачивался и блокировал их саблей. Привратник попытался распороть веревку крюком, но та была слишком прочная. Корни уже коснулись его. Внезапно он отпустил Дейва. Тот сразу же отбросил свой кинжал в сторону, после чего я сделал то же самое с саблей. Привратник уже почти скрылся в корнях. Полный злобы и ненависти ко всему людскому взгляд устремился на меня. В следующий миг я услышал шепот, а затем боль… невыносимую боль. Я чувствовал, как мне вырывают зубы, как под ногти вонзаются иглы, как жгут и режут каждый миллиметрик, каждую клеточку моей кожи. Я свалился на землю, сознание начало мутнеть.

«Что с ним?» – раздался обеспокоенный голос Мелани.

«Не знаю, похоже, привратник что-то с ним делает», – послышался растерянный голос Дейва.

«Но можно же хоть что-то сделать?» – снова Мелани.

Голоса начинали отдаляться или я переставал их слышать. Я как будто проваливался в бездну.

«Да не знаю я!» – отвечал ей Дейв.

Затем я почувствовал сильный удар, все погрузилось во тьму и сознание окончательно покинуло меня… «Я что, умер?» – было моей последней мыслью…

– Рей! – я снова слышу голос.

– Очнись, Рей!

Открываю глаза. Я вижу свет, лунный свет. Вижу обеспокоенное лицо Мелани. По ее щекам текут слезы. Она сидит надо мной и, похоже, хлестает по щекам. Рядом с ней стоит Дейв и смотрит, куда-то вдаль.

– Пожалуйста, очнись! – совсем разрыдавшись, отчаянно произнесла она.

– Мел, – слабым голосом произнес я, закрывшись рукой от очередного удара.

– Он жив, Дейв! – воскликнула она, вытирая слезы.

– Я и подумать не мог, что это сработает, – усмехнувшись, сказал Дейв. – Слышишь, Рей, она только что спасла тебе жизнь, со всей силы приложившись по голове плашмей своей сабли.

– Я подумала, если привратник берет под контроль мозг, то он не сможет им управлять, если тот отключится, и решила попробовать.

– А ведь привратник явно намеривался тебя убить, – сказал Дейв.

– Похоже, ты спасла меня, – похвалил ее я, поднимаясь с земли.

Мы подошли к берегу. В центре озера был виден свет, пробивающийся сквозь черную воду.

– Наверное, нам надо к этому свету, – предположил я.

Мы надули лодку и спустили ее на воду.

– Ну что, Дейв, каково это, после пяти лет, проведенных тут, осознавать, что вот-вот окажешься в нормальном мире? – спросил я.

– Да, Рей, я хотел тебе сказать раньше, – ответил он. – Я остаюсь.

– То есть как – остаешься? Ты столько боролся, и теперь остаешься?

– Помнишь, я как-то говорил тебе, что у меня была семья.

– Да, и что они погибли.

– Их убили… Я вырос в бедной и не очень благополучной семье. Моя девушка забеременела, когда я только оканчивал школу. Я любил ее, а потому мы решили оставить ребенка и пожениться. Чтобы прокормить семью, после школы я сразу пошел работать. Вскоре у нас родилась дочь. Но, знаешь, автомойщики зарабатывают не слишком много, и постепенно денег начинало не хватать. И вот, как-то по глупости я связался с местными барыгами, работающими на какой-то крупный мексиканский картель. Я собирался выполнить всего один заказ, как говорится: «срубить легких бабок». Они предложили одно, как мне казалось, простое дело и пообещали хорошо заплатить. Я должен был принять груз и просто закопать его в лесу, в указанном месте. Я взял груз и без происшествий добрался до леса. Но уже по пути к месту назначения мне встретились двое парней. Не знаю, поджидали ли они меня или это были просто два случайных нарика, пришедшие в лес за закладкой. Они напали на меня, избили и забрали весь груз, больше чем на два миллиона. Я понимал, что картель мне такое не простит, и принял решение бежать. Забрав семью, я уехал в другой штат. Поначалу все пошло хорошо: там я устроился на работу в банк, снял неплохой дом в пригороде, а позже и вовсе его выкупил. Прошло несколько лет, я уже начал забывать про картель. Но однажды, вернувшись с работы, я обнаружил в доме следы взлома. Вооружившись всего лишь битой, я вошел внутрь. Передо мной предстала следующая картина: в гостиной были пятеро вооруженных людей. Моя жена, расстрелянная, лежала на диване. Один из них держал мою дочку за воротник, приставив к ее голове пушку. Я хорошо помню, как она плакала, звала на помощь. Но в тот момент я подумал: «Что я могу сделать для нее? Их пятеро, я один. Если я сейчас выбегу, наброшусь на него, попытаюсь ее спасти, они убьют нас обоих». И я просто стоял и смотрел, надеясь, что они пожалеют ребенка. Через несколько секунд раздался выстрел. Убийца пренебрежительно отшвырнул тело в сторону. Опомнившись, я выбежал на улицу и бросился в лес. Они заметили меня из окна и пустились в погоню. Вскоре почти все из них отстали, все, кроме одного, убийцы моей дочери. Я бежал дальше в лес, а он все гнался за мной. А затем я наткнулся на это озеро.

– Постой, – прервал его я. – Неужели им и был…

– Да, убийцей был Диего. Я решил спрятаться там, в кустах, в надежде, что он пробежит дальше. Но, похоже, Диего заметил, что я не побежал дальше и тоже остановился там. Ему не удалось меня найти, но я слышал, как он ходит где-то поблизости. Уже начинало смеркаться, я решил не рисковать и дождаться темноты. А затем, ты и сам знаешь: гром, землетрясение и черное, как смола, озеро. Когда встряска сбила меня с ног, я испугался, что Диего мог заметить шевеление в кустах, запаниковал и бросился бежать. Но он встретился мне прямо на пути. Он достал пистолет, начал задвигать речь про то, что нельзя кидать картель. Я уже подумал: «Все кончено». Но в этот момент появился он. Сперва пальцы Диего разжались, и он выронил ствол. Я, конечно, удивился происходящему, но решил воспользоваться моментом и убежать. Но привратник взял надо мной контроль. Я подошел к Диего и одним ударом вырубил его, а затем рухнул, без сознания, сам. Очнулся я уже днем, один, совсем в другом месте. Ближе к вечеру я снова встретил Диего. При виде его я хотел было бежать, но он сказал мне, что тут творится какая-то чертовщина, что он не будет меня убивать и что нам нужно держаться вместе. Он явно был растерян и сильно напуган. Похоже, что он пришел в себя еще ночью и уже успел «познакомится» с кем-то из местных. У него за пазухой был ствол, и я решил, раз он не будет меня убивать, нет нужды рисковать. Сейчас лучше делать то, что он скажет, а потом незаметно улизнуть, когда он потеряет бдительность. Наступила ночь, Диего разжег костер и приказал мне ждать. Вскоре появился блюститель. Он был в чьей-то рванной, полуоблезлой коже. При виде такого чудовища я бросился бежать. Но Диего оказался смелее. Он вытащил пистолет и всадил в него целую обойму. Блюститель, не умер сразу, и он добил его ножом. Затем Диего снова предложил мне держаться вместе. После такой чертовщины я решил забыть то, что случилось в том, нашем мире, и принять его предложение. Некоторое время мы выживали вместе. Диего плохо охотился, так что это, в основном, делал я, а он лучше разбирался с местными. Но спустя примерно год, он нашел себе новых друзей, и начал вместе с ними жить за счет собирательства. А я остался охотником, теперь уже одиночкой, – закончил рассказ он.

– Но ты столько рисковал.

– Помнишь, я говорил тебе, что смирился… херня, не проходит ни дня, чтобы я не жалел об этом. Я ведь мог хотя бы попытаться, вдруг, каким-то чудом мне бы удалось их победить, или, убив меня, они бы сохранили жизнь дочери. Но я не смог, оказался не готов принести себя в жертву. Все эти годы я тешил себя мыслью: «Любой бы поступил на моем месте так же». Но, глядя на тебя, на то, как самоотверженно ты пытаешься спасти свою подругу, идя фактически на верную смерть, я увидел в этом отражение того, как я должен был поступить тогда. Помочь тебе спасти Мелани стало для меня чем-то личным. Неким искуплением и данью памяти моей погибшей дочке. Ты заслуживаешь того, чтобы прожить, счастливую жизнь в том, нормальном мире. А мне просто некуда возвращаться. Теперь это место стало для меня домом.

– Ты хороший человек, Дейв. Я понял это еще при нашей первой встрече. Кто-то вроде Диего не стал бы спасать меня от того лося. Спасибо за все, – сказал я, протянув ему руку.

– Удачи, Рей… удачи, – ответил Дейв, крепко ее пожав.

– Пошли, Мел, – сказал я, подтянув лодку к берегу. Она без лишних слов кивнула Дейву, села в лодку и мы поплыли к источнику света. Как и во снах, этот свет исходил от шара, находящегося слегка под водой.

– Наверное, надо прикоснуться к нему, как во сне, – предположила Мелани.

Давай сделаем это вместе, – сказал я, взяв ее за руку. Она решительно кивнула.

Мы одновременно опустили руки в воду и коснулись шара. Раздался грохот, на мгновение все вокруг погрузилось во мрак, а лодку начало трясти. Затем вспышка света… и все вокруг начало проясняться. Ясный день, светит полуденное солнце. Мы с Мелани все в той же лодке. Вода в озере обычного, небесно-голубого цвета. В ней отражаются облака и кроны деревьев. Все, как в тот день.

– Мел, – сказал я. – Похоже, мы выбрались.

– Неужели все закончилось, неужели мы дома! – воскликнула она, и, рассмеявшись, кинулась меня обнимать, при этом чуть не перевернув плот. Мы причалили и сошли на берег.

– Не могу поверить, что нам и вправду удалось выбраться, – сказал я, осматриваясь вокруг.

– Жалко только, что Криса нету с нами, – сказала Мелани, прослезившись. Я похлопал ее по плечу.

– Давай поскорее покинем это место.

И мы пошли в город.

Темное озеро

  • 30.03.2020 17:09

Глава 1.

– Давай возьмём ещё маршмеллоу, – окликнул я Криса.

– Зачем? У нас достаточно еды, – возразил он.

Я очень ждал этого похода! Мне так хотелось отдохнуть от надоевшей работы и выбраться из этого душного города, в котором от меня постоянно кому-то что-то надо. Никаких больше звонков и вызовов. Только я, друзья и три дня отдыха на природе. Я хотел, чтобы все прошло идеально.

– Все равно возьму, – ответил я.

– Тогда сам понесешь весь хлам, который ты набрал.

– Или положим все Мелани, – хихикнув, сказал я.

Мелани – двоюродная сестра Криса. Мы учились с ней в параллельных классах. В школе мы втроем здорово общались, но после её окончания Мелани уехала учиться в Нью-Йорк, а я и Крис остались тут. И вот, спустя четыре года, она закончила учебу и вернулась сюда до конца лета, чтобы повидаться с нами.

– Слушай, Рэй, может, просто увезём магазин с собой? – вмешалась в разговор Мелани, обращаясь ко мне.

– Хорошо, хорошо, еды, действительно, достаточно, – сдался я. – Поехали.

Закончив с покупками, мы погрузились в автомобиль и выдвинулись в путь, и уже через три часа мы добрались до заповедника.

– На этом месте кончается цивилизация и начинается безграничная власть природы. Глухой лес, куда не ступала нога человека, – произнес Крис, нагнетая атмосферу.

– Но ты ведь уже бывал в этом лесу, правда? – настороженно спросила Мелани.

– В этом лесу никто не бывал, – я загадочно пошевелил пальцами в воздухе. – Именно поэтому у нас есть его план! – ответил я ей.

Она улыбнулась мне в ответ. По правде, Мелани всегда мне нравилась, но мы так долго были друзьями, что я боялся себе в этом признаться. А потом она уехала на четыре года, и понемногу я начал ее забывать. Но сейчас я вспоминаю те чувства, которые испытывал к той, всегда веселой, и жизнерадостной девчонке. Казалось, она совсем не изменилась.

– Ну что, тогда идём в этот совершееенно обычный лес, – протянул Крис, бросив на меня косой взгляд.

Мы выдвинулись в путь. Вел нас Крис. Он знал одно хорошее местечко у озера. В детстве он часто останавливался там с отцом, и сейчас с нетерпением хотел нам его показать. Мы прошагали больше часа. Все изрядно измотались, темы для разговоров ни о чем закончились, и мы молча плелись, повесив головы. В какой-то момент Мелани не выдержала и спросила:

– Ты точно знаешь, куда идти? Может, остановимся где-нибудь тут? Я так устала.

– Еще чуть-чуть, – ответил Крис, указывая на план заповедника. – Смотри, этот овраг мы прошли минут пятнадцать назад. От него еще полтора километра на запад, и мы на месте.

– Ох, еще полтора километра? – вздохнув, сказала Мелани. – Я столько не вынесу! – она уселась на землю.

Я взглянул на Криса солидарным с ней взглядом.

– Ой, да бросьте вы, большая часть пути позади. Там отдохнем. Вставайте, слабаки!

С этими словами Крис бодро зашагал вперед. Мы с Мелани переглянулись и устало поплелись за ним.

Лес становился чаще, и вскоре небо скрылось в плотных кронах деревьев.

– Эй, смотрите, что это там? – вдруг воскликнула Мелани. – Видите свет солнца, кажется это…

Она побежала вперед.

– Мел, постой! – крикнул я, последовав за ней.

Мы выбежали к небольшому озеру.

– Какая красота! – сказала Мелани.

– Это точно,- поддержал ее я.

Вода в нем была кристально чистой, деревья и облака отражались в ней, словно в зеркале. В воздухе пахло природой и свежестью. Тут не было ни комаров, ни слепней, ни других назойливых насекомых.

– Это не оно, – заявил подоспевший к нам Крис.

– Ну и ладно, – сказала Мелани. – Здесь так красиво, давайте останемся. Зачем идти еще полтора километра, – она сбросила рюкзак и уселась на траву.

– И вправду, тут так здорово, – сказал я и последовал ее примеру.

– Значит, единогласно? – спросила Мелани, с надеждой глядя на Криса.

– Ладно, – ответил он и тоже присоединился к нам.

Еще некоторое время мы втроем сидели у берега и любовались этим завораживающим видом.

– Не знаю как вам, но мне безумно жарко, – сказала вдруг Мелани.

С этими словами она сняла с себя одежду, оставшись в купальнике, и нырнула в воду, окатив нас прохладными брызгами. Они напомнили мне, как обычно спасаются от жары, и я, недолго думая, прыгнул следом.

– Ребят, нам еще палатки ставить, – угрюмо сказал Крис. Он явно был расстроен тем, что мы не дошли до «его» места.

– Не будь занудой, успеем еще, – с улыбкой ответила Мелани. – Давай лучше к нам!

– Нет уж, – ответил он и сел у берега. – Потом сохнуть еще.

– Дай-ка свой телефон, – сказала подплывшая к нему сестра.

– Зачем? – поинтересовался он, доставая из кармана гаджет.

Ловким движением она выхватила мобильник у него из рук и бросила рядом, затем потянула Криса за руку, и прямо в одежде столкнула его в воду.

– Теперь тебе точно придется сохнуть, хуже уже не будет, – рассмеявшись, сказала она. – Так что давай веселиться!

– Мел! Что ты сделала?! – возмущенно воскликнул он.

– Можешь отомстить мне, если догонишь.

– Ну ладно, – улыбнулся Крис. Сняв мокрую одежду, он кинулся за ней. Его погоня переросла в «салки», и мы втроем еще долго не вылезали из воды, пока совсем не устали.

Вдоволь накупавшись, мы принялись разбивать лагерь. Пока я и Мелани ставили палатки, Крис все смотрел в свою карту.

– И все-таки странно, почему это место нигде не отмечено, – проговорил он.

– Так это же здорово, – ответила Мелани. – Мы первые, кто его нашли.

– Да, если бы о нем было известно, сюда бы повалила толпа туристов, и они бы быстро все загадили, – добавил я. – Будет лучше, если оно так и останется нашим секретом!

День пролетел быстро. Мы доели сосиски, спели все песни под гитару, и, загасив костер, разошлись по палаткам. После такого тяжелого и насыщенного дня я быстро уснул.

Проснулся я от раската грома. На улице ещё была ночь, но мне больше не хотелось спать. Я вышел немного прогуляться. Дул холодный ветер, но дождя не было. Небо заслоняли кроны деревьев. Достав фонарь, я пошел по направлению к озеру. Внезапно раздался ещё один раскат, вместе с которым содрогнулась земля, сбив меня с ног. На секунду все исчезло, я как будто потерял зрение. Но мгновенье спустя я снова все прекрасно видел. «Что это было… землетрясение?» – испуганно подумал я. Но тряска не повторилась. Я поднялся и продолжил идти. Вышел к озеру. Небо застилали темные ползучие тучи, периодически обнажающие блеклую луну. Я взглянул на озеро. Вода в нем была темная, почти смолистая, больше похожая на ил. «Отвратительно… и вот в этом мы купались?» – брезгливо подумал я. Мне сразу же захотелось уйти отсюда. Я вернулся обратно к палаткам.

– Крис, Мелани, просыпайтесь, – негромко крикнул я, – что-то странное с озером. Крис, Мелани? – повторил я чуть громче. Посветил по сторонам. Моя палатка стояла на месте, но их палатки… их палаток не было, хотя мы ставили их рядом.

– Ребята! – крикнул я. – Это не смешно, ребята. Где вы?!

Я был в замешательстве.

«Может, это какая-то шутка?» – думал я. -«Наверное, надо бы подождать их здесь».

Я простоял там около получаса, периодически выкрикивая их имена, но никто не появился.

«Стою и кричу тут, как дурак» – промелькнула мысль у меня в голове.

– Ну и черт с ними, – сказал я, и принялся собирать палатку.

«Неужели они меня бросили?»

Я пошел в том направлении, откуда мы пришли. В тот момент мной двигали эмоции. Меня одолевали обида и ярость. По пути мой фонарик внезапно погас. Я немного потряс его, вытащил и вставил батарейки, но ничего не помогло.

«Они сели, что ли? Ну и ладно, я помню, откуда мы пришли, мне не нужен фонарь! К тому же скоро рассветет», – подумал я и направился дальше.

– И почему утро никак не наступает? – проговорил я.

Достал телефон, но он не включился.

«Как странно, раньше он никогда не ломался».

В этот момент я понял, что могу легко заблудиться в темноте, и решил дождаться утра. Я сел на землю у дерева и принялся ждать.

Внезапно я что-то заметил. В темноте показался силуэт. Я пригляделся. В деревьях отчётливо было видно чью-то фигуру. Этот кто-то ничего не делал, он просто стоял и смотрел на меня.

– Крис? – поднявшись на ноги, окликнул его я.

Ответа не последовало. Меня это насторожило.

«Кто бы это ни был, лучше с ним не связываться», – подумал я и пошел назад, не выпуская его из виду.

Когда я немного отдалился, фигура начала медленно идти за мной.

– Эй, кто ты! – спросил я.

Снова молчание. Я ускорил шаг. Незнакомец ускорился вслед за мной. Тогда я достал из рюкзака свой походный нож.

– Ну чего тебе! – крикнул я, резко развернувшись.

Он остановился вместе со мной. Деревья тут стояли друг к другу уже не так плотно, и сквозь листву легонько просачивался неяркий свет луны. Его было не достаточно, чтобы рассмотреть незнакомца, но я заметил в его руке мясной крюк. Наверное, в этот момент мне следовало развернуться и бежать, но я боялся упускать его из виду. Я сделал маленький шаг навстречу. Он не пошевелился.

– Лучше отвали, у меня нож, – сказал я и пошел на него.

Он стоял, не сходя с места. Я подходил все ближе, всматриваясь в его лицо. И вот, подойдя на расстояние вытянутой руки, я смог его разглядеть. Волос не было, впалые скулы придавали голове форму черепа. Глаза закрыты, и рот… у него не было рта.

– Эй, кто ты такой? – тихо спросил я.

В следующий миг его глаза открылись. Я услышал шепот у себя в голове, ощутил, как все внутри меня затрепетало. Я испытал неведомый доселе страх. Он смотрел мне в глаза. Я попятился назад и тут же почувствовал, как что-то тяжёлое ударило меня по голове. Меня начало шатать. Схватившись за голову, я сделал ещё два шага и рухнул без сознания.

 

Глава 2.

Когда я очнулся, рядом никого не было. Мои вещи оставались нетронутыми.

«Кто это, черт возьми, был»? – подумал я. – «Неважно, надо поскорее выбираться из леса».

Голова безумно болела, но, собрав все силы, я заставил себя встать. Оглядевшись, я понял, что это уже не то место, где я вырубился. Деревья тут были довольно редки, в ясном небе виднелись звезды. Я провел рукой по затылку. Странно, но никакого следа от удара не было. Я побрел вперед в надежде наткнуться на какое-нибудь поселение. Вдали ухала сова, вокруг стрекотали сверчки. В этом месте лес казался довольно умиротворенным, страх и паника быстро отступили. Все еще была ночь. Наверное, инстинктивно меня начало клонить в сон. Немного погодя я вышел на небольшую лужайку.

«Надо устроить привал. Пожалуй, утром будет легче разобраться, куда идти», – с этой мыслью я принялся раскладывать палатку.

Вдруг я услышал шум проезжающей неподалеку машины. Бросив все, я кинулся на звук.

– Эй… помогите! – начал кричать я.

Снова вбежал в густой лес. Прикрыв лицо, я прорывался сквозь сухие острые ветки, царапающие до крови. Не обращая внимания на боль, я мчался на звук, чтобы только скорее найти помощь. Пробежав несколько метров, я вышел к дороге. Ровной, асфальтированной, вдоль которой стояли фонари. Вдали показались фары автомобиля.

«Неужели это спасение?»

Я выбежал на середину дороги.

– Эй, стой! – я начал прыгать, размахивая руками. На меня с огромной скоростью мчалась фура.

– Стой, стой!!! – продолжал кричать я, не сходя с места.

Грузовик не сбавлял скорости. В последний момент, когда он был прямо передо мной, я отпрыгнул на обочину, упав на землю. И тут грузовик резко свернул за мной. Я успел откатиться так, что он проехал в паре сантиметров от меня. Грузовик попытался снова вывернуть на дорогу, но его занесло так, что он врезался в столб и перевернулся. От удара фонари вдоль дороги погасли. Кабина грузовика загорелась. Кузов распахнулся, и из него посыпались расчлененные человеческие тела. Руки, ноги, туловища… он был просто забит ими.

– Что за… – ошеломленно произнес я.

Дверь кабины открылась, и из неё кто-то вывалился. Я подошел поближе. Это был явно не человек. Да, у него была человеческая фигура, обычная одежда. Но его голова была слишком большой вверху. Огромные глаза, пронизанные красными сосудами. Худые костлявые руки неестественно выгибались в плечах. Он упал на спину, задрал голову, выгнул руки и, издавая жуткое хрипение, пополз ко мне. Я попятился назад, с ужасом глядя на него. Проползя ещё немного, чудовище остановилось, продолжая хрипеть. Его взгляд застыл на мне. Вскоре утихло и хрипение. Выйдя из ступора, я в панике что есть мочи побежал по дороге.

– Кто-нибудь! Мне нужна помощь!!! – крикнул я от отчаяния.

Я все бежал и бежал по асфальту, не замечая усталости. Но вскоре дорога закончилась. Она просто упиралась в лес. Я упал на колени, положив руки на землю.

«Да как это?!» – отчаянно подумал я.

– Кто-нибудь, помогите! – снова крикнул я, но лишь ночные птицы ответили на мой зов.

– Я сдаюсь… сдаюсь… – отчаянно прошептал я.

Просидев так какое-то время, я начал приходить в себя. Собравшись, я медленно поднялся и пошел обратно.

Усталость и голод тянули меня к земле. Раздался раскат грома, и с неба посыпались маленькие капли дождя. Все звезды скрылись за облаками. Вскоре начался ливень. Теперь я ничего не видел дальше вытянутой руки. Шел я медленно, экономя силы.

«Смогу ли я найти свои вещи?» – думал я по пути.

Шум дождя заглушал звуки леса, но тут что-то пробилось через них. Где-то рядом я услышал звуки, словно кого-то жутко рвало. Я остановился, пытаясь понять, с какой стороны исходит звук. И в последний момент сквозь дождь я заметил, как быстрым шагом ко мне приближается двухметровый силуэт. Я бросился от него в лес. Было слышно, как он бежит за мной. В дождливом полумраке ничего не было видно, так что я бежал вслепую. В один момент земля исчезла у меня из под ног, я кубарем покатился в овраг и упал в разведенную дождём грязь. Существо упало следом, но налетело головой на булыжник. Недолго думая, я схватил этот булыжник и начал что есть мочи бить его по голове. Оно начало кричать, закрываясь руками. Послышался хруст черепа. Я продолжал бить его, пока оно не утихло. Затем я нанес ещё несколько тяжёлых ударов, и, убедившись, что оно больше не двигается, выпустил камень из дрожащих рук. Я упал на колени, пытаясь отдышаться. Это было то существо из грузовика.

– Что это за чертовщина! Так, ладно, надо успокоиться, – произнес я дрожащим голосом.

Внезапно существо шевельнулось. Я отскочил и снова схватил камень, но оно продолжало лежать неподвижно с раскромсанным черепом.

«Просто привиделось в темноте. Лучше поскорее уйти отсюда. Надо найти свои вещи… Черт, я не помню, в какую сторону бежал».

Я мог бы найти дорогу, но после всего этого мне было страшно туда возвращаться. Но тут оставаться нельзя. Собрав последние силы, я встал и медленно побрел вперед.

Дождь постепенно стих, и сквозь листву наконец-то начал просачиваться долгожданный дневной свет. Сперва я думал о том, что тут вообще происходит, но затем более суток голодовки дали о себе знать, и я больше не мог думать ни о чем, кроме еды. Силы начали покидать меня. Пока я брёл по лесу, мне удалось найти немного грибов и каких-то ягод. Я решил развести костер, чтобы согреться, обсохнуть и не есть грибы сырыми. К счастью, у меня в карманах остались нож и зажигалка, а также фляга с водой на поясе.

Собирая дрова, я наткнулся на мертвого оленя. Он был загрызен. Из его шеи были вырваны куски плоти. Укусы были огромного размера. Это был явно не волк, и даже не медведь. Труп был довольно свежим, даже кровь ещё не полностью свернулась. В тот момент мне не хотелось думать о том, кто мог оставить такие укусы, передо мной лежала гора свежего мяса. Я достал нож и начал отрезать животному задние ноги. Водрузив на плечи два окорока, я решил не разбираться с остальной тушей, а поскорее убраться оттуда. Кто бы ни убил его, мне абсолютно не хотелось с ним встречаться.

Каким же вкусным было это мясо! Я не помню, чтобы хоть раз в жизни чувствовал такой голод и эмоциональное истощение. Бедра оленя были достаточно жирными, и в голову мне пришла одна идея. Я отрезал немного ткани с нижней части штанины, пропитал ее вытопленным жиром и намотал на палку, соорудив факел.

«На крайний случай» – подумал я, закрепив его на поясе.

После ужина меня начало клонить в сон. Я нарвал травы и устелил ею себе местечко под большой елью, где даже после дождя было сухо. Я лёг, и стоило мне закрыть глаза, как я тут же провалился в сон.

Из сна меня вырвал пронзительный рев. Это было что-то среднее между рыком и визгом. Я вскочил и огляделся. Все ещё было светло, так как я лёг спать на рассвете. Я услышал быстро приближающийся топот. Обернувшись на звук, я увидел стремительно мчащегося на меня кабана гигантских размеров. В холке он был никак не ниже меня. Вся его пасть была в запекшейся крови. Я тут же бросился бежать. С яростным ревом кабан помчался за мной. Я слышал, как быстро он меня нагоняет.

«Надо что-то делать» – подумал я.

Деревья вокруг были слишком толстыми, я понимал, что не смогу забраться ни на одно из них. Тогда я нашел самое широкое дерево и спрятался за ним, прижавшись к стволу. Топот приближался. Я зажмурился.

«Только бы не заметил, только бы не заметил…» – шептал я.

У самого дерева топот стих. Снова раздался этот оглушительный рев, теперь уже в метре от меня. Кабан был с другой стороны дерева, и, шумно ступая по сухим листьям, он начал медленно огибать ствол. Я начал двигаться вместе с ним, так, чтобы спасительное дерево не прекращало отделять меня от твари. Сделав пару кругов, кабан остановился. Он принюхался, затем громко фыркнул и побежал прочь.

– Вроде ушел, – облегченно выдохнул я. – Но какого хрена, кабаны не бывают таких размеров! Где же я, черт возьми?!

Но времени на то, чтобы все обдумать, не было. Все мои вещи были со мной, но у костра осталась еще одна оленья нога. Я огляделся и, не увидев опасности, направился обратно к костру. Подходя к месту, я услышал там какую-то возню.

– Неужели он? – я осторожно раздвинул ветви деревьев.

Да, кабан был там, и расправлялся с оленьей ногой. Я аккуратно отпустил ветку и начал уходить. И уже отошел метров на двадцать, как вдруг, позади, раздался рев, а за ним последовал быстро приближающийся бег. «Почуял». Деревья тут были не такие толстые, но у их основания совсем не было веток. Тогда я, торопясь, снял с себя футболку, окинул ее вокруг ствола одного из деревьев, и в спешке покарабкался наверх. Не сбавляя скорости, кабан со всего размаху врезался в ствол. Удар зверя тряханул дерево, как травинку от ветра, я чуть не сорвался. Кабан приготовился ко второму заходу. Я обмотал концы футболки вокруг кистей и, что есть силы, сжал кулаки. Второй удар оказался еще сильнее: дерево накренилось, обнажив корни.

«Только бы не упало…» – шептал я, изо всех сил прижимаясь к стволу.

Кабан встал на задние лапы, оперся на ствол и пронзительно завизжал. Затем он принялся ходить вокруг дерева. Попытался рыть корни, затем снова начал ходить.

«Он же не сможет ждать здесь вечно. Скоро ему надоест, и он потеряет ко мне интерес», – успокаивая себя, рассуждал я.

Но кабан никак не хотел отступать. Он улегся рядом с деревом и начал выжидать. Тогда я тоже поменял положение и удобно закрепился, сидя на ветке. Так мы и пробыли весь день. Но когда начало смеркаться, кабан поднялся. Он начал суетливо ходить туда-сюда, нервно похрюкивая. Затем, в последний раз одарил меня своим ревом и поспешно убежал в лес. Я просидел на дереве еще какое-то время и, убедившись, что зверь нигде не притаился, наконец, слез вниз.

Ночь медленно опускалась на лес. Я собирался отойти подальше отсюда и поискать удобное место, где мне провести ночь.

«Вот бы отыскать реку», – подумал я.

Вода у меня заканчивалась. Я шел вперед, как вдруг я кого-то заметил. Некто в зеленом плаще с капюшоном сидел на корточках и что-то мастерил.

«Может, убежать, пока он меня не заметил?» – подумал я. – «Но больно уж он похож на обычного человека. Если это так, то он должен знать, что это за место. Придется рискнуть».

– Эй, – негромко крикнул я.

Незнакомец обернулся. Да, это был человек. Его лицо закрывала бандана. Я уже было обрадовался, со всех ног помчался к нему, как вдруг он достал арбалет из-под плаща и направил на меня. Я поднял руки и попятился назад.

– Постой, не стреляй, – начал лепетать я.

– Так ты не из них, – равнодушно произнес он и опустил оружие.

– Нет, я человек, как и ты, вроде. Знаешь, что здесь происходит, и как добраться до ближайшего города?

– Города? – он рассмеялся. – Недавно тут, да? А где твои вещи? – спросил человек, осмотрев меня с ног до головы.

– Я потерял их, – аккуратно ответил я.

– Понятно. Слушай, парень, у меня мало времени. Я не знаю, что здесь происходит, но могу сказать точно, что городов тут нет.

– То есть как – «нет»? Где мы вообще находимся?

– Говорю же – не знаю. Может, в каком-то параллельном мире или на другой планете. Может, вообще в аду. В целом, тут так же, как и в обычном мире, но некоторые вещи какие-то неправильные. Иногда деревья пытаются поймать тебя корнями, травоядные животные-переростки жрут мясо, ну и местные, думаю, ты сам уже заметил.

– Местные? Я встречал какое-то странное существо в грузовике. Сначала он пытался сбить меня, а затем…

– Гончий, – перебил меня незнакомец. – Они, в принципе, безобидны. По крайней мере, если не попадаться им на глаза. Возят себе какие-то тела и скармливают их падальщикам. А ты уже встречал блюстителя?

– Блюстителя? – переспросил я.

– Понятно, – сказал он и снова рассмеялся. – Похоже, тебя ждет жаркая ночка. Но не бойся, он приходит только один раз. Сможешь спрятаться – выживешь.

– Сколько ты тут уже находишься? – поинтересовался я.

– Точно не знаю, где-то два года.

– Два года, – ошеломленно повторил я. – Но как отсюда выбраться?

– Слушай, парень, ты задаешь слишком много вопросов. Скоро ночь, мне надо идти.

– Я с тобой.

– Нет, чувак, каждый сам за себя. Но я дам тебе совет: днем делай что хочешь, ты не встретишь тут никого страшнее хищного кролика, свинки или лося. Но ночью, когда выходят местные, лучше не оставайся на открытых местах. Найди себе какую-нибудь норку, сиди в ней до утра и молись, чтобы никто тебя не нашел. И да, не смей за мной ходить.

После этих слов он начал поспешно уходить.

– Ну и ладно! Я и без тебя справлюсь, – крикнул я ему вслед.

На самом деле его слова здорово меня напугали. Я продолжил путь, обдумывая свои дальнейшие действия.

«Значит, норку, говоришь. Наверное, он имел в виду место, где я не буду на виду». Уже совсем стемнело. Я накидал на землю травы, как в прошлый раз. Но, вспоминая слова того, в плаще, я собрал с земли листьев и, зарывшись в них с головой, улегся спать. Время шло, но мне никак не удавалось заснуть. В прошлый раз я был дико измотан, поэтому быстро уснул, но сейчас я, привыкший к мягкой, теплой постели, ощущал ночной холод и твердость земли в полной мере. Сил что-то делать уже не было, но сон никак не приходил. В лесу бурлила жизнь: стрекотали сверчки, кричали ночные птицы, где-то копошилась мышка. Но в один момент все звуки стихли. Птицы вспорхнули со своих мест и разлетелись по сторонам. Я насторожился, и начал вслушиваться в тишину. Лес полностью замолк. В этой тишине я начал постепенно забываться и засыпать.

 

Глава 3.

Из сна меня вырвал звук приближающихся шагов. Я услышал, как кто-то ходит вокруг. Затаил дыхание. Кто бы это ни был, я понимал, что от него не стоит ждать ничего хорошего. Чьи-то неспешные шаги становились все ближе и ближе. И вот, он совсем рядом. Мне казалось, что он вот-вот запустит свою руку в листья и вытащит меня. Я уже приготовился вскочить и бежать. Я почувствовал, как он наступил прямо возле моей головы. Еле сдерживаясь, чтобы не вскочить и не рвануть, я лежал, напрягшись всем телом, с затаенным дыханием. Но, похоже, все обошлось: шаги начали отдаляться. Я выдохнул и разжал кулаки.

«Похоже, это достаточно надежный способ спрятаться, лучше не вылезать отсюда до утра», – решил я.

Через какое-то время я снова начал засыпать.

– Рэй! – раздался крик из леса.

«Крис? Это голос Криса. Неужели они с Мелани тоже здесь?» – подумал я.

– Рэй! – повторился крик.

«Это точно он». Я выскочи из своего укрытия.

– Крис, ты где? – крикнул я.

– Рэй! – послышалось издалека.

Я зажег свой самодельный факел.

– Я иду, где ты, Крис?

– Рэй!

Я побежал на голос. И вот в свете факела показалась фигура. Да, это был он.

– Крис ну, слава Богу. Ты знаешь, что тут происходит? И где Мелани?

– Рэй! – снова крикнул он с той же интонацией.

– Как ты меня нашел? – поинтересовался я.

– Это не оно, – ответил мне Крис.

– Чего? – спросил я. Он показался мне каким-то странным. Я остановился. Крис быстрым шагом продолжал идти ко мне.

– Как ты нашел меня именно в этом месте, да еще и посреди ночи? – настороженно спросил его я.

– Зачем? У нас достаточно еды, – внезапно ответил он. Его рот растянулся в невероятно широкой улыбке. На его руке я заметил браслет с железными когтями. Это был явно не Крис. Я попятился назад, затем побежал.

– Ребят, нам еще палатки ставить, – крикнул он вслед.

Я обернулся через плечо. Этот кто-то неестественно широкими и быстрыми шагами двигался за мной. Словно резиновый, он растягивался в шпагате при каждом шаге. На его лице «Криса» застыла улыбка. Я несся что есть мочи вперед, но он явно меня догонял. Осознав это, я схватился за нож. Мои руки дрожали, сердце колотилось как бешеное. Я почувствовал, как страх сковывает мои движения. «Смогу ли я»? – промелькнула мысль. Я закрыл глаза: «Вот бы все исчезло, вот бы ничего этого не было», – подумал я. «Пожалуйста, окажись все сном. Как я хочу проснуться в своей палатке и увидеть ясный летний день. Крис и Мелани готовят завтрак. Они весело о чем-то болтают. Затем Мелани замечает меня, желает доброго утра и одаривает своей нежной улыбкой». Я снова обернулся. Он был уже в метрах пяти. Но я открываю глаза и возвращаюсь в реальность. – Ну же, решайся, второго шанса не будет, – прошептал я, изо всех сил сжав нож дрожащими руками. Нырнув за дерево, я начал выжидать момент. И вот, когда его нога уже была впереди меня, я выпрыгнул и нанес удар. Нож вошел в плоть. Он отпрянул назад. Его улыбка исказилась в кривой гримасе. Из раны заструилась бардовая кровь. В следующий миг он подскочил и нанес удар когтями. Неожиданно для себя я успел уклониться, поднырнув под его рукой. Но тут же он толкнул меня второй рукой в грудь. Толчок оказался такой силы, что я отлетел где-то на метр и упал на землю. Он набросился, снова ударив когтями. Я успел откатиться, но он задел мне руку. Половина предплечья была рассечена, и я выронил нож. После такого размашистого удара по инерции он упал, вонзив когти в землю. Пока эта тварь поднималась, я подскочил и схватил нож левой рукой. «Ты уже сделал это один раз», – сказал я себе. «Ты сможешь повторить. Бежать бессмысленно, это единственный шанс». Через мгновение он поднялся, и мы стояли друг перед другом, лицом к лицу. Он делает замах. Я приготовился. Когти со свистом рассекают воздух. Удар летит в область шеи. Я снова поднырнул под его рукой и вонзил нож. Он попытался отскочить, но на этот раз я крепко на него давил, вонзая лезвие все глубже. Его лицо начало хаотично искажаться, выдавая непонятные гримасы. Затем я начал опускать нож в низ, продолжая рассекать плоть. Он пятился назад, но я шел вместе с ним, не давая ему, избавится от лезвия. Затем он упал, и внезапно, выгнув колени в обратную сторону, отшвырнул меня ударом ноги. Из последних сил я поднялся, приготовившись к новой атаке. Он тоже встал, но тут же упал на четвереньки. Его лицо начало то вытягиваться, то сжиматься.

– Думаю, надо захватить хот-догов, – внезапно произнес он, незнакомым мне голосом. – Там отлично клюет – сказал он уже другим голосом. – По-моему, мы заблудились Брайан, – раздался женский голос. – Папа, что это, – послышался тоненьки детский голосок.

Его голова задралась, а из его рта обильно полилась темная слизь. Затем я увидел, как из его рта начало что-то вылезать. Рот начал рваться, из него лезло что-то большое и черное. И вскоре вместо Криса передо мной стояло какое-то мерзкое шестилапое существо. Оно было невысоким, с длинным овальным телом, одинаковое с обоих концов. Глаза нос и рот отсутствовали, с его тела струилась слизь. Оно поползло прочь. «Ну, уж нет» – подумал я. «За руку ты мне ответишь, тварь». Теперь страх почти ушел, сейчас оно вызывало у меня только омерзение и желание распороть это продолговатое тело. Я догнал его и начал бить ножом.

– Папа, помоги, пожалуйста, папочка! – снова раздался детский голосок. – Не надо, пожалуйста, помогите!

На секунду я замешкался от неожиданности, но затем, увидев, как уползает эта уродливая тварь, без колебаний начал разрезать это продолговатое тело, вдоль. Существо продолжало ползти, и только когда я дошел до середины, оно, наконец, остановилось и немного поизвивавшись, стихло насовсем.        Я сел на землю, положив нож. Я почувствовал, как руку пронзает пульсирующая боль. Я взглянул на нее: из раны струилась кровь. «Долго я так не протяну». Кое-как я перевязал ее футболкой и направился обратно, к месту ночлега. Но перед тем как уйти, я заметил на одной из лап существа тот браслет с когтями. «Возьму, где-нибудь пригодится» – подумал я, закрепив его у себя на поясе.

Остаток ночи прошел спокойно. Проснулся я от палящего летнего солнца. Начав подниматься, я почувствовал, как мою руку свело невыносимой болью. Размотав футболку, я увидел, что рана начала гноиться. «Хорошо хоть сухожилия не пострадали», – подумал я, пошевелив всеми пальцами. Я собрался промыть ее, но, взяв флягу, я обнаружил, что воды осталось не больше чем на пару глотков. Я повесил флягу обратно на пояс. «Надо срочно найти воду» – подумал я и двинулся в путь. «И куда мне идти?» Со всех сторон меня окружал сплошной и однообразный лес.

– Деревья, деревья, деревья… – бормотал я, пытаясь найти хоть какой-нибудь признак водоема. Жара начала утомлять, идти становилось все сложнее. Я снова достал флягу и сделал глоток… последний глоток. Солнце нещадно пекло, усиливая и без того мучившую меня жажду. Но никаких признаков водоема мне не попадалось. В один момент я наткнулся на следы от копыт какого-то животного. Конечно, я натыкался на подобные следы и раньше, но тут я кое-что вспомнил. Крис, чей отец был егерем, много знал о лесе. Как-то раз он рассказывал, что животные ходят по одним и тем же вытоптанным тропам, чтобы ориентироваться в лесу. Такие тропы всегда проходят неподалеку от водоемов. Удивившись тому, что я запомнил эту информацию, я направился по следам. Мой план меня не подвел и через какое-то время я вышел к болоту.

– Вода! – воскликнул я и бросился к ней.

Я лег на землю и принялся жадно глотать, как вдруг мое внимание привлекло одно из деревьев. Казалось, что в его листве кто-то был, кто-то следил за мной. Я начал вглядываться. Но внезапно позади себя я услышал, как кто-то фыркнул. Обернувшись, я увидел, что из леса на меня смотрит огромный, более двух метров, лось. Он приподнял верхнюю губу, оскалив огромные острые зубы. Поняв, что это не простой лось, я замер на месте: «Ближайшее дерево в метрах в пяти, думаю, я успею добежать. Но смогу ли я забраться на него с такой раной? Делать нечего, придется попытаться», – оценил ситуацию я и медленно направился в сторону дерева. Лось стоял и следил за мной взглядом. Но какой-то момент, когда половина пути была преодолена, зверь сорвался с места и помчался на меня. Со всех ног я бросился к стволу. Превозмогая адскую боль в руке, я начал карабкаться наверх. Как и кабан, лось с разбегу протаранил дерево. Я схватился за ветку, но раненая рука не выдержала встряски, и, сорвавшись, я полетел в болото. Галопом, лось помчался ко мне. Без раздумий он вбежал в трясину. Глубины воды здесь было достаточно, чтобы я мог плыть. Зверь начал понемногу проваливаться, замедляясь в движении. Я заплывал все дальше. Лось провалился почти по шею, но продолжал скакать прыжками вверх. Но вскоре трясина пошла на спад, и лось снова начал ускоряться. Поняв, что я движусь слишком медленно, я повернул назад и, обогнув лося, поплыл на берег. Выбравшись, я снова покарабкался на дерево. Руку сводило невыносимой болью каждый раз, когда я ею хватался. Но подоспевший лось успел схватить меня за штанину, и рывком бросил на землю. Я попытался ползти, но зверь встал прямо надо мной. Его пасть раскрылась для укуса, обнажив острые, как у хищника, зубы. Я закрылся руками, приготовившись к худшему. Но в этот момент шею зверя пронзила стрела. Он отскочи и задергал головой, пытаясь вынуть ее зубами. Следом прилетела еще одна стрела. На этот раз она попала ему точно в глаз. Лось зашатался и замедлился в движениях. С дерева, того дерева, на котором я кого-то заметил, спрыгнул человек. Обшитый листьями плащ идеально маскировал его в листве. Он убрал лук за спину, достал мачете и уверенно пошагал к зверю. Лось яростно помчался на него, но незнакомец ловко отскочил от мчащегося зверя, при этом нанеся удар. Упав, лось прокатился по земле, но затем снова поднялся. Не дав ему оправиться, человек с налету нанес свой удар по шее. Кровь фонтаном хлынула из пересеченных артерий. Животное чуть попятилось назад и упало замертво.

Я лежал и ошеломленно наблюдал за происходящим.

– Не такую добычу я ожидал поймать, – сказал человек, рассматривая тушу.

Затем он принялся срезать с лап мясо.

– Спасибо, что спас, – осторожно произнес я, поднимаясь с земли.

– Не благодари, – с ухмылкой ответил он. Я просто охотился, а ты с этим лосем удачно подвернулся.

Закончив с голенями, незнакомец распорол зверю брюхо и принялся вырезать что-то внутри.

– Кстати, из тебя вышла неплохая приманка. В общем, ладно, – сказал он, вырезав лосю сердце. – Было приятно поболтать, но мне пора. Оставшуюся тушу можешь забрать себе. Он завернул сердце и часть мяса в лоскуты ткани и положил в рюкзак, а остальное взял в руки и направился в лес.

Это был уже второй повстречавшийся мне человек, на этот раз я не хотел упускать шанса во всем разобраться.

– Стой, стой, стой… – спешно произнес я, подбежав за ним. – Возьми меня с собой. Пожалуйста, я тебе пригожусь.

– Правда? – иронично спросил он. – Что-то я сомневаюсь. Ты даже лося завалить не можешь.

– Пожалуйста, помоги мне тут освоится. Я не буду обузой, я тебе пригожусь, обещаю, – продолжал упрашивать я, следуя за ним.

Он резко остановился и развернулся ко мне.

– И как же, интересно, мне может пригодиться такой неумелый хлюпик, как ты? – произнес он, оттолкнув меня, – Еще и с подбитым крылом…

Он резко замолчал. Его взгляд остановился на моем поясе.

– Что это? – спросил он, рассматривая когти. – Неужели… – он поднял на меня удивленный взгляд. – Пошли, понесешь это, – добавил он, вручив мне несколько кусков мяса.

Мы прошагали около получаса, пока не оказались возле небольшого, двухметрового холмика.

– Мы на месте, – сказал он, сбросив рюкзак. – Я Дэйв.

На вид ему было чуть за тридцать.

– Очень приятно, – ответил я, протянув ему руку.

– Имя твое, идиот.

– Э… Рэй, меня зовут Рэй.

– Здесь мы будем ночевать, – сказал Дэйв, подойдя к холмику. На нем лежало, связанное из листьев, покрывало, еле заметное в траве. Затем он сдернул его, и перед нами открылся проход: в на удивление глубокую пещеру.

– Твою рану надо продезинфицировать. Он кинул мне бутылку водки. – Не лей много, это очень редкий товар. Еще у меня есть лишняя футболка, можешь пока надеть.

– Спасибо, – осторожно ответил я.

– Так как ты пришил блюстителя?

– Это тот, который превратился в моего друга?

– Превратился? – ухмыльнулся Дэйв. – Эта тварь не превращается. Сначала он убивает свою жертву, затем высасывает ее содержимое и забирается в ее кожу, как в какой-нибудь гидрокостюм.

– То есть, как это… значит, Крис…

Я опустил голову. «Тогда я и не подумал, что передо мной было тело Криса… тело моего лучшего друга, которого я знал с самого детство. Но раз Крис попал сюда, значит, и Мелани тоже. Возможно, она еще жива», – подумал я.

– Прирезал его ножом, – с гордостью заявил я, – небольшим походным ножом, – уточнил для пущей эффектности.

– Блюститель приходит ко всем новичкам. Большинство не переживает встречи с ним, другим же удается спрятаться и дождаться утра, но чтоб убить… Я знаю только одного человека, который провернул такое. Но этот человек работал на мексиканский наркокартель, и опыта в убийствах ему было не занимать. Кстати, ты сделал большое одолжение всем, кто попадет сюда после тебя. Теперь блюститель не вернется пару месяцев, а, может, и больше. Но рано или поздно все здешние появляются вновь. Ладно, хватит болтать, собери дров.

Я покорно принялся за работу.

Когда дрова были собраны, Дейв развел костер и принялся готовить мясо. Я сидел на бревне, наблюдая за процессом.

– И сколько ты тут уже? – поинтересовался я.

– Лет пять, наверное… – задумчиво ответил он.

– И неужели ты никогда не пытался отсюда выбраться?

– Конечно, пытался, первое время только об этом и думал. Я проходил множество километров вглубь, в надежде выйти из этого чертового леса. Там дальше обитают такие существа… Тебе достаточно знать лишь то, что этот лес не кончается. Чем дальше ты в него заходишь, тем опаснее он становится.

– Так ты знаешь, что это за место? – с надеждой спросил я.

– Нет, не знаю… никто не знает. Все находят некое озеро, а затем оказываются тут.

– Готово, – сказал Дейв и протянул мне кусок жареного мяса. – Сегодня я дам тебе поесть, но в следующий раз будешь добывать еду сам. Сейчас…

Он зашел в пещеру. Через минуту он вышел, держа в руках деревянный арбалет. – Лично я предпочитаю лук, но ты, учитывая руку, будешь использовать его. Скорострельность конечно ниже, но целиться легче.

– Я не умею, не когда не держал в руках оружие.

– Тогда будешь сидеть голодным, пока не научишься, – сказал он, вырвав мясо у меня из рук.

– Видишь то дупло, попади в него, – он указал на дерево, примерно в метрах двадцати.

– Сейчас попробую, – ответил я, взял арбалет и сделал выстрел. Но стрела не просто не попала в цель, а пролетела мимо дерева.

– Идиот, нужно беречь стрелы!

– Да чего ты, сейчас принесу, – ответил я

– Ладно, не надо, все равно уже не найдешь. Просто постарайся не промахиваться. В ближайшее пару дней ты должен отточить стрельбу до приемлемого уровня, так что тренируйся.

Попытка за попыткой, я начал стрелять, пока Дейв сидел на бревне и увлеченно поедал мясо.

– Попал! – воскликнул я, когда с восьмого раза, стрела все же оказалась в дупле.

– Хорошо, хватит на сегодня, – ответил Дейв, глядя в небо. – Скоро стемнеет. Ешь быстрее, – сказал он, протянув мне мой кусок. – Потом собери стрелы и подходи к пещере.

Я забрался на дерево и принялся вытаскивать стрелы. Перед моим взором предстал лес, огромный, необъятный. Где-то в дали, среди прочих деревьев виднелась дорога, освещаемая фонарями и уходящая куда-то вдаль. «Неужели у этого леса и вправду нет конца»? – подумал я.

Когда я вернулся, Дейв стоял у входа и развешивал там нитки с крепленными на них металлическими банками.

– Сигнализация? – спросил я. – Что, кто-то может нас здесь найти?

– Конечно, могут, всегда есть такая вероятность. Дело в том, что они нас чувствуют. Каждую ночь эти твари ошиваются вокруг. И чем больше людей находится в одном месте, тем больше шанс того, что они на них наткнутся. Но не бойся, место здесь спокойное, близкое к центру. Я пару раз ночевал с одним парнем, все обошлось. А завтра поищем тебе собственное убежище.

– Центру? – переспросил я.

– Да, к озеру… Спальник один, но у меня есть лишнее одеяло.

– Хорошо, спасибо – ответил я.

Пещера оказалась на удивление глубокой. В оставшееся время я, как всегда, нарвал травы и застелил ею место ночлега. Затем мы легли спать.

– Помогите! – раздался голос.

Я раздвигаю листья. Передо мной озеро. Вода в нем черная, как в ту ночь. В его центре Мелани. Она словно парит над водой.

– Рэй, пожалуйста помоги мне, – кричит она. Из ее закрытых глаз струится кровь. Я делаю шаг в воду. Вода густая и вязкая.

– Рэй, прошу, – повторяет Мелани.

Я плыву к ней, тяжело пробираясь сквозь густую жижу. Вот я уже почти у центра.

– Хватайся, Мел! – кричу я, протягивая ей руку. Она тянется ко мне. Наши руки почти соприкасаются. Но внезапно ее тело начинает светиться, и она превращается в большой светящийся шар. Он опускается под воду. Я ныряю за ним. Мне почти удалось его коснуться. Но внезапно, вокруг моей шеи обвивается металлический крюк. Он начинает тянуть меня на дно. Свет отдаляется, все вокруг заполняет тьма…

Я проснулся в холодном поту.

– Кошмар? – спросил меня Дейв

– Нет, просто… – начал я.

– Озеро, да?

– Как ты… Тебе тоже, оно снилось?

– Тут часто бывают подобные сны.

– В его центре моя подруга, мы пришли сюда вместе. Возможно, она еще жива… а, может, она и вправду там, в озере.

– Это вряд ли, – ответил Дейв. – Я тоже там кое-кого вижу… свою дочь.

– У тебя есть дочь? Быть может они и правда там, в плену у этого с крюком, или типа того.

– Это невозможно, потому что моя дочь умерла незадолго до того, как я сюда попал. Мне кажется, озеро нас зовет, манит к себе, используя образы дорогих нам людей.

– А может, стоит откликнуться на его зов? Мы все попали сюда через него, быть может, там и находится выход, – оживленно предположил я.

– Может быть, но попасть к нему снова невозможно. Его охраняет привратник, тот самый с крюком. Он отличается от остальных местных. Его особенность заключается не в грубой силе, а в способности проникать человеку в голову. Он может взять тебя под контроль и заставить делать то, что он хочет, а может просто вырубить. Его нельзя победить. Ложись спать, завтра предстоит многое сделать.

 

Глава 4.

Дейв разбудил меня на рассвете. Солнце едва показалось на горизонте. Мы проспали не больше пяти часов.

– Вставай, мне нужна твоя помощь, – сказал он.

– Почему в такую рань, – недовольно пробурчал я.

– Так надо, пошли.

Он вышел из пещеры. Я взял арбалет и направился вслед за ним. Вскоре мы пришли на небольшую поляну. Дейв достал рог и затрубил в него. Звук рога показался мне знакомым. «То ли рык, то ли визг» – вспомнил я.

– Подожди здесь, – сказал Дейв и направился в лес. – Только никуда не уходи, особенно в поле, хорошо? – добавил он.

– Ладно, – ответил я и остался стоять.

Прошло минут десять, Дейв все не появлялся. Я сел на корточки и принялся разглядывать арбалет. Он был не аккуратно вырезан из дерева, явно самодельный. Меня отвлек снова раздавшийся рог. Я поднялся и взглянул в ту сторону, откуда послышался звук. Через пару минут на другой стороне поля показался гигантский кабан. Он неторопливо вышел из леса, и принялся озираться по сторонам.

– Вот черт, Дейв, где же ты, – прошептал я.

Я бы мог забраться на дерево, но Дейв просил никуда не уходить, я не хотел его подвести. Кабан замер, его взгляд остановился на мне. Затем он взревел и помчался на меня.

– Дейв! – крикнул я, нервно заряжая арбалет.

Кабан приближался с безумной скоростью. Я прицелился и спустил курок. Стрела попала кабану в шею, но тот как будто и не почувствовал ее, лишь слегка дернувшись, и продолжил бежать.

– Дейв, где ты! – снова крикнул я.

Поняв, что помощи не будет, я бросился в лес. Внезапно, сзади раздался хлопок, а затем дикий вопль кабана. Я обернулся и увидел, что его лапа была в капкане. С одного из деревьев неподалеку, спрыгнул Дейв.

– Сюда, свинка! – крикнул он и пустил в кабана стрелу. Кабан потерял ко мне интерес и, хромая, поскакал к Дейву, волоча за собой капкан. «Хлоп» – вторая нога кабана оказалась в еще одном капкане. После чего Дэйв достал удавку и ловко набросил ее на шею зверя. Кабан больше был не в силах сопротивляться, и спустя несколько минут был окончательно задушен.

– Какого черта, Дейв, где ты был? – гневно спросил я. – Он чуть не добрался до меня.

– Я уже говорил, что из тебя вышла неплохая приманка? – насмешливым тоном ответил он.

– Так я нужен был тебе для приманки?

Дейв ничего не ответил. Он достал пассатижи и принялся вырывать кабану зубы.

– Почему ты не сказал мне, – продолжал я.

– А зачем? Да и какая теперь разница, все же получилось.

– Нет, есть разница, я думал, что мы теперь друг другу доверяем.

– Доверие… что за вздор. Ты здесь, со мной, только потому, что можешь мне пригодиться. Если бы ты ослушался меня, пошел в поле и попал в капкан, то я был бы только рад избавиться от бесполезной обузы. Пока ты показал себя неплохо, так что я все еще буду тебе помогать. Но как только ты перестанешь быть мне нужен, я отправлю тебя, куда глаза глядят, и забуду о тебе на следующий день. Так что пользуйся тем, что ты пока еще можешь быть мне полезен.

– Так значит… – кипя от злости, произнес я. – Тогда я ухожу.

– Катись, – сказал он, даже не бросив в мою сторону взгляд.

Я развернулся и направился в лес.

– Ага, только арбалет верни, – сказал он мне в след.

Я немного промедлил, понимая, что сейчас я мог совершить ошибку, стоящую мне жизни.

– Почему ты просто не сказал мне? – спросил я, глядя в землю.

– Это была хорошая возможность тебя испытать. Да и согласился бы ты быть приманкой, зная, что кабан может и не попасть в капкан?

– Да, потому что доверял тебе. Я знал, что ты не подставишь меня просто так. Что если что-то пойдет не по плану, ты спустишься и поможешь мне. И тогда, если бы кто-то напал на тебя, я прикрыл бы тебе спину, а не стал бы дожидаться, пока он разорвет тебя, чтобы забрать твои вещи. Я понимаю, что мы знакомы пару дней, и нам плевать друг на друга, и то, что ты значительно нужнее мне, чем я тебе, но доверие, это же не так плохо, правда?

Дейв выдержал небольшую паузу.

– Знаешь, прожив тут несколько лет, ты поймешь, что это место меняет людей. В условиях выживания не может быть доверия. Сегодня вы вместе охотитесь на кабана, а завтра грызете друг другу глотки за последний кусок мяса.

– Но я не жил тут несколько лет. Ведь можно разделить последний кусок пополам, а затем снова пойти охотиться вместе.

На какое-то время воцарилась тишина. Мы молча стояли и смотрели друг на друга.

– Я не могу уйти, – прервал тишину я, глядя в землю. Я вырос в городе, и мало что знаю о выживании в дикой природе, охоте, или ядовитых и съедобных растениях. Мне не выжить одному и в обычном лесу.

– Ладно… – выдохнул Дейв. – Знаешь, зачем нужно было валить этого кабана?

– Для еды? – предположил я.

– Нет, для нее я бы наловил дичи, или поймал обычное животное. Нам нужны его зубы. Водка, бинты, арбалеты… – откуда, думаешь, я беру все эти вещи? Я знаю одних парней, у которых можно выменять все это. Эти ребята рыщут по лесу в поисках погибших людей, и собирают их вещи. Затем, не парясь тяжелой работой, вроде охоты и поиска водоемов, они выменивают найденное на еду, шкуры, зубы и другие ресурсы у таких, как я – опытных охотников. В этот раз они заказали зубы хищного кабана, их используют как наконечники для стрел. В ближайшее время я с ними встречусь. Можешь пойти со мной и выбрать себе какое-нибудь оружие или еще что-нибудь за половину зубов. Это будет твоей платой за то, что был приманкой.

Дейв закончил с кабаном и мы направились обратно в лагерь.

– Кормить я тебя не буду, добудь себе завтрак сам, – сказал по пути Дейв. – Видишь этих пестрых птиц: ума не приложу, как они называются, но у них довольно вкусное мясо. Бери арбалет и подстрели одну.

Две птицы сидели на ветке. Я начал подкрадываться. На этот раз не хотелось облажаться.

– Да стреляй ты, куда идешь! – подгонял меня Дейв.

Я подходил все ближе, держа одну из них на прицеле.

– Стой, – резко сказал Дейв.

Не придав значения его словам, я продолжал красться. «Теперь точно попаду» – подумал я.

– Да остановись ты, болван! – крикнул Дейв, затем подбежал и отдернул меня за шиворот назад. Птицы, услышав шум, вспорхнули с ветки.

– Зачем ты это сделал! Они были фактически мои!

– Ты идиот, Рей, я же велел тебе остановиться. Вот, видишь это дерево, рядом с которым ты хотел пройти.

Дейв встал в метрах трех от него, и начал приближаться мелкими шажками, затем наклонился и положил на землю руку.

– Сейчас, сейчас, – сказал он.

Вдруг из земли, словно черви, начали вылезать корни. Они принялись обвиваться вокруг руки Дейва. Он рывком отдернул ее. Корни зашевелились, пытаясь нащупать жертву, а за тем снова скрылись в земле.

– Такие деревья можно определить по отсутствию травы вокруг. Также они довольно медлительны, но если плотно обхватят, вырваться уже не удастся.

– Ничего себе, – удивленно сказал я.

– Пошли, найдем тебе новую дичь.

Дичи в этом лесу было много. Я быстро нашел новую добычу, и после пары попыток, завтрак был у меня в руках. Дейв показал мне, как потрошить и жарить птиц, а затем целый день заставил тренироваться стрельбе. Вечером, мы, как обычно, легли спать в пещере.

Этой ночью меня разбудил грохот банок.

– Кто это может быть? – испуганно спросил я.

– Похоже, кто-то из местных, – ответил тоже разбуженный Дейв.

Затем он вскочил и принялся что-то искать в своих вещах.

Достав спички, он зажег факел, висячий на стене, в середине пещеры. В его свете показалась тень, а за ней и силуэт незнакомца. Существо ползло на карачках. Его кисти были больше человеческих в несколько раз, а на концах пальцев росли когти. Нос как будто отрублен, а нижняя челюсть его приоткрытого рта свисала до груди.

– Это падальщик, – прошептал Дейв, – все-таки не надо было нам ночевать в одной пещере. В отличие от блюстителя или привратника эта тварь не преследует какую-либо конкретную цель, а просто бродит по лесу в поисках, кого бы сожрать.

– Что будем делать? – спросил я.

– Валить гада! – ответил он и потянулся за рюкзаком. – Хватай мачете.

Мы стояли в самом конце пещеры так, что свет от факела до нас почти не доставал. Падальщик медленно приближался, обшаривая по пути каждую выемку в стенах. Дейв достал удавку и начал раскручивать. Падальщик встрепенулся и устремил взор в нашу сторону.

– Надо действовать! – крикнул Дейв. В следующий миг он набросил удавку на шею монстра. Падальщик поднялся на задние лапы, бешено замахал лапами и с совершенно человеческим воплем помчался на Дейва. Тот дернул веревку вниз, заставив монстра снова встать на четыре конечности.

– Лапы руби! – крикнул Дейв, удерживая тварь.

Я подбежал и начал рубить. Падальщик повернул голову ко мне, его челюсти неожиданно выдвинулись вперед и сомкнулись. Я отскочил, но он успел ухватить меня за одежду, и принялся мотать из стороны в сторону. Дейв отпустил веревку, схватил стрелу и вонзил монстру в глаз. Падальщик выпустил меня и с дикими воплями голопом помчался к Дейву. Дейв попытался отбежать, но падальщик настиг его, и, налетев телом, сбил того с ног. Монстр сделал замах. Я успел подставить мачете под его запястье. Удар пришелся в полную силу, лапа падальщика отлетела в сторону. Он завопил и снова накинулся на меня, но от взмахов всего одной лапы я легко увернулся. Затем я начал наносить удары по шее и телу. Его движения стали замедляться, и вскоре он уже лежал на земле, заливая пол своей темно-бардовой кровью. Я перерезал ему шею, закончив дело.

– Неплохо сработано, – сказал Дейв, поднимаясь.

Я кивнул ему в ответ.

– И что теперь, где мне ночевать? – спросил я.

– Сегодня спи тут, вряд ли нас кто-то еще найдет, а завтра встретимся с собирателями, я знаю, где они будут. Купим тебе спальник, и найдем какое-нибудь укрытие. Помоги мне вынести труп, нужно отнести его подальше от пещеры.

Мы вышли на улицу и поволокли падальщика в лес.

– Нужно отойти, хотя бы на метров на двадцать, – говорил Дейв.

Внезапно, откуда-то раздался какой-то писк, а за ним, последовал громкий звук, похожий на стрекотание сверчков.

– Зовущий, – сказал Дейв. – Черт, дело плохо, похоже, услышал звуки борьбы. Они почти не видят, но слух у них незаурядный. По одному зовущие обычно не нападают, но такими звуками они созывает стаю. Нужно найти и пришить его, или придется бросать пещеру. Он где-то поблизости, давай разделимся и найдем его. Иди направо, а я гляну слева.

– Зовущий, падальщик, блюститель, кто придумывает все эти названия? – поинтересовался я.

– Не знаю, их придумали задолго до меня. Они передаются по мере общения, так легче обозначать этих тварей… Ладно, за дело.

– Постой, мне кажется, что разделяться – это не лучшая идея.

– Говорю же, пока он один, он вряд ли нападет, они обычно очень аккуратные.

– Что значит: вряд ли? То есть он все-таки может напасть?

– Главное, просто не поворачивайся к нему спиной. Иди, у нас мало времени, если не заткнуть его, то через десять минут здесь будет стая.

Дейв вручил мне факел и мы разошлись. Я зарядил арбалет и медленно двинулся вперед, нервно озираясь по сторонам. Казалось, звук исходил отовсюду. Казалось, будто десятки сверчков вокруг стрекочут одновременно. «Надеюсь, он попадется Дейву, а не мне», – думал я, неохотно продвигаясь. Но вот, на одном из деревьев я его заметил. Он держался на стволе, вниз головой. Худое длинное тело, из спины торчат два небольших отростка, похожих на крылья. Услышав мое приближение, зовущий поднял свою маленькую лысую головку. Две темные, казалось, пустые, глазницы уставились прямо на меня. Теперь стало ясно, что из его открытого рта доносились эти звуки. Я быстро пошагал к нему. Он не шевелился, продолжая стрекотать и таращиться на меня пустыми глазницами. «Вдруг он сейчас бросится на меня, может, позвать Дейва?» – подумал я. – «Нет, хот что-то я должен сделать сам, без его помощи». Я подбежал и нанес удар мачете. Зовущий упал со ствола на землю, но продолжил стрекотать. «Если не заткнуть его, то минут через десять здесь будет целая стая» – вспомнились мне слова Дейва. И я принялся рубить его шею. Даже захлебываясь темно-бардовой кровью, он продолжал стрекотать. И только когда его голова была полностью отделена от тела, он замолк. Облегченно выдохнув, я направился назад. Но внезапно позади себя я что-то услышал. Обернувшись, вдалеке я увидел еще одного медленно ползучего зовущего. Я попятился назад, не поворачиваясь к нему спиной. Затем показались еще несколько. Они медленно приближались издалека. Один полз по земле, двое прыгали по стволам деревьев, а еще один по веткам.

– Дейв, – позвал я.

– Ты нашел его? – отозвался тот, где-то неподалеку.

– Похоже, все плохо, Дейв.

Он подбежал ко мне.

– Это стая, да? Что нам делать, – спросил я, встревожено глядя на приближающихся зовущих.

– Нет, это пока не стая, их всего четверо. Они не зовут остальных, похоже, хотят одни нас сожрать, – ответил Дейв, глядя на тварей. Я заметил какую-то растерянность в его взгляде.

– Так что нам делать? – повторил я.

– Я… я не знаю, – неуверенно ответил он.

– Как это – не знаешь?! Ты же тут пять лет!

– Я никогда не сталкивался со стаей.

– Может, мы сможем убежать? – спросил я.

– Нет, это сейчас они такие медленные и осторожные. Как только повернешься к ним спиной, они бросятся на тебя с огромной скоростью. От них невозможно убежать. Похоже, мы трупы, Рэй, нам с ними не справиться.

Мы просто стояли и беспомощно смотрели на наших медленно, но неизбежно, приближающихся палачей.

– Они пока нас изучают, сейчас подойдут поближе и накинутся все разом, – сказал Дейв.

– Но можно же хоть что-то сделать, – отчаянно произнес я.

– Может, и можно, – сказал Дейв, приставив мне к горлу нож. – Может, если я убью тебя, они все бросятся жрать, а мне удастся уйти.

– Но ты же этого не сделаешь? – произнес я, глядя ему в глаза. Его рука легонько задрожала. Он немного промедлил, затем опустил оружие.

– Ладно, тогда дадим им бой, – обреченно произнес он. Они нападают, мчась на тебя с бешеной скоростью, и пронзают лапами или же режут острыми крыльями. От одного такого вполне можно увернуться, но от четырех – практически нереально.

– Кажется, у меня есть другой план. Мы успеем добраться до трупа падальщика?

– Может быть, но зачем?

– Нужно попробовать!

– Что ты задумал? Они чуют именно нас, людей, им плевать на других местных.

– Все дело в крови, она у них другая. Кровь у блюстителя была такая же темная, как и у падальщика, и у зовущего. Мне кажется, все дело в ней. Может, если мы измажем падальщика в нашей крови, они сочтут его за человека и отвлекутся, тогда нам удастся убежать.

– А если не сработает?

– У тебя есть еще варианты?

– Ладно, давай попробуем, – согласился Дейв, – двигаемся только спинами.

Мы начали отходить.

– Будь осторожен, они могут налететь в любой момент. Оборачиваемся только по очереди.

Таким образом, нам все же удалось добраться до падальщика. Я рассек мачете только-только начавшую заживать руку. Кровь струйкой полилась на труп.

– Давай, Дейв.

– Черт, надеюсь, твой план сработает, – произнес он, порезав себе левую ладонь.

Зовущие уже были в метрах пятнадцати. Мы продолжили отходить назад. Внезапно, один из зовущих резко метнулся к падальщику, вонзив в него лапы. Затем он начал кружить вокруг него, периодически откусывая куски плоти и выплевывать их. Еще один последовал его примеру. Но остальные двое продолжали приближаться к нам.

– Ну почему они не среагировали? – отчаянно спросил я.

– Мы можем убить их, пока они разделены, – уверенно произнес Дейв. – Готовься!

Он зарядил лук и пустил в одного стрелу. Тот запищал, растопырил крылья и резко метнулся к Дейву. Второй тут же бросился на меня. Я успел заметить, как Дейв отскочил в сторону, при этом поразив зовущего кинжалом. Я хотел провернуть то же самое, но при виде мчащегося на меня со скоростью автомобиля монстра, я растерялся и просто отпрыгнул в сторону. Он пронесся в паре миллиметров, и тут же развернулся для нового броска. Дейв достал лук и, переключившись на моего зовущего, принялся его расстреливать. Остальные двое перестали кружить и устремили взгляд на нас. После нескольких стрел зовущий снова метнулся ко мне, но с уже с более медленной скоростью. Я без труда увернулся и с размаха встретил его мачете, отсекая монстру голову. Один из зовущих у трупа расправил крылья и приготовился к броску. Я успел достать арбалет и выстрелил прямо во время броска. Он зашатался и на полной скорости влетел в дерево рядом со мной. Я подбежал и быстро добил его мачете. Последний зовущий, казалось, тоже приготовился к атаке, но затем вместо броска запрыгнул на ствол и начал стрекотать. Тут же к нему подскочил Дейв и перерезал шею.

– Черт, мы сделали это! – восторженно воскликнул я.

– Да уж, с кровью ты это здорово придумал, – похвалил меня Дейв.

– Знаешь, а ведь если бы ты убил меня, это могло помочь… Но ты все же не стал.

– Я не знал наверняка, – угрюмо ответил он. – Ладно, возвращаемся в пещеру, сегодня приключений уже точно не будет.

 

Глава 5.

Когда я проснулся, был уже день.

– Наконец-то, я уже подумал, ты помер со страху, после вчерашнего, – сказал Дейв, увидев, что я встаю. – Решил дать тебе выспаться. Пошли, они не будут долго ждать. Бери с собой когти, пацаны их оценят. Далеко не каждый может похвастаться победой над блюстителем.

Мы двинулись в путь. Вдали на небольшой полянке показались два человека.

– Это они, – сказал Дейв. – Знаешь, лучше поменьше говори, не испорти о себе первое впечатление. Я представлю тебя как надо.

Мы приблизились к людям: это были двое парней, лет двадцати пяти. Один в зеленом плаще, второй в камуфляжной форме. Я сразу узнал парня в плаще, это его я встретил тогда на дороге. Банданы сейчас на нем не было.

– Здорово, Дейв, – сказал парень в плаще.

– Здорово, Рик, – ответил тот.

– А это кто с тобой? – спросил парень в камуфляже. – Неужто, Дейв, ты в няньки подался? – с ухмылкой произнес он, взглянув на мою перевязанную руку.

– Не спеши с выводами, этот парень блюстителя пришил, – ответил им Дейв.

Я потряс когти, висячие на поясе. Они переглянулись. Слегка презрительные взгляд взгляды сменились каким-то удивлением, или даже восхищением.

– Как зовут? – спросил меня парень в камуфляже.

– Рэй, – немного застенчиво ответил я.

– Я Фрэнки, а это Рик.

– Знаешь, а я уже встречал его несколько дней назад, – сказал Рик. Он увязался за мной, чуть ли не умолял взять его с собой. Я и подумать не мог, что ты способен завалить блюстителя.

Дейв удивленно глянул на меня.

– Да, было дело, – тихо сказал я. – Только я за ним не увязывался, просто попросил объяснить, что здесь происходит.

– Ладно, давайте к делу, – прервал нашу беседу Фрэнки. – Ты выполнил заказ?

– Да, но сперва покажите, что есть у вас, – ответил ему Дейв.

– Подожди, Диего сейчас будет, – сказал Рик.

Спустя какое-то время к нам на поляну подошел высокий, смуглый мужчина крепкого телосложения. За ним, опустив голову, шла девушка. Ее руки были связаны, а рот заклеен. Шею обвивала веревка, за которую он вел ее.

– Здравствуй, Дейв, – сказал он. – Кто это с тобой?

– Здравствуй, Диего. Это мой приятель. Кстати ему не мешало бы вооружиться новеньким профессиональным арбалетом, а также спальным мешком и бинтами для руки. Он получил ранение, когда сражался с блюстителем. У вас ведь это найдется?

– Думаю, найдется, – ответил Диего. У нас тут есть целая аптечка со спиртом, бинтами и кучей таблеток. Также несколько ножей, охотничий арбалет и одно мачете. Еще бутылка вискаря и пара батончиков. Есть палатка, два спальника, а также шмотки на любой вкус. Рик смастерил еще пару капканов и арбалетов, но нормальных стрел пока нет, сейчас будем их делать из зубов, которые ты принес, можем продать несколько. Также имеются некоторые охотничьи снасти, по мелочи. Итак, что берем?

Дейв вопросительно посмотрел на меня.

Но я почти не слушал их разговор. Все мое внимание было устремлено на эту девушку. Она стояла с опущенной головой, растрепанные волосы закрывали ее лицо.

– Кто эта девушка? – тихо спросил я Дейва.

– Не знаю, и лучше не узнавать, не надо лезть не в свое дело, – ответил он. – Говори, что хочешь взять.

«Это же не…» – промелькнула у меня мысль.

– А кто эта девушка? – спросил я, обращаясь к Диего.

Он окинул меня каким-то злобным, презрительным взглядом, но все же ответил:

– На днях нашел ее спящей в лесу. Поначалу удивился, как такая хрупкая куколка смогла пережить ночь и встречу с блюстителем, а тут вот оно что, ты оказывается, его прикончил.

– Эй, слышишь? – с усмешкой обратился он к девушке. Этот додик спас тебе жизнь, – сказал он, дернув веревку.

Девушка споткнулась и приподняла голову. В этот момент я замер. Мои опасения подтвердились, это была Мелани. В ее глазах читался ужас.

– Мел, – негромко позвал я.

Она подняла на меня глаза. Рот был залеплен скотчем. По ее взгляду я сразу понял, что она тоже меня узнала. По ее щекам покатились слезы. Диего снова дернул веревку, бросив на нее грозный взгляд, и она вновь опустила голову.

– Ну, что берете? – повторил вопрос Диего.

– Знаешь, давай бинты, арбалет и… – начал Дейв.

– Я хочу купить девушку, – внезапно перебил его я.

Все трое сперва переглянулись, а затем рассмеялись, как будто я сказал какую-то шутку. Дейв недоумевающе посмотрел на меня.

– Девчонку захотел, значит. И что же ты можешь за нее предложить? – еще не кончив смеяться, спросил Диего.

– Все что захочешь. Забирай кабаньи зубы и еду, а еще вот.

Я снял с пояса когти.

– Первый раз за все время пребывания тут я нашел живую женщину. И ты, правда, думаешь, что я отдам ее за какое-то барахло? – резко, серьезным тоном ответил Диего. – Девчонка не продается!

– Пожалуйста, я отдам все, что хочешь, – продолжил упрашивать я.

– Дейв, кажется, твой друг не понял, что я сказал. Он что, умственно отсталый? Если так, то лучше заткни ему рот, пока это не сделал я.

– Что ты творишь? – сквозь зубы прошипел Дейв, толкнув меня в плечо.

– Ладно, он все понял, – сказал Дейв, обращаясь к Диего. – Давай отложим торг на завтра.

– Я смотрю, тебе надо научить своего друга манерам? Хорошо, тогда до завтра.

Дейв направился назад, потянув меня за рукав.

– Постой, – сказал я ему.

– Ладно, Диего, извини за это недопонимание. Нам нужны бинты, спальник, арбалет, а еще капканы.

– Прости, мы уже уходим – сказал Дейв, дернув меня за рукав.

– Подожди Дейв, – остановил его Диего, – если твой друг понял что к чему, мы можем договориться.

– Тогда с нас зубы, шкура, мясо и вода, а с вас арбалет, бинты, спальник и четыре капкана, – сказал Дейв.

– Два капкана, – ответил Диего. – Благодаря своему другу, ты не в том положении, чтобы торговаться.

– Хорошо, идет, два капкана.

– Кстати Дейв, ты уверен, что тебе нужна эта обуза? – с усмешкой спросил Диего.

– Брось, он значительно крепче, чем кажется. Сейчас, только поднаберется мозгов и окупит с лихвой вложенные в него силы.

– Или, может, заботясь о нем, ты пытаешься заместить…

После этих слов взгляд Дейва переменился. Он бросил на Диего злобный, полный ненависти взгляд. Мне показалось, что он вот-вот набросится на того, но Дейв промолчал, и просто опустил глаза. Затем, без лишних слов, мы обменялись припасами и разошлись.

– Что это, черт возьми, было! – раздраженно сказал Дейв, когда мы немного отошли. – Какого хрена ты творишь?

– Слушай, я должен ее спасти.

– Кого?

– Та девушка, Мелани, она моя подруга. Мы вместе пришли к озеру. Я не могу ее бросить.

– И как же ты собираешься ее спасать? Слушай, мне жаль, что все так получилось, но тебе придется смириться. Они не станут ее продавать.

– Черт, да ты видел ее? Страшно представить, что этот ублюдок с ней делал, – кипя от злости, не выдержал я. – Если не продадут, придется вызволять ее по-другому, чему я буду даже рад.

Дейв остановил меня.

– Ты это серьезно, Рэй? – спросил он, глядя мне в глаза. – У тебя нет шансов, – не дождавшись ответа, сказал он.

– Тогда помоги мне.

– Я торгую с этими ребятами уже больше двух лет, зачем мне это делать? Вообще я должен быть на их стороне. Так что брось эту затею, просто смирись.

– Нет, Дейв, ты не понимаешь! Я уже потерял тут лучшего друга, я не могу потерять еще и ее.

– Это я-то не понимаю!? Моя жена и дочка погибли у меня на глазах. Во многом это случилось по моей вине. Я мог вмешаться тогда, но не стал, иначе тоже бы погиб. Я смирился и продолжил жить дальше. И тебе тоже придется.

– Но я так не могу… Знаешь, я ведь люблю ее. И я готов спасти ее, даже ценой своей жизни. Дейв, я не прошу идти со мной, просто скажи, где они ночуют, и посоветуй, как лучше действовать.

– Эти ребята – настоящие профи. Каждый из них стоит троих таких, как ты. Тебе ни за что с ними не справиться. Но ты уже все решил, верно?

Дейв глубоко вздохнул.

– Ладно… Сможешь найти место, где мы с ними встречались?

– Думаю, да.

– От него иди на юг, там найдешь большое поле, ты на него по-любому наткнешься. Дальше иди вдоль, на восток. Там увидишь огромное упавшее дерево, ты его узнаешь. Где-то возле него должен быть их перевалочный пункт, где они делят добычу и обсуждают планы. Не успеешь найти до темноты, они разойдутся по своим укрытиям, место нахождения которых мне неизвестно. Но знай, шансов у тебя все равно нет.

Я быстро собрался, взяв с собой новый арбалет, а так же новое мачете и капканы.

– Можешь забрать когти, они мне больше ни к чему, – сказал я, отцепив трофей с пояса. Спасибо за все, Дейв.

Я протянул ему руку.

– Иди уже, – сказал он, бросив на меня обреченный взгляд.

– Ладно.

Я отправился в дорогу. Мне быстро удалось отыскать поле, а затем и упавшее дерево. Как и предполагал Дейв, недалеко от него, в лесу я заметил дым. Подойдя поближе, я услышал треск костра и их разговоры. Трава в поле была мне по грудь, а их лагерь находился недалеко от края. Я присел в нее и начал красться. Дойдя до края, мне удалось их увидеть: они сидели у костра и жарили мясо, очевидно, которое мы им принесли. Мелани сидела рядом с Диего, привязанная за «поводок» к дереву. Я достал из рюкзака арбалет и прицелился в Диего. Цель была приблизительно в сороках метрах. «Мне не попасть с такого расстояния», – оценивающе подумал я и начал подбираться ближе, держа ублюдка на прицеле. – Думаю, попаду, – прошептал я, подкравшись к ним настолько близко, насколько позволяло поле, чтобы оставаться незамеченным. В этот момент кто-то схватил меня сзади. Я выхватил из кармана нож, но он крепко прижал мою руку к земле и заткнул рот рукой.

– Тебя слышно за километр, идиот, – прошептал незнакомец.

Он оттащил меня от края поля и отпустил.

– Тебе повезло, что среди них нет охотников, и они не могут отличить шелест травы от крадущегося неряхи.

Это был Дейв.

– Что ты собрался делать? Даже если ты попадешь в одного из них, остальные двое тут же тебя прикончат. И тогда твою подружку уже точно ни кто не спасет. Надо валить их по одному.

– Ты все-таки решил помочь, так? И что заставило тебя передумать?

– Ты хочешь сейчас об этом поговорить?

– Ладно, что ты предлагаешь?

– Капканы при тебе?

– Да.

– Тогда будем выжидать. Пока они вместе, шансов у нас нет.

Мы притаились и стали наблюдать. Вскоре они дожарили мясо и принялись обедать. Спустя какое-то время, один из них встал и направился в нашу сторону.

– Он нас заметил? – встревожено спросил я.

– Вряд ли, он слишком беспечен, – ответил Дейв. – Бери капкан и попробуй отманить его чуть подальше, вглубь, а затем сделай так, чтобы он в него попал. А я попробую отвлечь внимание остальных.

Дейв пополз вперед, поближе к их лагерю. Парень, который шел сюда, Фрэнки, остановился рядом у дерева и принялся справлять малую нужду. Я демонстративно колыхнул травой, пытаясь привлечь его внимание. Он подозрительно глянул в мою сторону, затем достал из-за спины арбалет и пошагал в мою сторону.

– Эй, там кто-то есть? – спросил он, направляясь ко мне.

Я отполз слегка назад, готовя капкан. Фрэнки шел вперед, все еще не замечая меня. Затем я оставил капкан на земле, отползя еще немного.

«Хлоп» – капкан защелкнулся на его ноге.

– Рик, – глухо вскричал тот, пытаясь его разжать.

Я выскочил из травы с мачете в руках.

– Нет, стой, пожалуйста, – начал лепетать он, не прекращая попыток разжать капкан.

Я замахнулся для удара. Но в этот момент моя рука дрогнула, и я застыл на месте. Я понимал, что должен закончить начатое, но я просто не смог убить беспомощного человека.

– Рик, – снова позвал тот, но уже громче.

«Это же так просто, всего один удар», – думал я, продолжая колебаться. «Давай, эти люди это заслужили».

Через несколько секунд к нам подскочил Дейв. Он быстро достал нож и вонзил Фрэнки в горло. Его крики сменились бурлящими хрипами. Все это время я стоял в ступоре и пытался вернуться в реальность. В следующий миг мне в лицо прилетел удар.

– Тупой ублюдок, ты нас чуть не угробил!

– Прости, я просто не смог, – оправдывался я, вытирая кровь с губ.

– Сейчас не время распускать нюни. Ты пришел сюда их убивать, помнишь?

– Я был готов убить Диего, но этот парень, он же мне ничего не сделал. Мы разговаривали с ним, вот только пару часов назад.

– Сейчас это неважно. Главное то, что он тут вместе с Диего. И за своего друга он убил бы тебя, не задумываясь.

– Прости, Дейв, больше не повторится.

Рядом послышались шаги. Диего и Рик быстро приближались к нам.

– Услышали, – сказал Дейв, обвиняюще глядя на меня. – Отходим назад.

Пригнувшись, мы побежали вглубь поля. Их не было видно в траве, но было слышно, что они бегут вслед за нами.

– Они нас уже не отпустят, мы оставляем слишком характерные следы, приминая траву, – сказал Дейв. – Поворачиваем к лесу, на равнине шансов у нас нет.

Вскоре мы выбежали обратно в лес.

– Может, попробуем всадить в них по стреле, на развороте, – предложил я.

– Нет, сейчас они в поле, возможно даже видят нас, укройся за деревом. Не высовывайся, жди пока они выйдут. Я услышу их шаги.

Мы снова принялись выжидать, прячась за деревьями. Прошло несколько минут, но никто так и не появился.

– Тоже выжидают? – спросил я.

– Возможно, но, думаю, Диего надолго не хватит, это не в его репертуаре. Сейчас…

Дейв снял с себя куртку и высунул ее из-за дерева. Ничего не произошло.

– Диего бы не упустил шанса, стрела бы прилетела мгновенно, – сказал он, – их там нет.

– Что, значит, решили дать нам уйти?

– Нет, значит, решили обойти. Ложись на землю и ни с места. Я пойду, осмотрюсь.

Дейв направился в сторону их лагеря, перебегая от одного дерева к другому, а я остался его дожидаться. Спустя две минуты он вернулся.

– Я видел там Рика, но только его. Похоже, они решили зайти с двух сторон. Значит так, Рэй, нам нужно выдвигаться к ним навстречу, чтобы они не зажали нас с двух сторон. Диего – это настоящий монстр, убивший множество людей еще там, в нашем мире. Ты ни за что с ним не справиться. Тебе придется в одиночку одолеть Рика, или хотя бы задержать его. Как только я расправлюсь с Диего, я тебе помогу. Ладно, надо действовать, удачи.

Он хлопнул меня по плечу, и мы разошлись. Я приготовил арбалет и выдвинулся вперед, стараясь прятаться за деревьями, как это делал Дейв.

Рика я заметил еще вдалеке. Он достаточно уверенно шел вперед, не особо смотря по сторонам. «Наверное, рассчитывает застать нас врасплох». Я прицелился. «Черт, он слишком далеко, мне не попасть… Ладно, будь что будет». Я пустил стрелу: как и ожидалось, она пролетела на приличном расстоянии от цели. Ответ не заставил себя долго ждать: не успел я укрыться, как его стрела тут же вонзилась в дерево рядом, в нескольких сантиметрах от меня. Я нырнул за дерево и вновь зарядил арбалет. Но стоило мне только высунуться, как тут же, мимо меня промчалась еще одна стрела, снова в нескольких сантиметрах. Не дожидаясь, пока он натянет тетиву лука, я наспех прицелился и выстрелил, тут же укрывшись. Но теперь стрела пролетела в полуметре от него. А его ответная промчалась точно в том месте, где только что была моя голова. «Мне не перестрелять его!», – признал я очевидный факт. – «Нужно что-то придумать». Я начал отбегать, виляя из стороны в сторону и периодически прячась за деревьями.

– Эй, Рэй, – выкрикнул Рик. – Это же ты, Рэй? За девчонкой пришел?

Немного отбежав, я укрылся за достаточно толстым деревом, обдумывая свои последующие действия. Он не пытался сблизиться, лишь не спеша следовал за мной, явно рассчитывая использовать свою более высокую точность.

– У тебя нет шансов, Рэй. Скоро подойдет Диего и тогда тебе уже ничто не поможет. Зачем ты убил Фрэнки? Он был отличным парнем. Он не сделал твоей подружке ничего плохого.

Я достал последний капкан. «Но как же вынудить его наступить именно в это место?»

– Знаешь, в тот день, когда мы встретились на дороге, я ведь хотел ограбить и убить тебя. Но ты выглядел настолько жалким, что я подумал, пускай лучше это сделает блюститель. Но ты сумел не просто пережить встречу с ним, ты сумел его завалить, чего даже я не смог. Слушай, все ведь еще можно исправить. Бросай арбалет и выходи с поднятыми руками. Я не буду стрелять, клянусь. Знаешь, ты проявил себя как отличный воин. После гибели Фрэнки нам в команду нужен еще один человек. Помоги прикончить Дейва, и ты вполне можешь вписаться к нам в группу. Давай, мы не мстительны, нам с Диего нет нужды тебя убивать, если ты перейдешь на нашу сторону. Дейв ничего не сможет тебе дать… Скажи, Рэй, а ты бы хотел повидаться с Мелани?

«Не произноси ее имя, ублюдок», – прошептал я, подготавливая капкан.

– Если ты сдашься сейчас, мы можем это устроить. Ты встретишься с ней, поговоришь, обнимешь. А если ты решишь присоединиться к нам, то сможешь видеться с ней каждый день. А еще, я поговорю с Диего, и, быть может, он отдаст ее тебе, навсегда. Это лучший расклад, и для тебя и для нее. Нам пригодится парень вроде тебя. Бросай арбалет, не глупи. Может, мы с Диего и кажемся тебе подонками, но клятвы я держу.

На секунду его слова заставили меня задуматься: «Ведь правда, если я погибну, что будет с Мелани? Что, если все можно разрешить мирно?»

– Давай, решайся… Дейв бы на твоем месте не стал долго думать и принял мое предложение. Он без колебаний, предал бы тебя.

«Предал… Прямо сейчас Дейв сражается, рискуя жизнью, и ради чего? Нет, он бы меня не предал. Я должен попытаться», – прошептал я.

Установив капкан в траве рядом с деревом, я принялся карабкаться по нему вверх. К счастью, оно было достаточно толстым, что бы я мог забраться на него незаметно для Рика.

– Ты все-таки решил умереть и пожертвовать своей подругой, а, Рэй? – спросил он, шагая к тому месту, где я установил капкан.

«Похоже, думает, что я убежал вперед», – усмехнулся я, глядя на него с дерева.

Рик подошел точно к тому месту, где лежал мой капкан.

«Попади, попади», – шептал я. Но вместо того, что бы попасться в него, он присел и принялся его разряжать.

– Ты серьезно думал, что это сработает? – выкрикнул он, куда-то вперед.

– Не думал! – выкрикнул я, спрыгнув на него с мачете.

Удар пришелся в плечо, нанеся глубокую сечку. Он схватился за рану, попятившись назад, затем, опомнившись, потянулся за ножом. Не дав ему достать оружие, я обрушил на него град ударов.

– Постой, давай договоримся, – начал умолять он, упав на землю и закрываясь руками.

Не слушая слов, я продолжил его кромсать. После нескольких ударов его предплечье перерубилось надвое. Я продолжал рубить. Глядя на его изрубленное, окровавленное, но все живое тело я почувствовал, что вот-вот потеряю сознание. «Что же ты делаешь, остановись. Ты же не такой», – шептал внутренний голос. Он все еще пытался ползти, закрываясь обрубком руки и что-то лепеча. Собрав последнюю волю, я и наступил на него ногой, схватил за волосы, приставил мачете к горлу и перерезал шею. Убедившись, что с ним покончено, я упал на землю. Все тело трясло. «Неужели я это сделал? Вот так вот взял и убил живого человека! Что же это место сделало со мной… Сейчас не время об этом думать, надо взять себя в руки. Возможно, Дейву нужна помощь».

Я поднялся и направился в сторону их лагеря. Когда он показался, вокруг все было тихо. Подойдя еще ближе, я заметил чей-то силуэт, привязанный к дереву. «Неужели это…» – промелькнула мысль. В следующий миг, с одного из деревьев, в меня прилетела стрела. Каким-то чудом я успел среагировать и отскочить за дерево. «Черт! Похоже, он не справился! Ладно, нужно собраться, сейчас его жизнь и жизнь Мелани в моих руках» – подумал я. Немного выждав, я тихонько выглянул из- за ствола. Диего нигде не было видно. «Надо как-то его найти». Я выстрелил наугад в одну из крон: ответа не последовало. Похоже, он выжидал более удобного момента. «Думаю, Диего надолго не хватит, это не в его репертуаре», – вспомнились мне слова Дейва. «Ну что же, будь по-твоему, проверим твое терпение», – прошептал я и принялся просто ждать. Как я и рассчитывал, спустя примерно десять минут Диего не выдержал, спрыгнул с дерева и помчался ко мне. Убедившись, что он на земле, я тут же рванул в поле. «Может, удастся обогнать его, и освободить Дейва, пока этот ублюдок меня ищет», – думал я, выстраивая план. Добежав до лагеря, я подкрался к краю поля, чтобы осмотреться. Дейв был привязан к дереву. Мелани тоже, но не полностью, а только за свой «поводок». Затем я заметил и Диего, притаившегося за упавшем деревом. «Похоже, догадался, куда я побегу и опередил меня». Он легонько выглядывал, пристально всматриваясь в поле. Почти в тот же момент, как я заметил Диего, его взгляд остановился прямо на мне. Я метнулся назад в поле, ожидая погони. Но ее почему-то не последовало. Я снова вернулся к краю.

– Эй, додик, выходи! – выкрикнул Диего, направившись к Мелани.

В этот момент мое сердце замерло: «Нет, только не ее».

– Выходи, иначе твоей подружке будет очень больно, – сказал он, схватив ее и приставив к горлу кинжал.

В растерянности, я продолжал прятаться и наблюдать.

– Я не шучу! – раздраженно выкрикнул он, вонзив кинжал ей в плечо. Она застонала сквозь заклеенный рот. По руке заструилась кровь.

– Ладно, ладно, выхожу, только отпусти ее, – произнес я, сделав шаг из поля.

– Вот так, другое дело, додик. Теперь убери арбалет за спину, подходи сюда, и мы обсудим, как разрешить наш конфликт. Видишь, я тоже убрал лук, – сказал он, убрав оружие за спину.

– Хорошо, только отпусти ее.

– Нет уж, она будет нашим посредником. Подходи сюда и мы это обговорим.

Я понимал, что, скорее всего, он блефует, но выбора у меня не было, кинжал все еще был у горла Мел. Я убрал арбалет за спину и направился к ним. Увидев это, Мелани посмотрела мне в глаза и замотала головой. Я заметил, как изо всех сил она пытается высвободить руки. «Ничего, Мел, я как-нибудь спасу тебя», – прошептал я, продолжая идти.

– А ты смельчак, Дейв бы никогда на такое не решился. Он бы сбежал, бросив и тебя и девчонку. Не понимаю, что ты смог ему предложить, что он вообще согласился пойти.

– Ладно, чего ты хочешь, – спросил я, остановившись в семи метрах, готовый в любой момент нырнуть за дерево.

– Ты ведь убил двух моих друзей… но, к твоему счастью, мне на них плевать, я найду новых. Знаешь, додик, я решил дать тебе шанс искупить свою вину. Ты сильно впечатлил меня, одолев Рика и Фрэнки. А твоя дрищавая телка мне уже порядком надоела, я могу отдать ее тебе, просто так. Но сперва ты должен подойти ко мне, встать на колени, и извиниться за то, что перешел мне дорогу. Ты должен признать мою полную, безоговорочную победу. Да, ты совершил ошибку, но такая смелость и находчивость встречается нечасто. В отличие от всяких слизняков, вроде Дейва, в тебе есть дух воина, так что я не хотел бы убивать тебя из-за какой-то телки. Может, в будущем, когда ты поймешь, как устроена жизнь в этом месте, мы еще сработаемся. А пока просто признай поражение и мы в расчете.

– Как я могу тебе верить?

– Сейчас ты бросишь свой арбалет, а я лук, без оружия подойдешь сюда и извинишься за свою глупость. Затем я отдаю тебе девчонку, и мы мирно расходимся. Соглашайся, нечего нам воевать.

– А Дейв?

– Тебя правда волнует этот слизняк? Он же просто никчемный трус, на твоем месте он бы не стал думать… Ну да ладно, можешь забрать и его, развяжешь, когда я скроюсь из виду.

«Что же ты задумал? Неужели все так легко разрешится?» – подумал я. «Придется ему довериться, выбора у меня все равно нет».

– Ладно, идет.

Я медленно положил арбалет на землю и сделал шаг вперед. Ожидая подвоха, я был готов в любую секунду нырнуть за дерево. Но, к моему удивлению, Диего честно снял со спины лук и бросил его в сторону. Я сделал еще несколько шагов. Мелани снова замотала головой, явно пытаясь меня остановить. Дальнобойного оружия у Диего не было, так что я продолжил приближаться. Но вдруг, в один момент, когда я был уже в паре метров, окровавленная рука Мелани выскользнула из веревки. Она тут же сорвала со рта скотч и закричала: «Рэй, берегись, это ловушка! У него арбалет!»

В следующую секунду Диего вытащил из-под плаща маленький, размером с ладонь, арбалет. Догадываясь, куда, скорее всего, придется выстрел, я бросился на землю. Стрела просвистела надо мной. Тут же я метнулся к своему арбалету, лежащему в нескольких метрах. Диего попытался поднять лук, но Мелани вцепилась ему в руку, и я поднял оружие первым. Увидев это, он закрылся Мел, как живым щитом, приставив кинжал к горлу. Недолго думая, я выстрелил ему в руку, отчего тот выронил кинжал, и Мелани удалось вырваться. Пока я перезаряжал арбалет, Диего, невзирая на стрелу в руке, подхватил свой лук. Опережая меня, он уже натягивал тетиву. Мелани подняла кинжал. В следующий миг с яростным, полным боли и отчаяния криком, она набросилась на него. Не успел он обернуться, как она обрушила на него град ударов. После нескольких тычков он свалился. С какой-то неистовой яростью она продолжала вонзать нож в его истекающее кровью тело.

– Мелани, хватит, он уже мертв, – произнес я, подойдя к ней и присев на колени рядом.

Будто не замечая меня, она продолжала вонзать нож в его тело. Ее безумный взгляд застыл на нем, а по щекам потекли слезы.

– Хватит, Мел, – повторил я, остановив ее руку.

– Рэй… – всхлипнула она. – Рэй, о Рэй! – разрыдавшись, она кинулась мне в объятия. – Он, он… – захлебываясь слезами, что-то пыталась сказать она, уткнувшись мне в плечо.

– Я знаю Мел, но теперь все позади… – успокаивал ее я, поглаживая по волосам, – все кончено.

– А Крис? – спросила она, подняв на меня заплаканные глаза. Я печально помотал головой, и она снова уткнулась мне в плечо, заплакав еще горче.

– Там… Дейв. Я должен его развязать.

– Да конечно, – ответила она, отпустив меня.

Дейв был живой, но без сознания. Похоже, Диего просто оглушил его. Я развязал веревку. Он рухнул на землю, уже начиная приходить в себя.

– Как тебя так угораздило? – с улыбкой спросил я. Он резко вскочил и потянулся за кинжалом, которого у него не было.

– Где Диего? – растерянно спросил он.

– Успокойся, он мертв… они все мертвы.

Ко мне подошла Мелани, взяв меня за руку.

– Мы победили!

– Я… рад, – ответил он.

– Мелани знакомься, это Дейв. Без него ничего бы не вышло. Он спас меня еще при нашей первой с ним встрече, а теперь мы оба обязаны ему жизнью.

– Очень приятно, – дрожащим голосом произнесла она, все еще отходя от шока. – Спасибо…

– Его благодари. Он за тебя жизнь был готов отдать.

Дейв пошел смотреть, чего ценного осталось у них в лагере, а я остался с Мелани.

– Расскажи, что произошло той ночью, когда мы были там втроем? – спросил ее я.

– Мы разошлись по палаткам, и я легла спать, – начала рассказывать Мелани. – Ночью меня разбудил грохот, похожий на гром. Я не предала этому значения и снова уснула. Затем раздался еще один раскат. Дождя не было, поэтому мне показалось это странным. Я вышла посмотреть, что происходит на небе. Затем был третий раскат, и будто бы землетрясение, всего на секунду. Все вокруг на мгновенье пропало, а затем я оказалась там одна. Пропали не только вы, но и даже ваши палатки.

– У меня было почти то же самое, только два раската, – сказал я. – Похоже, именно с ними мы попали сюда. Я был вторым, а ты третья.

– Я пошла вас искать, начала звать. Но мой зов услышал кто-то другой. В один момент я заметила, что за мной идет какой-то человек, как будто сопровождая меня. Поняв, что он не один из вас, я стала убегать. Человек преследовал меня некоторое время, но затем отстал.

– Привратник, – сказал подошедший к нам Дейв. – Он не убивает новичков, его целью является не дать им вернуться к озеру. Надо идти, начинает темнеть, у них остались укрытия где-то поблизости, как раз для нас троих. Нам еще предстоит их отыскать.

– Я знаю, где они, – сказала Мелани.

– Отлично, тогда отведи, – ответил Дейв.

 

Глава 6.

Убежища располагались недалеко от лагеря. Ими являлись замаскированные под кусты палатки, со всех сторон обшитые ветками какого-то кустарника. Поселившись в новых укрытиях, следующие несколько недель мы вели размеренную жизнь, залечивая раны и стараясь не встревать в неприятности. С утра мы с Дейвом уходили на охоту, а потом все вместе собирались у костра, готовить обед. Моя рука уже полностью зажила, а Мелани начала оправляться от пережитого шока. У них в палатках мы нашли много оружия. Все оно, так или иначе, повторялось, но было среди них кое-что особенное: настоящая гвардейская сабля. Нашла ее Мелани, а потому присвоила себе. Мы с Дейвом не стали возражать, так как никто из нас не умел фехтовать и мачете с кинжалами были нам привычней.

– И что мы будем делать дальше? – спросила как-то Мелани, сидя у костра. – Неужели, мы так и будем жить тут, неужто никак нельзя вернуться обратно, в нормальный мир?

– Я не знаю, Мел, – ответил ей я. – Возможно, выход есть, но его охраняет привратник. Но он умеет управлять сознанием людей, его невозможно победить.

– Может, и возможно, – неожиданно сказал Дейв. – Доподлинно известно, что привратник может держать под контролем не больше одного человека одновременно. Я как-то слышал о двух парнях, которые попытались прорваться к озеру. Когда появился привратник, он брал их под контроль по одному, пытаясь убить второго, руками первого. Но они продолжали бежать к привратнику в те моменты, когда были свободны, пока подконтрольный ему парень честно пытался его догнать. Им почти удалось до него добраться, пока один из них не достал лук. Привратник тут же взял над ним контроль, и вместо стрелы в привратника тот пустил стрелу в товарища. Мне кажется, если не повторять их ошибки с дальнобойным оружием, шанс есть.

-Так что же ты молчал! – воскликнул я. – Тогда мы должны попытаться.

– У нас будет только один шанс, – ответил Дейв. – Привратник не оставляет в живых при второй встрече. Так что решайте, стоит оно того?

-А как ты, Дейв? Ты прожил тут пять лет, насколько сильно ты хочешь вернуться?

– Я… – начал Дейв, но замолчал и призадумался.

– Мне кажется, нам все же стоит попытаться, – сказала Мелани. – Не хочу и думать, каково это, прожить так всю жизнь.

– Я думаю, все же стоит попробовать, – ответил Дейв.

– Тогда давайте сделаем это! Нужно разработать план.

– Тут особо нечего придумывать, – заговорил Дейв, – Нам просто нужно добежать и прикончить его в упор.

– Хорошо, мы с Дейвом повторим попытку тех парней, только не совершая ошибок. Мел, ты подождешь нас в укрытии, если все получится, мы за тобой вернемся.

– Но я тоже могу драться, – вмешалась Мелани.

Добраться до него, это лишь полдела, – продолжил Дейв. – В физической силе и живучести он не уступает остальным местным.

– Я не могу стоять в стороне, пока вы будете сражаться, – возразила она. – Я справлюсь!

– Без нее шансов у нас мало, – сказал мне Дейв.

Я взглянул на полную решимости Мелани, крепко сжимающую в руке свою гвардейскую саблю.

– Ладно, – вздохнул я. – Только будь осторожна.

После заката мы сразу выдвинулись в путь.

– Будьте осторожнее и не подходите близко друг к другу, – говорил Дейв, – привратник может появиться в любую секунду и взять контроль над любым из нас. Местных, кроме привратника, рядом с озером нет, но тут много хищных деревьев, так что глядите под ноги.

По мере нашего приближения лес сгущался. Я начал вспоминать первую ночь тут. Вместе с ней мне вспомнился и привратник: его ужасное лицо… по спине прокатились мурашки. Я взглянул на Дейва, идущего впереди: он явно тоже не желал скорейшей встречи с привратником и не спеша шагал, нервно озираясь по сторонам. Мелани шла в конце, из всех сил пытаясь выглядеть решительно, что даже немного подбадривало. Но по ее испуганному и растерянному взгляду было ясно, что она тоже боится.

На горизонте показалось озеро с темной водой. Силуэт человека с крюком стоял на берегу.

– Он что, нас не видит? – прошептала Мелани.

– Вряд ли, скорее всего, дает нам шанс повернуть назад, – ответил ей Дейв.

– Как будем действовать? – спросил я.

– Нужно добраться до него!

С этими словами Дейв помчался вперед. Но привратник тут же взял над ним контроль и спустя пару метров Дейв остановился, развернулся и пошел ко мне, размахивая кинжалом. Я проскочил мимо и побежал к привратнику. В следующий миг я услышал у себя в голове шепот, тот самый шепот. Мое тело развернулось назад и направилось к Мелани, а сам я будто не мог пошевелиться. В этот момент Дейв обогнал меня. Мелани тоже пробежала вперед. Затем, привратник снова взял контроль над Дейвом, и я снова обогнал его. Таким образом, мы довольно быстрыми темпами приближались к привратнику. Когда мы были уже близко, он начал отходить назад, вдоль озера.

– Я и Мелани побежим за ним, а ты оббеги озеро с другой стороны! – крикнул Дейв. – Нужно зажать его!

Я побежал огибать озеро. Когда я уже отдалился, привратник пошел к ним навстречу. Я пробежал уже полпути, когда Дейв вступил с ним в бой. Он нанес удар кинжалом, но привратник сблокировал его крюком, затем схватил Дейва другой рукой, и швырнул того, на несколько метров, в лес. Теперь он был один на один с Мелани. Она маленькими, нерешительными шагами приближалась к нему, занеся саблю для удара.

– Мел, нет! – крикнул я. – Ты не справишься, убегай!

Приблизившись к нему, она уже замахнулась, но в этот момент привратник взял над ней контроль. Она опустила саблю и встала с ним рядом. Теперь взор привратника устремился на меня. Я наконец-то добежал. Мелани стояла по правую сторону от привратника и смотрела на меня пустым, ничего не выражающим взглядом. Он выставил крюк вперед, словно приглашая меня в битву. Я подскочи и нанес первый удар. С молниеносной скоростью он сблокировал его крюком. Я предпринял еще несколько ударов с разных сторон, но привратник без труда блокировал их все. Я ничего не мог сделать. «Неужели на этом все… Неужели и я, и Мелани, и даже проживший тут пять лет Дейв, неужели все так закончится?!» – уже подумал я. Ко мне пришло осознание, что привратник уже победил, и сейчас просто играет со мной. От отчаяния я скрестил с ним оружие и ударил кулаком. Он поймал мою руку, и со свойственной местным силой швырнул меня в дерево, хищное дерево. Корни тут же поползли обвиваться вокруг моей ноги. Я успел вскочить и при помощи рук выдернул опутанную ногу. Привратник вместе с Мелани начал приближаться. Словно для подстраховки она шла рядом с ним. Я поднял мачете, но оно было погнуто. Привратник неумолимо приближался. Но в этот момент у подножья леса показался хромающий Дейв. В руках он держал удавку. Привратник успел лишь мельком взглянуть в его сторону, как веревка оказалась на его шее. Подконтрольная ему Мелани замахнулась, чтобы перерезать ее, но я повалил ее, не дав этого сделать. Тогда привратник дернул за веревку, и Дейв полетел вместе с ней вперед.

– Прошу, парень, сделай, что-нибудь! – отчаянно сказал Дейв и метнул мне веревку, за пару секунд до того, как привратник взял над ним контроль.

«Если физической силой его не одолеть, то… хищное дерево… Боже, хищное дерево!» – подумал я. Схватив веревку, я бросился к нему. «Давай же, давай же!» – шептал я, положив руку с веревкой на голую землю. Корни начали обвиваться, как вокруг руки, так и вокруг веревки. Выждав до последнего, я отдернул руку. Обвитую веревку начало затягивать вниз. Подконтрольный Дейв схватил кинжал и побежал ко мне.

– Хватай! – крикнула освободившаяся Мелани, протягивая мне саблю.

Добежав, бешено и без разбору Дейв начал наносить удары. Но я успешно уворачивался и блокировал их саблей. Привратник попытался распороть веревку крюком, но та была слишком прочная. Корни уже коснулись его. Внезапно он отпустил Дейва. Тот сразу же отбросил свой кинжал в сторону, после чего я сделал то же самое с саблей. Привратник уже почти скрылся в корнях. Полный злобы и ненависти ко всему людскому взгляд устремился на меня. В следующий миг я услышал шепот, а затем боль… невыносимую боль. Я чувствовал, как мне вырывают зубы, как под ногти вонзаются иглы, как жгут и режут каждый миллиметрик, каждую клеточку моей кожи. Я свалился на землю, сознание начало мутнеть.

«Что с ним?» – раздался обеспокоенный голос Мелани.

«Не знаю, похоже, привратник что-то с ним делает», – послышался растерянный голос Дейва.

«Но можно же хоть что-то сделать?» – снова Мелани.

Голоса начинали отдаляться или я переставал их слышать. Я как будто проваливался в бездну.

«Да не знаю я!» – отвечал ей Дейв.

Затем я почувствовал сильный удар, все погрузилось во тьму и сознание окончательно покинуло меня… «Я что, умер?» – было моей последней мыслью…

– Рей! – я снова слышу голос.

– Очнись, Рей!

Открываю глаза. Я вижу свет, лунный свет. Вижу обеспокоенное лицо Мелани. По ее щекам текут слезы. Она сидит надо мной и, похоже, хлестает по щекам. Рядом с ней стоит Дейв и смотрит, куда-то вдаль.

– Пожалуйста, очнись! – совсем разрыдавшись, отчаянно произнесла она.

– Мел, – слабым голосом произнес я, закрывшись рукой от очередного удара.

– Он жив, Дейв! – воскликнула она, вытирая слезы.

– Я и подумать не мог, что это сработает, – усмехнувшись, сказал Дейв. – Слышишь, Рей, она только что спасла тебе жизнь, со всей силы приложившись по голове плашмей своей сабли.

– Я подумала, если привратник берет под контроль мозг, то он не сможет им управлять, если тот отключится, и решила попробовать.

– А ведь привратник явно намеривался тебя убить, – сказал Дейв.

– Похоже, ты спасла меня, – похвалил ее я, поднимаясь с земли.

Мы подошли к берегу. В центре озера был виден свет, пробивающийся сквозь черную воду.

– Наверное, нам надо к этому свету, – предположил я.

Мы надули лодку и спустили ее на воду.

– Ну что, Дейв, каково это, после пяти лет, проведенных тут, осознавать, что вот-вот окажешься в нормальном мире? – спросил я.

– Да, Рей, я хотел тебе сказать раньше, – ответил он. – Я остаюсь.

– То есть как – остаешься? Ты столько боролся, и теперь остаешься?

– Помнишь, я как-то говорил тебе, что у меня была семья.

– Да, и что они погибли.

– Их убили… Я вырос в бедной и не очень благополучной семье. Моя девушка забеременела, когда я только оканчивал школу. Я любил ее, а потому мы решили оставить ребенка и пожениться. Чтобы прокормить семью, после школы я сразу пошел работать. Вскоре у нас родилась дочь. Но, знаешь, автомойщики зарабатывают не слишком много, и постепенно денег начинало не хватать. И вот, как-то по глупости я связался с местными барыгами, работающими на какой-то крупный мексиканский картель. Я собирался выполнить всего один заказ, как говорится: «срубить легких бабок». Они предложили одно, как мне казалось, простое дело и пообещали хорошо заплатить. Я должен был принять груз и просто закопать его в лесу, в указанном месте. Я взял груз и без происшествий добрался до леса. Но уже по пути к месту назначения мне встретились двое парней. Не знаю, поджидали ли они меня или это были просто два случайных нарика, пришедшие в лес за закладкой. Они напали на меня, избили и забрали весь груз, больше чем на два миллиона. Я понимал, что картель мне такое не простит, и принял решение бежать. Забрав семью, я уехал в другой штат. Поначалу все пошло хорошо: там я устроился на работу в банк, снял неплохой дом в пригороде, а позже и вовсе его выкупил. Прошло несколько лет, я уже начал забывать про картель. Но однажды, вернувшись с работы, я обнаружил в доме следы взлома. Вооружившись всего лишь битой, я вошел внутрь. Передо мной предстала следующая картина: в гостиной были пятеро вооруженных людей. Моя жена, расстрелянная, лежала на диване. Один из них держал мою дочку за воротник, приставив к ее голове пушку. Я хорошо помню, как она плакала, звала на помощь. Но в тот момент я подумал: «Что я могу сделать для нее? Их пятеро, я один. Если я сейчас выбегу, наброшусь на него, попытаюсь ее спасти, они убьют нас обоих». И я просто стоял и смотрел, надеясь, что они пожалеют ребенка. Через несколько секунд раздался выстрел. Убийца пренебрежительно отшвырнул тело в сторону. Опомнившись, я выбежал на улицу и бросился в лес. Они заметили меня из окна и пустились в погоню. Вскоре почти все из них отстали, все, кроме одного, убийцы моей дочери. Я бежал дальше в лес, а он все гнался за мной. А затем я наткнулся на это озеро.

– Постой, – прервал его я. – Неужели им и был…

– Да, убийцей был Диего. Я решил спрятаться там, в кустах, в надежде, что он пробежит дальше. Но, похоже, Диего заметил, что я не побежал дальше и тоже остановился там. Ему не удалось меня найти, но я слышал, как он ходит где-то поблизости. Уже начинало смеркаться, я решил не рисковать и дождаться темноты. А затем, ты и сам знаешь: гром, землетрясение и черное, как смола, озеро. Когда встряска сбила меня с ног, я испугался, что Диего мог заметить шевеление в кустах, запаниковал и бросился бежать. Но он встретился мне прямо на пути. Он достал пистолет, начал задвигать речь про то, что нельзя кидать картель. Я уже подумал: «Все кончено». Но в этот момент появился он. Сперва пальцы Диего разжались, и он выронил ствол. Я, конечно, удивился происходящему, но решил воспользоваться моментом и убежать. Но привратник взял надо мной контроль. Я подошел к Диего и одним ударом вырубил его, а затем рухнул, без сознания, сам. Очнулся я уже днем, один, совсем в другом месте. Ближе к вечеру я снова встретил Диего. При виде его я хотел было бежать, но он сказал мне, что тут творится какая-то чертовщина, что он не будет меня убивать и что нам нужно держаться вместе. Он явно был растерян и сильно напуган. Похоже, что он пришел в себя еще ночью и уже успел «познакомится» с кем-то из местных. У него за пазухой был ствол, и я решил, раз он не будет меня убивать, нет нужды рисковать. Сейчас лучше делать то, что он скажет, а потом незаметно улизнуть, когда он потеряет бдительность. Наступила ночь, Диего разжег костер и приказал мне ждать. Вскоре появился блюститель. Он был в чьей-то рванной, полуоблезлой коже. При виде такого чудовища я бросился бежать. Но Диего оказался смелее. Он вытащил пистолет и всадил в него целую обойму. Блюститель, не умер сразу, и он добил его ножом. Затем Диего снова предложил мне держаться вместе. После такой чертовщины я решил забыть то, что случилось в том, нашем мире, и принять его предложение. Некоторое время мы выживали вместе. Диего плохо охотился, так что это, в основном, делал я, а он лучше разбирался с местными. Но спустя примерно год, он нашел себе новых друзей, и начал вместе с ними жить за счет собирательства. А я остался охотником, теперь уже одиночкой, – закончил рассказ он.

– Но ты столько рисковал.

– Помнишь, я говорил тебе, что смирился… херня, не проходит ни дня, чтобы я не жалел об этом. Я ведь мог хотя бы попытаться, вдруг, каким-то чудом мне бы удалось их победить, или, убив меня, они бы сохранили жизнь дочери. Но я не смог, оказался не готов принести себя в жертву. Все эти годы я тешил себя мыслью: «Любой бы поступил на моем месте так же». Но, глядя на тебя, на то, как самоотверженно ты пытаешься спасти свою подругу, идя фактически на верную смерть, я увидел в этом отражение того, как я должен был поступить тогда. Помочь тебе спасти Мелани стало для меня чем-то личным. Неким искуплением и данью памяти моей погибшей дочке. Ты заслуживаешь того, чтобы прожить, счастливую жизнь в том, нормальном мире. А мне просто некуда возвращаться. Теперь это место стало для меня домом.

– Ты хороший человек, Дейв. Я понял это еще при нашей первой встрече. Кто-то вроде Диего не стал бы спасать меня от того лося. Спасибо за все, – сказал я, протянув ему руку.

– Удачи, Рей… удачи, – ответил Дейв, крепко ее пожав.

– Пошли, Мел, – сказал я, подтянув лодку к берегу. Она без лишних слов кивнула Дейву, села в лодку и мы поплыли к источнику света. Как и во снах, этот свет исходил от шара, находящегося слегка под водой.

– Наверное, надо прикоснуться к нему, как во сне, – предположила Мелани.

Давай сделаем это вместе, – сказал я, взяв ее за руку. Она решительно кивнула.

Мы одновременно опустили руки в воду и коснулись шара. Раздался грохот, на мгновение все вокруг погрузилось во мрак, а лодку начало трясти. Затем вспышка света… и все вокруг начало проясняться. Ясный день, светит полуденное солнце. Мы с Мелани все в той же лодке. Вода в озере обычного, небесно-голубого цвета. В ней отражаются облака и кроны деревьев. Все, как в тот день.

– Мел, – сказал я. – Похоже, мы выбрались.

– Неужели все закончилось, неужели мы дома! – воскликнула она, и, рассмеявшись, кинулась меня обнимать, при этом чуть не перевернув плот. Мы причалили и сошли на берег.

– Не могу поверить, что нам и вправду удалось выбраться, – сказал я, осматриваясь вокруг.

– Жалко только, что Криса нету с нами, – сказала Мелани, прослезившись. Я похлопал ее по плечу.

– Давай поскорее покинем это место.

И мы пошли в город.

«Лешак»

  • 29.11.2018 11:45

Проплывают в небе тучи,
мчатся волки за тенями.
А луна, луна танцует
над застывшими телами.

Лес рычит и беснуется. Гвалт ворон доносится отовсюду. С затянутого плотной чёрной пеленой неба срываются потоки ливня и хлещут прямо в лицо. Ветер завывает в кронах сосен. Вездесущие ветви дерут оголённую кожу рук, путаются в ногах, проходятся острыми краями по шее, щекам, стремясь добраться до глаз. Я несусь меж ними, не прикрываясь и не оглядываясь назад. Я стремлюсь догнать то, что догнать невозможно. Оно маячит на уровне зрения. Бесшумно скользит вперёд, огибая стволы массивных старых древ. И я не могу определить, бежит оно от меня или просто ведёт за собой.

***

Шесть повозок, две дюжины лошадей, семьдесят людских душ. Мы пришли в эти места не так уж давно. Мы были дезертирами. Все из одного села. Когда война затянулась настолько, что стало невмоготу, я и ещё четыре десятка бывалых вояк похватали с государевых складов всё, что только могли, вернулись к семьям. А побоявшись преследования и наказания, и вовсе снялись с обжитых мест – выбрали в качестве нового жилья неизведанные, дикие леса, даже и не предполагая, насколько они опасны.

Я помню суматоху, образовавшуюся, когда всё имущество пытались уместить в повозки. Помню тревогу, повисшую в воздухе. Помню лицо счастливой Райлы, моей жены, едва осознающей, что бесконечные военные походы уже в прошлом; помню ясные глаза и тихий голосок малышки Ягодки, всюду бегающей за мной и не отстающей ни на шаг: «Папочка, ты больше никуда не уедешь?.. Твой второй глазик не пропадёт, как первый?.. Эта повязка на твоей голове такая нелепая!.. Мама говорит, мы в тот лес пойдём… ну зачем, пап?.. он же страшный!»

На горизонте чернел бор, уместившийся меж двух горных хребтов. В него упиралась старая, заросшая тропа – единственный путь к спасению и тихой жизни. Или гибели.

Мы начали поход, спиной ощущая топот копыт: карательный отряд уже спешил по нашим следам.

***

Лес постепенно окутывается мраком и обнажает передо мной свою худшую сторону. Мокрый мох скользит под ногами. Дождевые капли застилают единственный видящий глаз. Я тру его изо всех сил и пытаюсь всматриваться в даль, не упускать тварь из виду. Та петляет, исчезает, скрывшись за очередным широким стволом, а через пару мгновений появляется вновь.

Натруженный взор отвлекается от высокой фигуры и различает нечто серое, мелькнувшее сбоку, средь деревьев. Совсем рядом. Слух выделяет тяжёлую поступь и утробный рык. После свист туши, разрезающей завесу из ливня. И прежде, чем разум успевает осмыслить что-либо, наученные руки сами приходят в движение. Правая выгибается в локте, выставляя сжатое в пятерне лезвие сигилля навстречу звуку. Вторая направляет скользскую рукоять и удерживает у основания, когда нечто массивное ударяется о сталь. Ещё движение, краткий рывок вперёд – и руки возвращаются в удобное для бега положение. Уже в спину летит грохот и скул. По-особому печальный и больной. По-особому человечный. Я слышал такой раньше.

***

Шесть повозок, две дюжины лошадей, семьдесят людских душ. Мы спешно пробирались глубже в чащобу; скоро исчезли все признаки присутствия здесь человека, вплоть до каких-либо различимых троп, столетние сосны пришли на смену молодым деревцам.

Мой вороной скакун, повидавший не один кавалерийский налёт, не одну рубку в гуще сражения, теперь спокойно семенил в середине цепочки из повозок, чуть поодаль от третьей с хвоста. В ней, окутавшись покрывалами, посапывала Ягодка. И мой пытливый взор, бегающий от ствола к стволу, неизменно возвращался к ней. Засмотревшись на прекрасный лик, прикрытый неровными прядями русых волос, я различил медальончик: небольшой волчонок, выструганный из железного кедра тем же кузнецом, что ковал мечи и доспех для моей хоругви. Простая, грубоватая фигурка. Кузнец вырезал такие, когда с работой совсем было туго, приписывал им свойства магических оберегов и отдавал за один золотой. Молодые новобранцы скупали всё подчистую. Матёрые солдаты только посмеивались, а вечерами, меньше глаз когда было, сами бегали к кузнецу за маленьким, грубым, шершавым на ощупь орлом, щитом или гербом государя. Все боялись и не хотели испытывать судьбу.

Я взял волчонка. И оберег, считай, помог – летящее в лицо копьё перерубили в воздухе, лишь острие прошлось по правой глазнице. С той поры я ношу повязку, а счастливая вещица болтается на шее моей малютки. И я ещё не видел, чтоб она снимала волчонка.

Райла сидела позади меня всю дорогу, плотно прижавшись к спине и сложив руки замком на моём поясе. Я чувствовал затылком её горячее дыхание и мягкие локоны волос.

— Милая… может на повозке будет лучше всё-таки? Ты же терпеть не можешь эти поездки верхом.

Она устало поёжилась, встревоженная моим голосом, хоть я старался говорить тихо. И крепче сжала объятья.

— Не могу… не могу поверить, что ты здесь, рядом. Кажется, отойду… хоть отвернусь – и исчезнешь. А вернёшься с новыми шрамами, без пальца, с ещё одной вонючей повязкой на лице…

Я отпустил поводья и сжал её руки. Так крепко, как смог. На правой моей ладони не было большого пальца, на левой – безымянного, мизинца и целого куска плоти. Но я давно приноровился к этой напасти.

Она задрожала.

— Калека мой… будто чудище какое трёхпалое хватает… но это всё, благо, кончилось.

— Да, милая. Будем жить тихо, как крестьяне. Научиться бы только. Сохой приноровиться править, хлев небольшой смастерить.

— Научишься. Головы рубить научился, и крестьянские заботы осилишь… А что погоня?

Я обернулся, пригляделся вдаль. Беглые государевы ловчие на пару с сельскими охотниками вовсю заметали, путали следы. Без этих людей пришлось бы туго. Но они были с нами, и я благодарил всех Богов за это.

Райла тоже обернулась на мгновение, поводила глазами по округе и, явно никого не приметив, отвернулась обратно. Тотчас впилась в меня глазами цвета… когда бушующие морские волны, подгоняемые ветрами, врезаются в утёс, от них отскакивают крохотные лазурные всплески; они живут недолго – паря над пенящейся пучиной, позволяют взору запечатлеть один-единственный кадр, а после сливаются с морем… но кадр этот такой, что запомнится на всю жизнь. Глаза Райлы были цвета именно такой лазурной капельки.

Я засмотрелся.

— Нет за нами уже погони. Если они не из пугливых, то бродят по лесу за мили отсюда или будут бродить. Ручаюсь.

Я смотрел на её загорелое лицо, пухлые щёки, притягательные черты. Время замедлило свой ход. Я дышал ей. Я видел лишь её. Я сходил с ума. И нечто крохотное росло в груди, разбухало, вырывалось наружу. А когда разорвалось, я сам не заметил, как впился в её губы. И всё вокруг померкло.

… ругань впереди, далеко за главной, ведущей повозкой. Свист стрелы. Грохот. И рёв: скорбный, почти человеческий. Я с трудом отстранился от любимой, повернулся, натянул поводья и понёсся вперёд. Вслед за главной резко остановились все повозки.

Достигнув небольшого скопления мужиков, спрыгнул с лошади, доверив Райле поводья. И скоро понял, в чём дело: в кусте папоротника лежала туша большого матёрого волка со стрелой в горле. Зубастая пасть была раскрыта, алая кровь толчками вытекала изнутри. Терпкий, приторный запах забил мои ноздри.

— И как это случилось?

Я осмотрел всех, с луком в руках стоял один, самый молодой из наших. Белый был что снег. Струхнул малец, с кем не бывает.

Он первым и не заговорил. Повернул ко мне рыжую косматую голову Микола Медведь. Вот это был здоровяк, ничего не боялся. Ему только дай топор побольше иль двуручник какой – врагу спасу не будет, а если ещё в хороший доспех заковать… Лишь умом крепким не наделён.

— Ды вось, — Микола махнул рукой, указывая на землю перед ведущей главную повозку лошадью, — вылецела малое пад капыты. Бегала, рыкала, прыгала. А конь баявы. Яму што? Як даў – гэты аж падляцеў, а заскулiў – страх!..

Я глянул на землю. В комке светлой шерсти, мяса и костей угадывались черты волчонка. И не волк, стало быть, там, в кустах валялся. Волчица.

— Тут страшыла як выбяжыць, ды зараве. А вылiкая такая, i каню глотку перагрызе – не заметiць. Я толькi за тапор – а ў яе ужо страла ляцiць…

— Спасибо, Микола. Пацан, твоя работа ведь?

Из глубины леса дунуло холодом. Верхушки сосен ворочались и скрипели. Дико кричало вороньё откуда-то… показалось, что из-под каждого куста, с кроны любого дерева. Птичий гвалт накатывал волнами, порой перекрикивая стук сердца.

Виновник всего этого стоял молча и не смотрел на меня. Я не стал окликивать, последовал за его взглядом и упёрся в пригорок, прямо дальше по дороге. На самой вершине стоял, опёршись о долговязое старое деревце, матёрый волк. Стоял неподвижно и смотрел разом каждому в глаза. Нас разделяло порядочное расстояние, но жёлтые зрачки животного светились так, что ослепляли. Я отвернулся.

— Готовьте оружие, мужики. Зверьё не оставит нас в покое. Хорошая работа, пацан.

Я выхватил из его окоченевших пальцев лук, бросил на повозку и самого пихнул туда же. Он был холодный и весь липкий от пота. И смотрел, смотрел туда, на пригорок.

Мужики повздыхали и разошлись по своим скакунам, телегам – точить мечи да топоры, натягивать тетевы на луки. Наш путь продолжился.

Я вскочил на своего вороного и бросил взгляд туда, где видел матёрого волка, несомненно, вожака. Его уже не было. И в одно мгновенье меня пробила дрожь – деревце, о которое он опирался, тоже исчезло. Такое сухонькое, старое. С корой, точно не сосновой, не дубовой, не еловой, не знаю какой. И с безлистными ветвями, больно похожими на кривые звериные когти. Не было его нигде.

***

Лес переливается лунным серебром, капли ливня светятся и образуют единую водную завесу. Я несусь по влажному мху, прыжками преодолевая особо топкие участки, и смотрю только вперёд. Топот, рык, затем свист раздаются то слева, то справа. Я даю волю рукам, оставляю голове одно-единственное дело – следить за тропой, дабы не оступиться, не зацепиться носком сапога за толстые корни, не ступить в яму, скрытую под водной гладью. Ведь остановка сейчас – значит смерть.

И взмахи сигилля сверкают в ночи, и до ушей доносится чавканье мяса, хруст костей, ещё безумный рёв, но уже за спиной. И всё труднее удержать рукоять окостеневшими от холода пальцами. А мокрая серая шерсть мелькает средь деревьев снова и снова. Топот уже гремит отовсюду. И впереди он особенно звучный.

Я поднимаю голову, приглядываюсь – и сердце моё начинает биться быстрее, отдавая стуком в висках. На меня несётся огромная бурая гора из плоти, шерсти, когтей и зубов. И ревёт так, что, не увидь я источника, спутал бы с раскатом яростного грома. Нападки волков прекратились, я удобнее перехватил рукоять и лишь ускорил бег. Железная пасть медведя застыла распахнутой, издали видно, как напрягаются мышцы под толстой шкурой. Шкурой, местами подпаленной, из которой торчат обломанные древка стрел. Это мой старый знакомый.

***

Шесть повозок, две дюжины лошадей, семьдесят людских душ. Мы пробирались по бурелому всё глубже, высекая древние деревья под корень, когда телеги не могли пройти. С каждым ударом топора ветер завывал всё яростнее, смешиваясь с вороньим гвалтом. Мы продолжали движение, пока свет солнца пробивался сквозь густые кроны. Едва заметные первые звёзды указывали нам время стоянки. Тогда мужики ставили шатры, разгружали поставленные друг подле дружки телеги, зажигали вокруг них костры. Женщины готовили еду. Помимо захваченного заранее хлеба, колодезной воды, говядины да свинины, ягод с грибами, собранными прямо на ходу, на льняных покрывалах появлялась обжаренная на огне дичь. Жилистое, жёсткое мясо волков и ароматное лосиное. Всё потому, что зверьё само лезло на мечи и стрелы; с того момента, как пацан застрелил волчицу, не проходило и дня, чтоб какой зверь не кинулся на лошадь, не попробовал поддеть рогами одного из наших. Я обнажал лезвие сигилля только когда лесная тварь подбиралась близко к телеге, что везла Ягодку. Зато другие нарубились и настрелялись всласть. Да и куча свежего мяса того стоила.

А когда женщины, дети, старики разбредались по шатрами, мы выбирали дозорных, что будут поддерживать костры до утра, следить за лошадьми и охранять людей с оружием в руках. Хворостинками выбирали, кто остаётся сторожить первым и до полуночи, а там сменят. Я быстро вытянул длинную и скрылся от вечерней стужи в шатре – следовало быстрее заснуть. Райла тихо посапывала, обняв Ягодку. Её волосы рассыпались по большой пуховой подушке. Я подкрался и осторожно приложился губами к тёплой щеке. Любимая мило поморщилась, закрытые веки неспокойно дрогнули. Я укрыл её покрывалом, а сам завалился рядом, не сняв кожанку и пояс с ножнами. До моей смены оставалось чуть более четырёх часов.

Проснулся от того, что здоровая ладонь тормошила за плечо. Не без труда разлепил глаз и увидел прямо перед собой косматое лицо Миколы с квадратным небритым подбородком, толстым носом и маленькими зелёными глазами.

— Уставай ўжо, наша чарга прыйшла…

Его шёпот прямо гремел в ночной тишине. Я краем уха уловил, как беспокойно заворочалась то ли Райла, то ли Ягодка, и поднялся на локтях.

— Не шуми, Микола. Иди. Я скоро выйду. Только горло промочу.

Он кивнул и выбрался из шатра. Я тихо поднялся на ноги, снял с пояса флягу колодезной воды, опустошил. После прикинул: кроме меня дежурить будут ещё десяток опытных воинов, каждый из них отменный стрелок (кроме разве что Миколы – он обходился лишь своим двуручником да топориком, меня же лук порой едва слушался и руки после стрельбы болели страшно), уверен был, лесной зверь какой и близко не подступится. Прикинул, да и заполнил флягу брагой из небольшой мутной бутыли. И скорее вышел наружу.

Полуночный бор встретил меня пробирающимся под одежду холодом, тусклым светом лунного серпа и вороньим гвалтом. Гвалтом почти не прекращающимся. Я скорее закрыл проход в шатер и отправился к ближайшему костру. Там, поджав ноги под себя и сжимая древко лука побелевшими пальцами, сидел юноша, пробивший горло волчице в тот день, когда мы только начали свой путь. Вернон, кажется, его звать. Черноволосый, широкий в плечах, жилистый. Сильно смахивает на меня, только без шрамов, морщин и копны седых волос. Ещё все пальцы у него на месте. И глаза.

— Ну что, пацан, не показывалось зверьё?

Я присел рядом. Он вздрогнул и покосился на меня. Веки его покраснели, глаза были туманными, под ними набухли огромные мешки.

— Сколько ж ты не спал?

Он отвернулся, пуще прежнего сжал древко.

— День… три… пять… Не помню. Как приложу голову к подушке, так вижу их… жёлтые, яркие такие. И смотрят не по-звериному. Была б ярость, жажда крови… я б понял, я привык. Но тут холод… а за ним…

Вернон вдруг замер и стал дышать часто, будто задыхаясь. Я живо раскупорил флягу, подтянул горлышко к его губам. Он глубоко вздохнул, кое-как разжал руки, перехватил у меня брагу. Пригубил, поморщился. Пригубил снова, глотнув уже больше.

— Волк… чёртов волк придёт за мной, понимаешь?.. Он не остановится, не отстанет. Подстережёт ведь… Я точно знаю, подстережёт… И перегрызёт горло. Вот что за тем холодом в глазах было… предостережение…

Вернон стал делать глоток за глотком, пока не опустошил флягу. Затем отдал мне, а сам зарыдал. Крупные слёзы так и текли по его щекам. В нём много набралось, я сразу понял.

Вернон прижался в моему плечу. Я чувствовал, как он дрожал. Я имел полное право его отчитать, как солдата и воина. Но это был всего лишь юноша. Мальчишка, что был до смерти напуган.

Я обнял его как умел.

— Никто тебя не тронет, пацан. Ты ж знаешь нас. Таким молодцам ни волки, ни медведи не страшны. Да хоть Лихо Лесное пусть приходит, мы и его…

Лихо Лесное. Деревце, что исчезло само по себе. Я тогда и забыл о нём за заботами.

— Пацан, а ты не помнишь деревца рядом с волком тем? Старое, сухонькое такое…

Вернон резко отстранился, посмотрел на меня испуганно.

— С корой непонятной, да? Я уж думал, что почудилось. О деревце… вожак опирался, а потом…

И волчий вой прорезал ночную тишину, оборвав юношу на полуслове. Вой поддержали десятки глоток. Я поднялся на ноги, пальцы рефлекторно легли на рукоять сигилля. Куда б я не смотрел, везде пылали жёлтые глаза, отражая свет костров. Пацан весь сжался и заскулил.

— Давай лук и колчан! А сам за телеги, живо!

Вернон оставил всё, что было, и убег куда-то к шатрам. Я закинул колчан на плечо и, подхватив лук, подошёл вплотную к костру. Положил стрелу на тетеву, натянул. Что делали другие дозорные, я не видел. Только слева от меня, в двух десятках шагов стоял Микола, перехватив двуручник, справа я приметил ещё мужика с луком в руках.

Скоро показались серые оскаленные морды. Волки вышли на свет огня и остановились. Вперёд медленно вышел вожак. И жёлтые глаза его устремились на меня, в тёмную осеннюю ночь они светились особенно ярко. Он сделал ещё шаг. И я спустил тетеву. Стрела вонзилась в землю так, что брюхо зверя оказалось б пробито насквозь, продолжи он идти. Я выпустил ещё несколько стрел в других волков. Они вонзились в мох прямо за полшага до их передних лап. Мужик справа сделал тоже самое. До ушей донёсся негромкий рык вожака, скоро тот отступил. Остальные последовали за ним. Я переглянулся с другими дозорными и хотел было откинуть лук. Запястья уже ныли, а пальцы дрожали от напряжения.

Но яростный рык волной накрыл наш временный лагерь, – и я крепче схватил неудобное древко. Что-то крупное неслось на нас, звучно топая и подминая кусты под собой. Подбежало ещё несколько человек. Заскрипели тетевы на луках. А когда пламя костров осветило огромную кудлатую фигуру и стрелы, свистя, рассекли воздух, было уже поздно. Наконечники скользили по шкуре, падали, втыкались в землю, а если и попадали – не было никакого результата. Бурый медведь, раскрыв пасть и сверкая белыми клыками, приблизился и затоптал один из костров. Микола отбросил двуручник, снял топорик с пояса и ринулся на зверя. В это мгновение вновь раздался вой, из темноты леса стали выскакивать волки. И тут начался ад.

Помню крик и ругань. Рёв и скул. Звон и свист. Помню, как я одну за другой выпускал стрелы, пока колчан не опустел, пока я не перестал чувствовать собственные пальцы. А затем настал черёд сигилля. Я рубил и рубил. Затем прыгал, перекатывался, уворачиваясь от когтей, зубов и снова рубил.

Помню, Микола, страшно матерясь, вогнал лезвие медведю под левую лапу. Тот сбил здоровяка с ног и подмял под себя. Я схватил одной рукой полено из костра и ринулся на выручку, второй продолжая рубить. Помню, как вспыхнуло пламя, запахло горелой шерстью и мясом. И как сначала медведь, а за ним и волки понеслись обратно в лес. У всех, как у одного, пасти были в крови.

Не помню, много ли было трупов. Но я нашёл Вернона за первой же телегой. Живот его был распорот, на шее зияла красная, рваная полоса. Терпкий, приторный запах забивал ноздри. Парень харкал кровью, но был жив. Я склонился над его лицом и ловил сбивчивое дыхание. Пытался даже зажимать рану, хоть знал, что это бесполезно.

Вернон плакал. И слёзы его смешивались с кровью.

— Добрался до меня… добрался… подстерёг…

Он закашлялся. Сплюнул алой слюной.

— Я видел дерево рядом с матёрым… вожак опирался о него… а затем они ушли… вместе…

Вернон кашлянул ещё раз. Вдохнул полную грудь воздуха. Выдохнул. И не вдыхал больше. Я закрыл его веки.

***

Лес проносится мимо. Толстые, облепленные мхом стволы встают на пути и тут же оказываются за спиной. Серые морды мелькают слева и справа. Чёрные крылья трепещут высоко над головой. Бурая гора стремительно приближается, хромая на левую лапу. Я беру левее, пытаясь сделать дугу и зайти к медведю сбоку. Прыжками перемещаюсь от дерева к дереву. А подпустив зверя вплотную, одним рывком приближаюсь к нему, поднимаю сигилль и бью наотмашь. Слышу яростный рёв и сразу же кувырком ухожу от железных челюстей. Но поднявшись на ноги, ловлю удар когтистой лапой в грудь. Слышу треск рвущейся кожанки, чувствую жжение выше живота. И как течёт что-то тёплое под одеждой. Перехватываю рукоять сигилля и вгоняю лезвие в мохнатый мокрый бок, прямо меж рёбер. Зверь рычит, хочет вывернуться и добраться до меня. Только раны замедляют. И я успеваю достать сигилль и вставить его в горячую плоть ещё раз. Медведь всё-таки выворачивается и сносит меня лапой.

На мгновение всё вокруг меркнет. Я отлетаю и прилаживаюсь спиной о твёрдый ствол. Шевелю пальцами – они всё ещё сжимают рукоять.

Рёв, подобный раскатам грома, нарастает. Поднимаю голову и смотрю на медведя. Его маленькие глаза налились кровью. Зверь набирает скорость и приближается. Одервеневшая левая лапа едва слушается, из-под шкуры вырываются алые капельки и тут же смешиваются с потоком ливня. Но он продолжает упорно, яростно наступать.

Я медленно поднимаюсь на ноги, игнорируя ноющую боль в груди, треск в спине, трясущиеся от напряжения предплечья. Заношу сигилль повыше и жду. Вздох, второй. Медведь оказывается прямо передо мной, и я срываюсь с места. Челюсти звучно клацают в воздухе. Я делаю рывок влево, скользя по мокрому мху. Направляю лезвие. И вонзаю его под левую лапу. Туда, где толстая шкура была рассечена лезвием топора и где мягкая плоть прикрыта лишь тонкой коркой спёкшейся крови. Сигилль входит до основания.

Медведь ревёт, беснуется, кидается из стороны в сторону, порой пытаясь меня достать. Удары получаются хлипкими. Я слышу, как трещит кожанка, но пробить её снова зверю уже не под силу. Я держу рукоять крепко и проворачиваю, пока движения его не становятся медленнее, а рёв тише. Скоро из пасти медведя вырывается один лишь хрип, и массивная туша медленно валится на землю. Я, обессиленный, опускаюсь тоже. Рукоять сигилля продолжает торчать из-под лопатки зверя. Всё произошло быстро, а значит стальное лезвие на этот раз точно достигло сердца.

Серп луны медленно подползает к горизонту, предвещая скорый рассвет. Ливень постепенно стих. Остудилось и разгорячённое бегом тело, обнажив жгучую боль в груди и нечувствительность пальцев. Ветер носится средь старых деревьев и томно завывает. Но ни волчьего воя, ни звериного рёва, ни вороньего гвалта, вперемешку с трепетаньем крыльев, наконец не слышно. Я перевожу дыхание, смотря в никуда. Пытаюсь согреться, растирая ладони, ступни. И на тёмно-коричневой коре глаз выцепляет светлые охотничьи зарубки. Пара коротких линий указывает точный путь к лагерю. Я отхлёбываю из фляги и, опираясь о тушу медведя, поднимаюсь на ноги.

Лагерь. Наш временный лагерь. Туда вела меня тварь. Я хватаюсь за шершавую рукоятку и выдёргиваю сигилль из плоти, запускаю оружие в ножны. И иду вперёд неспешно, готовый к чему угодно. Чувствуя холодный взгляд и вслушиваясь в шелест ветвей.

***

Пять повозок, дюжина лошадей, сорок шесть человеческих душ. Мы тогда не вняли страшному предостережению (а я уверен, ночное нападение именно им и было) и вознамерились продолжить свой путь. Но когда нас резко стало меньше, следовало тщательнее готовиться и обдумывать дальнейшие шаги. После новых потерь пошатнувшийся дух людей оказался бы сломлен напрочь, и мы бы повернули назад – навстречу мечам карательного отряда, либо сгинули здесь, грызя друг друга и сдавая под напором новых нападок лесного зверья.

Помнится, когда стих вой, мы до утра обходили шатры и считали мёртвых. Вернон, десяток других бойцов лежали разорванными на мху, средь пожухлой серой травы. С их тел струился пар, но не от тёплого дыхания. Медленно вытекал он из раскроенных глоток и открытых, рваных ран. Их белые пальцы всё ещё держали оружие, а глаза были наполнены яростью и устремлены… теперь уже в пустоту. Кто-то погиб ещё у окружавших лагерь костров, кто-то у входов в шатры. Но слишком многим той ночью не хватило защиты. Мы стаскивали целые семьи в кучи, пока другие копали могилу, способную уместить их всех. Мёртвое зверьё свежевать не стали – утащили подальше от лагеря и бросили гнить.

Ни Райле, ни Ягодке я не позволил выходить из шатра.

Скоро могила была засыпана, раненые перевязаны, лошади успокоены и накормлены. Женщины, бледные, трясущимися руками приготовили еду и нам. Я кое-как впихнул в себя пару кусков мяса и, добравшись до ложа, вырубился мгновенно.

Когда очнулся, было уже за полдень. В шатре царил мрак. Умело задраенные щели не пропускали холода, но и света тоже. Лишь тусклый огонёк свечи мерцал где-то у дальнего конца помещения. Я поднялся с ложа. Рука рефлекторно легла на пояс, ладонь прошлась по ножнам. Сигилля не было. Всё внутри вздрогнуло. Я живо оглядел шатёр. За небольшим столиком со свечой, танцующей языком пламени, сидела Райла и алой тряпкой протирала лезвие моего оружия. На дубовой поверхности стола лежал ещё потёртый наждак и фляга, тоже снятая с моего пояса.

Она сидела, тёрла калёную сталь и не смотрела на меня.

Я подошёл сзади, запустил руки в роскошные волосы. После обхватил её дрожащие руки, медленно опустил на стол сигилль и грязный кусок льняной ткани. И крепко обнял.

— Твой меч был весь в зазубринах… и крови… Кто опять на тебя нападает? С кем опять тебе нужно сражаться?

— Этой ночью зверьё взбесилось. Ещё медведь появился из ниоткуда. Они прорвались, но мы быстро всех отбросили.

— Но сколько погибло?.. Вы же этим и занимались всё утро, да? Капали могилы?

Райла дышала часто. Я стоял недвижимо и крепко обнимал её сзади, сжав холодные запястья. Она не стремилась обернуться, и это было хорошо. Последнее, что я бы хотел видеть, – её яркие, лазурные глаза, затянутые блеклой пеленой грусти и страха.

— Выжило достаточно, чтобы продолжить наш путь к спокойной жизни… и где Ягодка?

Райла ответила не сразу.

— В шатре у Васки, с другими детьми. Отвела, как ты вернулся.

Васка, старая бабка-повитуха. Когда-то ещё со мной нянчилась. Хорошо, что стая до неё не добралась ночью. Хорошо.

— Насколько там безопасно?

— Микола у входа стоит. С секачём огромным в руках. Безопасно там.

Хорошо. Очень хорошо.

Я ведь тогда чувствовал, что мне надо будет уйти. Уйти надолго. Оставить моих девочек без защиты на всю ночь, а то и дольше. Мне думалось, что этот поход изменит всё. Либо приведёт к жизни спокойной, настоящей, либо к полному провалу. И я был прав. Полностью.

Райла отстранилась от моих объятий, поднялась со стула и протянула мне клинок и флягу. Глаза её выражали самое худшее, что я только мог представить.

— Тебе это пригодится. За тобой приходили, пока спал. Вояки эти затеяли что-то, точно хотят тебя куда-то отправить…

Я взял вещи из её рук и уместил на поясе.

— Если отправят, ты пойдёшь? Оставишь нас опять?

Я протянул к ней руки, чтобы коснуться, обнять. Райла лишь нахмурилась и подалась к выходу из шатра.

— Ты пойдёшь. Конечно, пойдёшь.

— Я должен привести нас к безопасной земле. Там, где мы начнём новую, счастливую жизнь.

Она вздохнула, подняла полог шатра. В помещение ворвался студёный воздух. Свеча позади потухла.

— А ты разве до сих пор не видишь? Наш поход провалился. Путь в счастливую жизнь завален трупами. Никогда путь, начавшийся со смертей, не приведёт к счастью.

Райла вышла наружу и опустила полог. Я тогда долго стоял в темноте и думал. Я был согласен с ней полностью, но был и полон решимости доказать обратное. Ей и себе самому.

«Вояк» я нашёл быстро. Около десятка мужчин окружали едва теплящийся костёр, все спокойно обсуждали что-то. Все, кроме одного. Брас, отличный лучник, именно с ним я и Микола первыми встречали освирепевшее зверьё. Выпущенные из его лука стрелы свистели рядом с моими, лезвие вырезало серые морды не менее яростно и умело. Браса я помнил как отрока, только-только становившегося мужчиной; эти его вечно насмешливые янтарные глаза, густая светлая борода, простодушные черты лица и улыбка, всегда вызывающая ответную. Таким я и хотел бы его запомнить. Этот Брас, возвышающийся над дрожащим костром, яростно выкрикивающий, плюющийся слюной, уродливо крививший лицо, показался мне постаревшим лет на десять. Его волосы цвета первого снега потускнели, равно как и глаза. Они стали блеклыми и пустыми.

Я вздрогнул. С самого утра я не видел его невесты и маленького сына. А ведь я не ложился, пока не проведал всех.

— Наконец ты пришёл! Ну скажи ж ты им, что нам следует идти вперёд. Эта ночь уже тяжело далась! Дальше будет только хуже!

Мужики ворчали. Неодобрительно качали головами, косясь то на лесную чащобу, то на свежезасыпанную могилу.

Я подошёл ближе и стал рядом с ними. Напротив Браса.

— Дело идёт к вечеру, Брас. Нас стало меньше – ночной поход уже не осилить. Мы должны укрепиться, обождать. Хотя бы немного. Пока люди не оправятся и раненым не станет лучше.

Он нахмурился, устало протёр пальцами глаза.

— Не станут эти твари ждать, пока мы оправимся, соберёмся с силами. Они придут вновь. Разорвут ещё больше детей. Я не хочу вновь таскать трупы в могилу! А вам этого хочется?!

Брас скривился сильней. Его недавно прекрасные глаза казались двумя кусками сухого кремня.

— Твоя невеста, Брас. И паренёк. Они…

— Оба мертвы. Я сам тащил их по траве. Сам укладывал в могилу. Сам забрасывал землёй… И знаешь что? Ничего страшнее этого я не видел.

Небо хмурнело. Солнце скрывалось за грозовыми тучами. Пламя костра потрескивало свежим хворостом. Стихли птицы. И лишь резвый ветер носился меж шатров и толстых стволов. Больше ни одного звука не было слышно.

— Поэтому мы должны войти в эту проклятую чащу и идти до тех пор, пока она не кончится. Потому что нет нам здесь житья. Наши любимые будут здесь умирать. Вы этого хотите?

— Брас, ты прав. Сейчас нам особенно важно сохранить всех живыми. И поэтому мы не ринемся в лес, пока не узнаем, что там дальше.

Он сплюнул на утоптанный мох.

— Значит, я пойду один. Найду конец этому лесу, и вырежу любую тварь, что станет на пути.

— Мы пойдём вместе, Брас. А остальные пусть стерегут людей до нашего возвращения.

— Да, хорошо. Вдвоём мы перережем больше. Отлично. Через час приходи к этому костру. Приготовься, попрощайся. Мы зайдём глубоко.

Мужики молча разошлись. Брас сел у огня и отвернулся от меня.

— А ты…

— Я готов. И мне уже не с кем прощаться.

И я отправился к Васке. И пока шёл, хоронил образ того жизнерадостного, красивого юноши. А в голове всё крутились слова Райлы: «Никогда путь, начавшийся со смертей, не приведёт к счастью…»

Шатер Васки был самым крепким, просторным и тёплым среди всех. Как только вошёл внутрь, меня окутал уют и покой; в воздухе витал терпкий аромат трав и сладкий дух ягодных настоек да цветов, до ушей доносились весёлые крики детей и тихий старческий говор. Я глазами выцепил Ягодку, что вместе с другими девочками играла с простыми плетёными куколками, и старую Васку, вяжущую очередную тёплую безделушку из пряжи. Кажется, если собрать все, сшитые бабкой, рукавички, шарфы, рубахи в этом шатре, он не выдержит и разорвётся по шву. Её морщинистые руки всё также ловко владели спицами, как и годы назад. Я видел, как глаза Васки отвлекались иногда (порой подолгу), дабы присмотреть за неугомонной мелюзгой. Пальцы же продолжали прясть как ни в чём не бывало.

А в углу сидела Райла, склонив голову и теребя в руках маленького волчонка, вытесанного из железного кедра. Я подошёл к ней, опустился на одно колено и осторожно смахнул с печального лица пару тёмных прядей.

— Я и правда должен сейчас уйти. На сутки, может. Может, и на трое. Не знаю.

— Как всегда…

Она вздохнула, протянула мне медальончик.

— Возьми. Прошлый раз ты надел его и вернулся. Надень снова.

Я глянул на небольшую, маленько потемневшую от времени фигурку на верёвочке. И не тронул.

— Он ваш. Мне никогда не нужны были обереги. Ни тогда, ни сейчас. Но если в нём и правда что-то есть, пусть останется у тебя или у Ягодки. Мне хватит моего меча.

Райла повременила немного – и спрятала волчонка за пазуху. А после резко обвила руками мою шею.

— Тогда просто вернись, слышишь?.. Без глаз, без рук, ног, каким угодно… только не умри… только…

Райла обнимала меня и дрожала. А в груди ныло сердце и мелькало предчувствие, что я последний раз чувствовал её тепло, сбивчивое дыхание, биение сердца. Последний раз.

В тот день я ещё долго беседовал о чём-то с Ваской, играл с Ягодкой и не сводил глаза с лица любимой. Даже когда отпущенный мне час кончился и сердце гнало в дорогу, я тянул – уходить не хотелось. Но я солдат, да и вера в светлое будущее и правильность моего пути была слишком сильной, чтобы отступить. И я ушёл, перед этим собрав припасы в дорогу и наказав Миколе сторожить детей ценой жизни.

Мы оставили позади лагерь и ступили на эту тропу, когда солнце уже не видать было за кронами подпирающих облака сосен, и сумерки тёмной тканью опутали всё вокруг. Я шёл, не выбирая пути, лишь слушая звуки вечернего леса, ведь взгляд мой постоянно упирался в спину Браса. Тот нёсся вперёд свирепо, неустанно, будто чувствуя что-то впереди, будто это что-то тоже ждало его и желало поквитаться. Так продолжалось и когда лишь лунный свет освещал нам дорогу – тогда я частенько оступался, спотыкался о коряги, скрытые густой тенью, едва уклонялся от цепких ветвей, Брас же шёл так же стремительно, как вначале. До самого рассвета мы не сбавляли шаг (я лишь изредка останавливался, наносил на твёрдую кору древ зарубки), и, хоть я чувствовал на себе непонятный взгляд и иногда выцеплял из сумеречного стрёкота цикад либо ночной тишины едва слышный шелест и скрип, никто не мешал нашему походу.

Я обращался к моему спутнику несколько раз с просьбой сделать привал, дабы унять слабость в ногах и подступающий голод. Брас не отвечал, продолжая неустанно нестись по лесу. Только к вечеру, когда мы вышли к небольшой, просторной полянке, прикрытой со всех сторон кустами Волчьей ягоды, он остановился. Брас замер на пару мгновений, стоя на заросшем пригорке, то ли вслушиваясь, то ли вглядываясь, а после сорвался с места и нырнул в заросли, не произнеся ни слова. А вернулся быстро, но уже с охапкой хвороста в руках.

Скоро небо заволокло серыми тучами, налетел ветер и на землю опустилась стужа. Я спасался от неё у костра, хрустящего сухими веточками и пускающего вереницы искр к медленно проявляющимся на чёрном полотне звёздам. Я сидел на кочке, уткнувшись сапогами чуть ли не в самый огонь, и пережёвывал сухой хлеб с вяленым мясом, заготовленным, видимо, ещё когда я был солдатом на службе государя. Изредка поглядывая на Браса, я заметил, что он сидит недвижимо и не сводит взгляда с леса.

Я поднялся с земли, достал из своего походного свёртка самый большой бардовый ломоть, раскупорил флягу с родниковой водой и подошёл к нему ближе.

— Брас, ты бы поел, попил. Ослабнешь ведь. А там и слечь недолго.

Он повернулся ко мне осунувшимся, постаревшим лицом. Его сухие губы раскрылись – и после долгого молчания, вместо тяжёлых вздохов и грязных проклятий, что он произносил одними губами, Брас выплюнул две фразы:

— Кровь этих тварей меня накормит и напоит… когда доберёмся до них…

И замолк. Я отошёл и опять уселся у костра, говорить с этим человеком больше не хотелось.

А когда из-за стволов стал просачиваться слабый лунный свет и первые капли моросящего дождя застучали о кору и хвою, Брас резко встал на ноги, потянул носом воздух.

— Пойдём уже… Быстрее!.. Я чую их, чую их всех…

Он сразу же рванул в чащу. Я же, собрав всё обратно в мешок и затушив костёр, едва за ним поспел.

Прошло ещё около часа безостановочной, скорой ходьбы, пока мы не достигли желанной цели. Нет, это не был выход из леса, даже близко не он. Подобно прошлой нашей стоянке, это была поляна, но не в меру большая, огороженная со всех сторон не низкими кустами, а роскошными, раскатистыми берёзами. Землю покрывали травы, заросли ягод, молодые орешники и никакого мха не видать, почва в этой роще была живой, плодовитой. Кажется, я даже слышал шум родника, а вдали, за белеющими в лунном свете стволами блеснули пару раз светлые капли струящейся, бьющей ключом воды. Это было сердце леса. Сюда бы мы пришли, коли б не нападки дикого зверья. Тут бы мы отстроили наш дом и зажили в достатке и покое, вдали от войны и смерти. Мы вошли в рощу и нежданно услышали писк. На мгновение сверкнула молния, осветив углы, закоулки, до этого таящиеся в тени. За каждым стволом, почти что на каждой ветви были признаки лесной жизни: гнёзда, норы, берлоги, лежанки. Где-то запищало снова, вдали грянул накатывающий волной гром, и стало ясно, что это за место. Это был их дом. И мы, шаг за шагом, приближались прямо к нему.

Брас остановился.

— Ты слышал? Писк… Рядом, вроде бы. Думаю, вон там.

Он махнул рукой в сторону ближайшего ягодного куста и сразу же бросился туда. И я за ним.

Под сенью широких листьев, на покрывале из мягкой травы лежали и посапывали волчата. Короткошёрстные, с крохотными ушками и лапками, едва проступающим хвостом и прорезавшимися острыми зубками. Они были точь-в-точь как моя деревянная фигурка. Один из них изредка пищал во сне, когда ветер завывал уж особенно громко и зло. Я пробежался глазами по роще – во многих таких лежаках приметил слабое шевеление и блеск серой либо чёрной шерсти.

Я отошёл, повернулся к Брасу.

— Мы нашли, что искали. Хоть это не совсем конец леса, но почва тут хороша. И вода тоже рядом. Пора возвращаться. Что делать со всем этим зверьём, потом решим…

— А нечего тут решать.

Он быстро глянул на меня безумными глазами, широко улыбнулся. И, прежде, чем я хоть что-то успел сделать, выдернул из ножен меч и вставил лезвие в ближнего к нему волчонка. Плоть хлюпнула и пропустила железо. Я даже расслышал, как оно вонзилось в твёрдую землю. Он выдернул меч. Алая, светящаяся кровь рывками стала бить из раны.

Я накинулся на Браса и получил гардой в висок. Перед глазами сверкнуло, в голове что-то разорвалось. Помню только, как лежал на земле, а повсюду – страшный вой, скул, полный страха, хруст костей. И хохот. Захлёбывающийся, громкий, бесконечно уродливый. Хохот безумца.

Очнулся, когда моросящий дождик превратился в ливень. Я поднялся на ноги, держась за голову. Брас сидел на земле, устланной покромсанными тушками, разворошёнными гнёздами, что были утыканы стрелами. Крови на земле не было, она ушла в почву вместе с каплями дождя, только с белых берёзовых стволов бурые всплески никак не хотели смываться.

Я вытащил сигилль из ножен.

— Зачем это, Брас? Зачем ты это сделал?

Он не обернулся.

— А что бы сделал ты, добряк, если бы твою Ягодку разорвали на куски? Если бы ты сам бросал землю на её холодное тело, смотрел, как медленно пропадают под комьями бледные лица и раскрытые стеклянные глаза? Если б видел, как уходит её жизнь вместе с кровью, льющейся из горла?.. А? Не отвечай. Ты бы поступил точно также… конечно же… да… как ж иначе?..

Я молча подходил, держа оружие наготове.

— Это лишнее, добряк, – он нервно хихикнул и вновь потянул носом воздух. — За нами уже идут. Я чую.

Из кустов вдали послышался рык. Брас, мгновение назад сидевший недвижимо, бросился туда и, парой прыжков покрыв огромное расстояние, скрылся в широких листьях и гроздьях чёрных ягод.

Нагнав его, я застал вовсю кипящий поединок. Огромный матёрый волк, свирепо рыча и клацая мощной челюстью, кидался на Браса. Тот извивался змеёй, уклоняясь от зубов и когтей, изредка пытался нанести удар, но тщетно – зверь был настолько же ловок, насколько силён. Получив когтями по плечу, Брас скривился и, заметив меня, прокричал:

— Давай, добряк! Вместе мы его завалим! Наши люди буду отомщены!

Я удобнее перехватил рукоять сигилля и двинулся к нему.

В это мгновение что-то могучее и стремительное сбило меня с ног и скользнуло прочь. Люто зашлись карканьем вороны, вдарил гром. В нескольких шагах от меня стояла тварь. Высокое, тонкое тело, покрытое грубой корой, со множеством мелких отростков и веток венчало некое подобие рогатого лосиного черепа, иссушённого и старого, с чёрными провалами рта, носа, глазниц. На плечах сидели вороны. А мой взгляд был прикован к вытянутой руке, сжимавшей кривыми пальцами простую цепочку, что заканчивалась деревянным волчонком. Та была красной от свежей крови. Неведомая тварь, Лесное лихо, Лешак. Он смотрел на меня секунду, а потом скрылся средь сосновых стволов.

И я бросился за ним, забыв про Браса, берёзовую поляну, светлое будущее и спокойную жизнь. Перед глазами всё стоял треснувший кедровый волчонок и бегущая из трещины кровь.

***

Лес постепенно отступает и начинается наша лагерная вырубка. Вереницы пней, обсыпленные щепками и кусками коры, какие-то из них только начали выкорчёвывать, какие-то уже лежат корнями кверху рядом с глубокими неровными ямами. Толстые стволы тоже валяются неподалёку, в некоторых из них торчат рабочие топоры. Ещё колуны, пилы и другие инструменты валяются везде, поблёскивая облепившими их каплями воды – следом только-только прошедшего ливня. Я даже, стараясь быстрее передвигаюсь ноющими от усталости ногами, спотыкнулся о тяжёлое древко топора.

Здесь точно кипела работа. Ранняя, многолюдная, поспешная. Но нечто заставило людей побросать всё и уйти прочь. А куда? Я думал об этом, приближаясь к лагерю, и только сейчас заметил, что дозорных нет. Нет ни единой дымной струйки утреннего костра, пахнущего свежим мясом, ни ржания лошадей на кормёжке, ни расходящихся эхом многоголосых переговоров. Ничего и никого. Лишь тёмные силуэты повозок и высоких шатров. Тревога пуще прежнего разыгралась где-то глубоко в груди и шаг ускорился сам собой.

Я подошёл ближе и обомлел. Ближайшие ко мне костры вряд ли потухли от ночного ливня – они были небрежно и грубо затоптаны. Первая же повозка, что попалась на глаза, расшатана и обгрызена, а на деревянной колее почти сразу различил брызги въевшейся бурой крови.

Я вспомнил пустую поляну в центре леса, где отдыхали одни лишь щенки и птенцы, вспомнил, сколько по пути сюда встретилось взрослого зверья и насколько разъярено оно было. Сразу перед глазами всплыли свежие раны у медведя, которые точно не мог нанести Микола в ту страшную битву. Вспомнил – и крепко-крепко сжал в ладони потёрный кедровый медальончик.

А шмыгнув меж телег, войдя в наш последний лагерь, я увидел то, чего так боялся увидеть. Тела, везде тела. Изуродованные, раскромсанные, искусанные. Конечности, валяющиеся на мокрой земле отдельно от тела, кисти, ещё сжимающие оружие, и туши подобные мешкам, набитым отрубями. Безжизненные, нелепые, сочащиеся красным. И кровь, кровь повсюду. Нечто постаскивало их в груды и бросило гнить… какое ещё “нечто”?.. я прекрасно знаю, что за существо это сотворило. Лешак. Полулегендарная тварь, рождённая ночной тьмой, волчьим воем и треском срубаемых древ. Старая, забытая сказка, объединённая с ночным кошмаром и потаённым страхом человека перед дикими силами природы. Оно пробудилось с первым ударом топора о чёрный ствол, с первой стрелой, пронзившей плоть, с первой смертью… первой кровью. Тварь собрала лес, объединила против единой опасности – человеческого вторжения – и, в конечном итоге, хоть и с кровавыми потерями, но добилась своего. За одну ночь либо две, а то и три, неважно… Не учёл Лешак лишь одно: мы не тратили время и тоже сделали свой ход – достигли центра проклятого леса, а Брас вырезал там всё живое, пока зверьё выгрызало наших. Брас… он ведь был прав с самого начала. Оказавшись на его месте, я бы сделал всё в точности также, если не ещё более свирепо и жестоко. Он честным обменом забрал одни жизни взамен других, более дорогих его сердцу. И сейчас, когда я стою посреди залитого кровью лагеря, бешено стучащее сердце, закипающая в душе злость, вскормленная бессилием, горем и разорванными в прах надеждами подталкивали к одной лишь мести.

Я выдернул сигилль, красный и горячий, и стал быстро оглядываться. Куда делось существо, так стремившееся привести меня сюда? Куда делся этот мстительный лесной дух, алчущий человеческой крови? Я осматриваюсь вновь и вновь, задерживаясь взглядом на старых корягах и молодых деревцах, одиноко воткнутых в землю то тут, то там, ищу глазами высокий грубый ствол с корой, точно не сосновой, не дубовой, не еловой, и с безлистными ветвями, больно похожими на кривые звериные когти.

Зашлись криком неведомо откуда взявшиеся вороны, и я прямо-таки физически ощутил присутствие чего-то могущественного, резко сбросившего любые оболочки и вышедшего из вязких теней. А скоро на границе зрения дёрнулось деревце, до этого стоявшее неподвижно и не привлекающее внимание. Я не медлил, просто сорвался с места, мгновенно приблизился и ударил наотмашь. И промахнулся. Сухонький ствол изогнулся так, что свистящее лезвие прошло близко, но никак не коснулось коры. Я ударил ещё – и вновь мимо. Я бил и бил по воздуху, сталь резала, колола и не встречала на пути препятствий. И я закричал. От того же бессилия, злости и ярости. Мои удары вспыхнули новой силой, но и это оказалось безрезультатно – проклятый ствол исчезал и в мгновение ока оказывался вне досягаемости моего оружия. Постепенно, неспешно, но я всё-таки начал слабеть. Удары становились медленнее, движения скованнее и топорнее – усталость брала своё. Крик мой сошёл на едва слышный хрип, силы иссякли, а вместе с ними ушёл и гнев. Сигилль наконец выскользнул из пальцев, я рухнул на землю.

Опустошённый, бессильный, я даже не прикрылся руками, хотя больше всего ожидаю сейчас ответного удара, что приведёт к мгновенной смерти. Всё указывает на то, что скоро я рухну на самую вершину груды изуродованных тел, стану одним их множества напоминаний о мстительной ярости леса. Но смертельного удара не происходит. Стоящий передо мной дух выпрямился, опустил кривые руки к земле, обнажив рогатую голову, и уставился на меня чёрными провалами глазниц.

— Что тебе надо, страхолюд?.. полюбоваться хочешь? — я дышу часто и глубоко, пытаясь хоть как-то перевести дыхание. — Поубивал всех… напустил зверей… теперь-то чего ждёшь?.. Отвечай, коли можешь говорить!.. Каково было разрывать женщин и стариков? А детей? В чём они виноваты?..

Я говорил без уверенности в том, что дух меня понимает. А если и так, совсем не зная, есть ли ему разница кого убивать, различает ли в людях воинов, которых стоит опасаться, и тех, кто сам страдает от людских войн.

Но Лешак понял. Он никак не показал этого, но я почувствовал, что мои слова сделали своё дело. Он ещё секунду смотрел на меня, затем развернулся и, противно скрипя, зашагал вглубь лагеря. Я присмотрелся – шёл он к шатру Васки, не иначе. Я глянул на кровавую груду ещё разок и признал в мёртвых телах одних лишь солдат, и только. Микола тоже лежал среди мёртвых, его косматая голова вывернута под неестественным углом, торс и руки искромсаны чем-то широким и острым, а пальцы всё ещё держат рукоять двуручника. Лезвие клинка переломано пополам. Мигом я поднялся с земли и поспешил за лесным духом, до хруста в костяшках сжимая кедрового волчонка.

У высокого шатра Лешак остановился и, повернувшись ко мне, кривым пальцем ткнул в помятый полог, прикрывающий ход внутрь.

— Хочешь, чтобы я вошёл? Что меня ждёт там?

Из-под его рогатого черепа донёсся лишь скрип старой древесной породы и, кажется, далёкий шелест листвы. Дух резко дёрнул рукой и ткнул в полог ещё раз.

Я подошёл и обхватил пальцами лёгкий полотняный материал. Изнутри несёт ароматными травами, нежными ягодами и цветами. Ещё очень тихо, не слышно ни единого звука. Хотя в этом может быть повинен ветер, тревожно завывающий в кронах, и вездесущие проклятые вороны. Но… вот я расслышал тихое сбивчивое дыхание, после едва слышные перешёптывания и, подняв полог, ступил внутрь.

Одинокая свеча теплится посреди обширной комнаты. Слабый огонёк мерцает, сбиваемый дыханием, но продолжает освещать обступившие его фигуры. Высокие и совсем низкие, здоровые молодые и иссохшие сгорбившиеся. Быстро глаза привыкли к полумраку и я смог разглядеть лица. Все, кто не мог держать оружие, находятся сейчас здесь. Напуганные, бледные, ослабшие, но живые. Живые.

Райла первая признала меня и, вынырнув из толпы, кинулась на шею. До ушей донеслись тихие всхлипы Ягодки, а в ладонь крипко вцепились маленькие пальчики.

Плечи Райлы крупно дрожали.

— Вернулся… ты всё-таки вернулся…

Я крепче прижал её к себе свободной рукой.

— Как всегда.

Райла резко отстранилась, глянула на меня испуганными, заплаканными глазами и сразу же перевела их на располосованную когтями грудь. Я уже не чувствую, как что-то тёплое струится по изорванной кожанкой, не чувствую и обжигающего огнём зуда, только ноющая боль осталась да недомогание, путающее мысли. Ещё отчего-то стали неметь пальцы на руках.

— Как всегда, с новыми ранами, едва живой… но хоть цел…

Она осторожно поправила мою глазную повязку, помятой мокрой тряпкой висевшую на лице. Затем нырнула в толпу и вернулась с табуретом. Только усевшись на него и расслабившись, я понял, насколько устало и изнурилось моё тело. Ноги дико болели, мышцы на руках разбухли и стали каменными. Я принялся их растирать.

— Меня пропустили сюда и уже скоро нужно будет выходить. Мы выйдем все вместе и… я понятия не имею, что нас ждёт снаружи. Придётся попросту рискнуть, и раз вы все живы, думаю, так и останется. Но прежде… — я поднял ладонь со свисающим с неё медальончиком. — Волчонок оказался у меня. Я видел гору тел снаружи: там все мертвы, ни одного живого… как это всё произошло?

Райла приняла у меня из рук оберег, рассмотрела трещины и въевшуюся кровь.

— Они напали той же ночью, как ты ушёл. Бой был очень недолгий… Как исход стал ясен, Микола согнал нас всех сюда и укрепил полог. Кажется, он стоял у входа. Сопел громко, хрипло, а потом резко стих. Тогда одним рывком кто-то сдёрнул полог и волчья морда уставилась на нас. Уродливая, свирепая. Пасть его была вся в крови. Волк прошёлся по всем нам своими горящими жёлтым глазами и уставился на Ягодку. Я подумала всё, сейчас разорвёт, а потом пригляделась. Он смотрел на твой медальон. Я сдёрнула его и кинула в окровавленную пасть. Зверь ушёл, и больше никто к нам не заглядывал. Лишь снаружи что-то всё скрипело, выло, и вороньё проклятое кричало. Мы сидели тут, дрожа, пока не пришёл ты…

Скорбь дрожью прошлась по телу, вышла с тяжёлым вздохом. Я уже не боялся выходить наружу: никто нас не тронет. Слишком много потеряли все в этой необдуманной, глупой и страшной схватке.

Я поднялся на ноги, взял своих девочек за руки и ступил вон из шатра.

***

Два десятка человеческих душ. Мы шли долго. И пока средь толстых вековых стволов не показались просветы и тёплый полевой ветер не начал играть в волосах, сердце не отпускала тревога. Впереди нас всё это время семенил здоровый матёрый волк. Он не оборачивался, не рычал, казалось, не желал и глядеть на нас. Но я приметил глубокие рубленные раны на его боках, свежую кровь, капающую с клыков. И мысленно хоронил месть, страх, гнев, вместе с людьми, навсегда затерянными в этом тёмном неведомом бору.

Скоро мы были далеко. Волк вывел нас на обширные луга, не тронутые ещё рукой человека. А сам удалился в свой лес. Я остановился всего на мгновение и проследил за его уходом. На самой границе лесной чащи, в тени стоял он. Лешак. И горе тому, кто вздумает зайти в его владения с оружием в руках.

Я развернулся и поспешил за Райлой, Ягодкой и остальными, впереди нас ждала новая, подаренная лесным духом жизнь. Лишь крик воронья будет мне часто приходить в самых страшных ночных кошмарах.

«Лешак»

  • 29.11.2018 11:45

Проплывают в небе тучи,
мчатся волки за тенями.
А луна, луна танцует
над застывшими телами.

Лес рычит и беснуется. Гвалт ворон доносится отовсюду. С затянутого плотной чёрной пеленой неба срываются потоки ливня и хлещут прямо в лицо. Ветер завывает в кронах сосен. Вездесущие ветви дерут оголённую кожу рук, путаются в ногах, проходятся острыми краями по шее, щекам, стремясь добраться до глаз. Я несусь меж ними, не прикрываясь и не оглядываясь назад. Я стремлюсь догнать то, что догнать невозможно. Оно маячит на уровне зрения. Бесшумно скользит вперёд, огибая стволы массивных старых древ. И я не могу определить, бежит оно от меня или просто ведёт за собой.

***

Шесть повозок, две дюжины лошадей, семьдесят людских душ. Мы пришли в эти места не так уж давно. Мы были дезертирами. Все из одного села. Когда война затянулась настолько, что стало невмоготу, я и ещё четыре десятка бывалых вояк похватали с государевых складов всё, что только могли, вернулись к семьям. А побоявшись преследования и наказания, и вовсе снялись с обжитых мест – выбрали в качестве нового жилья неизведанные, дикие леса, даже и не предполагая, насколько они опасны.

Я помню суматоху, образовавшуюся, когда всё имущество пытались уместить в повозки. Помню тревогу, повисшую в воздухе. Помню лицо счастливой Райлы, моей жены, едва осознающей, что бесконечные военные походы уже в прошлом; помню ясные глаза и тихий голосок малышки Ягодки, всюду бегающей за мной и не отстающей ни на шаг: «Папочка, ты больше никуда не уедешь?.. Твой второй глазик не пропадёт, как первый?.. Эта повязка на твоей голове такая нелепая!.. Мама говорит, мы в тот лес пойдём… ну зачем, пап?.. он же страшный!»

На горизонте чернел бор, уместившийся меж двух горных хребтов. В него упиралась старая, заросшая тропа – единственный путь к спасению и тихой жизни. Или гибели.

Мы начали поход, спиной ощущая топот копыт: карательный отряд уже спешил по нашим следам.

***

Лес постепенно окутывается мраком и обнажает передо мной свою худшую сторону. Мокрый мох скользит под ногами. Дождевые капли застилают единственный видящий глаз. Я тру его изо всех сил и пытаюсь всматриваться в даль, не упускать тварь из виду. Та петляет, исчезает, скрывшись за очередным широким стволом, а через пару мгновений появляется вновь.

Натруженный взор отвлекается от высокой фигуры и различает нечто серое, мелькнувшее сбоку, средь деревьев. Совсем рядом. Слух выделяет тяжёлую поступь и утробный рык. После свист туши, разрезающей завесу из ливня. И прежде, чем разум успевает осмыслить что-либо, наученные руки сами приходят в движение. Правая выгибается в локте, выставляя сжатое в пятерне лезвие сигилля навстречу звуку. Вторая направляет скользскую рукоять и удерживает у основания, когда нечто массивное ударяется о сталь. Ещё движение, краткий рывок вперёд – и руки возвращаются в удобное для бега положение. Уже в спину летит грохот и скул. По-особому печальный и больной. По-особому человечный. Я слышал такой раньше.

***

Шесть повозок, две дюжины лошадей, семьдесят людских душ. Мы спешно пробирались глубже в чащобу; скоро исчезли все признаки присутствия здесь человека, вплоть до каких-либо различимых троп, столетние сосны пришли на смену молодым деревцам.

Мой вороной скакун, повидавший не один кавалерийский налёт, не одну рубку в гуще сражения, теперь спокойно семенил в середине цепочки из повозок, чуть поодаль от третьей с хвоста. В ней, окутавшись покрывалами, посапывала Ягодка. И мой пытливый взор, бегающий от ствола к стволу, неизменно возвращался к ней. Засмотревшись на прекрасный лик, прикрытый неровными прядями русых волос, я различил медальончик: небольшой волчонок, выструганный из железного кедра тем же кузнецом, что ковал мечи и доспех для моей хоругви. Простая, грубоватая фигурка. Кузнец вырезал такие, когда с работой совсем было туго, приписывал им свойства магических оберегов и отдавал за один золотой. Молодые новобранцы скупали всё подчистую. Матёрые солдаты только посмеивались, а вечерами, меньше глаз когда было, сами бегали к кузнецу за маленьким, грубым, шершавым на ощупь орлом, щитом или гербом государя. Все боялись и не хотели испытывать судьбу.

Я взял волчонка. И оберег, считай, помог – летящее в лицо копьё перерубили в воздухе, лишь острие прошлось по правой глазнице. С той поры я ношу повязку, а счастливая вещица болтается на шее моей малютки. И я ещё не видел, чтоб она снимала волчонка.

Райла сидела позади меня всю дорогу, плотно прижавшись к спине и сложив руки замком на моём поясе. Я чувствовал затылком её горячее дыхание и мягкие локоны волос.

— Милая… может на повозке будет лучше всё-таки? Ты же терпеть не можешь эти поездки верхом.

Она устало поёжилась, встревоженная моим голосом, хоть я старался говорить тихо. И крепче сжала объятья.

— Не могу… не могу поверить, что ты здесь, рядом. Кажется, отойду… хоть отвернусь – и исчезнешь. А вернёшься с новыми шрамами, без пальца, с ещё одной вонючей повязкой на лице…

Я отпустил поводья и сжал её руки. Так крепко, как смог. На правой моей ладони не было большого пальца, на левой – безымянного, мизинца и целого куска плоти. Но я давно приноровился к этой напасти.

Она задрожала.

— Калека мой… будто чудище какое трёхпалое хватает… но это всё, благо, кончилось.

— Да, милая. Будем жить тихо, как крестьяне. Научиться бы только. Сохой приноровиться править, хлев небольшой смастерить.

— Научишься. Головы рубить научился, и крестьянские заботы осилишь… А что погоня?

Я обернулся, пригляделся вдаль. Беглые государевы ловчие на пару с сельскими охотниками вовсю заметали, путали следы. Без этих людей пришлось бы туго. Но они были с нами, и я благодарил всех Богов за это.

Райла тоже обернулась на мгновение, поводила глазами по округе и, явно никого не приметив, отвернулась обратно. Тотчас впилась в меня глазами цвета… когда бушующие морские волны, подгоняемые ветрами, врезаются в утёс, от них отскакивают крохотные лазурные всплески; они живут недолго – паря над пенящейся пучиной, позволяют взору запечатлеть один-единственный кадр, а после сливаются с морем… но кадр этот такой, что запомнится на всю жизнь. Глаза Райлы были цвета именно такой лазурной капельки.

Я засмотрелся.

— Нет за нами уже погони. Если они не из пугливых, то бродят по лесу за мили отсюда или будут бродить. Ручаюсь.

Я смотрел на её загорелое лицо, пухлые щёки, притягательные черты. Время замедлило свой ход. Я дышал ей. Я видел лишь её. Я сходил с ума. И нечто крохотное росло в груди, разбухало, вырывалось наружу. А когда разорвалось, я сам не заметил, как впился в её губы. И всё вокруг померкло.

… ругань впереди, далеко за главной, ведущей повозкой. Свист стрелы. Грохот. И рёв: скорбный, почти человеческий. Я с трудом отстранился от любимой, повернулся, натянул поводья и понёсся вперёд. Вслед за главной резко остановились все повозки.

Достигнув небольшого скопления мужиков, спрыгнул с лошади, доверив Райле поводья. И скоро понял, в чём дело: в кусте папоротника лежала туша большого матёрого волка со стрелой в горле. Зубастая пасть была раскрыта, алая кровь толчками вытекала изнутри. Терпкий, приторный запах забил мои ноздри.

— И как это случилось?

Я осмотрел всех, с луком в руках стоял один, самый молодой из наших. Белый был что снег. Струхнул малец, с кем не бывает.

Он первым и не заговорил. Повернул ко мне рыжую косматую голову Микола Медведь. Вот это был здоровяк, ничего не боялся. Ему только дай топор побольше иль двуручник какой – врагу спасу не будет, а если ещё в хороший доспех заковать… Лишь умом крепким не наделён.

— Ды вось, — Микола махнул рукой, указывая на землю перед ведущей главную повозку лошадью, — вылецела малое пад капыты. Бегала, рыкала, прыгала. А конь баявы. Яму што? Як даў – гэты аж падляцеў, а заскулiў – страх!..

Я глянул на землю. В комке светлой шерсти, мяса и костей угадывались черты волчонка. И не волк, стало быть, там, в кустах валялся. Волчица.

— Тут страшыла як выбяжыць, ды зараве. А вылiкая такая, i каню глотку перагрызе – не заметiць. Я толькi за тапор – а ў яе ужо страла ляцiць…

— Спасибо, Микола. Пацан, твоя работа ведь?

Из глубины леса дунуло холодом. Верхушки сосен ворочались и скрипели. Дико кричало вороньё откуда-то… показалось, что из-под каждого куста, с кроны любого дерева. Птичий гвалт накатывал волнами, порой перекрикивая стук сердца.

Виновник всего этого стоял молча и не смотрел на меня. Я не стал окликивать, последовал за его взглядом и упёрся в пригорок, прямо дальше по дороге. На самой вершине стоял, опёршись о долговязое старое деревце, матёрый волк. Стоял неподвижно и смотрел разом каждому в глаза. Нас разделяло порядочное расстояние, но жёлтые зрачки животного светились так, что ослепляли. Я отвернулся.

— Готовьте оружие, мужики. Зверьё не оставит нас в покое. Хорошая работа, пацан.

Я выхватил из его окоченевших пальцев лук, бросил на повозку и самого пихнул туда же. Он был холодный и весь липкий от пота. И смотрел, смотрел туда, на пригорок.

Мужики повздыхали и разошлись по своим скакунам, телегам – точить мечи да топоры, натягивать тетевы на луки. Наш путь продолжился.

Я вскочил на своего вороного и бросил взгляд туда, где видел матёрого волка, несомненно, вожака. Его уже не было. И в одно мгновенье меня пробила дрожь – деревце, о которое он опирался, тоже исчезло. Такое сухонькое, старое. С корой, точно не сосновой, не дубовой, не еловой, не знаю какой. И с безлистными ветвями, больно похожими на кривые звериные когти. Не было его нигде.

***

Лес переливается лунным серебром, капли ливня светятся и образуют единую водную завесу. Я несусь по влажному мху, прыжками преодолевая особо топкие участки, и смотрю только вперёд. Топот, рык, затем свист раздаются то слева, то справа. Я даю волю рукам, оставляю голове одно-единственное дело – следить за тропой, дабы не оступиться, не зацепиться носком сапога за толстые корни, не ступить в яму, скрытую под водной гладью. Ведь остановка сейчас – значит смерть.

И взмахи сигилля сверкают в ночи, и до ушей доносится чавканье мяса, хруст костей, ещё безумный рёв, но уже за спиной. И всё труднее удержать рукоять окостеневшими от холода пальцами. А мокрая серая шерсть мелькает средь деревьев снова и снова. Топот уже гремит отовсюду. И впереди он особенно звучный.

Я поднимаю голову, приглядываюсь – и сердце моё начинает биться быстрее, отдавая стуком в висках. На меня несётся огромная бурая гора из плоти, шерсти, когтей и зубов. И ревёт так, что, не увидь я источника, спутал бы с раскатом яростного грома. Нападки волков прекратились, я удобнее перехватил рукоять и лишь ускорил бег. Железная пасть медведя застыла распахнутой, издали видно, как напрягаются мышцы под толстой шкурой. Шкурой, местами подпаленной, из которой торчат обломанные древка стрел. Это мой старый знакомый.

***

Шесть повозок, две дюжины лошадей, семьдесят людских душ. Мы пробирались по бурелому всё глубже, высекая древние деревья под корень, когда телеги не могли пройти. С каждым ударом топора ветер завывал всё яростнее, смешиваясь с вороньим гвалтом. Мы продолжали движение, пока свет солнца пробивался сквозь густые кроны. Едва заметные первые звёзды указывали нам время стоянки. Тогда мужики ставили шатры, разгружали поставленные друг подле дружки телеги, зажигали вокруг них костры. Женщины готовили еду. Помимо захваченного заранее хлеба, колодезной воды, говядины да свинины, ягод с грибами, собранными прямо на ходу, на льняных покрывалах появлялась обжаренная на огне дичь. Жилистое, жёсткое мясо волков и ароматное лосиное. Всё потому, что зверьё само лезло на мечи и стрелы; с того момента, как пацан застрелил волчицу, не проходило и дня, чтоб какой зверь не кинулся на лошадь, не попробовал поддеть рогами одного из наших. Я обнажал лезвие сигилля только когда лесная тварь подбиралась близко к телеге, что везла Ягодку. Зато другие нарубились и настрелялись всласть. Да и куча свежего мяса того стоила.

А когда женщины, дети, старики разбредались по шатрами, мы выбирали дозорных, что будут поддерживать костры до утра, следить за лошадьми и охранять людей с оружием в руках. Хворостинками выбирали, кто остаётся сторожить первым и до полуночи, а там сменят. Я быстро вытянул длинную и скрылся от вечерней стужи в шатре – следовало быстрее заснуть. Райла тихо посапывала, обняв Ягодку. Её волосы рассыпались по большой пуховой подушке. Я подкрался и осторожно приложился губами к тёплой щеке. Любимая мило поморщилась, закрытые веки неспокойно дрогнули. Я укрыл её покрывалом, а сам завалился рядом, не сняв кожанку и пояс с ножнами. До моей смены оставалось чуть более четырёх часов.

Проснулся от того, что здоровая ладонь тормошила за плечо. Не без труда разлепил глаз и увидел прямо перед собой косматое лицо Миколы с квадратным небритым подбородком, толстым носом и маленькими зелёными глазами.

— Уставай ўжо, наша чарга прыйшла…

Его шёпот прямо гремел в ночной тишине. Я краем уха уловил, как беспокойно заворочалась то ли Райла, то ли Ягодка, и поднялся на локтях.

— Не шуми, Микола. Иди. Я скоро выйду. Только горло промочу.

Он кивнул и выбрался из шатра. Я тихо поднялся на ноги, снял с пояса флягу колодезной воды, опустошил. После прикинул: кроме меня дежурить будут ещё десяток опытных воинов, каждый из них отменный стрелок (кроме разве что Миколы – он обходился лишь своим двуручником да топориком, меня же лук порой едва слушался и руки после стрельбы болели страшно), уверен был, лесной зверь какой и близко не подступится. Прикинул, да и заполнил флягу брагой из небольшой мутной бутыли. И скорее вышел наружу.

Полуночный бор встретил меня пробирающимся под одежду холодом, тусклым светом лунного серпа и вороньим гвалтом. Гвалтом почти не прекращающимся. Я скорее закрыл проход в шатер и отправился к ближайшему костру. Там, поджав ноги под себя и сжимая древко лука побелевшими пальцами, сидел юноша, пробивший горло волчице в тот день, когда мы только начали свой путь. Вернон, кажется, его звать. Черноволосый, широкий в плечах, жилистый. Сильно смахивает на меня, только без шрамов, морщин и копны седых волос. Ещё все пальцы у него на месте. И глаза.

— Ну что, пацан, не показывалось зверьё?

Я присел рядом. Он вздрогнул и покосился на меня. Веки его покраснели, глаза были туманными, под ними набухли огромные мешки.

— Сколько ж ты не спал?

Он отвернулся, пуще прежнего сжал древко.

— День… три… пять… Не помню. Как приложу голову к подушке, так вижу их… жёлтые, яркие такие. И смотрят не по-звериному. Была б ярость, жажда крови… я б понял, я привык. Но тут холод… а за ним…

Вернон вдруг замер и стал дышать часто, будто задыхаясь. Я живо раскупорил флягу, подтянул горлышко к его губам. Он глубоко вздохнул, кое-как разжал руки, перехватил у меня брагу. Пригубил, поморщился. Пригубил снова, глотнув уже больше.

— Волк… чёртов волк придёт за мной, понимаешь?.. Он не остановится, не отстанет. Подстережёт ведь… Я точно знаю, подстережёт… И перегрызёт горло. Вот что за тем холодом в глазах было… предостережение…

Вернон стал делать глоток за глотком, пока не опустошил флягу. Затем отдал мне, а сам зарыдал. Крупные слёзы так и текли по его щекам. В нём много набралось, я сразу понял.

Вернон прижался в моему плечу. Я чувствовал, как он дрожал. Я имел полное право его отчитать, как солдата и воина. Но это был всего лишь юноша. Мальчишка, что был до смерти напуган.

Я обнял его как умел.

— Никто тебя не тронет, пацан. Ты ж знаешь нас. Таким молодцам ни волки, ни медведи не страшны. Да хоть Лихо Лесное пусть приходит, мы и его…

Лихо Лесное. Деревце, что исчезло само по себе. Я тогда и забыл о нём за заботами.

— Пацан, а ты не помнишь деревца рядом с волком тем? Старое, сухонькое такое…

Вернон резко отстранился, посмотрел на меня испуганно.

— С корой непонятной, да? Я уж думал, что почудилось. О деревце… вожак опирался, а потом…

И волчий вой прорезал ночную тишину, оборвав юношу на полуслове. Вой поддержали десятки глоток. Я поднялся на ноги, пальцы рефлекторно легли на рукоять сигилля. Куда б я не смотрел, везде пылали жёлтые глаза, отражая свет костров. Пацан весь сжался и заскулил.

— Давай лук и колчан! А сам за телеги, живо!

Вернон оставил всё, что было, и убег куда-то к шатрам. Я закинул колчан на плечо и, подхватив лук, подошёл вплотную к костру. Положил стрелу на тетеву, натянул. Что делали другие дозорные, я не видел. Только слева от меня, в двух десятках шагов стоял Микола, перехватив двуручник, справа я приметил ещё мужика с луком в руках.

Скоро показались серые оскаленные морды. Волки вышли на свет огня и остановились. Вперёд медленно вышел вожак. И жёлтые глаза его устремились на меня, в тёмную осеннюю ночь они светились особенно ярко. Он сделал ещё шаг. И я спустил тетеву. Стрела вонзилась в землю так, что брюхо зверя оказалось б пробито насквозь, продолжи он идти. Я выпустил ещё несколько стрел в других волков. Они вонзились в мох прямо за полшага до их передних лап. Мужик справа сделал тоже самое. До ушей донёсся негромкий рык вожака, скоро тот отступил. Остальные последовали за ним. Я переглянулся с другими дозорными и хотел было откинуть лук. Запястья уже ныли, а пальцы дрожали от напряжения.

Но яростный рык волной накрыл наш временный лагерь, – и я крепче схватил неудобное древко. Что-то крупное неслось на нас, звучно топая и подминая кусты под собой. Подбежало ещё несколько человек. Заскрипели тетевы на луках. А когда пламя костров осветило огромную кудлатую фигуру и стрелы, свистя, рассекли воздух, было уже поздно. Наконечники скользили по шкуре, падали, втыкались в землю, а если и попадали – не было никакого результата. Бурый медведь, раскрыв пасть и сверкая белыми клыками, приблизился и затоптал один из костров. Микола отбросил двуручник, снял топорик с пояса и ринулся на зверя. В это мгновение вновь раздался вой, из темноты леса стали выскакивать волки. И тут начался ад.

Помню крик и ругань. Рёв и скул. Звон и свист. Помню, как я одну за другой выпускал стрелы, пока колчан не опустел, пока я не перестал чувствовать собственные пальцы. А затем настал черёд сигилля. Я рубил и рубил. Затем прыгал, перекатывался, уворачиваясь от когтей, зубов и снова рубил.

Помню, Микола, страшно матерясь, вогнал лезвие медведю под левую лапу. Тот сбил здоровяка с ног и подмял под себя. Я схватил одной рукой полено из костра и ринулся на выручку, второй продолжая рубить. Помню, как вспыхнуло пламя, запахло горелой шерстью и мясом. И как сначала медведь, а за ним и волки понеслись обратно в лес. У всех, как у одного, пасти были в крови.

Не помню, много ли было трупов. Но я нашёл Вернона за первой же телегой. Живот его был распорот, на шее зияла красная, рваная полоса. Терпкий, приторный запах забивал ноздри. Парень харкал кровью, но был жив. Я склонился над его лицом и ловил сбивчивое дыхание. Пытался даже зажимать рану, хоть знал, что это бесполезно.

Вернон плакал. И слёзы его смешивались с кровью.

— Добрался до меня… добрался… подстерёг…

Он закашлялся. Сплюнул алой слюной.

— Я видел дерево рядом с матёрым… вожак опирался о него… а затем они ушли… вместе…

Вернон кашлянул ещё раз. Вдохнул полную грудь воздуха. Выдохнул. И не вдыхал больше. Я закрыл его веки.

***

Лес проносится мимо. Толстые, облепленные мхом стволы встают на пути и тут же оказываются за спиной. Серые морды мелькают слева и справа. Чёрные крылья трепещут высоко над головой. Бурая гора стремительно приближается, хромая на левую лапу. Я беру левее, пытаясь сделать дугу и зайти к медведю сбоку. Прыжками перемещаюсь от дерева к дереву. А подпустив зверя вплотную, одним рывком приближаюсь к нему, поднимаю сигилль и бью наотмашь. Слышу яростный рёв и сразу же кувырком ухожу от железных челюстей. Но поднявшись на ноги, ловлю удар когтистой лапой в грудь. Слышу треск рвущейся кожанки, чувствую жжение выше живота. И как течёт что-то тёплое под одеждой. Перехватываю рукоять сигилля и вгоняю лезвие в мохнатый мокрый бок, прямо меж рёбер. Зверь рычит, хочет вывернуться и добраться до меня. Только раны замедляют. И я успеваю достать сигилль и вставить его в горячую плоть ещё раз. Медведь всё-таки выворачивается и сносит меня лапой.

На мгновение всё вокруг меркнет. Я отлетаю и прилаживаюсь спиной о твёрдый ствол. Шевелю пальцами – они всё ещё сжимают рукоять.

Рёв, подобный раскатам грома, нарастает. Поднимаю голову и смотрю на медведя. Его маленькие глаза налились кровью. Зверь набирает скорость и приближается. Одервеневшая левая лапа едва слушается, из-под шкуры вырываются алые капельки и тут же смешиваются с потоком ливня. Но он продолжает упорно, яростно наступать.

Я медленно поднимаюсь на ноги, игнорируя ноющую боль в груди, треск в спине, трясущиеся от напряжения предплечья. Заношу сигилль повыше и жду. Вздох, второй. Медведь оказывается прямо передо мной, и я срываюсь с места. Челюсти звучно клацают в воздухе. Я делаю рывок влево, скользя по мокрому мху. Направляю лезвие. И вонзаю его под левую лапу. Туда, где толстая шкура была рассечена лезвием топора и где мягкая плоть прикрыта лишь тонкой коркой спёкшейся крови. Сигилль входит до основания.

Медведь ревёт, беснуется, кидается из стороны в сторону, порой пытаясь меня достать. Удары получаются хлипкими. Я слышу, как трещит кожанка, но пробить её снова зверю уже не под силу. Я держу рукоять крепко и проворачиваю, пока движения его не становятся медленнее, а рёв тише. Скоро из пасти медведя вырывается один лишь хрип, и массивная туша медленно валится на землю. Я, обессиленный, опускаюсь тоже. Рукоять сигилля продолжает торчать из-под лопатки зверя. Всё произошло быстро, а значит стальное лезвие на этот раз точно достигло сердца.

Серп луны медленно подползает к горизонту, предвещая скорый рассвет. Ливень постепенно стих. Остудилось и разгорячённое бегом тело, обнажив жгучую боль в груди и нечувствительность пальцев. Ветер носится средь старых деревьев и томно завывает. Но ни волчьего воя, ни звериного рёва, ни вороньего гвалта, вперемешку с трепетаньем крыльев, наконец не слышно. Я перевожу дыхание, смотря в никуда. Пытаюсь согреться, растирая ладони, ступни. И на тёмно-коричневой коре глаз выцепляет светлые охотничьи зарубки. Пара коротких линий указывает точный путь к лагерю. Я отхлёбываю из фляги и, опираясь о тушу медведя, поднимаюсь на ноги.

Лагерь. Наш временный лагерь. Туда вела меня тварь. Я хватаюсь за шершавую рукоятку и выдёргиваю сигилль из плоти, запускаю оружие в ножны. И иду вперёд неспешно, готовый к чему угодно. Чувствуя холодный взгляд и вслушиваясь в шелест ветвей.

***

Пять повозок, дюжина лошадей, сорок шесть человеческих душ. Мы тогда не вняли страшному предостережению (а я уверен, ночное нападение именно им и было) и вознамерились продолжить свой путь. Но когда нас резко стало меньше, следовало тщательнее готовиться и обдумывать дальнейшие шаги. После новых потерь пошатнувшийся дух людей оказался бы сломлен напрочь, и мы бы повернули назад – навстречу мечам карательного отряда, либо сгинули здесь, грызя друг друга и сдавая под напором новых нападок лесного зверья.

Помнится, когда стих вой, мы до утра обходили шатры и считали мёртвых. Вернон, десяток других бойцов лежали разорванными на мху, средь пожухлой серой травы. С их тел струился пар, но не от тёплого дыхания. Медленно вытекал он из раскроенных глоток и открытых, рваных ран. Их белые пальцы всё ещё держали оружие, а глаза были наполнены яростью и устремлены… теперь уже в пустоту. Кто-то погиб ещё у окружавших лагерь костров, кто-то у входов в шатры. Но слишком многим той ночью не хватило защиты. Мы стаскивали целые семьи в кучи, пока другие копали могилу, способную уместить их всех. Мёртвое зверьё свежевать не стали – утащили подальше от лагеря и бросили гнить.

Ни Райле, ни Ягодке я не позволил выходить из шатра.

Скоро могила была засыпана, раненые перевязаны, лошади успокоены и накормлены. Женщины, бледные, трясущимися руками приготовили еду и нам. Я кое-как впихнул в себя пару кусков мяса и, добравшись до ложа, вырубился мгновенно.

Когда очнулся, было уже за полдень. В шатре царил мрак. Умело задраенные щели не пропускали холода, но и света тоже. Лишь тусклый огонёк свечи мерцал где-то у дальнего конца помещения. Я поднялся с ложа. Рука рефлекторно легла на пояс, ладонь прошлась по ножнам. Сигилля не было. Всё внутри вздрогнуло. Я живо оглядел шатёр. За небольшим столиком со свечой, танцующей языком пламени, сидела Райла и алой тряпкой протирала лезвие моего оружия. На дубовой поверхности стола лежал ещё потёртый наждак и фляга, тоже снятая с моего пояса.

Она сидела, тёрла калёную сталь и не смотрела на меня.

Я подошёл сзади, запустил руки в роскошные волосы. После обхватил её дрожащие руки, медленно опустил на стол сигилль и грязный кусок льняной ткани. И крепко обнял.

— Твой меч был весь в зазубринах… и крови… Кто опять на тебя нападает? С кем опять тебе нужно сражаться?

— Этой ночью зверьё взбесилось. Ещё медведь появился из ниоткуда. Они прорвались, но мы быстро всех отбросили.

— Но сколько погибло?.. Вы же этим и занимались всё утро, да? Капали могилы?

Райла дышала часто. Я стоял недвижимо и крепко обнимал её сзади, сжав холодные запястья. Она не стремилась обернуться, и это было хорошо. Последнее, что я бы хотел видеть, – её яркие, лазурные глаза, затянутые блеклой пеленой грусти и страха.

— Выжило достаточно, чтобы продолжить наш путь к спокойной жизни… и где Ягодка?

Райла ответила не сразу.

— В шатре у Васки, с другими детьми. Отвела, как ты вернулся.

Васка, старая бабка-повитуха. Когда-то ещё со мной нянчилась. Хорошо, что стая до неё не добралась ночью. Хорошо.

— Насколько там безопасно?

— Микола у входа стоит. С секачём огромным в руках. Безопасно там.

Хорошо. Очень хорошо.

Я ведь тогда чувствовал, что мне надо будет уйти. Уйти надолго. Оставить моих девочек без защиты на всю ночь, а то и дольше. Мне думалось, что этот поход изменит всё. Либо приведёт к жизни спокойной, настоящей, либо к полному провалу. И я был прав. Полностью.

Райла отстранилась от моих объятий, поднялась со стула и протянула мне клинок и флягу. Глаза её выражали самое худшее, что я только мог представить.

— Тебе это пригодится. За тобой приходили, пока спал. Вояки эти затеяли что-то, точно хотят тебя куда-то отправить…

Я взял вещи из её рук и уместил на поясе.

— Если отправят, ты пойдёшь? Оставишь нас опять?

Я протянул к ней руки, чтобы коснуться, обнять. Райла лишь нахмурилась и подалась к выходу из шатра.

— Ты пойдёшь. Конечно, пойдёшь.

— Я должен привести нас к безопасной земле. Там, где мы начнём новую, счастливую жизнь.

Она вздохнула, подняла полог шатра. В помещение ворвался студёный воздух. Свеча позади потухла.

— А ты разве до сих пор не видишь? Наш поход провалился. Путь в счастливую жизнь завален трупами. Никогда путь, начавшийся со смертей, не приведёт к счастью.

Райла вышла наружу и опустила полог. Я тогда долго стоял в темноте и думал. Я был согласен с ней полностью, но был и полон решимости доказать обратное. Ей и себе самому.

«Вояк» я нашёл быстро. Около десятка мужчин окружали едва теплящийся костёр, все спокойно обсуждали что-то. Все, кроме одного. Брас, отличный лучник, именно с ним я и Микола первыми встречали освирепевшее зверьё. Выпущенные из его лука стрелы свистели рядом с моими, лезвие вырезало серые морды не менее яростно и умело. Браса я помнил как отрока, только-только становившегося мужчиной; эти его вечно насмешливые янтарные глаза, густая светлая борода, простодушные черты лица и улыбка, всегда вызывающая ответную. Таким я и хотел бы его запомнить. Этот Брас, возвышающийся над дрожащим костром, яростно выкрикивающий, плюющийся слюной, уродливо крививший лицо, показался мне постаревшим лет на десять. Его волосы цвета первого снега потускнели, равно как и глаза. Они стали блеклыми и пустыми.

Я вздрогнул. С самого утра я не видел его невесты и маленького сына. А ведь я не ложился, пока не проведал всех.

— Наконец ты пришёл! Ну скажи ж ты им, что нам следует идти вперёд. Эта ночь уже тяжело далась! Дальше будет только хуже!

Мужики ворчали. Неодобрительно качали головами, косясь то на лесную чащобу, то на свежезасыпанную могилу.

Я подошёл ближе и стал рядом с ними. Напротив Браса.

— Дело идёт к вечеру, Брас. Нас стало меньше – ночной поход уже не осилить. Мы должны укрепиться, обождать. Хотя бы немного. Пока люди не оправятся и раненым не станет лучше.

Он нахмурился, устало протёр пальцами глаза.

— Не станут эти твари ждать, пока мы оправимся, соберёмся с силами. Они придут вновь. Разорвут ещё больше детей. Я не хочу вновь таскать трупы в могилу! А вам этого хочется?!

Брас скривился сильней. Его недавно прекрасные глаза казались двумя кусками сухого кремня.

— Твоя невеста, Брас. И паренёк. Они…

— Оба мертвы. Я сам тащил их по траве. Сам укладывал в могилу. Сам забрасывал землёй… И знаешь что? Ничего страшнее этого я не видел.

Небо хмурнело. Солнце скрывалось за грозовыми тучами. Пламя костра потрескивало свежим хворостом. Стихли птицы. И лишь резвый ветер носился меж шатров и толстых стволов. Больше ни одного звука не было слышно.

— Поэтому мы должны войти в эту проклятую чащу и идти до тех пор, пока она не кончится. Потому что нет нам здесь житья. Наши любимые будут здесь умирать. Вы этого хотите?

— Брас, ты прав. Сейчас нам особенно важно сохранить всех живыми. И поэтому мы не ринемся в лес, пока не узнаем, что там дальше.

Он сплюнул на утоптанный мох.

— Значит, я пойду один. Найду конец этому лесу, и вырежу любую тварь, что станет на пути.

— Мы пойдём вместе, Брас. А остальные пусть стерегут людей до нашего возвращения.

— Да, хорошо. Вдвоём мы перережем больше. Отлично. Через час приходи к этому костру. Приготовься, попрощайся. Мы зайдём глубоко.

Мужики молча разошлись. Брас сел у огня и отвернулся от меня.

— А ты…

— Я готов. И мне уже не с кем прощаться.

И я отправился к Васке. И пока шёл, хоронил образ того жизнерадостного, красивого юноши. А в голове всё крутились слова Райлы: «Никогда путь, начавшийся со смертей, не приведёт к счастью…»

Шатер Васки был самым крепким, просторным и тёплым среди всех. Как только вошёл внутрь, меня окутал уют и покой; в воздухе витал терпкий аромат трав и сладкий дух ягодных настоек да цветов, до ушей доносились весёлые крики детей и тихий старческий говор. Я глазами выцепил Ягодку, что вместе с другими девочками играла с простыми плетёными куколками, и старую Васку, вяжущую очередную тёплую безделушку из пряжи. Кажется, если собрать все, сшитые бабкой, рукавички, шарфы, рубахи в этом шатре, он не выдержит и разорвётся по шву. Её морщинистые руки всё также ловко владели спицами, как и годы назад. Я видел, как глаза Васки отвлекались иногда (порой подолгу), дабы присмотреть за неугомонной мелюзгой. Пальцы же продолжали прясть как ни в чём не бывало.

А в углу сидела Райла, склонив голову и теребя в руках маленького волчонка, вытесанного из железного кедра. Я подошёл к ней, опустился на одно колено и осторожно смахнул с печального лица пару тёмных прядей.

— Я и правда должен сейчас уйти. На сутки, может. Может, и на трое. Не знаю.

— Как всегда…

Она вздохнула, протянула мне медальончик.

— Возьми. Прошлый раз ты надел его и вернулся. Надень снова.

Я глянул на небольшую, маленько потемневшую от времени фигурку на верёвочке. И не тронул.

— Он ваш. Мне никогда не нужны были обереги. Ни тогда, ни сейчас. Но если в нём и правда что-то есть, пусть останется у тебя или у Ягодки. Мне хватит моего меча.

Райла повременила немного – и спрятала волчонка за пазуху. А после резко обвила руками мою шею.

— Тогда просто вернись, слышишь?.. Без глаз, без рук, ног, каким угодно… только не умри… только…

Райла обнимала меня и дрожала. А в груди ныло сердце и мелькало предчувствие, что я последний раз чувствовал её тепло, сбивчивое дыхание, биение сердца. Последний раз.

В тот день я ещё долго беседовал о чём-то с Ваской, играл с Ягодкой и не сводил глаза с лица любимой. Даже когда отпущенный мне час кончился и сердце гнало в дорогу, я тянул – уходить не хотелось. Но я солдат, да и вера в светлое будущее и правильность моего пути была слишком сильной, чтобы отступить. И я ушёл, перед этим собрав припасы в дорогу и наказав Миколе сторожить детей ценой жизни.

Мы оставили позади лагерь и ступили на эту тропу, когда солнце уже не видать было за кронами подпирающих облака сосен, и сумерки тёмной тканью опутали всё вокруг. Я шёл, не выбирая пути, лишь слушая звуки вечернего леса, ведь взгляд мой постоянно упирался в спину Браса. Тот нёсся вперёд свирепо, неустанно, будто чувствуя что-то впереди, будто это что-то тоже ждало его и желало поквитаться. Так продолжалось и когда лишь лунный свет освещал нам дорогу – тогда я частенько оступался, спотыкался о коряги, скрытые густой тенью, едва уклонялся от цепких ветвей, Брас же шёл так же стремительно, как вначале. До самого рассвета мы не сбавляли шаг (я лишь изредка останавливался, наносил на твёрдую кору древ зарубки), и, хоть я чувствовал на себе непонятный взгляд и иногда выцеплял из сумеречного стрёкота цикад либо ночной тишины едва слышный шелест и скрип, никто не мешал нашему походу.

Я обращался к моему спутнику несколько раз с просьбой сделать привал, дабы унять слабость в ногах и подступающий голод. Брас не отвечал, продолжая неустанно нестись по лесу. Только к вечеру, когда мы вышли к небольшой, просторной полянке, прикрытой со всех сторон кустами Волчьей ягоды, он остановился. Брас замер на пару мгновений, стоя на заросшем пригорке, то ли вслушиваясь, то ли вглядываясь, а после сорвался с места и нырнул в заросли, не произнеся ни слова. А вернулся быстро, но уже с охапкой хвороста в руках.

Скоро небо заволокло серыми тучами, налетел ветер и на землю опустилась стужа. Я спасался от неё у костра, хрустящего сухими веточками и пускающего вереницы искр к медленно проявляющимся на чёрном полотне звёздам. Я сидел на кочке, уткнувшись сапогами чуть ли не в самый огонь, и пережёвывал сухой хлеб с вяленым мясом, заготовленным, видимо, ещё когда я был солдатом на службе государя. Изредка поглядывая на Браса, я заметил, что он сидит недвижимо и не сводит взгляда с леса.

Я поднялся с земли, достал из своего походного свёртка самый большой бардовый ломоть, раскупорил флягу с родниковой водой и подошёл к нему ближе.

— Брас, ты бы поел, попил. Ослабнешь ведь. А там и слечь недолго.

Он повернулся ко мне осунувшимся, постаревшим лицом. Его сухие губы раскрылись – и после долгого молчания, вместо тяжёлых вздохов и грязных проклятий, что он произносил одними губами, Брас выплюнул две фразы:

— Кровь этих тварей меня накормит и напоит… когда доберёмся до них…

И замолк. Я отошёл и опять уселся у костра, говорить с этим человеком больше не хотелось.

А когда из-за стволов стал просачиваться слабый лунный свет и первые капли моросящего дождя застучали о кору и хвою, Брас резко встал на ноги, потянул носом воздух.

— Пойдём уже… Быстрее!.. Я чую их, чую их всех…

Он сразу же рванул в чащу. Я же, собрав всё обратно в мешок и затушив костёр, едва за ним поспел.

Прошло ещё около часа безостановочной, скорой ходьбы, пока мы не достигли желанной цели. Нет, это не был выход из леса, даже близко не он. Подобно прошлой нашей стоянке, это была поляна, но не в меру большая, огороженная со всех сторон не низкими кустами, а роскошными, раскатистыми берёзами. Землю покрывали травы, заросли ягод, молодые орешники и никакого мха не видать, почва в этой роще была живой, плодовитой. Кажется, я даже слышал шум родника, а вдали, за белеющими в лунном свете стволами блеснули пару раз светлые капли струящейся, бьющей ключом воды. Это было сердце леса. Сюда бы мы пришли, коли б не нападки дикого зверья. Тут бы мы отстроили наш дом и зажили в достатке и покое, вдали от войны и смерти. Мы вошли в рощу и нежданно услышали писк. На мгновение сверкнула молния, осветив углы, закоулки, до этого таящиеся в тени. За каждым стволом, почти что на каждой ветви были признаки лесной жизни: гнёзда, норы, берлоги, лежанки. Где-то запищало снова, вдали грянул накатывающий волной гром, и стало ясно, что это за место. Это был их дом. И мы, шаг за шагом, приближались прямо к нему.

Брас остановился.

— Ты слышал? Писк… Рядом, вроде бы. Думаю, вон там.

Он махнул рукой в сторону ближайшего ягодного куста и сразу же бросился туда. И я за ним.

Под сенью широких листьев, на покрывале из мягкой травы лежали и посапывали волчата. Короткошёрстные, с крохотными ушками и лапками, едва проступающим хвостом и прорезавшимися острыми зубками. Они были точь-в-точь как моя деревянная фигурка. Один из них изредка пищал во сне, когда ветер завывал уж особенно громко и зло. Я пробежался глазами по роще – во многих таких лежаках приметил слабое шевеление и блеск серой либо чёрной шерсти.

Я отошёл, повернулся к Брасу.

— Мы нашли, что искали. Хоть это не совсем конец леса, но почва тут хороша. И вода тоже рядом. Пора возвращаться. Что делать со всем этим зверьём, потом решим…

— А нечего тут решать.

Он быстро глянул на меня безумными глазами, широко улыбнулся. И, прежде, чем я хоть что-то успел сделать, выдернул из ножен меч и вставил лезвие в ближнего к нему волчонка. Плоть хлюпнула и пропустила железо. Я даже расслышал, как оно вонзилось в твёрдую землю. Он выдернул меч. Алая, светящаяся кровь рывками стала бить из раны.

Я накинулся на Браса и получил гардой в висок. Перед глазами сверкнуло, в голове что-то разорвалось. Помню только, как лежал на земле, а повсюду – страшный вой, скул, полный страха, хруст костей. И хохот. Захлёбывающийся, громкий, бесконечно уродливый. Хохот безумца.

Очнулся, когда моросящий дождик превратился в ливень. Я поднялся на ноги, держась за голову. Брас сидел на земле, устланной покромсанными тушками, разворошёнными гнёздами, что были утыканы стрелами. Крови на земле не было, она ушла в почву вместе с каплями дождя, только с белых берёзовых стволов бурые всплески никак не хотели смываться.

Я вытащил сигилль из ножен.

— Зачем это, Брас? Зачем ты это сделал?

Он не обернулся.

— А что бы сделал ты, добряк, если бы твою Ягодку разорвали на куски? Если бы ты сам бросал землю на её холодное тело, смотрел, как медленно пропадают под комьями бледные лица и раскрытые стеклянные глаза? Если б видел, как уходит её жизнь вместе с кровью, льющейся из горла?.. А? Не отвечай. Ты бы поступил точно также… конечно же… да… как ж иначе?..

Я молча подходил, держа оружие наготове.

— Это лишнее, добряк, – он нервно хихикнул и вновь потянул носом воздух. — За нами уже идут. Я чую.

Из кустов вдали послышался рык. Брас, мгновение назад сидевший недвижимо, бросился туда и, парой прыжков покрыв огромное расстояние, скрылся в широких листьях и гроздьях чёрных ягод.

Нагнав его, я застал вовсю кипящий поединок. Огромный матёрый волк, свирепо рыча и клацая мощной челюстью, кидался на Браса. Тот извивался змеёй, уклоняясь от зубов и когтей, изредка пытался нанести удар, но тщетно – зверь был настолько же ловок, насколько силён. Получив когтями по плечу, Брас скривился и, заметив меня, прокричал:

— Давай, добряк! Вместе мы его завалим! Наши люди буду отомщены!

Я удобнее перехватил рукоять сигилля и двинулся к нему.

В это мгновение что-то могучее и стремительное сбило меня с ног и скользнуло прочь. Люто зашлись карканьем вороны, вдарил гром. В нескольких шагах от меня стояла тварь. Высокое, тонкое тело, покрытое грубой корой, со множеством мелких отростков и веток венчало некое подобие рогатого лосиного черепа, иссушённого и старого, с чёрными провалами рта, носа, глазниц. На плечах сидели вороны. А мой взгляд был прикован к вытянутой руке, сжимавшей кривыми пальцами простую цепочку, что заканчивалась деревянным волчонком. Та была красной от свежей крови. Неведомая тварь, Лесное лихо, Лешак. Он смотрел на меня секунду, а потом скрылся средь сосновых стволов.

И я бросился за ним, забыв про Браса, берёзовую поляну, светлое будущее и спокойную жизнь. Перед глазами всё стоял треснувший кедровый волчонок и бегущая из трещины кровь.

***

Лес постепенно отступает и начинается наша лагерная вырубка. Вереницы пней, обсыпленные щепками и кусками коры, какие-то из них только начали выкорчёвывать, какие-то уже лежат корнями кверху рядом с глубокими неровными ямами. Толстые стволы тоже валяются неподалёку, в некоторых из них торчат рабочие топоры. Ещё колуны, пилы и другие инструменты валяются везде, поблёскивая облепившими их каплями воды – следом только-только прошедшего ливня. Я даже, стараясь быстрее передвигаюсь ноющими от усталости ногами, спотыкнулся о тяжёлое древко топора.

Здесь точно кипела работа. Ранняя, многолюдная, поспешная. Но нечто заставило людей побросать всё и уйти прочь. А куда? Я думал об этом, приближаясь к лагерю, и только сейчас заметил, что дозорных нет. Нет ни единой дымной струйки утреннего костра, пахнущего свежим мясом, ни ржания лошадей на кормёжке, ни расходящихся эхом многоголосых переговоров. Ничего и никого. Лишь тёмные силуэты повозок и высоких шатров. Тревога пуще прежнего разыгралась где-то глубоко в груди и шаг ускорился сам собой.

Я подошёл ближе и обомлел. Ближайшие ко мне костры вряд ли потухли от ночного ливня – они были небрежно и грубо затоптаны. Первая же повозка, что попалась на глаза, расшатана и обгрызена, а на деревянной колее почти сразу различил брызги въевшейся бурой крови.

Я вспомнил пустую поляну в центре леса, где отдыхали одни лишь щенки и птенцы, вспомнил, сколько по пути сюда встретилось взрослого зверья и насколько разъярено оно было. Сразу перед глазами всплыли свежие раны у медведя, которые точно не мог нанести Микола в ту страшную битву. Вспомнил – и крепко-крепко сжал в ладони потёрный кедровый медальончик.

А шмыгнув меж телег, войдя в наш последний лагерь, я увидел то, чего так боялся увидеть. Тела, везде тела. Изуродованные, раскромсанные, искусанные. Конечности, валяющиеся на мокрой земле отдельно от тела, кисти, ещё сжимающие оружие, и туши подобные мешкам, набитым отрубями. Безжизненные, нелепые, сочащиеся красным. И кровь, кровь повсюду. Нечто постаскивало их в груды и бросило гнить… какое ещё “нечто”?.. я прекрасно знаю, что за существо это сотворило. Лешак. Полулегендарная тварь, рождённая ночной тьмой, волчьим воем и треском срубаемых древ. Старая, забытая сказка, объединённая с ночным кошмаром и потаённым страхом человека перед дикими силами природы. Оно пробудилось с первым ударом топора о чёрный ствол, с первой стрелой, пронзившей плоть, с первой смертью… первой кровью. Тварь собрала лес, объединила против единой опасности – человеческого вторжения – и, в конечном итоге, хоть и с кровавыми потерями, но добилась своего. За одну ночь либо две, а то и три, неважно… Не учёл Лешак лишь одно: мы не тратили время и тоже сделали свой ход – достигли центра проклятого леса, а Брас вырезал там всё живое, пока зверьё выгрызало наших. Брас… он ведь был прав с самого начала. Оказавшись на его месте, я бы сделал всё в точности также, если не ещё более свирепо и жестоко. Он честным обменом забрал одни жизни взамен других, более дорогих его сердцу. И сейчас, когда я стою посреди залитого кровью лагеря, бешено стучащее сердце, закипающая в душе злость, вскормленная бессилием, горем и разорванными в прах надеждами подталкивали к одной лишь мести.

Я выдернул сигилль, красный и горячий, и стал быстро оглядываться. Куда делось существо, так стремившееся привести меня сюда? Куда делся этот мстительный лесной дух, алчущий человеческой крови? Я осматриваюсь вновь и вновь, задерживаясь взглядом на старых корягах и молодых деревцах, одиноко воткнутых в землю то тут, то там, ищу глазами высокий грубый ствол с корой, точно не сосновой, не дубовой, не еловой, и с безлистными ветвями, больно похожими на кривые звериные когти.

Зашлись криком неведомо откуда взявшиеся вороны, и я прямо-таки физически ощутил присутствие чего-то могущественного, резко сбросившего любые оболочки и вышедшего из вязких теней. А скоро на границе зрения дёрнулось деревце, до этого стоявшее неподвижно и не привлекающее внимание. Я не медлил, просто сорвался с места, мгновенно приблизился и ударил наотмашь. И промахнулся. Сухонький ствол изогнулся так, что свистящее лезвие прошло близко, но никак не коснулось коры. Я ударил ещё – и вновь мимо. Я бил и бил по воздуху, сталь резала, колола и не встречала на пути препятствий. И я закричал. От того же бессилия, злости и ярости. Мои удары вспыхнули новой силой, но и это оказалось безрезультатно – проклятый ствол исчезал и в мгновение ока оказывался вне досягаемости моего оружия. Постепенно, неспешно, но я всё-таки начал слабеть. Удары становились медленнее, движения скованнее и топорнее – усталость брала своё. Крик мой сошёл на едва слышный хрип, силы иссякли, а вместе с ними ушёл и гнев. Сигилль наконец выскользнул из пальцев, я рухнул на землю.

Опустошённый, бессильный, я даже не прикрылся руками, хотя больше всего ожидаю сейчас ответного удара, что приведёт к мгновенной смерти. Всё указывает на то, что скоро я рухну на самую вершину груды изуродованных тел, стану одним их множества напоминаний о мстительной ярости леса. Но смертельного удара не происходит. Стоящий передо мной дух выпрямился, опустил кривые руки к земле, обнажив рогатую голову, и уставился на меня чёрными провалами глазниц.

— Что тебе надо, страхолюд?.. полюбоваться хочешь? — я дышу часто и глубоко, пытаясь хоть как-то перевести дыхание. — Поубивал всех… напустил зверей… теперь-то чего ждёшь?.. Отвечай, коли можешь говорить!.. Каково было разрывать женщин и стариков? А детей? В чём они виноваты?..

Я говорил без уверенности в том, что дух меня понимает. А если и так, совсем не зная, есть ли ему разница кого убивать, различает ли в людях воинов, которых стоит опасаться, и тех, кто сам страдает от людских войн.

Но Лешак понял. Он никак не показал этого, но я почувствовал, что мои слова сделали своё дело. Он ещё секунду смотрел на меня, затем развернулся и, противно скрипя, зашагал вглубь лагеря. Я присмотрелся – шёл он к шатру Васки, не иначе. Я глянул на кровавую груду ещё разок и признал в мёртвых телах одних лишь солдат, и только. Микола тоже лежал среди мёртвых, его косматая голова вывернута под неестественным углом, торс и руки искромсаны чем-то широким и острым, а пальцы всё ещё держат рукоять двуручника. Лезвие клинка переломано пополам. Мигом я поднялся с земли и поспешил за лесным духом, до хруста в костяшках сжимая кедрового волчонка.

У высокого шатра Лешак остановился и, повернувшись ко мне, кривым пальцем ткнул в помятый полог, прикрывающий ход внутрь.

— Хочешь, чтобы я вошёл? Что меня ждёт там?

Из-под его рогатого черепа донёсся лишь скрип старой древесной породы и, кажется, далёкий шелест листвы. Дух резко дёрнул рукой и ткнул в полог ещё раз.

Я подошёл и обхватил пальцами лёгкий полотняный материал. Изнутри несёт ароматными травами, нежными ягодами и цветами. Ещё очень тихо, не слышно ни единого звука. Хотя в этом может быть повинен ветер, тревожно завывающий в кронах, и вездесущие проклятые вороны. Но… вот я расслышал тихое сбивчивое дыхание, после едва слышные перешёптывания и, подняв полог, ступил внутрь.

Одинокая свеча теплится посреди обширной комнаты. Слабый огонёк мерцает, сбиваемый дыханием, но продолжает освещать обступившие его фигуры. Высокие и совсем низкие, здоровые молодые и иссохшие сгорбившиеся. Быстро глаза привыкли к полумраку и я смог разглядеть лица. Все, кто не мог держать оружие, находятся сейчас здесь. Напуганные, бледные, ослабшие, но живые. Живые.

Райла первая признала меня и, вынырнув из толпы, кинулась на шею. До ушей донеслись тихие всхлипы Ягодки, а в ладонь крипко вцепились маленькие пальчики.

Плечи Райлы крупно дрожали.

— Вернулся… ты всё-таки вернулся…

Я крепче прижал её к себе свободной рукой.

— Как всегда.

Райла резко отстранилась, глянула на меня испуганными, заплаканными глазами и сразу же перевела их на располосованную когтями грудь. Я уже не чувствую, как что-то тёплое струится по изорванной кожанкой, не чувствую и обжигающего огнём зуда, только ноющая боль осталась да недомогание, путающее мысли. Ещё отчего-то стали неметь пальцы на руках.

— Как всегда, с новыми ранами, едва живой… но хоть цел…

Она осторожно поправила мою глазную повязку, помятой мокрой тряпкой висевшую на лице. Затем нырнула в толпу и вернулась с табуретом. Только усевшись на него и расслабившись, я понял, насколько устало и изнурилось моё тело. Ноги дико болели, мышцы на руках разбухли и стали каменными. Я принялся их растирать.

— Меня пропустили сюда и уже скоро нужно будет выходить. Мы выйдем все вместе и… я понятия не имею, что нас ждёт снаружи. Придётся попросту рискнуть, и раз вы все живы, думаю, так и останется. Но прежде… — я поднял ладонь со свисающим с неё медальончиком. — Волчонок оказался у меня. Я видел гору тел снаружи: там все мертвы, ни одного живого… как это всё произошло?

Райла приняла у меня из рук оберег, рассмотрела трещины и въевшуюся кровь.

— Они напали той же ночью, как ты ушёл. Бой был очень недолгий… Как исход стал ясен, Микола согнал нас всех сюда и укрепил полог. Кажется, он стоял у входа. Сопел громко, хрипло, а потом резко стих. Тогда одним рывком кто-то сдёрнул полог и волчья морда уставилась на нас. Уродливая, свирепая. Пасть его была вся в крови. Волк прошёлся по всем нам своими горящими жёлтым глазами и уставился на Ягодку. Я подумала всё, сейчас разорвёт, а потом пригляделась. Он смотрел на твой медальон. Я сдёрнула его и кинула в окровавленную пасть. Зверь ушёл, и больше никто к нам не заглядывал. Лишь снаружи что-то всё скрипело, выло, и вороньё проклятое кричало. Мы сидели тут, дрожа, пока не пришёл ты…

Скорбь дрожью прошлась по телу, вышла с тяжёлым вздохом. Я уже не боялся выходить наружу: никто нас не тронет. Слишком много потеряли все в этой необдуманной, глупой и страшной схватке.

Я поднялся на ноги, взял своих девочек за руки и ступил вон из шатра.

***

Два десятка человеческих душ. Мы шли долго. И пока средь толстых вековых стволов не показались просветы и тёплый полевой ветер не начал играть в волосах, сердце не отпускала тревога. Впереди нас всё это время семенил здоровый матёрый волк. Он не оборачивался, не рычал, казалось, не желал и глядеть на нас. Но я приметил глубокие рубленные раны на его боках, свежую кровь, капающую с клыков. И мысленно хоронил месть, страх, гнев, вместе с людьми, навсегда затерянными в этом тёмном неведомом бору.

Скоро мы были далеко. Волк вывел нас на обширные луга, не тронутые ещё рукой человека. А сам удалился в свой лес. Я остановился всего на мгновение и проследил за его уходом. На самой границе лесной чащи, в тени стоял он. Лешак. И горе тому, кто вздумает зайти в его владения с оружием в руках.

Я развернулся и поспешил за Райлой, Ягодкой и остальными, впереди нас ждала новая, подаренная лесным духом жизнь. Лишь крик воронья будет мне часто приходить в самых страшных ночных кошмарах.

Параллель

  • 30.01.2018 16:51

ПАРАЛЛЕЛЬ

(Деформируй своё сознание вместе с нашими героями)

ГЛАВА 1

 

Это было в Бааскуде. Забросили как-то туда наших российских бойцов для выполнения опасной и жёсткой операции. Их задача состояла в том, чтобы убрать главу одного крупного наркокартеля. Как и должно быть, всё было хорошо до определённого момента, когда они уже были на финальной стадии своей миссии – одного из наших заметил враг. Подняли тревогу. Их начали окружать и открыли огонь на подавление. Стояла адская жара, небольшая группа наших бойцов, укрывшись в каком то доме на первом этаже отстреливалась от врагов не один час. В общем, миссия была провалена уже, и им каким-то чудом нужно было эвакуироваться оттуда, но их окружили. Это было жёстко, вражеские снайперы через окна подстреливали наших, растекались лужи крови, на полу куски плоти и мяса. Российские бойцы не сдавались до последнего, и тут через окно залетела к ним граната — упала в углу здания. Произошёл взрыв, всех наших положили. Через несколько минут враги выбили дверь здания и зашли группой людей из 10 человек. Они делали контрольные выстрелы в тела российских бойцов. Возле окна они увидели, что один всё ещё шевелится. Он был в сидячем положении, оперевшись спиной на стену. Враги направили на него оружие, дабы закончить всё это, но тут произнёсся звук: «Стойте». После чего они разошлись в стороны и к нашему бойцу подошёл их главный, которого нужно было убрать. «Я сам это сделаю, хочу посмотреть ему в глаза перед смертью» сказал он. «Ну давай паскуда!» ответил ему наш боец, почти захлёбываясь кровью. Он достал золотой пистолет из-за спины, присел на корточки и приставил дуло к голове нашего героя. «Страшно?» спросил он. «Это тебе надо бояться» в ответ ему. «И почему же? Ах… Хотя не важно, прощай» сказал глава наркокартеля. В тот момент, наш отважный боец вытащил руку из-за спины, в которой была граната. Со словами: «Вот почему!», дёрнул чеку. Взрыв! Все, кто были в здании на тот момент – погибли, включая цель нашей храброй российской группы.

 

Со словами: «Вот такие вот дела… Ну а потом пошли титры», поставил кружку с чаем на столик Антон.

«Дааа… Концовка вроде неплохая» ответил ему Юра, сидевший через столик напротив в одном из купе вагона.

«Согласна. Мы вместе смотрели это кино, хотя такой жанр мне не нравится» добавила жена Антона, Юля.

«И как он уговорил тебя с ним это посмотреть?» спросила жена Юры, Настя.

Юля: «Да решили просто устроить вечер кино, а тут новинка вышла в хорошем качестве» и обняла Антона.

Антон: «Ну, а под пивасик с рыбкой фильм вообще зашёл отлично» и улыбнулся.

Юра: «Согласен. Надо будет нам тоже как-нибудь устроить такой вечер. Да? Родная?» и обнял Настю.

Настя: «Я не против».

Антон: «Мы же, сколько уже в браке? Года 3 – также как и вы, почти в одно время женились ведь. Порой такие вечера очень расслабляют, я бы сказал – уютно на душе становится».

Юра: «Сказал, как старпёр какой-то. Как будто тебе лет 40-50 уже, нам всего по 25».

Юля: «Почему сразу – как старпёр? Правильные вещи говорит».

Настя: «А вот я с ними согласна» и смотрит на Юру.

Юра: «Ладно – ладно. Я тоже согласен».

Антон: «Кстати, вы не задумывались детишек завести?» и смотрит на Юру с Настей.

Настя: «Как в воду глядишь, собирались это обсудить после нашей поездки».

Юра: «Да. Сейчас съездим к нашему третьему корефану детства, тем более он уже давно нас звал к себе в Москву – повидаться, потусить, в общем отдохнуть».

Юля: «Вот же совпадение! Мы тоже. Создаётся такое впечатление, что вы за нами повторяете или мы за вами» и посмеялась.

Антон: «Вот только жалко, что у них не будет бабушки и дедушки…».

Юра: «Да… Понимаю, как и у нас…».

Юля: «Вот говорю же, ещё один пункт нашего сходства» и немного задумалась.

Настя: «Давайте не будем вспоминать ту проклятую аварию?».

Все ей в ответ: «Да хорошо, не будем о грустном».

Юра, обратившись к Антону: «Слушай, я не знаю, откуда ты накопал столько деньжат, чтобы оплатить этот отдых, но хотел сказать по-человечески спасибо от нас с Настей. Мы давно хотели выбраться куда-нибудь, отдохнуть, но то нету времени, то финансовые проблемы. В общем, ни одно так другое» и пожал ему руку по-братски.

Настя: «Да, спасибо вам ребята. Тут думаешь о простом хотя-бы отдыхе на пару дней, а вы нас на целый месяц в Москву, поездом! Классно, Россию повидать. А то засиделись мы во Владивостоке».

Антон: «Да бросьте вы. Мы же хорошие друзья, если есть возможность – почему нет?».

Юра: «Логично. Если не секрет – откуда бабосик? А то мы же знаем, где вы работаете с Юлей. Чтобы такую поездку оплатить, да ещё и за кого-то сверху, тебе лично Антоха пришлось бы работать года 2 и не тратить денежку».

В ответ ему: «Пусть это останется моей маленькой тайной?».

Юля: «Во-во! И мне тоже не хочет говорить» и присматривается к нему.

Юра: «Скажи главное, проблем от этого не будет?».

Антон: «Не переживайте друзья, всё хорошо. Честно!».

Настя: «Ну тогда ладно. А этот ваш старинный друг – вообще нормальный? Или у него есть какие-нибудь особенности характера?».

Юра: «Да милая, нормальный. Мы втроём в детстве такие дела мутили, да и вообще были как не разлей вода, но потом они с матушкой переехали в Москву и общение только через интернет».

Антон: «Да… Во времена были классные, беззаботное детство».

Юля: «Ну ничего, мы уже в пути 3 сутки, осталось 4 и увидитесь со своим корефаном. Меня и Настю познакомите с ним, ну и оторвётесь за все годы разлуки. В конце концов – у нас целый месяц отдыха!».

Юра говорит Антону: «Кстати бро, это ты правильно сделал, что поездом решил добираться туда, а то не нравятся мне эти самолёты, если честно, в новостях только и слышишь – тут упал, там упал и.т.д.».

Антон: «Ну так ведь это я! Хотя самолётом в гигантское количество раз меньше на дорогу времени убивать».

Юра: «Так-то оно да, но где 100% гарантия, что именно в наш перелёт что-нибудь не случится, и мы не упадём?».

Антон: «Нет гарантий, да и вообще – давай закроем эту тему».

Юра: «Согласен».

Тут Настя прилегла и начала рассуждать вслух: «Значит, что мы имеем? Две молодые семьи, не имеющие родителей и детей, едут 3 сутки в вагоне купе поезда, который направляется в Москву?». Все посмеялись и Юра говорит: «Милая, зачем это было подытоживать?».

Настя: «Да не обращайте внимания, это я так. До сих пор немного просто не верится, что мы едим отдыхать».

Антон: «Дааааа! За отдых!» и поднял кружку с чаем, намекая – давайте чокнемся за это. Все поддержали его и сделали по последнему глотку, так как он закончился.

 

ГЛАВА 2

 

Юра: «Ух, что-то чаёк закончился, схожу-ка я за горячей водичкой в коридор. Давайте кружки».

Настя: «Да сиди милый, давайте я схожу, просто заодно в туалет хотела забежать» и начала собирать их.

Антон: «А почему бы и нет, ещё по кружечки и на боковую, а то уже вечер…».

После того, как Настя собрала все кружки, она открыла дверь и вышла в коридор. В момент открытой двери купе осветило немного белым светом. Дверь закрылась.

Юля: «Ребят, вам не показался странный белый свет?»

Антон: «Родная, что странного? Сейчас вечер, мы движемся, по пути попадаются зажжённые фонари».

Юра: «Да, это логично. Так что Юль не реагируй так на это».

Юля: «Ну хорошо» и откинулась на лежанку.

Спустя буквально минуту, Настя во взволнованном состоянии открыла дверь и говорит: «Друзья, по-моему это не нормально». Купе осветилось белым светом от окон в коридоре.

Антон: «А где кипяток?».

Юля: «Да какой к чёрту кипяток! Смотри» и подошла к окну в коридоре, смотря на белую мглу.

Юра: «Что вы панику разводите?» и открыл занавески у окна в купе.

Всё помещение осветилось белым светом. Антон, смотрел на это и сказал: «Да это обычный густой туман. Ничего сверхъестественного».

Настя: «Даже в мега густом тумане видны хоть какие-нибудь силуэты в дали, а тут вообще ничего нет. Как будто за окном тупо напускали белого дыма».

Юля: «Я с ней согласна, очень похоже на тот дым, который у нас во Владике с ТЭЦ трубы идёт».

Юра, обращаясь к Антону: «Бро, а они по сути правы. Странно как-то это».

В ответ ему: «Блин. Ладно, Насть ставь кружки на стол, и пошлите вместе к проводнику сходим. Спросим что это за хрень, может это нормальное явление в определённой проезжей зоне».

Настя: «Хорошо».

Юля вышла первая из купе в коридор и видела, как он весь освещён белым светом от окон, говорит: «Да… Ребята, сейчас же вечер? Правильно? Но у меня ни хрена не складывается такое ощущение». После этих слов, Юра посмотрел на свои наручные часы и сказал: «У меня вообще что-то время остановилось на 20:30 и не двигается дальше».

Настя: «Что-то мне как-то паливо становится немного. По поводу часов – может у тебя батарейка сдохла?».

Юра: «Да не может такого быть, специально менял перед поездкой. Странно».

Антон, идя последним, сказал: «Друзья, мне одному кажется или и вправду людей что-то нет?».

Юля: «Да-да, это тоже как-то ни есть хорошо. Ладно, давайте допросим проводника – может всё объяснит». Наши герои подошли к тамбуру, рядом с которым находилась дверь от первого купе в их вагоне – там было рабочее место проводника. Юля постучала – нет ответа. Юля постучала подольше – нет ответа, посмотрела на своих друзей с таким выражением лица, мол ну что будем делать?

Юра: «Стучи сильнее!». После чего, она долбила в дверь и ногой, и руками, и при этом ещё кричала: «Эйййй! Там есть кто-нибудь?». Всё равно, после этих действий, не было никакой реакции. Тогда Юля сказала: «Почему-то мне кажется, что там его нету – также как и остальных людей» и облокачивается на дверь. Она оказалась не заперта и в момент, когда она облокотилась на неё – дверь отъехала в сторону и наши герои увидели пустое купе, освещённое белым светом от непонятной субстанции за окном.

Настя: «Твою же мать! Да что здесь происходит? Где все?» испытывала панику. Юра, обнял её и сказал: «Милая, успокойся. Мы во всём разберёмся, обязательно!».

Антон: «Слушайте, предлагаю пробежаться по всем купе, может где – кто есть?».

Юля: «По-моему идея не даст результата, но попробовать стоит. Давайте распределимся и вперёд». После этих слов, они взяли себе каждый по 2-3 купе и начали их проверять, во время поиска людей они кричали: «Эй! Здесь есть кто-нибудь? Людиииии?! Аууу! Отзовитесь!». Все помещения были открыты также как и купе вожатого. И все они были освещены белым светом. После поисков они собрались в коридоре возле своего купе. Юра: «Ну что? Я так понимаю у всех одна картина – помещение пустое, белый свет?». Все ему в ответ: «Да…».

Юля: «Это уже не в какие рамки не лезет! Нужно понять – какого хрена происходит!». Наши герои потихоньку начинали испытывать волнение от непонимания происходящего. Антон взял за руку её и сказал: «Милая, разберёмся. Всё будет хорошо».

Настя: «Ребята, а если такая хрень происходит только в нашем вагоне? Давайте разделимся по двое и в соседние вагоны на разведку?».

Юра: «Отличный план, родная». После этого, Антон с Юлей пошли в один тамбур, чтобы перейти в другой вагон, а Юра с Настей в другой. Буквально через 10 минут они встретились снова у своего купе, зашли в него и присели.

Юра: «Дайте угадаю? Закрыто, хрен пройдёшь?».

Антон: «В точку, бро».

Настя: «А вы пытались покричать? Или постучать? Ну хоть что-нибудь сделать?».

Юля: «Ну конечно, не делай из нас недоумков. Кричали – нет ответа, тарабанили – не какой реакции, хотели выломать дверь, но она оказалась крепкая зараза».

Настя: «У нас аналогичная ситуация…».

Юра: «Это что же получается? Мы взаперти в вагоне, в котором куда-то пропали все люди и за окном непонятная белая субстанция?».

Антон: «Снова в точку, бро» и посмотрел в окно, задумался.

Юра: «Что залип? Антон?».

В ответ ему: «Да вот думаю, что же это может всё-таки быть. Может это просто густой дым, туман, какие-то испарения… Я не знаю. Давайте откроем окно?».

Настя: «Ты с ума сошёл? Даже не вздумай! Выкинь такие мысли из своей головы!» перепугалась от такого предложения.

Антон: «Почему нет? Посмотрим, что будет…».

Юля: «Милый, давай завязывай с такими предложениями. Откуда ты знаешь, что это хрень за окном не ядовитая? Что она нас не убьёт, если попадёт сюда?».

Юра: «Бро, я бы тоже хотел узнать, что будет. Но Юля вещи говорит! Я их поддерживаю, окно не открываем».

Антон: «Как мы тогда узнаем, что это? Эх… Ладно, послушаю вас».

Как только они закончили этот разговор, в этот момент поезд значительно ускорился.

 

ГЛАВА 3

 

Настя: «Ваааах! Все это почувствовали?».

Юля: «Если ты про то, что мы начали набирать скорость – то да».

Юра: «Ох чую я, не к добру это…» и непроизвольным взглядом посмотрел на часы.

Антон: «Что? Так же стоят?».

Юра: «Да, 20:30. Достаньте телефоны». Все вытащили свои мобильные, положили на стол. Они не включались вообще никак.

Настя: «Знаете, я даже не удивлена – почему они не работают».

Юля: «Да, тут слишком много странной хрени происходит».

Юра: «Ребята, я отказываюсь во всё это верить. Может это какой-то тупой розыгрыш или вообще сон?».

Настя: «Если бы это был розыгрыш, то это как нужно было бы за морочиться? Да и кому вообще такое нужно было бы? А по поводу сна – врятли, всё слишком натурально. Главный вопрос – почему мы ускоряемся? Не хотелось бы сойти с рельс».

Юля: «Я с тобой согласна».

Антон: «Кстати, друзья. Вы заметили, что за последнее время с момента, как это всё началось – мы ни разу не поворачивали некуда? Как будто мы едим тупо по прямой дороге и всё?».

Юра: «А ты прав, я как-то не придавал этому значения. Но это полюбому не с проста и это пугает, если честно».

Наших героев одолевали страх и паника. Спустя минут 10 обсуждений и размышлений Антон решил сказать: «Друзья, я уже не знаю, что думать но…».

Юра: «Что но? Говори уже, если у тебя есть хоть какая-нибудь идея».

Антон: «Я не уверен, но вдруг это всё происходит из-за предмета, который я спрятал в вентиляции нашего купе перед отправкой с Владивостока…».

Юля: «Чтоооооооооо? Что ты сейчас сказал!?» испытала шок.

Юра: «Бро, ты дебил? Что за предмет? Давай рассказывай. Вдруг на самом деле, эта хрень виновата».

Настя: «И с подробностями. Если выяснится, что это происходит из-за тебя, я тебя прям тут замочу!» испытала большой выплеск агрессии.

Юра: «Родная, спокойно. А ты рассказывай» и посмотрел на Антона.

Антон: «В общем, вы меня спрашивали откуда у меня появился бабосик на эту поездку – так вот, одним обычным вечером я сидел, копался в интернете, ничего особенного, читал новости, играл в браузерные игры и.т.д. Тут мне на почту пришло письмо от неизвестного отправителя, в котором говорилось, что мне повезло и я мол счастливчик, т.к. меня выбрала лотерея. Мне предложили следующее – если я хочу получить крупную сумму денег, которой мне хватит не работать лет 10 и просто наслаждаться жизнью – мне нужно согласиться на их условия, в которых сказано, что мне придёт по обычной почте посылка с предметом, который надо будет спрятать в купе вагона, находящееся по середине. Ну и конечно отправиться самому в этом купе в Москву».

Юля: «Да ты охренел!» испытывала шок.

Юра: «Успокойтесь. Бро, ты разве не понимаешь, что это всё лохотроны, спамы и.т.д.?».

Антон: «Конечно понимаю, но письмо было написано так красиво и грамотно, что я подумал – а почему бы и нет? Потом я вспомнил про нашего корефана, который нас давно уже зовёт к нему туда. Ко всему прочему я подумал про нас четверых сразу, вместе отдохнуть, расслабиться, прокатиться в конце концов по России. И я согласился».

Юля: «Ты конченый дебил! Это даже по письму понятно, что какая-то мутная схема».
Настя: «Да хватит. Что дальше было?».

Антон: «В ответном письме – я согласился. Задал им ещё парочку вопросов, типа почему именно в Москву? Почему на поезде? Почему в купе посередине надо прятать предмет?».

Юля: «Блин, а ты не подумал своей головой, что это может быть бомба, допустим?».

Юра: «Юляяяяяяяяя, успокойся! Сейчас нужно во всём разобраться, а не пилить его. Антоха, они тебе ответили?».

Антон: «Да, пришло ещё одно письмо, в котором говорилось, что через пару часов на мой счёт упадут деньги, а посылка придёт завтра. На мои вопросы – они не дали ответа».

Настя: «Почему-то я не удивлена, что они не ответили».

Юля: «В какую жопу ты нас втянул…».

Юра: «Спокойно ребята. Расскажи, что было в посылке».

Антон: «Как они и обещали, на следующий день с утра около двери своей, я обнаружил коробку небольшую, где-то сантиметров 30 на 30. Занёс её в дом. Открыл и увидел этот предмет».

Настя: «На что он был похож?».

Антон: «Да ни на что. Сам по себе маленький, на полкоробки где-то. Какая-то круглая подставка, на которой панель, таймер, куча кнопок и поверх всего этого – какой-то шар. Всё».

Юра: «Что-то херня какая-то. Но явно не бомба» и посмотрел на Юлю.

Юля: «Молчу – молчу… Больше в коробке ничего не было?».

Антон: «Вы не поверите, но была записка. В ней было сказано, чтобы я вас взял с собой» и смотрел на Юру и Настю.

Настя: «Чего? Мы тут вообще причём? Откуда про нас узнали?» в недоумении.

Юра: «Очень странно».

Антон: «Я чуть-чуть удивился, но особо не предавал этому значения, потому что знал, что у меня на счету лежит куча бабла и надо-то всего прокатиться 7 дней на поезде и отдохнуть».

Юра: «Бабки меняют людей».

Антон: «Ну собственно, а дальше вы знаете – я вам позвонил, всё сказал, предложил и мы отправились в путь».

Юля: «Так вот почему ты не хотел говорить мне, откуда у тебя бабос появился…».

Антон: «Да. Я знал, как ты отреагируешь. Прости милая».

Юля: «Ладно родной, мы всё таки семья. Будем выбираться из этого говна».

Юра: «У меня вопрос. Ты сказал, что письмо пришло от неизвестного отправителя. А на самой коробке было что-нибудь? Ну там адрес или ещё что-нибудь такое?».

Антон: «Ничего не было, кроме одного – справа на ней было написано «FiMatLab». Я подумал, что это логотип наверно их и решил пойти прогуглить – с кем я имею дело».

Настя: «И?».

Антон: «Информации почти про это не было, только то, что это типа какой-то научный институт, что-то там связано с физикой и.т.д.».

Юра: «Не сайта, не телефонов, не адреса?».

Антон: «Нет. Ну я и подумал, что эта хрень, которую мне прислали очень похожа на какое-то научное изобретение. В общем, я не заморачивался».

Настя: «А стоило бы… Ладно, это не даёт нам всех ответов, но хоть что-то. Куда ты там говорил, спрятал эту херню?».

Антон: «В вентиляцию» и указал пальцем наверх, на решётку.

 

ГЛАВА 4

 

После его слов, Юра поднялся на второй ярус, чтобы дотянуться до вентиляции и снять решётку.

Антон: «Простите друзья, если это из-за меня. Больше не когда не буду соглашаться на всякие сомнительные предложения, чтобы заработать».

Настя: «Да тебе то что. У тебя сейчас, как я поняла, бабосика хватит не на один год шикарной жизни».

Юля: «Агаааа, шикарной… Если бы ещё знать, где мы находимся и как выбраться».

Юра: «Пусто! Тут Пусто!».

Антон: «Как? Должно быть там» и привстал между койками.

Юра: «Ну смотри сам» и отодвинулся, чтобы Антон увидел. После этого, поезд стал значительно быстрее ехать. От чего по инерции Юра свалился со второго яруса на пол, а Антона откинуло к стене на первом ярусе.

Настя: «Да какого хрена!?» в полном возмущении.

Юля: «Мы с такой скорость – не взлетим случайно?».

Наши герои помогли Юре встать и посадили его на первый ярус.

Антон: «Не знаю, как на счёт взлетим или нет, но это явно уже не скорость обычного поезда».

Юра: «Да… Чувствуется. Уже к стенам притягивает немного…».

Когда Юра падал со второго яруса, он ногой зацепил куртку Антона, которая упала на пол. Из неё выпало два письма – их увидела Юля, после чего она сказала: «А это ещё что такое?».

Настя: «Где?». Юля подняла их и показала остальным. Юра посмотрел на Антона со словами: «Бро, может хватит уже тайн а ? Давай говори, что это за письма? И почему на них логотип «FiMatLab» а? Совпадение – не думаю».

Антон: «Клянусь вам, друзья мои! Честно не знаю, каким образом они попали в мою куртку. Поверьте мне!».

Настя: «Вроде говорит искренне».

Антон: «Я вас уверяю, что не вкурси про эти письма. Мне самому интересно, что там».

Юля: «Тогда давайте разбираться, подсаживайтесь ближе к столику».

Усевшись за него, Антон сказал: «Я вспомнил!».

Юра: «Что?».

Антон: «Возможно эти письма мне подбросил тип на вокзале во Владивостоке. Потому что, когда я приехал раньше вас, чтобы спрятать ту херню в купе – я шёл по перрону, смотря в телефон. В один момент со мной столкнулся какой-то мужик, буквально на несколько секунд. Он даже не извинился и пошёл дальше, одет был так неприметно – куртка, кепка, джинсы. Я торопился, чтобы успеть своё дело до вашего прибытия. Я думаю, именно в этот момент мне их и подбросили».

Юра: «Вообще логично».

Юля: «Ну сейчас посмотрим, что тебе подбросили».

Она держала в руке два письма, на них обоих был логотип «FiMatLab» и подписи — на первом письме: «ваша цель», на втором: «дополнение». Все согласились, что вскрывать надо первое.

Открыв его, они обнаружили свёрнутую бумагу. Развернули, и там был следующий текст: «Добрый день, ночь или утро – мы не знаем, какое у вас сейчас именно время. Скажем так – вам посчастливилось участвовать в одном эксперименте. Он должен был начаться на третьих сутках вашего пути в Москву. Ваша основная задача – это, если вы вернётесь в настоящее измерение, в Москве вас встретят агенты нашей компании и увезут в лабораторию, где вы нам должны будете рассказать во всех мельчайших подробностях – что вы видели? Что вы ощущали? Где вы вообще были? В общем, абсолютно всё». После того, как наши герои это прочитали – их охватило несколько чувств сразу – страх, паника, недоумевание и конкретный шок. У них появилось просто гигантская куча вопросов, на которые они хотели знать ответы.

Настя: «Чтооооооо? Чтоооооооооооооо? Каком ещё на хрен эксперименте?».

Юля: «В настоящее измерение? Что? А мы где тогда?».

Юра: «Мне не нравится фраза – если вы вернётесь!».

Антон: «Друзья, это наверно какой-то масштабный розыгрыш от этой грёбанной компании. Я отказываюсь в это верить».

Настя: «Я… Я… Я… Даже не знаю, что сказать».

Юра: «Это надо переварить…».

Юля: «Так. Давайте попробуем хотя бы чуть-чуть успокоиться».

После её слов, наши герои сделали глубокий вдох-выдох.

Юра: «Что будем делать?».

Юля: «Давайте откроем второе письмо. Вдруг там есть что-то полезное».

Антон: «Да давай милая, вскрывай».

Как только они собрались это сделать, скорость поезда увеличилась во много раз. Нашим героям уже приходилось держаться за столик, поручни, лежанки, чтобы их не снесло к стенам силой притяжения от гигантской скорости.

ГЛАВА 5

 

Юля вскрыла второе письмо, которое было значительно толще, чем первое. Развернула несколько бумаг на которых был следующий текст: «Это письмо на тот случай, если мы ошиблись с расчётами, и вы не вернётесь в настоящее измерение. Мы тогда не знаем, что с вами произойдёт, и где вы будете именно, поэтому тут объясняются абсолютно все вопросы, которые вам по любому пришли в голову:

 

Кто мы такие? Мы секретная компания «FiMatLab», основные наши направления – это астрофизика, квантовая физика, квантовая механика. И ещё мы захватываем много других аспектов и отраслей.

 

Почему секретная? Потому что порой, чтобы достичь прогресса или положительного результата в том или ином направлении – нужно проводить вот такие незаконные эксперименты, в котором сейчас участвуете вы. Поэтому о нас ничего и не обнаружил в интернете Антон.

 

Чем мы занимаемся? По результатам различных экспериментов в разных направлениях – мы получаем опыт, благодаря которому, можем изобрести что-то новое, более уникальное, вывести человечество на новый уровень развития.

 

Что за предмет спрятал Антон? Он называется «ПарТел» версии 1.0.

 

Что он делает? Он собирает квантовые частицы, пространство и время в определённом небольшом радиусе действия и перенаправляет в случайную параллельную вселенную ровно на 4 суток, это если по нашему времени. Собственно, почему таймером было установлено, что ваш эксперимент начнётся на 3 сутках в пути, чтобы к 7 вы прибыли в Москву уже в нашем настоящем измерении, где вас встретили бы наши агенты. Вы бы нам всё рассказали, объяснили, мы бы открыли и что-то поняли немного о новой параллельной вселенной.

 

Как бы вы вернулись? Скорее всего, вы уже заметили, что в вашей вселенной нету спрятанного предмета в вентиляции, это потому что он остаётся в настоящем измерении, что нам и даёт возможность вернуть вас с вашими новыми знаниями. Конечно, если вы выживите, ведь ни кто точно не знает, куда именно вы попадёте.

 

Почему купе? Почему вагон? Почему поезд? Всё просто, из-за радиуса действия «ПарТела». А по поводу поезда, это просто в вашем случае так получилось, эксперименты должны проходить в таких местах и в такое время, чтобы не привлекало ничего внимания. Чтобы люди думали, что всё идёт своим обычным чередом.

 

Почему именно вы? Потому что, если мы просчитались, и вы не вернётесь – по вам ни кто не будет скорбить и вас не будут ждать. Близких у вас нет, детей нет, родителей нет, братьев, сестёр и.т.д. Вы идеальные кандидаты.

 

Антон: «Фааааааааааааааааааааааак! Твою мать! Говно! Аааааааа!» он был в гневе.

Юля: «Это полный трындец! Лучше бы второе письмо не читали».

Юра: «Мой мозг отказывается в это верить…».

Настя: «Ни каждый разум способен это понять и осознать».

Антон: «Получается – мы сейчас в какой-то случайной параллельной вселенной?!».

Юра: «Да».

Антон: «Да блин! Это даже звучит, как бред! Ох батюшки!».

Юля: «Бред – ни бред, как ты ещё это всё обьяснишь?».

Антон: «Не знаю….».

Настя: «Интересно, когда нас обратно выкинет в настоящее измерение? Когда пройдут эти 4 суток? Тут то часы стоят, мы не знаем, сколько прошло именно времени».

Юля: «Не знаю, как я поняла – нам надо всё запоминать, что здесь происходит и когда нас телепортнёт обратно – нас встретят агенты этой грёбанной компании, там им всё расскажем и пошли они в жопу!».

Юра: «Не забывай, нас повезут ещё в какую-то лабораторию – это во первых, а во вторых – не будь такой наивной, думаешь нас реально после всего этого отпустят и скажут, мол идите живите дальше».

Антон: «Во-во, по любому ещё какие-нибудь опыты будут ставить».

Настя: «А давайте так, как я поняла – мы должны будем появиться в своём купе, только в настоящем измерении, а там просто тупо сбежим, пока за нами не придут».

Юра: «Идея может сработать, только если нас не примут во время появления там».

Антон: «Больше нам ничего и не остаётся, как надеяться. Так что, если что сразу бежим, а куда – это по ходу дела решим!».

Все согласились с этим решением. Юля держалась за стол и смотрела в окно, сказала: «Ребят, так может кто-нибудь понял, что это за херня за окном?».

Настя: «Я не учёный, но с учётом того, где мы находимся – возможно, в этой вселенной — мир выглядит именно так, а может и вовсе мира не существует и это его первоначальный образ».

Юля: «В твоих словах есть какой-то смысл вроде».

Антон: «Я могу предположить, почему мы дальше вагона выйти то не могли. Помните, в письме писалось про радиус действия, вот видимо это границы его».

Юля: «А почему тогда сюда забросило ни всех людей? А именно нас четверых».

Юра: «Как выразилась моя любимая, я не учёный, но возможно «FiMatLab» настроило этот прибор на наше ДНК. Почему в посылке была записка, в которой написано было про нас с Настей – это же всё не просто так, а как я понял это компания могущественная. Другого более логичного ответа я не вижу».

Настя: «Нуууу вообще звучит рационально».

 

ГЛАВА 6

 

Сразу после их разговора, скорость поезда усилилась так сильно, что держаться уже не было сил. Настю, Юлю и Юру прижало к стене на первом ярусе, Антона на втором. Сила притяжения была настолько мощной, что они не могли шевелиться.

Антон: «Народ, что происходит?».

Юра: «Хороший вопрос, но нет ответа».

Настя: «Я не могу двигаться!».

Юля: «Я тоже. Может быть так должно быть перед выбросом нас в наше измерение?».

Антон: «Думаю врятли! Хотя кто его знает».

Поезд набрал ещё скорости. Наши герои испытывали чувство страха и надежды, что это, через что они в тот момент проходили – приведёт их обратно домой.

Настя, обращаясь к Юре: «Милый, я чувствую, что мои внутренние органы сейчас расплющит». Он ей в ответ: «Родная, я тоже. Надейся, что так и должно быть и всё будет хорошо».

Настя: «Если же всё-таки это не так, знай – я люблю тебя!», он ей в ответ: «И я тебя!».

Антон, обращаясь к Юле, со второго яруса кричит: «Милаааая! Настя вещи говорит, вдруг это не обратный выход, знай – я люблю тебя! Ты моя вселенная! Жаль, что я не могу взять тебя сейчас за руку и пройти через это вместе!».

Юля: «Я тоже тебя люблю, мой хороший!».

Поезд ускорился ещё в несколько раз. Наши герои от адской силы давления и притяжения уже не могли разговаривать и закрыть глаза. Прошло ещё большее ускорение в гигантское количество раз. Так как наши три героя находились между первым и вторым ярусом – они были в сидячем положении. Они могли видеть, как ихние ноги и нос начинают распадаться на молекулы и атомы. Это приводило их в ужас. После очередного ускорения, пропали уже и чувства. Со стороны это выглядело уже, как на 64% распавшееся тело человека на квантовые частицы. После очередного ускорения – от наших героев не осталось ничего.

 

Москва.

На лавочке ж/д вокзала сидели три неприметных человека. Одеты были по-простому. Двое из них были по крупнее, а третий помельче. В громкоговорители был слышан женский голос, который сказал: «Внимание! На первый путь прибывает поезд “Владивосток-Москва”». Буквально через 10 минут, поезд заходил на свой путь и останавливался. Эти люди дождались его полной остановки и сидели, наблюдали за тем, кто выходит из вагона, в котором находились наши герои. Как только самый последний пассажир покинул вагон, тот кто помельче дал команду жестами, чтобы те двое шли первыми туда. Они втроём зашли в тамбур, прошли в коридор, подошли к нашему купе. Постучали – нет реакции, постучали ещё раз – без ответа, дёрнули ручку, а дверь открыта была. Зашли в купе и увидели, что оно пустое – наших героев там не обнаружили. Тот, кто помельче сказал: «Охрана, могло быть такое, что они сбежали?», в ответ ему: «Исключено. Начиная с Владивостока, их вели наши агенты постоянно, если бы они даже до начала эксперимента сбежали – мы бы об этом знали. На каждой станции наш человек, в поезде есть наши люди». Один из них: «Скорее всего, это по вашей части – вы же у нас учёный». Он начал рассуждать вслух: «Значит, всё-таки мы просчитались, и они остались в параллельной вселенной. Если они не вернулись в определённый срок, значит они останутся там навсегда, а там уж хрен знает, что с ними происходит. Может они живы-здоровы и всё хорошо, а может их расплющило на квантовые частицы, и слились они со вселенной. Даааа….. Пространство и время не щадит ни кого. Ладно, будем считать этот эксперимент провалился». Охрана: «Что будем делать?». Он им в ответ: «Избавьтесь от улик, полная зачистка. Найдите «ПарТел», он где то тут должен быть спрятан. Я вас жду на перроне».

 

Спустя 20 минут они встретились на перроне и пошли к выходу ж/д вокзала. Учёный достал телефон, набрал какой-то номер. На той стороне подняли трубку.

Телефон: «…».

Учёный: «Провал».

Телефон: «Доработать».

Учёный: «Отправляюсь в лабораторию…».

 

 

КОНЕЦ

 BullStyle Corp.

 2018

Фантазия. Начало

  • 30.12.2017 01:36

Лако стояла перед высокими воротами, ждала, когда их откроют. Совсем рядом, оступись она хоть немного, обрыв поглотил бы ее темным лесом. И темным лесом он был из-за тени Замка, его стен и возвышающихся башен над нею. Их золотые купола разрезали острыми пиками бесконечное небо, отбрасывали черный след на все вокруг. Но Лако не знала, что там – за стеной. В город Людей можно было попасть лишь по приглашению короля Альдвина. И вот она здесь: рядом с тяжелыми, высокими как вековые деревья джунглей, воротами. Лако поерзала немного, рукой проверила колчан со стрелами за спиной, лук. Другая рука уже была на кинжале за поясом. «Все на месте». Ожидание невыносимо. Нужно отвлечься.

Лако снова смотрела вдаль, туда, в обрыв. Она стояла у подножия Великой Горы: здесь, наверху, она видела свою деревню, залитую солнцем. Девушка смотрела на множество дымков, которые поднимались тонкими струйками вверх над деревьями джунглей. Лако вдохнула свежий горный воздух и невольно улыбнулась.

Медленно и неторопливо, с характерным шумом тяжести, ворота начали открываться. Лако дернулась. Снова рефлекс: она ухватилась за кинжал и лук, но тут же отпустила. Только сейчас она присмотрелась к воротам города Людей.

Огромные высокие двери были изрисованы рельефными рисунками. Казалось, что Люди хотели рассказать какие-то истории о Богах и предках, о воинах и мире. Вот всадники мчатся с копьями на врага, а вот Человек с крыльями плавно спускается с горы. Еще какие-то дети бегут вдоль моря, а позади них стоят в длинных плащах высокие Люди. «Наверное, вампиры» — подумалось Лако. Больше всего ее внимание привлекли свежие резные рисунки, их будто кто-то сделал наспех: шар, в который играют Бог и Человек.

Лако подошла ближе к воротам. Из щели, которая становилась шире, лился яркий, ослепляющий свет. Это солнце, которое город, казалось, забрал себе, чтобы отбрасывать величественную тень на лес. Девушка хотела было поднести ладонь к лицу, чтобы закрыться от ослепительных лучей, но лишь отвернула в сторону голову. Она покорно ждала, когда солнце полностью окутает ее и Лако сможет войти в город. Наконец, это произошло.

Тайна Глухинска

  • 12.12.2017 06:42

ТАЙНА ГЛУХИНСКА

(Наши герои возвращались домой, не подозревая, что их ждёт)

ГЛАВА 1

Был поздний вечер, уже неслабо темнело. По главной дороге, освещая фарами впереди себя, ехала машина. В этом транспорте находились наши герои. «Фух, как же я запарился уже, скорее бы оказаться дома» — сказал Данил, который сидел на водительском месте. «Я с тобой полностью согласна, поскорее бы увидеть наших мальчиков, а то неизвестно выдержала ли няня столько дней с ними, не свели ли они её с ума» — ответила его жена – Ира, сидящая рядом на пассажирском сидении. На задних сидениях были их друзья и коллеги – Гоша и Влад, один из них сказал: «Да ладно вам, потерпите. Ещё 2 максимум 3 дня в дороге и мы уже будем дома. С детьми вашими всё будет хорошо, я уверен. На крайний случай если так переживаешь Ира, возьми и позвони няне». На что она ему ответила: «Да ты время видел, поздно уже плюс разные часовые пояса, у них сейчас почти ночь и она должна укладывать их. Лучше уже завтра с утра позвоню». Гоша ей в ответ: «Ну как знаешь». Тут Влад решил вклиниться в разговор: «Но согласитесь, всё же неплохо съездили в командировку на недельку, смена обстановки плюс заработали денежку неплохую. Осталось только до дома доехать и всё». Все ему в ответ: «Так-то да, ты прав». Гоша, смотря в окно по сторонам, говорил: «Ребят, а мы вообще где? А то смотрю – везде один лес, мы проезжали какие-нибудь знаки или обозначения?». На что Данил ему ответил: «Ну, последнее, что я видел – это дорожный знак, что мы едим по главной дороге и то это было часа 2 назад». Влад поддержал разговор: «Ну, если судить по дороге, по которой мы едим – я имею ввиду асфальтированная аккуратная и без косяков – то думаю, мы продолжаем ехать по главной и скоро что-нибудь да и увидим, сто процентов». Гоша: «Будем надеяться, что ты прав. Не хотелось бы загрести в какие-нибудь дебри и из-за этого потерять ещё полдня». Ира: «А ведь он прав, странновато как то это, кругом один лес. Обычно бывают какие-нибудь строения по дороге, вывески и так далее. А тут вообще полный мрак, жутко как то даже». Данил взял её за руку и сказал: «Не бойся любимая, я рядом. Ни чего плохого не случится». В тот момент Влад, наблюдая это, сказал: «Ой, сюси пуси тут развели, мимишки. Не знаю как вы все, но я что-то так утомился уже от дороги». На что ему Гоша ответил: «Не ты один, все устали. Данил так вообще наверно» и после этого спросил Данила, мол сколько он уже за баранкой. Получил ответ: «Без понятия, я не считал. Скоро надо будет поменяться». Гоша: «Без проблем сменим, как скажешь только. Вообще я считаю шикарный вариант – это найти по дороге какой-нибудь мотель сейчас и снять номера, чтобы хорошенько выспаться и с новыми силами двинуть в путь». Ира ему в ответ: «Звучит офигенно, но не считая того, что мы непонятно сколько уже времени едим по дороге и не видим не знаков, не обозначений, не чего, даже блин не помню когда проезжала встречная машина, думаю на мотель рассчитывать не стоит». Данил выслушав её, сказал: «Я с ней согласен, пока будем в машине кемарить в дороге, не чего не поделаешь, но если каким-нибудь чудом увидим что то такое похожее – сразу рулим туда. Все согласны?». В ответ ему: «Да конечно». Гоша: «Что-то так жарко, не могу. В этом году лето выдалось знатным» и приоткрывает окошко у себя. Данил ему: «Смотри аккуратнее там, жарко – не жарко, но продуть может легко, потом будешь с шеей мучиться». Влад: «Послушай его, он дело говорит» и смотрел на Гошу. Выслушав своих друзей со словами: «Ладно – ладно, запарили вы» закрыл окошко.

 

Спустя час такой же езды, общавшись на различные темы Данил говорит: «Опа, что-то вижу впереди, какой-то знак или вывеска по правой стороне дороги». Ира ему в ответ: «Сбавь скорость, а то не успеем прочитать». После чего он убавляет скорость, и они видят табличку, приколотую к куску дерева, на которой написано: «Вы въезжаете в ГЛУХИНСК». Влад: «Что? Глухинск? Это вообще что такое? Первый раз слышу если честно». На что ему ответил Гоша: «По-моему ты тут не один такой, хотя чему тут удивляться. Каких только названий странных нету по всей России, я думаю тебе не стоит напоминать какие деревушки и города мы проезжали с нелепыми названиями». Ира: «Согласна, название странное, но хоть что-то. Если была такая вывеска – значит скоро должно быть какое то село или деревня, потому что думаю врятли бы так назвали город». «Будем надеяться, что это будет скоро, а то у нас бензина пол бака и если мы продолжим в таком же темпе ехать, что негде не заправиться, то это будет засада» сказал Данил. С надеждой скоро что-нибудь увидеть, наши герои ехали дальше по дороге, им хотелось уже отдохнуть и заправиться.

 

ГЛАВА 2

Держа так же свой путь по дороге, Влад сидел и смотрел в окошко. Вдруг он увидел в небе: что-то летело, оставляя за собой огненный след с дымом. Испытав чувство интереса и страха одновременно, он недолго думая крикнул: «Смотрите там!» и указал на этот объект. Все испытали панику и начали наблюдать за ним, куда он летит и где упадёт. Летел он совсем рядом. Ира: «Милый, не отвлекайся от дороги!». В ответ ей: «Всё хорошо, я контролирую ситуацию». Гоша: «Это что метеорит? Очень похоже». Влад: «Других объяснений не вижу, чего-чего, а такого я не ожидал сегодня увидеть». Данил: «Смотрите, он сейчас упадёт за тем поворотом!». В ответ ему: «Сбавь скорость, наше счастье, что он маленький, а то от соприкосновения с землёй была бы сильная взрывная волна». «Согласна» сказала Ира. Влад: «Он уже летит над деревьями, скоро будет БУМ! Готовьтесь». Гоша: «На всякий случай пристегните все ремни и держитесь крепче!». Наши герои наблюдали следующую картину, как он пролетел над деревьями и должен был приземлиться на землю, но ничего не произошло. Данил: «Что-то я не понял, он упал или что? Мы полюбому должны были бы услышать удар и увидеть хоть что-то». Ира ему в ответ: «Давай езжай за этот поворот – там всё и увидим» и указывает пальцем вперёд. Собственно, проехав его, они наблюдали следующее: с главной дороги был спуск на грунтовку метров 5, и сразу была огромная вывеска, на которой написано: «Придорожный мотель». Влад: «Стоп! Тормози». Они остановились перед съездом на грунтовку и смотрели на мотель. Данил: «Как так может быть? Сюда сейчас упал метеорит, а тут всё целое. Как будто и не трогали». Гоша: «Хороший вопрос дружище. Куда он подевался? Какого хрена здесь происходит?». В ответ ему сказала Ира: «А твои вопросы мне ещё больше нравятся».

 

Тут Влад резко проснулся. Взволнованный и ошеломлённый от увиденного, крикнул: «Аааааа!». Рядом сидящий, Гоша ему говорил: «Ты чего? Кошмар что-ли приснился?». В ответ ему: «Фуууух, видимо да. Но всё было так реально, как будто это не сон был» и попросил у Иры водички. Попив воды, он услышал от Данила: «Рассказывай, что тебя там так напугало». Влад с малейшими подробностями рассказал им свой сон, после чего услышал от Гоши: «Это наверно переутомление», от Иры: «Или бурная фантазия» и от Данила: «Да уж, хорошо, что это был сон, не хотелось бы в реальности такого». Проехав минут 15 ещё по дороге, Влад смотрел в лобовое стекло и сказал: «Это же этот поворот, который мне приснился!». Данил: «Влад ты чего-то меня пугаешь сегодня, как ты различаешь их вообще, ночь на улице. Все повороты одинаковые». Гоша: «Может просто очень похожий? Или ты уверен, прям на 100 процентов?». Ира: «Влад закрой глаза, вздремни немного. Видимо это усталость даёт о себе знать». На что он им всем ответил: «Да не хочу я спать, я вам говорю это точно тот поворот, вот сейчас проедим его и убедитесь сами – там будет придорожный мотель!». Данил: «Ну поехали». Наши герои проехали его и были в полном замешательстве, когда увидели съезд с дороги на грунтовку, на которой через 5 метров была огромная вывеска: «Придорожный мотель». Гоша: «Я на хрен в шоке! Как ты узнал?». В ответ ему: «Я же говорил, это тот поворот. Как я узнал? Приснилось мне, ты же это знаешь». Данил: «Ребята, я не знаю, как точно он это сделал, но место выглядит целым, нормальным и вполне себе приличным для того, чтобы переночевать тут и с утра двинуться дальше». Ира: «Я с тобой согласна милый, но всё же немного настораживает тот момент, что это место приснилось Владу и ещё с каким-то падающим метеоритом сюда. Просто я подумала так, если он узнал про это место из своего сна, и оно реально существует, то вдруг и метеорит реально появится? Это так из порядка бреда, но всё же?». Влад: «Я против того, чтобы здесь останавливаться». Данил: «Ира, какой метеорит. Ты о чём? Может это просто совпадение. Предлагаю голосовать. Я за!». Гоша: «Ну не будем же мы, из-за какого-то совпадения, нарушать программу сон-отдых-заправка. Я за!». Ира, смотря на состояние Данила, видя какой он уставший и измотанный, сказала: «Ладно, я тоже за, но с утра сразу выезжаем дальше». Влад: «Три к одному, нечего не поделаешь, но ой как мне это всё не нравится. Поехали». Наши герои свернули с главной дороги на грунтовку и малым ходом, освещая фарами мотель, подъезжали к вывески.

 

ГЛАВА 3

Проезжая под этой вывеской, наши герои осматривались по сторонам. Ира: «Что-то какое-то безлюдное место или мне так кажется?». Гоша: «В принципе не удивительно, почти ночь на дворе». Данил: «Но всё равно должен же быть какой-то персонал». Влад: «Я вам говорю, мутное место какое-то. Ещё не поздно развернуться и уехать отсюда». Ира:  «А для придорожного мотеля это нормально? 3 домика, это видимо типа номера. Главный дом – там, скорее всего персонал находится, который оформляет и заселяет людей и какое-то непонятное строение небольшого размера, выглядит, так как будто за ним не ухаживают». Данил: «Милая, учитывая в какой глуши мы находимся, думаю это нормально – по местным меркам». Гоша: «Даня, ну что паркуйся у главного здания, мы втроём пойдем, возьмём домик на ночь, а ты поищи кого-нибудь или как-то реши проблему с заправкой машины». В ответ ему: «Хорошо, так и сделаем». Наши герои подъезжали к главному зданию и их сильно удивляло то, что ни кого из людей нету, нигде не горит свет, кроме главного дома. Было подозрительно тихо. Машина остановилась. Данил: «Ну что? Пошлите. Я пойду, загляну в то странное здание, уж больно оно похоже на что-то типа кладовой, думаю там есть что нам надо». Ира: «Возьми, пожалуйста, а то вдруг там свет в принципе не включается» и достаёт из бардачка фонарик, даёт ему в руки. Гоша: «Давай Данил, как узнаешь, что там с бензином, подходи потом к нам, мы пока пойдем, домик снимем. Вперёд».

 

Ира, Гоша и Влад зашли в главное здание. Ира: «Почему я не удивлена, что здесь никого нет». Гоша ей в ответ: «Я с тобой согласен, может местный портье спит. Сейчас проверим» и подошёл к стойке, нажал на звонок. Прошла минута – тишина, нажал ещё несколько раз – тишина. Ира: «Странно». В этот момент Влад закрывает глаза и резко падает на пол, без какой либо причины. Ира кричит: «Влаааад! Что с тобой. Гоша, почему он упал? Помоги ему» и подлетает к Владу. Гоша тоже подошёл к нему и попытался его привести в чувство, ударив пару раз по лицу ладошками со словами: «Влад, очнись дружище». Ира: «Что-то с ним происходит неладное» и обратилась к Гоше: «Принеси воды!». Он встал, подошёл к стойке и взял графин с водой. Отдал Ире. Она набрала воды в рот и распылила её над лицом Влада со словами: «Очнись ты уже». Гоша пощупал его и сказал: «Всё нормально, пульс есть». В ответ ему: «Какие нормально? Почему он без сознания? Давай бери его и положи на диван». Гоша так и сделал. Ира поднялась, подошла к стойке, долбила в звонок и кричала: «Эй, тут есть кто-нибудь? Помогите! Нашему другу плохо!». Гоша: «Без паники, сейчас погуглим, как действовать в таких ситуациях» и достал телефон. Связи нет. «Чёрт!» сказал он. Ира проверила свой телефон — аналогичная ситуация. «Что же делать?» сказала она. В ответ: «Не знаю, но он вроде дышит, пульс есть, не дёргается в конвульсиях. Странно это всё». «Я пойду, осмотрю все помещения» сказала она, встала и убежала. В этот момент зашёл Данил, увидел эту картину. «Какого хрена здесь происходит?» спросил он. В ответ ему: «Незнаем и объяснил ему, что здесь произошло». Данил: «Что же делать? Надо как-то привести его в чувство». «Но как?» в ответ ему. «Я не доктор, надо посмотреть в интернете, что говорят при таких ситуациях» сказал Данил. «Мы пытались, но связи нет» ответил Гоша. Данил взял свой телефон, проверил его слова и убедился в этом. «А где Ира?» спросил он. «Побежала осмотреть помещения, в надежде кого-нибудь найти, чтобы нам помогли» ответил Гоша. Данил: «Ох, не нравится мне всё это!». В этот момент вернулась Ира со словами: «Нет тут никого, я всё осмотрела! Как так может быть?». Гоша: «Пустой мотель?». В ответ: «Да!». «Данил, что у тебя там с бензином?» спросил Гоша. В ответ ему: «Я нашёл несколько канистр в том здании. Так как там никого не было из людей, я решил вернуться сюда и спросить у персонала, можно ли их купить или использовать. А тут наблюдаю такое». «Что будем решать?» спросила Ира. Гоша: «Да что тут решать, давайте сами возьмём канистры, заправим машину, погрузим Влада в неё и свалим отсюда!». «А что если его нельзя транспортировать в таком состоянии? Да и сил вообще уже нет почти» ответил Данил. Ира: «Да вдруг мы сделаем ему хуже. Может оббежать эти домики ещё? Вдруг там есть люди, которые помогут нам?». Гоша: «Идея в принципе хорошая, давайте так и сделаем. «Ира оставайся тут с Владом, а мы с Данилом проверим те дома». В ответ ему: «Хорошо». Наши герои договорились, Гоша взял второй фонарик, и они с Данилом собрались выходить из здания.

 

ГЛАВА 4

Как только они собрались выходить, открылась входная дверь, и к ним зашёл человек, простенько одетый такой с журналом и ручкой в руках. Ира: «О блин, неужели! Вы где были?». В ответ ей: «И вам здравствуйте, я отлучался по своим делам. Вы, я так понимаю гости, заехали переночевать?». Данил: «Ну вы прям в точку попали, только у нас с другом что-то случилось! Помогите нам». «А что с ним?» спросил он. Наши герои объяснили ему всю ситуацию. «Хм, сейчас разберёмся, но сначала давайте я вам выделю домик. Отнесём его туда и уложим на кровать» сказал портье. «Давайте» ответил Гоша. Данил с Гошей взяли под плечи Влада и понесли в первый домик, куда их заселил этот человек. Уложили Влада на кровать. Ира спрашивает у портье: «А где персонал ваш? Есть ли тут доктор? Или кто-нибудь, кто нам поможет с нашим другом? Или вы тут один совсем?». В ответ ей: «К сожалению нету, да я тут совсем один из обслуживающего персонала. Порой бывает тяжело, но ничего страшного – я справляюсь». Потом он подошёл к Владу, пристально его осмотрел и сделал вывод: «Ни чего страшного с ним не случилось, скорее всего, это сильное переутомление. Могу предположить, что вы не первый день в пути? Куда направляетесь?». Гоша: «Хоть бы вы были правы. Совершенно верно, ни первый. Едим домой с командировки». Портье: «В таком случае советую вам отдохнуть, поспать, чтобы не отключиться так же, как ваш друг». Данил: «Очень хороший совет, но надо решить ещё один вопрос – я там видел у вас несколько канистр с бензином, можно их приобрести? Нам надо машину заправить». В ответ ему: «А, это которые в подсобном помещении. Да конечно можно, я вам их так за даром отдам». Данил: «О, это хорошая новость. Так мы с Гошей пойдём, заправим машину» и обращаясь к Ире: «Милая, а ты тут побудь с Владом». «Хорошо» ответила она. Портье: «Ну, вы тут располагайтесь, заправляйте машину и отдыхайте, а я пойду, позанимаюсь своим делами» и ушёл. Гоша с Данилом, вооружившись фонариками, пошли в подсобное помещение за канистрами.

 

Влад, находясь в главном здании, вышел на улицу. Наблюдал следующую картину, как с неба приближался какой-то огромный луч синего цвета прямо в центр мотеля. Его охватило чувство паники и страха, он отбежал в сторону, чтобы его не зацепило. Этот луч коснулся земли и как будто пронизал её в течение минуты. В этот момент всё осветилось синим светом. Ему было страшно и в тот момент же интересно, что это такое. Через минуту всё закончилось, последние остатки луча вошли в землю,  и стало снова темно. Улицу освещал только свет из окон главного здания.

 

Ира, расстелив всем пастели и потихоньку готовясь к отдыху, смотрела в окно. Тут её испугал крик: «Аааааа!» доносившийся от Влада, который резко пришёл в себя и чутли не подпрыгнул с кровати. «Влад!» крикнула она. В ответ ей: «А? Что? Где мы? Как я тут оказался?». Ира: «Ты очнулся! Наконец-то. Мы уже и не знали, что думать». «Очнулся? Я что вырубился?» спросил он. «Да, ты рухнул на пол, когда мы вошли в здание» ответила Ира. Влад: «Странно, у меня было всё по-другому, мы были в здании и я решил выйти на улицу, увидел синее свечение в небе… (Дальше рассказал, как всё было). Как всё закончилось, я почему то очутился здесь на кровати и увидел тебя». «Что? Луч? Свечение? Ты вообще о чём? Ничего такого не было. Возможно, это тебе снова приснилось, как и с тем метеоритом» сказала она. Влад: «А я говорил, не стоит сюда заезжать. Надо было ехать дальше!». Ира: «Местный портье сказал, что это сильное переутомление у тебя и тебе надо отдохнуть, так же и нам. В каком-то смысле он прав, сколько мы уже в пути без отдыха». Влад: «Может так и есть. А где Данил и Гоша?». «Они пошли заправлять машину, Данил нашёл несколько канистр с бензином и нам их подарили» ответила она. Влад: «Подарили? Какие великодушные люди однако. Спасибо им». Ира: «Не люди, а человек. Мы тут встретили только одного человека, больше никого не видели». «И на том хорошо, а то странностей прям перебор в этом месте» ответил он. Ира: «Ладно, сейчас придут ребята, и будем отдыхать, а с утра сваливаем отсюда поскорее». «Согласен» ответил он. Они потихоньку готовились к отдыху и ждали Гошу с Данилом.

 

ГЛАВА 5

Гоша и Данил вышли из домика, и пошли к подсобному помещению. «Включи фонарик» сказал Данил. «Сделано» ответил Гоша. Открыли ворота, начали светить под ноги и по сторонам, продвигаясь потихоньку вперёд. «Вон там, в углу они» сказал Данил. «Слушай, что-то тут такой бардак, у меня дома в гараже и то меньше хлама, чем тут. Чего тут только нет: всякие инструменты, доски, мешки, мусор, лампы, запчасти, трава кошенная вон лежит» ответил Гоша. Данил: «А как ты хотел, место как я понял, почти безлюдное и ещё с учётом, что тот мужик тут один живёт и за всем следит. Я как бы ни удивлён». Гоша: «Так-то понимаю, но всё равно, порядок хоть какой-нибудь надо же соблюдать. Вон по углам даже паутина весит» и указывает на угол, в котором стоят канистры. «Да хрен с ней, хватаем канистры и идём заправлять машину. Потом спать, рубит уже не слабо» ответил Данил. «Давай» сказал Гоша. Они взяли канистры с бензином, и вышли с этого здания. Подошли к машине. «Открывай крышку бензобака и заливай первую канистру» сказал Гоша.

 

После этих слов, Данил открыл её и начал потихоньку заливать бензин в машину. «А согласись? Место тут и вправду какое-то мутное, жуткое. В другое время я бы здесь хрен остановился» сказал Данил. В ответ тишина. «Чего молчишь?» сказал Данил. Снова тишина. «Ау, Гоша? Ты где?» крикнул Данил и долил последние капли с канистры в бак. Поставил канистру. Обошёл машину со словами: «Гоша, это не смешно. Ты где?» и увидел вторую канистру, стоящую рядом с колесом. Данил испытал чувство паники и небольшого страха, он переживал за своего друга и думал: «Куда он мог подеваться». В этот момент, буквально в двух метрах от него появился оранжевый свет, через секунду была яркая вспышка, и над землёй в метрах трёх открылся портал, в виде круга, диаметром метров пять. Данил был в шоке и испуган. Забежал за машину и спрятался. Оттуда наблюдал за происходящим – все здания на территории осветило оранжевым светом от портала, из которого вылетали какие-то непонятные абстрактные частицы. Они падали на землю и пронизали её, как будто уходили под неё. Он не верил своим глазам и кричал: «Ребяяяяяяятааааа! Идите сюда!». Но сколько бы он не старался их позвать, никто не пришёл к нему. Он присел, облокотился на машину спиной и закрыл руками, глаза. Нашёптывал: «Это всё не правда, это мне кажется, такого не может быть». Чувство страха его не покидало, и он не мог до конца осознать и понять, что же происходило. Через несколько минут, он убрал руки с глаз и оглянулся. Снова было темно, и свет на улице был только из окон главного здания. Он встал и медленно двигался к этому месту, где частицы проникали в землю. Встал посередине, осмотрел это место и ничего не понял, закричал: «Гоооооошааааа! Ты где?».

 

Он очнулся на земле, открыл глаза и увидел над собой Гошу, как тот бьёт его по щекам ладошками с надеждой привести в чувство. «Хватит меня бить. Ты где был? Что вообще произошло?» сказал Данил. «Без понятия, я сказал тебе заливать бензин. Потом окликнул тебя – в ответ тишина. Обошёл машину, смотрю, ты уже валяешься на земле» ответил Гоша. Данил: «Странно это всё, и рассказал ему свою версию происходящего». Гоша: «Это тебе показалось, ты ведь был в отключке. Боюсь только, что тебя так же вырубило, как и Влада, но ты можно сказать быстро пришёл в себя». Данил: «Видимо нам и вправду не помешает отдых, да поскорее. Давай уже заправим до конца машину и на боковую». Гоша поднял Данила с земли, потом взял 2ую канистру и начал заливать её в бак со словами: «А что за частицы ты видел? И что прям здесь?». В ответ: «Да. Это всё выглядело так натурально, было жутко и страшно. Я вас кричал, а никого из вас не было». Гоша: «Интересно…». Он закончил заливать бензин, поставил канистру и сказал: «Заведи машину, надо проверить уровень». «Хорошо» ответил Данил. После чего сел в машину, завёл и крикнул ему: «Всё в норме, на максимуме». Гоша: «Ну, тогда в принципе всё готово к утренней отправке из этого жуткого местечка, предлагаю вернуться в домик, вдруг там Влад уже пришёл в себя». Заглушили машину, закрыли её, собрались и пошли к Ире с Владом. Зашли в домик, увидели, что Влад уже очнулся, обрадовались. «Ну как ты дружище?» спросил Данил. Влад ему ответил: «Да в норме, только такой бред снился – это пипец!». Гоша: «Ну, расскажи, лично я во всё сейчас поверю в связи с недавним инцидентом». Ира: «С каким таким инцидентом?». Данил: «Милая не переживай, всё в порядке. Просто я отключился на несколько минут, когда бензин заливал в машину». Ира: «Ты что? Отключился? Как ты себя чувствуешь?» и подбежала к нему, обняла, рассматривая его. Он ей в ответ: «Да всё хорошо, просто видел какое-то странное видение или сон, не-знаю как это назвать». Влад: «А в этом сне у тебя было такое чувство, как будто это всё наяву происходит, ну очень реально всё?». «Да» ответил Данил. Влад: «Вот и у меня так же было. Странные вещи какие-то происходят». Ира: «Ребята, может свалим отсюда по добру, по здоровому прямо сейчас?». Данил: «Идея очень хорошая, но сил вообще нет и тем более страшно, а вдруг в дороге вот так отключит и мы улетим куда-нибудь в кювет». Влад: «Как бы мне тут не нравилось, и я уже возненавидел это место, но Данил прав. Предлагаю всем спать, набраться сил и с утра сразу стартовать отсюда поскорее». Гоша: «Поддерживаю предыдущего оратора. Давайте уже ложиться спать».

 

Все уложились в кровати, выключили свет и перед тем, как засыпать Данил спросил у Влада: «Дружище, а что именно тебе показалось в том видении?». После чего он ему всё рассказал в мельчайших подробностях и задал Данилу тот же вопрос. Собственно он на него так же и ответил. Все были конечно в шоке от услышанного и тут Гоша сказал(с юмором): «Да уж… Классные сказочки на ночь». Ира: «Всё, всем спать. С утра валим отсюда». И после этих слов, наши герои провалились в сон.

 

ГЛАВА 6

Прошло часа три. Гоша проснулся от того, что ему захотелось в туалет. Через лень и сильную неохоту вставать, он всё-таки поднялся с кровати, оделся и пошёл на улицу. Выйдя из домика, он осмотрелся по сторонам. Вокруг была полная темень, улицу только освещал свет из окон главного здания. Недолго думая, он прошёл мимо их него домика и направился к кустам. Собственно говоря, после того, как он «полил» кусты – пошёл обратно к входной двери дома. Остановился на мгновение, подышать свежим воздухом. Смотрел в ночное небо с надеждой, что никаких лучей и метеоритов сейчас не появится, а то ему не хотелось бы осознавать то, что он сейчас в отключке, как были его друзья. И вдруг он заметил, как свет из окон главного здания поменялся на синий цвет. Ему стало интересно, и в тот же момент он испытал чувство опасения. Не спеша он подкрался к окну и решил в него заглянуть. Наблюдал следующую картину – посередине комнаты, освещённой в синий цвет, парила в воздухе какая-то непонятная сфера, испускающая из себя различные частицы и волны какой-то энергии. На тот момент он подумал сразу, что это такой же глюк, как был у его друзей. Попробовал себя ущипнуть, чтобы проснуться, но испытал боль. Он понял, что не спит – от этого ему стало ещё страшнее, что это происходило наяву. Он резко побежал к своему домику, сфера это заметила и полетела за ним. В ужасе и панике он открыл дверь дома, забежал к своим друзьям и начал кричать: «Народ! Просыпайтесь! Срочно!». В ответ ему, почти бормоча: «Гоша ты что? Сам не спишь – дай другим, с утра ехать надо. Дай сил набраться». Он оббежал каждого и чутли не силой заставил подняться со словами: «Я сейчас видел, какую-то непонятную летающую хрень, которая движется к нам с главного дома!». Влад: «Гоша, если это какая-то дуратская шутка, то я тебя ударю! Дай поспать». В ответ ему: «Вставайте, одевайтесь дураки, валим от сюда прямо сейчас!». Они все поднялись, подошли к нему и в этот момент к ним в домик залетает эта сфера, оставляя за собой распыляющийся след частиц. Как только Данил успел сказать слово: «Твою же мать!», сфера произвела выброс какой-то энергии вокруг себя, комната осветилась синим цветом, и наших героев раскидало по сторонам. Гоша улетел в угол комнаты, ударился сильно спиной об стену и приземлился на пол, поцарапав руки. Данил полетел в сторону окна, ударился об него плечом, благо не разбил его и приземлился на пол, ушиб ногу. Ира отлетела в стену, ударилась в неё спиной и приземлилась на кровать. Влад отлетел в сторону зеркала, ударился в него локтём, разбил его, но не поранился сам – приземлился на бок. После этого, сфера пролетела на середину комнаты и застыла в воздухе. Гоша(шепотом): «Я же говорил! А вы мне не верили». Данил(шепотом): «Прости дружище». Влад(шепотом): «Ладно, что будем делать то? А то она парит по центру комнаты и почему-то мне кажется, что если мы попытаемся бежать – нам несдобровать». Ира(шепотом): «Мне тоже так кажется». Гоша(шепотом): «Я вообще изначально, когда увидел её в главном здании, подумал что я сплю или вижу видение, как у вас было, а оказывается нет – это наяву!». Данил(шепотом): «Кстати, может глупый вопрос, но все нормально спали? Кому что снилось?». Влад(шепотом): «Ты серьёзно? Сейчас хочешь это обсудить?». Данил(шепотом): «Да, потому что мне весь сон снилось, что я нахожусь в пределах этого мотеля, и происходили всякие разные вещи, у меня было ощущение, как будто это место не отпускает меня». Ира(шепотом): «Да, да, да. У меня такая же ситуация была». Влад с Гошей подтвердили его слова. Данил(шепотом): «Короче, надо что-то решать. Может, попробуем хотя бы подняться на ноги?». Влад(шепотом): «Что-то страшно как-то». Ира(шепотом): «Ты не один такой, всем страшно, но как сказал Данил, надо серьёзно что-то делать». Гоша(шепотом): «Тогда что? На счёт три – поднимаемся?». Данил: «Да. Один… Два… Три…». Наши герои поднялись на ноги с надеждой, что ничего плохого не произойдёт. Сфера никак на это не отреагировала. «Нам повезло?» сказал Гоша. «Видимо да» ответил Влад. Данил: «Влад, ты ближе всех к выходу, попробуй выйти из здания». Влад начал потихоньку двигаться к двери и в этот момент сфера начала реагировать, испускать какие-то частицы энергии. Ира: «Стоп! Такое ощущение, что она не хочет, чтобы мы покидали здание». Данил: «Согласен с ней. Влад не двигайся». Все замерли на своих местах. Гоша: «И что дальше?». Ира: «Хороший  вопрос».

 

Тут сфера начала принимать различные геометрические формы и испускать энергию во все стороны. «Чего она от нас хочет?» с волнением спросила Ира. Влад: «А кто её знает? Я надеюсь только, что нас снова не раскидает по комнате». Гоша: «Ребята, вы присмотритесь». С чувством интереса, Данил сказал: «Мне кажется или она нам хочет что-то сказать?». Гоша: «Похоже на то, но как её понять? Она уже показала сотни различных фигур». «Да не понимаем мы тебя! Тупое летающее облачко!» крикнула Ира. После этих слов, сфера вернулась в свою первоначальную форму и произвела выплеск энергии в сторону Иры, от чего она отлетела в стену, ударилась и приземлилась на пол. К ней подбежал Данил, осмотрел её со словами: «Милая, ты как? Цела?». Влад: «Спокойно – спокойно. Мы уже поняли, что ты нас понимаешь и тебя лучше не злить» и поднял руки в сторону сферы, как бы пытаясь её остановить. Ира в ответ Данилу: «Да, цела. Но было больно, что-то я погорячилась». Тут сфера подлетела к стене, наши герои наблюдали за ней в этот момент. Произошла большая, яркая вспышка и выброс энергии на всё помещение. Нашим героям пришлось закрыть глаза в этот момент, чтобы не ослепнуть. Открыв их, они увидели, что сферы уже нет в помещении, но на стене выжжено много различных рисунков. «Что произошло? Куда делась эта хрень?» спросил Гоша. Подойдя к этим рисункам и пристально разглядывая их, Данил сделал вывод: «Кажись это то, что она нам пыталась сказать, только сейчас это изображено на стене». Влад: «Это логично, давайте разберёмся». Гоша помог встать Ире, и все наши герои начали изучать эти изображения.

 

ГЛАВА 7

Спустя час изучения, они поняли нереальные вещи и отказывались в это верить. Данил: «С ума сойти можно. Значит, что мы имеем? От первого знака о въезде в Глухинск, который мы проезжали и до второго знака о выезде из него, расстояние выбрано не просто так, получается на всей этой территории, под землёй находится какая-то инопланетная база? Я правильно понял?». Гоша: «Да. И тут, где расположен этот мотель – это центр её, но он под нами». Данил: «Просто охренеть, очень трудно в это поверить. И якобы ей не одна сотня лет уже. Значит мы не первые в таком положении». Влад: «Да, я уверен, что здесь побывало немало таких гостей, как мы». Ира: «Почему?». Влад: «Ну, вот смотри же, показано, что то, что мы видели в своих снах, видениях, называй как хочешь – это у них называется доставка груза» и указывает на одно из изображений. Гоша, смотря на рисунок рядом, говорит: «Да, а груз им нужен для ремонта этой базы. Тогда всё логично». Данил: «А здесь вот объясняется, почему они не действуют в открытую – они хотят по-тихому её починить, поэтому действуют через сон и разум человека, чтобы не привлекать внимания». Получив шок и трудность понимания того, что они узнали, наши герои присели на кровати, чтобы проанализировать и осознать всё это. Ира: «Я думаю, не у меня одной сейчас в голове такой хаос творится?». Данил: «Да родная, это трудно осознать, но это в на самом деле сейчас происходит». «Мой мозг взорван!» сказал Гоша. «Но всё равно несколько вопросов остаётся» добавил Влад. «Каких?» спросил Данил. «Лично у меня три вопроса, на которые нет ответа в изображениях – это для чего им чинить эту базу, как она вообще здесь оказалась, и как они так воздействуют на разум человека, что через его сон доставляют груз сюда так, что этого не видит ни кто, кроме самого человека, через которого они действуют!?» ответил Влад. Гоша: «Хорошие вопросы, посмотри на рисунки внимательнее, может всё-таки, что-то упустили?». После чего, Влад ещё раз пристально просмотрел все изображения на стене и сказал: «Нет. Нету тут ничего такого». «Интересно» сказала Ира.

 

После того, как Данил сказал: «Ну что будем делать дальше?», по центру комнаты появилась яркая вспышка, помещение снова осветилось синим цветом, и появилась сфера. Наши герои отошли от неё по сторонам. Гоша: «Эй ты, спасибо за объяснения, мы с трудом всё поняли, но это трудно осознать». В ответ, ни какой реакции. Ира: «Что она опять появилась тут? Зачем?». Влад: «Раз ты снова здесь, у меня есть парочка вопросов к тебе, чтобы уже полностью взорвать свой мозг!». После этих слов, сфера начала различные метаморфозы и превратилась, прямо у них на глазах, в портье. «Да ну на…!» сказал Гоша. Наши герои были в колоссальном шоке. «Так ты не хрена не портье!?» с возмущением крикнула Ира. В ответ ей: «Нет. Вы сейчас сами всё видели». Данил: «А почему нельзя было сразу превратиться в этот облик и всё объяснить? Зачем эти лишние загадки в виде рисунков на стене?». В ответ ему: «Я не хотел, чтобы вы думали, что этот человек, которого вы считали за портье – в на самом деле не человек». Данил: «Тогда понятно, а кто же ты?». В ответ ему: «Зачем вам знать наше название? Могу сказать только то, что наша раса более развитая, чем ваша». Данил: «Ага, унизил сейчас. Спасибо». В ответ ему: «Рад помочь». Влад: «Он ещё издевается. Раз ты теперь говоришь на нашем языке, объясни пару вещей. Как давно ваша база находится здесь, под землёй? Как мы поняли, пару сотен лет?». В ответ ему: «Нет, более тысячи ваших земных лет». Влад: «Охренеть. А как вы так воздействуете на разум одного человека и производите доставку своих ремонтных материалов через его сон? А другие люди этого не видят?». В ответ ему: «Всё просто, когда человек попадает в радиус воздействия нашего объекта под землёй, который начинается с первого знака о въезде в Глухинск, который вы проезжали, у нас есть устройство, позволяющее брать разум человека и отправлять его в отдельное измерение, где не существует ваш мир, ваша раса, собственно почему здесь вы и отключались, засыпали, и в том измерении проводить доставку своих материалов на наш объект для ремонта, как только доставка  груза произведена – мы возвращаем ваш разум обратно в привычный для вас мир, и вы просыпаетесь, а груз у нас остаётся в этом измерении». Влад: «Ага, совсем просто! Я с трудом, но в принципе понял, о чём ты говоришь». «Мой мозг сейчас не выдержит этого и реально лопнет» сказал Гоша, остальные его поддержали в этом. Ира: «Хорошо, тогда для чего вы ремонтируете свою базу? И зачем именно мы вам? Отпустите нас, пожалуйста! У нас дети и им нужны родители». В ответ ей: «Возможно вы, последнее заключительное звено. Ремонт почти завершён».

 

ГЛАВА 8

Данил открыл глаза и увидел ночное небо. Получил чувство удивления и не понимал, где он. Немного приподнялся и осмотрелся по сторонам. Он увидел, что находится на дороге рядом со знаком о въезде в Глухинск. Повернул голову в другую сторону, увидел трёх каких-то стариков, которые начинали приходить в себя. Подумал он тогда, что уж больно они ему кого-то напоминают. «Аааааа!» крикнул один из них, посмотрев на свои руки. «Дедуль, ты чего кричишь?» спросил Данил. Этот старик приподнялся и посмотрел на Данила и просто охренел, сказав: «Даня это ты?». «Откуда вы меня знаете?» спросил Данил. В ответ ему: «Очнись старпёр! Посмотри на свои руки и приглядись на меня повнимательнее!». Он глянул на свои кисти и был в шоке, руки сморщены, как будто ему уже много лет. Потом Данил пощупал своё лицо и понял, что он тоже старик. Он ничего не понимал и был испуган, но встал и подошёл к другому старику и присмотрелся. «Гоша?» спросил он. «Ну а кто ещё?» в ответ ему. Они посмотрели на других людей и сделали вывод, что это Ира и Влад. «Какого хрена? Вы кто такие? Где я вообще?» крикнул Влад, посмотрев на остальных. В общем, они ему всё объяснили, так же и Ире.

Наши герои стояли посередине дороги, справа от них был знак «Вы въезжаете в Глухинск», была ночь. «И что здесь происходит? Может кто-нибудь знает?» спросил Влад. «Вообще без понятия» ответил Данил. Ира: «Последнее, что я помню, мы были в домике и общались с типа портье. Вы же тоже это помните, да?». Гоша: «Да помним. Он нам ещё сказал, что мы возможно заключительное звено в ихнем ремонте и этот гад не ответил на вопрос, для чего они ремонтируют свою базу, под землёй». Данил: «Смотрите, мы находимся у знака – значит мы на границе с этой базой. Почему то мне кажется, что это не просто так». Влад: «Возможно, только почему мы так выглядим? Как будто прошло лет 50?». «Не знаю» ответил Данил.

В этот момент наши герои ощутили дрожь земли под ногами. «Это ещё что?» спросила Ира. «Не знаю, давайте лучше отойдём подальше» ответил Гоша. Они наблюдали следующую картину – Дорога, земля, лес начали понемногу провалиться вниз. Из-под этих кусков земли начали появляться лучи света. Появился такой сильный гул и шум из неизвестных звуков. Масштабы обрушившейся земли немного вниз, были такие огромные, что не было видно другого конца. Спустя буквально минуту, разорванная земля, лес и дорога начали подниматься вверх. Повалил сильный дым, и лучи света стали гораздо ярче. Вся эта каша поднялась ещё выше, и внизу начинало появляться нечто настолько огромное, что не было видно конца. Ещё спустя немного времени это нечто начало подниматься в воздух, сверху скатывались и сыпались огромные куски земли, деревья и так далее. Лучи света от него были настолько яркие, что чутли не ослепляли полностью. Дымовая завеса была повсюду. Это ещё немного поднялось вверх и тут наши герои поняли, что к чему.

Данил: «Так ведь это не база, а инопланетный корабль! Причём таких размеров, что я даже представить не могу!». «Я поняла! Они ремонтировали свой корабль, чтобы улететь потом с Земли!» крикнула Ира. Удивлению от увиденного наших героев не было предела. Влад кричит: «Хорошо, это всё логично, но почему мы старые? И корабль собирается улетать? Ведь он сказал, что ремонт почти завершён, а не полностью!». Гоша: «Друзья! Я всё понял. Когда Ира спросила его, для чего они ремонтируют свою базу и зачем мы им, он решил нам показать будущее и объяснить тем самым, что это не база, а ихний корабль, который они отремонтируют возможно при помощи нас, а точнее при помощи нашего разума и улетят отсюда». Ира: «То есть они хотят нас эксплуатировать до такого возраста, в котором мы сейчас находимся?». Данил: «Видимо да!». После осознания этой информации, наши герои сильно расстроились, пали духом. Влад: «Но я не хочу себе такую судьбу! Я против этого, думаю, вы со мной согласны». Гоша: «Конечно согласны, но что мы можем поделать?». Данил: «Видимо ничего, только стоять и смотреть, как улетает ихний корабль, а после нас вернут в наше время и будут использовать следующие 50 лет», после этих слов он подошёл к Ире, обнял её и сказал: «Ты моя любимая старушка, вместе до конца». «До конца» ответила она. Наши герои обнялись все вместе и смотрели, как инопланетный корабль поднимается всё выше и выше, смирившись уже с тем, что их ждёт в ближайшее время.

И вдруг на приличной уже высоте, что-то пошло не так. Половина световых лучей погасло. Корабль потихоньку начало клонить влево. И буквально через пару минут он пошёл на снижение. «Смотрите!» крикнул Влад. «Он падает» сказал Гоша. Ира: «Но как так? Что происходит?». Данил: «Не знаю, что происходит, но я рад этому!». Корабль почти полностью наклонило влево, и он стремительно летел вниз. «Может уберёмся подальше а?» крикнул Гоша. Остальные его поддержали в этом, развернулись и побежали назад. Во время бега, Влад кричат: «Быстреееееее!». Ира: «Ааааааааа!!!».

 

ГЛАВА 9

Наши герои очнулись у себя в домике, лёжа на полу. Данил кричал в этот момент: «Бежим!». Гоша тоже голосил во всю силу: «Рещеее!». Потом они осознали, что уже находятся не там. Посмотрели друг на друга и с огромным чувством облегчения и радости начали смеяться, как ненормальные. «Мы вернулись обратно!» крикнул Влад. «Слава богу!» сказала Ира. Они поднялись на ноги. Тут Данил говорит: «Смотрите» и указывает на окошко. «Не верю! За окном что утро?» сказал Гоша. «Да!» ответил Данил. Ира: «Мы пережили ночь!». Они не могли этому не нарадоваться. Влад: «Слушайте, предлагаю тут больше не оставаться и валить прямо сейчас». Данил: «Полностью с тобой согласен, собираемся и уезжаем». «Смотрите, на стене ничего нет» сказал Гоша. «Странно» ответила Ира. Данил: «Да хрен на эту стену, хрен на это место, хрен на всё!». «Тоже верно» ответил Гоша. Наши герои собрались и вышли на улицу. Двинулись к машине. «Как я рад этому утру! Это неописуемое чувство» сказал Влад. «Неужели этот кошмар закончился?» ответила Ира. Данил: «Надеюсь, что да! И больше не будет ни каких сюрпризов». Они сели в машину, завели её и двинулись по грунтовке в сторону главной дороги.

 

Выехали на главную и двинулись прямо. Во время езды, Гоша спросил: «А всё же ребят, кто-нибудь понял, что произошло в последний момент?». Ира: «Тебе ли не всё равно, что произошло? Главное, это закончилось». Данил: «Я с Ирой согласен, даже вспоминать об этом кошмаре не хочу, едим домой!». Влад: «Я понял, что случилось. Когда портье говорил, что мы ВОЗМОЖНО ихнее заключительное звено, он имел в виду, что на нас их ремонт и закончится, и они улетят отсюда. Поэтому нам и показали будущее, до какого момента нас будут использовать, чтобы мы знали, в каком возрасте это всё закончится и нас отпустят. Но как мы видели, на нас это бы не закончилось, потому что корабль упал, следовательно, ремонт не был полностью завершён, а мы уже были в таком изношенном старческом состоянии, что они посчитали – мы пред заключительное звено. Значит им надо ещё некоторое время, чтобы выйти на заключительный уровень. Предполагаю, что именно поэтому нас и отпустили». Гоша: «Звучит разумно, но если им надо ещё время, почему они не начали к примеру с нас, а после добрали бы кого-нибудь и завершили свой ремонт полностью?». Данил: «Заткнись Гоша! Даже и слышать таких разговоров не хочу!». Ира: «Может они проявили великодушие и вспомнили, что я говорила про наших детей. Это как вариант, но, а вообще Данил прав – закрываем эту тему навсегда!». Гоша им в ответ: «Всё – всё – всё. Хорошо, просто были некоторые моменты непонятные. Забыли! И хорошей нам дороги». Влад: «Вот это другое дело». Данил взял за руку Иру, они переглянулись, улыбнулись друг другу и она сказала: «Рули милый, не отвлекайся от дороги».

 

ГЛАВА 10

Гоша: «Эй, проснись» и толкает Влада, который сидит рядом на заднем сидении. «Ааааааа!» крикнул Влад и проснулся. Гоша: «Ты чего орёшь то? Кошмар что-ли приснился?». В ответ ему: «Что? Где я?» и осмотрелся по сторонам. За окном была ночь, они ехали по главной дороге, кругом был лес. Гоша: «В смысле, где ты? Ты что ещё не проснулся?». В ответ ему: «Мы же уезжали из мотеля и направились домой! Какого хрена опять ночь?». Гоша: «Ууу… Что-то тебя глючит как-то. Какого мотеля? Мы уже хрен знает, сколько времени едим по дороге, пока ничего не встречали вообще по пути, глушь какая-то». Влад ощутил чувство того, что он ничего не понимает, у него в голове такой переполох случился. «Ты что какой-то потерянный? Ты нормально себя чувствуешь?» спросил Гоша. В ответ ему: «Да как-то не совсем. А мы въезжали в Глухинск?». Гоша: «Конечно, это было давно». Влад: «И что по дороге ни каких строений, мотелей не было?». Гоша: «Нет. Полная глушь какая-то говорю же». Влад: «Не чего не пойму, приснилось что-ли…». Гоша: «Что приснилось? Объясни в чём дело». Ира: «Эй, ребята, смените кто-нибудь Данила, он уже засыпает прямо за рулём». Влад согласился сменить его и сказал: «Гоша прыгай на переднее сидение, пусть Ира с Данилом отдохнут сзади. А я тебе расскажу такой безумный сон, ты будешь в шоке, прям как я сейчас». В ответ ему: «Хорошо, давай». Ира: «Милый, остановись у обочины, пошли назад – отдохнём». После чего, они остановились. Начали меняться местами. Влад вышел на улицу – взбодриться, подышать воздухом и осознать, что же происходит. Он держался одной рукой за машину и смотрел назад на дорогу и начал понимать, что он уже не помнит некоторые моменты из того, что с ними произошло. Помахал резко головой направо-налево, выдохнул и пошёл садиться за руль. Закрыл дверь, пристегнулся, и они двинулись дальше. Немного проехав вперёд, Гоша увидел, что Ира с Данилом уже спали, он спросил Влада: «Ну что ты там хотел мне рассказать? Про свой безумный сон? Давай трави байку, это всяко лучше радио будет». Влад: «Да. В общем, всё началось с того, что…(И пытается вспомнить, но не может)». Гоша: «Что…? Дальше я должен сам догадаться?». В ответ ему: «Да нет, я не могу вспомнить почему-то (злится). Но я чувствую, что это было что-то опасное, жуткое и мрачное». Гоша: «Ну понятно, просто приснился жуткий кошмар и как вариант – твоя память его просто заблокировала, чтобы не вспоминать. Создал блин интригу и обломил. Спасибо» и включил негромко радио. «Наверно ты прав, не знаю, а точнее не помню. Да и чёрт тогда с этим сном» ответил Влад. Гоша: «Да и правильно, просто ты про какой-то мотель спрашивал. Я и подумал, что к чему? Может из твоего рассказа понял бы. Ладно, не помнишь – так не помнишь. Давай рули, не отвлекайся от дороги. Я пока покемарю немного и потом тебя сменю через пару часиков». «Хорошо» ответил Влад.

 

Немного спустя времени. Влад вёл машину, слушал негромко радио, пассажиры все спали. Тут он обратил внимание на датчик уровня топлива, который показывал отметку на полный бак. Он вспомнил, что когда они въехали в Глухинск, Данил говорил, типа у них бензина пол бака и Гоша сказал ему, мол они не встречали до сих пор по дороге не каких строений, типа заправки, мотеля и так далее. Это его сильно удивило, он был в конкретном недоумении. Подумал, а вдруг это как-то связано с его сном, который он не помнит. Появилась небольшая паника. Но потом собрал все свои мысли в кучу и сделал вывод, что датчик видимо барахлил, поэтому такой уровень показывал, а по поводу сна, как Гоша и сказал – это был просто кошмар, который заблокировала моя память от меня же. Он успокоился, не стал себя накручивать и с мыслью о том, что через пару дней в пути, они будут уже дома, крутил баранку. Спустя минут 15 езды, он увидел какой-то знак на обочине. Убавил скорость, чтобы прочитать. Там было написано: «Вы покидаете Глухинск». Влад не понимал, почему именно, он испытал такое чувство облегчения и поехал дальше.

 

КОНЕЦ

BullStyle Corp.

2017

Яндекс.Метрика