А ЗАЧЕМ ВСЕ ЭТО НАДО?
В выше сформулированном вопросе необходимо определить, а что именно подразумевается под «все». Можно ставить вопрос очень глобально, превращая тему в типичную для человеческого существа: а зачем вообще жить? Дальше можно задаться вопросом: а что означает «жить»? Что, в свою очередь, однозначно приведет к полной потере мысли в чертогах разума. Для многих ученых, жить, есть не что иное как развивать науку. А что означает «развивать науку»? Что является показателем значимости конкретного человека в науке. И что вообще такое «наука». Не говоря о том, а зачем ее развивать?
Во всем известной википедии приводится следующее определение: Наука — область человеческой деятельности, направленная на выработк и систематизацию объективных знаний о действительности. Объективные знания — первичны, субъективные знания — то, во что превращаются первичные знания в результате мыслительной деятельности человеческого мозга. Т.е не что иное как какое-то мизерное скудное восприятие каким-то существом, подчиняющемуся законам биологии, окружающего мира и вселенной. Масштабы вселенной и возможнсти познания человеческого разума несопоставимы никоим образом. Сложно представить сколько времени необходимо, чтоб разобраться и понять хоть что-нибудь об этом мире. И возможно ли это вообще. Так зачем нужны все эти скудные попытки познания вселенной?
Как известно, все в этом мире относительно. Именно поэтому вопрос о надобности скудных попыток познания можно рассматривать относительно разных объектов. Пусть объект вселенная. Тогда в этом случае человеческое существо со своими жалкими попытками не значит ничего, что-то наподобие копошашихся муравьев в муравейниках. В большинстве своем вносящих оределенные помехи в развитие и глобальные планы,цели, о познании и понимании которых существу-человек очень и очень далеко. Так что же такое мы делаем? Мешаем развиваться вселенной? Вносим помехи в функционирование мироздания. Зачем мы это делаем? Грустная правда заключается в абсолютной незначительности человека как такового. Деревья, трава, цветы, растения, животные, планеты, звезды — это все абсолютно может существовать и без внешнего вмешательства существа-человек, куда более спокойно, надо заметить.
Пусть объект — человек. Зачем человеку создавать систему субъективных знаний об объективной реальности. Он ведь даже понятия не имеет насколько далеки эти знания от реальности. Ради чего неисчислимое количество людей, разбросаных по всей планете, тратит огромное количество сил… а на что, кстати, оно их тратит?
Единственный разумный ответ на вопрос: а зачем люди занимаются наукой?
находится исключительно в области интересов этих людей. Потому что они сами так захотели. И нужно это исключительно им самим. Ни горам, лесам, полям, деревьям, планетам и даже не другим человеческим существам. Тут хочется спросить: а что есть такое другой человек? Для каждого очевидно, кто есть он, себя мы чувствуем, а вот уверенности существования кого-то там еще нету никакой, как и всего остального вокруг нас.
А ЗАЧЕМ ВСЕ ЭТО НАДО?
В выше сформулированном вопросе необходимо определить, а что именно подразумевается под «все». Можно ставить вопрос очень глобально, превращая тему в типичную для человеческого существа: а зачем вообще жить? Дальше можно задаться вопросом: а что означает «жить»? Что, в свою очередь, однозначно приведет к полной потере мысли в чертогах разума. Для многих ученых, жить, есть не что иное как развивать науку. А что означает «развивать науку»? Что является показателем значимости конкретного человека в науке. И что вообще такое «наука». Не говоря о том, а зачем ее развивать?
Во всем известной википедии приводится следующее определение: Наука — область человеческой деятельности, направленная на выработк и систематизацию объективных знаний о действительности. Объективные знания — первичны, субъективные знания — то, во что превращаются первичные знания в результате мыслительной деятельности человеческого мозга. Т.е не что иное как какое-то мизерное скудное восприятие каким-то существом, подчиняющемуся законам биологии, окружающего мира и вселенной. Масштабы вселенной и возможнсти познания человеческого разума несопоставимы никоим образом. Сложно представить сколько времени необходимо, чтоб разобраться и понять хоть что-нибудь об этом мире. И возможно ли это вообще. Так зачем нужны все эти скудные попытки познания вселенной?
Как известно, все в этом мире относительно. Именно поэтому вопрос о надобности скудных попыток познания можно рассматривать относительно разных объектов. Пусть объект вселенная. Тогда в этом случае человеческое существо со своими жалкими попытками не значит ничего, что-то наподобие копошашихся муравьев в муравейниках. В большинстве своем вносящих оределенные помехи в развитие и глобальные планы,цели, о познании и понимании которых существу-человек очень и очень далеко. Так что же такое мы делаем? Мешаем развиваться вселенной? Вносим помехи в функционирование мироздания. Зачем мы это делаем? Грустная правда заключается в абсолютной незначительности человека как такового. Деревья, трава, цветы, растения, животные, планеты, звезды — это все абсолютно может существовать и без внешнего вмешательства существа-человек, куда более спокойно, надо заметить.
Пусть объект — человек. Зачем человеку создавать систему субъективных знаний об объективной реальности. Он ведь даже понятия не имеет насколько далеки эти знания от реальности. Ради чего неисчислимое количество людей, разбросаных по всей планете, тратит огромное количество сил… а на что, кстати, оно их тратит?
Единственный разумный ответ на вопрос: а зачем люди занимаются наукой?
находится исключительно в области интересов этих людей. Потому что они сами так захотели. И нужно это исключительно им самим. Ни горам, лесам, полям, деревьям, планетам и даже не другим человеческим существам. Тут хочется спросить: а что есть такое другой человек? Для каждого очевидно, кто есть он, себя мы чувствуем, а вот уверенности существования кого-то там еще нету никакой, как и всего остального вокруг нас.
Путевые заметки 1
Ну что? Что скажешь? Нечего. Потому что нечего. Нечего. Нечего. Нечего. Нечего. Нечего. Отлично звучит пустота. Нечего. Пусто. Ничего. Нечего. Как. Никак. Нечего. Ничего. Это ничего. Это ничего. Это ничего. Это ничего. Ничего страшного. Страшно. Нечего. Пусто. Слышишь? Ты. Видишь? Пусто.
Открываешь а рот а там а пыль а. Не движется а просто а парит а знаешь как я увидел а я не знаю. А ничего. Ничего страшного. Страшно. Не движется видишь а?
Где ты на этом листе ты видишь себя я нет кто ты я просто я не обращай ко мне свое лицо смотри вперед и не двигайся. Чувствуешь слева за плечом и даже видишь но никого нет. Кто говорит ты или я не понятно никто пожалуй
Легко нелегко а кому легко выпить жидкость упасть увидеть лицо кого не знаю но точно своего уже нет. Драма или действие драма или действие.
Мы еще посмотрим кто кого и как за что и в каком наряде. Мы еще посмотрим кто первый куда и каким образом. Мы еще посмотрим и может подумаем но не проходит в это отверстие придется класть пасть лететь упасть
Как так вышло почему никак нельзя продолжить пииииииииии
Хихи.
смишно
до рвоты хи
Как чувствуешь себя а ты себя то чувствуешь себя как ведь вышло то так кто бы сказал чувства эти знаешь такие длинные тягучие как мармелад тянется и тянется движется что я сменил манеру как видишь ли не понятное движение внутрь или вниизззз…
Несовершеннолетняя девушка
1
Девушка, у которой есть отец. Отец, который не хочет, чтобы мы с нею виделись.
Но мы видимся порой. Я помню эти встречи довольно смутно, они как в дымке. В очень приятной дымке.
Мы виделись в амбаре для хранения сена, наверху, под крышей. Створки на втором этаже открыты, так что видны все поля и дома вдали. А снаружи есть лестница, ведущая как раз на эту верхотуру. Я лежал на самом краю, свесив наружу ногу и руку, а она стояла в глубине амбара, в тени, и смотрела на меня. Она медленно подошла и села на меня верхом, упершись руками мне в грудь. Ее нога так же беспечно свесилась вдоль шершавых досок амбара. Мне пришлось очень сильно напрячь все мышцы, чтобы мы не свалились, но ее это кажется совершенно не заботило. На самом деле, она даже специально отклонялась к краю, чтобы мне было тяжело удержаться.
Она очень красива в этом розовом белье. У неё костлявое тело, как у любого худого ребенка. Она смотрит на меня и улыбается, а я смотрю на ее лицо, за которым горят поля, дома и солнце. Воздух молчит, а звук собирается в вибрирующие сгустки красок и прячется в темноте амбара.
Мы лёгким клубком скатываемся вниз по стене, по холму, и я вижу вспышку за спиной, лицо ее отца. Или мне кажется.
На этом воспоминание заканчивается.
2
Мы встречались с ней еще пару раз после этого. В последний раз там был и ее отец. Мы стояли с ней в толпе и держались за руки, а он увидел нас.
У него густые усы, очень странные, будто приклеенные к его губе. Это первое, что я вижу, когда смотрю на него. А затем вижу глаза. И взгляд его очень странный. Он не злиться. Он даже не разочарован. Ему будто просто досадно, что пришлось нас увидеть. Мы уходим, а он стоит как вкопанный и провожает нас взглядом, будто и не собирается догонять. А мы будто убегаем, чтобы спасти то чувство эйфории, которое в нас переливается сверху вниз и обратно. Если мы отпустим руки, то эйфория из нас выплеснется, как из разрубленного шланга.
Затем я бегу по сухому, колючему лесу. За спиной хрустят еще шесть ног, а мои собственные уже не очень понимают, что делать. Темнота сгущается. Меня окружают люди, но я не могу разглядеть их лиц, потому что меня колотит и бросает из стороны в сторону. Я пытаюсь что-то им крикнуть, но в плечо врубается какое-то лезвие. Я ничего не вижу, темнота затекает мне в горло, нос и глаза.
3
Раннее утро. Все вокруг покрыто росой. Воздух влажный и спокойный, будто капли дождя настолько мелкие и невесомые, что они застыли в воздухе. Зябко. Ребенок идет по светлой тропинке, окруженной нежными деревьями. Впереди прогалина, в которой видно солнечную полянку. Свет яркий, белый и нежный, будто это вовсе не солнечный свет, а совершенно другая субстанция даже. Будто свет парит в воздухе и излучает сам себя. Это словно портал в совершенно другой мир, настолько там другое звучание. А на той поляне стоит белоснежный конь и смотрит на ребенка. На меня.
Этого никогда не было, но это существует где-то.
Сумасшедшая
Сумасшедшая
Она ворвалась в лабораторию, размахивая, будто флагом, листочками направлений на анализы.
-Страховой полис покажите,- с вызовом бросила ей лаборантка.
-Полис я не взяла, спешила. Но у меня он есть. Я ведь не сама себе направления выписала. Давайте я вам завтра занесу, — предложила запыхавшаяся посетительница.
-Женщина, у меня забор крови через десять минут заканчивается. Если нет полиса, то я вас обслуживать не буду.
-Что значит обслуживать? Вы ведь не на базаре, а в лечебном учреждении. Возьмите кровь, а я вам вечером занесу, если уж вам нужно именно в этот день увидеть мой полис. Или давайте посмотрим в карточке, там должна быть копия.
-Я ничего не знаю. Если нет полиса, то нет и анализов.
— Девушка, я ведь неслась, во весь опор. Мне нужно, чтобы завтра результаты анализов были у врача.
-Это ваши проблемы, я ничего не знаю. У меня скоро закончится забор крови. Если нет полиса, то я вам ничем помочь не могу. У меня зарплата маленькая, а вас таких много ходит.
— В каком кабинете у вас главный врач? Если я до него дойду, то вам придется задержаться и поработать дольше, чем эти десять минут.
-Пожалуйста, в кабинете № 49. Только уже не десять минут, а меньше осталось.
Посетительница бросилась по коридору, ориентируясь по номерам кабинетов. Вот уже 39-й, 41-й. Этаж закончился. Стало ясно, что 49-й кабинет находится этажом выше.
Вот и заветная дверь. Кабинет номер 49. «Психиатр», — прочитала посетительница, и взглянула на часы. Стрелки часов показывали начало одиннадцатого. Слезы подкатились быстро, брызнув из глаз бессильной обидой, омывая спасительной влагой черствость и бездушие окружающих.
Солнце-апельсин
Солнце-апельсин
Если положить апельсин на стол и посмотреть на него снизу,
то получится точь-в-точь солнце:
большое, оранжевое, круглое.
И дотрагиваться до него нельзя. Как и до солнца.
Это так мама говорит, потому что у меня аллергия: иногда мне трудно дышать и бывает страшно.
Доктор говорит, что от этого никто не умирает. У него волосатые и холодные руки.
Я спросил у доктора: «А можно жить без солнца?»
Он сказал: «Можно, но какая это жизнь?»
Вот и я говорю: какая это тогда жизнь?
Без апельсина…
Трудная задача
Трудная задача
На холме, упрямо вперив взгляд в одну точку, сидит теперь уже седой дзен-буддист. Погрузившись в глубокую медитацию, он в очередной раз пытается услышать хлопок одной ладонью. И ему опять это не удаётся.
Уже много лет он стремится решить такую трудную задачу.
Монах до сих пор не понял, что странно желать услышать хлопок одной ладонью, когда у тебя есть две руки.
Рядом
Рядом
В Древнем Египте символом богатства и достатка был скарабей. До сих пор из страны пирамид туристы тоннами вывозят сувениры с изображением этого жука.
В обычной жизни скарабей катает по пустыне шарики из навоза. Логика представителей древней цивилизации вполне понятна. Есть навоз, значит, есть домашние животные, значит, имеется достаток. Вероятно, потом обрамили это соседство мифом о подобии движения навозного шарика ходу Солнца по небосклону и стали особо почитать жука-навозника. Выходит, что богатство всегда находится где-то рядом с навозом.
Пуговицы
Пуговицы
Он добротный ровный поэт.
Из разговора
На пиджаке надёжно пришит ряд пуговиц.
Сейчас модно застёгиваться на одну верхнюю.
Чьи-то крепкие руки помогли одной из них стать выдающейся.
Пуговица выдавалась над другими, которые ещё остались по ту сторону ткани.
Только для этого ей пришлось просунуться в петлю.
Крепко она была пришита к своей основе, но всё равно держалась на одной ниточке.
Чтобы она не оторвалась, её ножку вокруг обмотали нитью.
Но к концу дня пиджак расстегнули, а пуговицу вернули в один ряд со всеми.
Если пиджак не выйдет из моды, то его будут продолжать носить, позволяя пуговице, время от времени, становиться выдающейся.
Неудобный
Неудобный
Он всем мешал. К нему постоянно цеплялись: то одно, то другое. Самим своим присутствием он заметно прибавлял хлопот. Он вообще стоял не на своём месте, потому что никак не хотел быть со всеми в одном ряду.
Последнее время он ныл и заставлял обращать на себя внимание чаще обычного.
Наконец решено было с ним покончить раз и навсегда.
Его удалили.
В лотке громко звякнул неудобный зуб, и сразу стало пусто. Другого такого уже не будет.
