Молодая душа
Молодая душа.
Был вечер, я и мой старый знакомый кот Василий сидели на ветки старого и мудрого дуба, оба как не в чём не бывало смотрели на чарующе играющий закат. Василий был старым потрёпанным жизнью котом, он прижавшись сидел рядом со мной. Я посмотрел на него, он был грязный клочками была вырвана шерсть и не было одного глаза. Но я любил и уважал этого кота. Однажды пришлось отбивать его от стаи бродячих собак. Но домой взять я его не мог у меня аллергия на кошек. Поэтому я построил ему домик на улице и каждый день выходил его кормить. Общение с этим котом на улице не приносило мне дискомфорта, и я даже брал его на руки. И вот этим вечером обласканные весенним ветерком на дереве сидели два несчастных, всё внутри меня было похоже на этого несчастного изуродованного кота. Мне казалась что он понимает меня, я взглянул ему в глаз, его исцарапанная морда всем видом давала знать, что он со мной и разделяет мою боль. Родственная душа. В это момент меня раздирали эмоции, создавалась ощущение что моё сердце обливается теплой алой кровью, моя голова с минуты на минуту даст трещину, мой голос боли и отчаяния вырвется наружу и меня услышит весь город. Меня мучает это чувство, осознание происходящего сводила меня с ума. Но мой маленький потасканный жизнью друг словно всё это понимал. Страшное чувство любовь, но есть вещи куда более страшнее. То состояние, когда ты на грани и твоему мысленному взору предстаёт понимание что ты больше не увидишь эти чарующие до глубины души глаза, не услышишь искрящейся радостный смех, который наполнял тебя лаской и желанием, а эти волосы, их золотистый оттенок мягко переливающейся под игривыми лучами солнца, а та душа, частью который ты был. Но в голове звучала самые страшные строки из стихотворения Эдгара Аллана По «Больше не когда». В тот момент я испытывал страх и тоску. Моя голова не вольно опустилась над старым котом и одна за другой начали капать солёные и прозрачные слёзы, но мой верный друг не обращал на них никакого внимания принимая это как данность. Каждая минута которой отводилась роль лекаря только больше подогревала боль «Больше не когда» крутилось у меня в голове вперемешку с счастливыми моментами наших отношений. Поглаживая кота, я вспоминал разные хорошие моменты моей жизни, но это не могло пойти в сравнение с тем завораживающим ужасом, который происходил сейчас со мной внутри. Внезапно я вспомнил о письме, я написал его сегодня с утра, я полез в свой обшарпанный портфель и достал его. Надеюсь его прочитают. Уже темнеет последние тени сливаются с общей темнотой, холодает. Ладно Василий тебе пора произнёс я в слух подталкивая кота что бы прогнать его с ветки. Ну и мне пора, глаза налились слезами. Аккуратно опираясь на ствол старого могучего дуба, я встал на ветку ногами, немного замерев вдохнув свежий аромат после дождя. Ну всё пора подумал я про себя, моё безмолвие превратилось в всхлипывание и рыдание, боль и страдания, только боль и страдание были во мне. И вот я делаю шаг вперёд, соскользнув с ветки я повис немного ниже, верёвка всё сильнее стягивала мою пульсирующую шею, я почувствовал, как напряжение охватывает всю мою голову. Страх переполнил меня перед глазами пронеслись все моменты моей жизни. И вот я на гране в глазах темнеет, тела стало обмякать, а шея перестала пульсировать. На улице было уже темно, весенняя прохлада окутывала ночной город. В саду на старом дубе нашла своё последнее пристанище и утешение, изуродованная как старый дворовой кот, молодая душа.
Незаметная смерть
Счастливый свет пробежал по гладкой руке девушки, сидящий в салоне автомобиля dodge stratus 1999 возраст выпуска. В воздухе витал запах кожи, приторно смешанный с мятным освежителем воздуха. Вслед окном было 25 июля, один из тех дней, когда-никогда люди делятся на активных путешественников и тех, для кого спасение из дома будет уже поводом для гордости. Шоссе была свободной, несмотря на будничный день, лишь эпизодично проезжали и скрывались в дали грузовые машины, везущие бревна, ортзанд и металл под плотным тентом.
Одна из таких проехала непомерно близко, и угарный газ из её двигателя настырно пробрался в кружок автомобиля.
— Закрой это чертово окно, Джо, разве твоя милость не чувствуешь, что воняет? — моментально отреагировал пиджак за рулем.
Джо поморщила нос, чуть приподнялась, хотя решив, что и так в салоне слишком душно, одернула руку взад и приняла прежнее место.
— Джо, ты не слышишь?! — с возмущением прозвучал мужчинский голос, — Ты хочешь что-ли… — так тут его перебили.
— Боб, ты правда хочешь послужить щитом нас тут полностью в такую жару? — Голос прозвучал спокойно и измученно.
Мужчина не стал возражать, он уже понимал всю абсурдность своей просьбы, только Джо добавила:
— Ты так напряжен из-за предстоящего?
В отчет. Ant. вопр — тишина.
Дорога тянулась еще на много миль, хладнокровный ветер с песком с края дороги еще собирался испачкать борта автомобиля, а н Джо с Бобби ехали уже не первый час.
— Твоя милость не хочешь вздремнуть? Ехать нам еще долго.
— Делать что бы я хотела, Бобби, я бы давно это сделала. Тем больше я не хочу оставлять тебя в одиночестве.
— Да что со мной трахнуться на пустой дороге? — фраза была пропитана безлюдный (=малолюдный) то детским смущением, не то любовью.
— И все но.
Повисло легкое молчание, которое часто случается с людьми, которые живут совместно достаточно долго, и темы для разговора перестают рождаться бурно.
В салон, с тихим писком, влетел комар. Сделав пару оборотов вкруг кучки вещей на задних местах, он подлетел к шее Боба, сел, и точию собирался сделать укус, но сильный шлепок загоревшей и влажной ото пота ладони остановил его.
Глаза Боба даже отнюдь не моргнули, он был слишком сконцентрирован на дороге. Ему предстояло колесить туда, куда он не хотел возвращаться ближайшие планирование пять. Он ехал в старый дом своей семьи, в хижина, где умер его отец.
***
Солнце установилось в своей полуденной фазе. Скучное хлябь красок и однообразности за окном сменилось маленькими частными домами, поросшими лужайками и редкими людьми. Любое в этом месте навевало спокойствие и размеренность. Колёса лениво перебирали землю — суматошиться было не куда, да и ехать быстро в таком месте было бы по-глупому и небезопасно. Джо, несмотря на свои прошлые высказывания, по-доброму спала на своем месте, укрывшись лёгкой кофтой с искусственной ткани. А Боб был полностью отдан своим мыслям.
Возлюбленный вырос в небогатой семье на окраине города. Дом был стоит большой — достался в наследство от прадеда, но такой бессодержательный. Поначалу просто не было вещей, способных закрыть целое свободное пространство, а потом пришло осознание, что это ни в малейшей степени не нужно. Каждый видит в пустоте нечто своё, личное. Борис видел в ней красоту уединения. И разве это плохо? Если есть смысл наполнять то, что уже самодостаточно?
А что случится, если пустота станет больше? Первой ушла мамка Боба. Старость сделала свое дело, люди не живут пуще положенного, и Маргарет была не исключением. Её седые я у папы дурачок, поблекшие глаза и молчаливая усталость в движении рук постепенно перетекли в будничность, а однажды она просто не проснулась. Наверное, это лучшая умирание — во сне. Нет ни боли, ни осознания, до настоящего времени происходит незаметно и легко. Боб не помнил слёз — их маловыгодный было, лишь порой приходила тоска. А потом она сменилась смирением. Батька Боба так не смог. Да, он всё до сего часа улыбался, всё ещё мог общаться с людьми и быть «живым», же во всём чувствовалась наигранность, будто это был дело (другое человек под маской его отца, очень похожий, хотя другой. Лишь в задумчивости его проскальзывала скорбь и сильнейшая отмирание. Прожив много лет с самым любимым человеком и проснувшись в одно прекрасное время в уже пустой постели можно понять, насколько большой стала пустозвонство вокруг. Боб и его отец стали запирать пустые комнаты, прикрываясь чем там что-то было, чего вовсе не желательно видеть, и очень скоро достаточно большой дом стал ограничен четырьмя комнатами — зала Боба, отца, кухня и гостиная.
Потом в жизнь Боба ворвалась Джо. Её авторитетный характер в смеси с детским счастьем дал новую жизнь Бобу. Длинные прогулки, бесконечные молва — и вот они уже на пути в большой город. Состояние завертелись, тела стали жить новыми красками, создавая идиллию. Лета всё ближе стремились к сорока, но для этих людей и тот и другой день был как новое начало. Пустота ушла, оставив страна новому, прекрасному, и, вдруг, такому родному.
***
Нервы ведут к болезням. Батон Боба остался один. Наедине с пустотой. Комнат в доме сократилось задолго. Ant. с двух — спальня и кухня. Дом оседал под натиском времени. Эпоха несло с собой старость и раздор в теле Генри. Уже зачастую он не выходил из кровати почти целый дата. Усталость стала так привычна, что в конце концов ролл перестало сопротивляться. Сначала подчиняться перестала левая нога. Пришлось справить трость в ближайшей столярной лавочке. Потом стала пропадать пантомима. Было всё тяжелее говорить, звонки по телефону превратились в беспокойство. Потом стало уходить зрение. Генри будто таял в собственном теле, которое чрезвычайно устало. Генри парализовало полностью когда он выходил ради утренней газетой. Мальчишка-почтальон вечно не докидывал ее вплоть до двери, старику приходилось проходить уже неблизкий путь с крыльца к почтовому ящичку у дороги. Он сказал, что в оный момент всё резко потемнело. А потом пришло время. В какой степени помнил Бобби, его отец не боялся, просто сверху долю секунды в его глазах вспыхнуло осознание собственной смерти. А этим) спокойствие.
Боб отогнал эти мысли, и осознал, что поуже подъехал к дому. Пустому и родному дому.
***
Нежным прикосновением некто разбудил Джоди, она сонно открыла глаза, но (мановению резко, с полной готовностью, села. Взгляд ее был направлен в глазищи Боба.
— Ты точно готов? — в вопросе была боязнь, хотя Джо хотела быть уверенной.
— Возможно, я никогда малограмотный буду готов, но мы уже здесь.
Это было где-то коротко и ясно, что желание посторонних вопросов улетучилось. Скрипнули двери автомобиля, и вдвоём человека направились ко входу в дом.
***
Боб, пройдя полпути до двери, резко остановился. Что-то в нем захотело задекорироваться отсюда как можно скорее, но он сдержал себя. Подняв лупетки на дом, он оглядел его. Прошло всего высшая отметка лет, но выглядел он так, будто в нем отнюдь не жили уже лет тридцать. Окна задёрнуты, покрыты слоем пыли, некоторый, наверное, сможет смыть только очень сильный дождь. Получи и распишись одном из окон виднелась паутина трещин. Скорее сумме местные хулиганы, прознав, что в доме давно не было людей, решили покуролесить. Боб закрыл глаза и представил, как свора мальчишек собрались около, самый старший из них сжимал в руке камень. Живо всего, он даже не осознавал, зачем это создавать, но он хотел этого. И тут бросок. Камень пролетел подо сильным углом, так что окно только треснуло, однако этого хватило для осознания содеянного. И вот уже сии мальчишки бегут по углам, подальше от этого места, подальше ото наказания, которое могли понести. Да, так это и было.
Борис открыл глаза, вздохнул и продолжил свой шаг.
***
Дверь где-где потёрлась, поблёкла, ручка утратила прежний блеск. Ключ вошёл без- с первого раза, пришлось приложить силы, и в награду дверь открылась.
Чепуховость. Эта мысль завопила в висках при виде открытой двери. Хотя Боб сделал шаг вперед, за ним внутри скрылась Джо.
***
Климат был спёрт, пыль, поднявшись густым облаком, тысячами иголок вонзилась в нюхальник. Джо кашлянула, приобняла Бобби и оглянулась. Вокруг было скудно вещей: кресло, светильник, старый телевизор, который больше напоминал коробку, под лад картин и фотографий на стенах. Проведя рукой вдоль стены, Борис нашел выключатель света на старом месте. Конечно, симпатия же не мог переместиться, даже не смотря нате время, это было бы абсурдно, но Бобби суффикс успокоился от выключателя на старом месте. Щелчок. Негатрон Зажглась на пару секунд, издала звук лопающегося стекла и не в фаворе вниз, унеся с собой единственный источник света в этой комнате.
— Больно, — коротко и ясно заключила Джо.
***
Тонкие струйки бледного свечения изо мобильника Боба, который был намного моложе всего в радиусе метров двадцати, прорвал темноту. Нынче и правда стало чертовски жутко. Обои, некогда яркие, в (настоящий представали мрачными и серыми кусками кожи на стенах. Лица бери фотографиях и картинах блистали не беззаботной улыбкой, а усмешкой, тела но казались неестественными и грубыми. Старый телевизор резко стал пусты и глубоким, и (как) будто бы всасывал окружающий его воздух. Вдруг ставшее громким и глухим, полипноэ Джо лишь нагнетало и без того неприятную атмосферу, и Борис поспешил сдвинуться с места, отправиться исследовать дом.
***
Пройдя половину комнат, которые далеко не имели смысла, стало ясно, что лампы более безвыгодный способны выполнять свою работу — а как же, быть в заточении молчания и темноты отлично лет не каждый выдержит, вот они и сдались. Мысли липли комом — они были подобны назойливым мошкам в летнюю жару. Дух прерывалось воспоминаниями прошлого, вид вокруг перемешивался, сливался в глазах Бобби, ног шли согласно некогда знакомому, но уже забытому полу. Зачем симпатия здесь? Зачем идёт, смотрит вокруг, зачем вспоминает? Ему сделалось в голове помутилось, и, оперевшись у стены, Боб чуть не потерял сознание, хотя вдруг понял, что стоит у дверей своей старой комнаты, старого себя. Что же там? Зачем вообще задаваться подобным вопросом, если вслед за закрытыми дверьми твоя комната? А помнил ли он? Шуршики сами притянулись к ручке, скрипнули давно засохшие петли, мокро-холодной воздух вышел в пространство достаточно большого, но такого пустого на дому, что тут же развеялся. Было пыльно. Очень. Старые плакаты фортуна-звёзд семидесятых были словно за пеленой, сложно было перебрать лица. Стол из некогда черного стал больше быть похожим серый. Как всегда наспех заправленная кровать больше малограмотный несла тепло и уют, как прежде — она настораживала, отстраняла, пугала. Статочное ли дело он здесь жил? Неужели именно здесь он переживал принадлежащий пубертатный период? Как он мог позабыть всех тех красок прошлого, проведя на этом месте пол своей жизни. И тут Боб почувствовал страх. Дьявол дрожью приблизился к горлу, сжался там в клубок так, сколько было трудно дышать. И появились слёзы. Осознание того, словно можно забыть чем ты жил до этого, оставить всю важность уже прожитых лет, занять место молодости в голове картинами пустоты. Сие было как озарение. Все эмоции, чувства, которые нес дьявол, начиная с десяти лет, куда они делись? Куда пропало было взгляды на жизнь, идеи, мечты? Просто пришел возраст, как тела, манером) и характера, или… Боб не хотел об этом воображать, но мысли не подчинялись, они копали всё глубже в памяти, принося почище и больше картин детства. А что, если тот, юный Борис умер? Растворился в новом, более старом теле? Не стал основой новому, невыгодный лег в фундамент, а просто умер? Был поглащён пустотой окружения. Все ж таки нет никакой пустоты — это просто термин, догадка, предлог. Или же всё время она была рядом? В утреннем кофейло-помойло, в звоне церковных колоколов, в походке прохожих, в улыбке любимой. Днесь это не было абсурдом, а стало явью — пустота была сквозняком, она не покидала Боба не на шаг, возлюбленная поглощала его Я, заменяя собой, и всё то, что возлюбленный хотел объяснить забывчивостью на самом деле было маленькой смертью побольше молодого, раннего Боб, а на его место восходил последний, тот, кто даже этого не замечал. Каждый пятница, каждый час, каждый вздох были незаметной смертью. Эмоций и мыслей из чего явствует слишком много, они шли через край, били истерику и звали бери помощь.
Джо нашла Бобби, красного от слёз и внутренней боли, с немым криком получи и распишись губах и диким биением сердца, сидящим в позе эмбриона средь своей старой комнаты. Она была напугана и полна непонимания, а симпатия знал, что с каждым движением век старый Боб умирал, и его заменял нулевый.
